- Итак, он сел в шлюпку и проделал на ней путь к реке через двадцать футов грязи на берегу. Не могли бы вы объяснить, как это у него получилось?
- Ну, сударь, - беззубо усмехнулся он. - К чему такие подробности?
- Послушайте. Одно дело подшутить над этим маленьким лордом Фаунтлероем, другое - дача ложных показаний полицейскому офицеру. Это уже уголовное преступление, наказуемое… - тут я сделал паузу.
- Вы хотите сказать?.. - не уточнив что, он ткнул большим пальцем в Чико. - А он?
Я кивнул. Думаю, он боялся потерять лицензию. Я же был рад, что он прервал меня, потому что не знал, как наказывают за ложные показания.
- Я просто хотел, чтобы он от меня отвязался. Я ничего не имел в виду. - Он повернулся к Чико. - И против вас ничего не имел, сударь. Просто пошутил. Я просто пошутил.
За его спиной появилась маленькая седая сморщенная женщина.
- Он просто пошутил, сэр, - произнесла она.
Человек с большим носом повернулся к ней и сказал:
- Все в порядке, Флори, я сам разберусь.
- Мне понятен соблазн, который вы испытали, - сказал я. Большеносый грустно кивнул. Я похлопал Чико по плечу.
- Этот молодой человек, - сказал я большеносому, - сейчас вернется и купит вам пива. А мы все подождем, пока не приедут несколько джентльменов. Надеюсь, вы будете так любезны, что объясните им свою шутку.
- Конечно, конечно, - согласился большеносый.
Мы прошли через бар и вышли на улицу.
- Как вы думаете, - спросил Чико, - что произошло на самом деле?
- Тут и думать нечего. Вы проследовали за этим мужчиной до бара. Его там не оказалось. Следовательно, он либо поднялся по лестнице, что маловероятно, либо вышел через бар. Нет никаких доказательств, что он спустился с балкона. Это, конечно, шутка. Скорее всего он прошел в конец бара по этому коридору и вышел в боковую дверь. Будь я на его месте, попросил бы таксиста, который привез меня сюда, подождать. Помнится, вы сказали, что его такси заворачивало за угол. Так вот, прежде чем уехать, я бы дал соверен водителю вашей машины, сказав ему, что он больше вам не понадобится.
- Все верно, - уныло согласился Чико. - Когда я вышел, моего такси на месте не оказалось. Я еще подумал, что это странно для лондонского таксиста.
- Хорошо, - завершил я разговор. - Когда мистер Долиш и мистер Харримен закончат свои дела, вы посвятите их во все эти детали.
Я махнул рукой водителю нашего "вулзли". Он подъехал, и я сел в машину.
- Я еду домой, - проинформировал я водителя.
Полицейский радиотелефон был все еще включен, и из него раздавалось: "…маяк в бухте один-один. Конец. Отдел исходящей информации. Передача назначена на два-один-один-семь…"
Водитель приглушил радио, но звуки все же прорывались наружу, как будто там, внутри, о чем-то толковали невидимые нам карлики.
- Когда вернутся мистер Долиш и мистер Харримен? - осторожно спросил Чико.
- Видите ли, Чико, - я словно не расслышал его вопроса, - мистеру Долишу нравится окунаться в светскую жизнь. Я же предпочитаю провести вечер у камина. Так что, когда вам снова захочется создать международный инцидент с ночными погонями и поездками на польские корабли, пожалуйста, постарайтесь предупредить меня заранее. А еще лучше, когда вам в следующий раз поручат наблюдение, доставьте мне удовольствие - снимите все на пленку, чтобы я мог с комфортом просмотреть этот фильм.
Я сказал это, надеясь, что небеса не допустят ничего подобного.
- Будет сделано, сэр!
- Замечательно, - отозвался я голосом мистера Долиша.
Машина медленно отъехала.
- Во всяком случае, - сказал мне вслед Чико, - это была хорошая практика.
- Ставлю вам "отлично", - бросил я, и машина рванулась к моему дому.
6
Доктор Пайк появился в парке Сент-Джеймс раньше меня. Он сидел на скамейке возле пруда, читая, как мы и договаривались, "Файнэншл Таймс". Чтобы не лишать его удовольствия от игры, я поинтересовался ценами на фондовой бирже, и он протянул мне газету. Одет он был лучше, чем в своей фанерной каморке. На нем был костюм из саксонской шерсти, твидовая шляпа с мехом пекана и короткий плащ из двусторонней ткани с вязаным воротником. Он отвернул манжету, под которой оказались золотые часы, и посмотрел время.
Доктор Пайк был не один. Неподалеку на берегу пруда вертелся какой-то неугомонный мальчишка с собакой-водолазом.
- Невероятный холод, - начал Пайк.
- Я приехал сюда за тысячу миль не для того, чтобы говорить о погоде. Где коробка?
- Не волнуйтесь, - сказал Пайк, - сегодня она будет готова.
- Это вы вчера приставили ко мне шпика, Пайк? - спросил я.
- Нигель, перестань мочить новый ботинок, ты же хороший мальчик, - повернулся доктор Пайк в сторону пруда. - Нет, конечно же, нет. Зачем мне это?
Нигель вытащил ногу из воды и принялся тыкать игрушечным свистком в огромного водолаза.
- Кто-то пустил за мной "хвоста"…
- Не я. Собачке это не понравится, Нигель.
- Иными словами, вас огорчит, что я вывел его из игры?
- Ни в коей мере. Нигель, он уже рычит на тебя. Он объясняет, что ему это не нравится. Даже если бы вы его убили, мне абсолютно наплевать…
- Значит, вы не знаете, кто это был?
- Мистер Демпси или кто вы там. Я держусь от греха подальше. Если люди, на которых мы работаем, послали кого-то следить за вами, а вы решили размозжить парню голову, желаю удачи. Нигель, он думает, что ты даешь ему свисток поиграть. Песик, отдай Нигелю свисток, ты ведь хороший песик. Погладь его, Нигель, покажи, что хочешь с ним подружиться. Все, что достанется этому парню, пойдет ему на пользу. В стране нынче слишком мало старательных и аккуратных людей. Непременно шарахните ему по мозгам. Возможно, это заставит начальство посвящать меня в подробности операций.
Доктор Пайк наконец встал, отобрал у собаки свисток и привел Нигеля к скамейке.
- Ты только посмотри на свои руки, - он достал большой носовой платок, поднес ко рту мальчика, чтобы тот плюнул, и вытер ему руки влажным платком. Не очень гигиенично.
- Где коробка сейчас?
- Думаю, у моего брата, - ответил Пайк и снова посмотрел на часы. Казалось, он что-то подсчитывает в уме. - У моего брата. Нигель, это вар. Я же говорил тебе - не трогай забор. Укутайся шарфом, если не хочешь простудиться.
- Это далеко?
- Вот так. Хороший аккуратный мальчик. В Бестертоне. Это деревня около Бекингема.
- Поехали, - потребовал я.
- Сначала я хотел бы забросить юного Нигеля, - сказал Пайк.
Я подумал, что и меня он с удовольствием забросил бы куда-нибудь.
- Они думают, Нигель, что ты хочешь дать им хлеба. Я отвезу его в школу верховой езды. Оттуда мы поедем прямо в Бестертон - это почти по пути. Они не клюнут тебя, Нигель, не бойся, это чудесные добрые утки, они тебя не тронут. Поедем на моей машине?
- Не возражаю.
- Они думают, что ты хочешь дать им хлеба. Ну, идем по этой дорожке. Нет-нет, они никогда не трогают хороших маленьких мальчиков. У меня красный "ягуар". Нигель, не швыряй ногой камешки в уток, поцарапаешь ботинки.
Доктор Феликс Пайк и его брат жили в маленькой деревушке. Существует колоссальная разница между невзрачными домами местных жителей и домами дачников с современными скульптурами в саду, побелкой, воротами в античном стиле, коричневой обшивкой стен и фамильными дедушкиными часами. Пайк подъехал к современному варианту усадьбы времен короля Георга. Возле дома стоял серебристый "порш" с открывающимся верхом.
- Машина брата, - пояснил Пайк. - Он не женат.
Это было сказано так, словно машина являлась наградой за этот замечательный подвиг, хотя, думаю, в каком-то смысле так оно и есть.
- Здесь живет Ральф, мой младший брат, - сказал Феликс Пайк, показывая на сарай из известняка, переоборудованный под жилье. Сарай примыкал к дому Пайка.
Тропинка, ведущая к дому, была заставлена бронзовыми урнами, а сам дом наполнен мебелью в стиле "английский ампир". Мы проходили мимо освещенных ниш и старинных скрипящих комодов по брошенным на пол уилтонским коврам. Веяло легким запахом лавандовой политуры. Миновав анфиладу комнат, предназначенных только для того, чтобы сквозь них проходить, мы вошли в зал, который миссис Пайк - соответствующая обстановке дама с розово-лиловыми волосами - назвала маленькой гостиной. Четыре стула времен королевы Анны стояли вокруг камина в стиле позднего средневековья. Мы сели.
Через балконную дверь виднелась лужайка размером с небольшую взлетно-посадочную полосу. По ее краям были устроены шесть костров, дым от которых поднимался столбами высоко в небо. Все это напоминало лагерь осаждающей армии, разбитый среди голых зябких деревьев.
Женщина с розово-лиловыми волосами помахала рукой, указывая на один из костров, и мужчина во дворе что-то в него подбросил и пошел в сторону внутреннего дворика, где очистил лопату проволочной щеткой, и вошел к нам через балконную дверь. На нем была старая трепаная одежда, которую представители английского высшего света носят по воскресеньям, чтобы отличаться от тех, кто по выходным надевает свое лучшее платье. Он натянул на горло шелковый шарф, как будто это был накомарник, а я в свою очередь был комаром.
- Мой младший брат Ральф, - сказал доктор Феликс Пайк. - Он живет рядом.
- Привет, - отозвался я. Мы пожали друг другу руки.
- Приятно встретить хорошего человека, - сказал Ральф низким искренним голосом киногероя перед очередным выстрелом. Потом, на случай, если старая одежда и странный шарфик ввели меня в заблуждение, достал кожаный портсигар, где были четыре "Кристо" № 2. Он предложил сигары всем присутствующим, но я предпочел свои "Галуа".
Ральф Пайк был моложе своего брата. Возможно, ему не исполнилось и сорока, несмотря на совершенно седые волосы. Он слегка раскраснелся, лицо блестело от пота после напряженной работы в саду. Хотя он весил по меньшей мере на десяток килограммов больше брата, но выглядел более поджаро: либо хорошо держался, либо делал не меньше тридцати отжиманий каждое утро перед завтраком. Он улыбнулся такой же хитрой улыбкой, что и Феликс Пайк, извлек из садовой куртки золотой нож и срезал кончик сигары.
- Что с твоей хирургией? - спросил он брата. Его иностранный акцент был заметнее, чем у старшего Пайка.
- Замечательно, - ответил Феликс Пайк. - Ну просто замечательно.
- Я побуду за хозяина? - утвердительно спросил Ральф Пайк и, не дожидаясь ответа, налил нам бренди с содовой в бокалы из тяжелого стекла.
- Я надеюсь, что все твои… - непонятно сказал доктор Феликс Пайк и голос его дрогнул.
- Замечательно, - человек в одежде садовника осторожно зажег сигару и присел на жесткий стул, чтобы не испачкать обивку мягкой мебели.
- Я узнал, - сказал доктор Феликс Пайк, - что акции компании "Коругейтид холдингз" здорово упали, Ральф.
Ральф медленно выпустил дым:
- А я продал их во вторник. Надо продавать, пока акции растут. Разве я не говорю тебе это все время? Certum voto pete finem, как изрек Гораций.
Он повернулся ко мне и повторил цитату:
- Certum voto pete finem, означает "ограничь свои желания".
Я кивнул в ответ, и доктор Феликс Пайк тоже кивнул. Ральф тепло улыбнулся.
- На аукционе, - продолжил Ральф, - я позабочусь о тебе, не бойся. Я дам тебе "зелененьких", Феликс. На этот раз не выпускай их из рук. Если хочешь совет, продавай акции медных и оловянных компаний. Они скоро упадут. Запомни, резко упадут.
Доктору Феликсу Пайку не очень нравилось выслушивать наставления младшего брата. Он уставился на него и облизал губы.
- Ты запомнил, Феликс? - спросил Ральф.
- Да, - ответил доктор Пайк. Его челюсть отвалилась, как нож гильотины. У него был неприятный рот типа "все или ничего", который захлопывался, как капкан, а когда открывался, казалось, из него сейчас выскочит борзая.
Ральф улыбнулся снова.
- Ты давно не заезжал к лодке?
- Собирался сегодня утром, - ответил доктор Пайк. Он направил палец в мою сторону, словно останавливал на дороге машину. - Но появился он.
- Не везет, - сказал Ральф и щелкнул пальцем по моему бокалу. - Еще глоток?
- Нет, спасибо.
- А тебе, Феликс?
- Нет, - ответил Феликс Пайк брату.
- Нигелю понравился автомат?
- Очень. Он будит нас каждое утро. Но я не должен передавать тебе "спасибо". Он сам напишет тебе благодарность мелом на оберточной бумаге.
- Ха-ха, - сказал Ральф. - Arma virumque cano. - Он повернулся ко мне и перевел: - "Об оружии и человеке пою я". Вергилий.
- Adeo in teneris consuescere multum. "Как гнется ветка, клонится дерево…" Это тоже Вергилий, - сказал я.
Наступило молчание.
- Нигель в восторге от автомата, - уныло повторил доктор Пайк.
Оба брата уставились в сад через балконное стекло.
- Выпейте еще, - предложил Ральф.
- Нет, - отказался доктор, - мне надо переодеться. У нас будут гости.
- Мистер Демпси должен получить коробку, - сказал Ральф так, словно меня здесь не было.
- Совершенно точно, - отозвался я, чтобы доказать свое присутствие.
- Приятно иметь дело с честным человеком, - в голосе Ральфа опять возникли интонации киногероя.
Он легко и нежно коснулся губами сигары, но в этом жесте промелькнул страх, как будто сигара могла взорваться.
- Я привез ее сегодня, - сказал он, - и она включена.
- Хорошо, - сказал я.
Я достал из заднего кармана брюк оторванную половинку банкноты. Доктор Феликс Пайк подошел к одной из освещенных ниш и вынул оттуда две неконтрастные фотографии собственной жены, такой же блестящий коричневый шарик, какой я видел у него в кабинете, и наконец под одной из стаффордских статуэток, рядами стоявших на стеклянных полках, нашел свою половинку банкноты. Он передал ее брату, и тот соединил обе половинки так же небрежно и вместе с тем осторожно, как до этого обращался с лопатой и сигарой.
- Все правильно, - оценил он и принес коробку с полудюжиной яиц для Хельсинки. Она была завернута в обычную зеленую бумагу. Такая бумага используется в "Харродзе" - одном из самых фешенебельных и дорогих универмагов Лондона. Коробка была перевязана веревкой с небольшой петлей, чтобы удобнее нести.
Когда мы уходили, Ральф напомнил, что акции медных компаний резко упадут.
Конечно, доктор Пайк очень хотел бы подбросить меня до центра, но… гости и тому подобное.
- Вы понимаете, не так ли?
Я все понимал и поэтому поехал на автобусе.
Туман уплотнился и приобрел зеленоватый цвет типа "гороховый супчик". Витрины магазинов были вставлены в туман, как желтые призмы, мимо них тащились автобусы. Они тоскливо ревели, как стадо грязных красных слонов, которые ищут место, чтобы остановиться и умереть.
Коробку в зеленой упаковке я держал на коленях, и у меня появилось четкое ощущение, что там что-то тикает. Правда, мистер Пайк-второй обмолвился, что "она включена". Но сам я не собирался выяснять, что бы это значило.
На Шарлет-стрит меня дожидался один из наших специалистов по взрывным устройствам.
- Вот она, - протянул я ему коробку. - Только осторожнее. Мне бы хотелось доставить ее в целости и сохранности.
- Я тоже не хочу рисковать, - ответил дежурный взрывник. - Сегодня вечером меня ждут бифштекс и пудинг с почками.
- Не торопитесь, - посоветовал я. - Долгое кипение придает блюдам необыкновенный вкус.
- Вчера вечером вы были несколько раздражены, - заметил Долиш.
- Извините, - с чувством отозвался я.
- Не извиняйтесь, - ответил Долиш, - вы были правы. У вас есть чутье, которое вырабатывается учебой и опытом. Я больше не буду вмешиваться в ваши дела.
Я поперхнулся и издал звук, какой должен издавать человек, не нуждающийся в комплиментах.
Долиш только улыбнулся.
- Я же не говорю, что уволю вас или переведу в другой отдел. Я просто не буду вмешиваться. - Он покрутил шариковую ручку, как бы сомневаясь, стоит ли делиться со мной последними новостями.
- Им все это не нравится, - наконец изрек он. - Письменное сообщение сегодня утром направлено министру.
- И что в нем?
- Ценного мало, - сказал Долиш. - Послание напечатано на стандартном листе бумаги через два интервала. Я охарактеризовал это как краткий обзор. - Долиш снова улыбнулся и продолжил: - Мы знали об организации, возглавляемой Мидуинтером, но не предполагали, что они действуют и в нашей стране. Эти братья Пайки - латыши, придерживаются крайне правых политических взглядов. Младший брат, Ральф, - биохимик высочайшей квалификации. Это я сообщил министру в своем обзоре, и именно это почему-то разволновало его. Я сегодня уже дважды был на приеме у министра, и оба раза не ждал в приемной и трех минут. Это верный признак. Он взволнован до тошноты.
Долиш чертыхнулся. Чертыхнулся и я. Из сочувствия.
- Держитесь поближе к Ньюбегину, - сказал Долиш. - Проникните в организацию старика Мидуинтера и хорошенько разберитесь, что в ней происходит. Очень надеюсь, что вчера мы не поставили вас в опасное положение.
- Не думаю, - ответил я. - Эти американцы, при всех своих недостатках, не злопамятны.
- Очень хорошо, - вздохнул Долиш. Он налил мне бокал портвейна и заговорил о наборе из шести фужеров, который купил на Портобелло-Роуд. Этот уличный рынок в Лондоне славится своими антикварными лавками.
- Судя по всему, восемнадцатый век. Такие фужеры называют трубкообразными, вот взгляните.
- Они великолепны, - согласился я. - Но здесь, по-моему, только пять фужеров.
- Ага! Набор из шести, но одного нет.
- Ага… - сдался я.
В наш разговор ворвался пронзительный зуммер, и селектор голосом взрывника произнес:
- Разрешите доложить, мистер Д.?
- Давайте, - разрешил мистер Д.
- Я просветил эту штуку рентгеном. Там есть электропровод, поэтому я не хочу торопиться.
- Боже правый, конечно, - сказал Долиш. - Я тоже не хочу, чтобы наша контора взлетела на воздух.
- Значит, этого не хотят уже двое, - подытожил голос в селекторе, а потом засмеялся и повторил:
- Двое не хотят…
В коробке, которую мне вручили братья Пайки, находились шесть оплодотворенных яиц и электроприбор, поддерживающий постоянную температуру 37° Цельсия. На скорлупу каждого яйца вощеным карандашом был нанесен номер, пилкой сделана засечка и проколота маленькая дырочка. Сквозь защитную пленку иглой для подкожных впрыскиваний был внесен живой вирус. Яйца были украдены из института микробиологических исследований в Портоне.
Дежурный водитель отвез их обратно в этот тихий и живописный уголок Англии в пять часов утра. Яйца завернули в одеяло вместе с бутылкой теплой воды, чтобы поддержать температуру и не погубить опыт.
Для моего путешествия в Хельсинки мы с Долишем укомплектовали коробку шестью свежими яйцами среднего размера, купленными в буфете. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы свести со скорлупы маленькие оттиски льва, которыми украшают продукты высшего сорта.