- Поймут? - лицо Власова стало хмурым. - А Югославию они поняли? За свободу которой Запад обещал бороться? Но он коварно изменил генералу Михайловичу и все больше поддерживает Тито! У англичан, и особенно у американцев, одна цель - разгромить фашизм, который посмел поднять руку на еврейство. Если бы мы могли помочь англичанам сейчас восстанием изнутри, подрывной работой против Гитлера… Но и этого не в силах сделать. Немцы все предусмотрели. Мы только пешки на шахматной доске, которые они передвигают… Где наша армия? Солдаты наши пухнут в лагерях от голода, дохнут от непосильной работы на заводах и шахтах, либо, наконец, разбросаны по немецким частям на разных участках фронтов.
- Все это так, но… - начал было Казанцев.
- Никаких но! Вы, эмигранты, рассчитываете, что немецкие и советские армии сожрут друг друга, изойдут кровью, и тогда появитесь вы со своей "третьей силой"! А Британия с Америкой, тут же сформировав наземную армию, двинутся освобождать от большевиков Россию. Дудки! Я простой мужик, не видящий дальше своего носа, и думаю как мужик и потому вижу то, чего не замечаете вы, витая в облаках. Не верю я ни в чью благотворительность! И как мужик верю в то, что могу захватить руками синицу, а не журавля в небе! А с немцами можно разговаривать, имея козыри - армию! У нас же ее пока нет!
- А если ее все-таки создадут? Ведь многие немцы в вермахте носятся с такой мыслью!
- Тогда, дорогой Саша, и будем думать и действовать. Сейчас нам надо, чтобы она была. Я жду… Ждут и многие наши друзья - немцы. Может, и напрасно, но ничего не поделаешь, ожидание - тоже борьба. В нем наш единственный шанс. Я не нашел в Германии монолитной силы, здесь правят одиночки, маленькие группки. В этом тоже наш шанс. Думаю, придет такой момент, когда власть фюреров станет пустым звуком. Когда действительность сорвет повязку с их глаз и они потеряют свою самоуверенность и глупую надменность, когда наконец встанет вопрос о жизни и смерти, тогда немцы обратятся к нам и преподнесут нам, русским, наше собственное правительство и нашу армию. Тогда мы сможем разговаривать с ними и с теми, о ком ты мне сегодня упомянул… Но при других обстоятельствах. Нельзя так просто менять фронты…
- Но когда это будет? И будет ли? - спросил Казанцев.
- Не знаю, но я уже раз оступился… Хватит! А теперь пойдем допивать нашу водку.
Шитц замолчал. Наступила пауза. "Интересно, - подумал Олег, - на что и кого рассчитывает Власов? Мистификация? Либо пьяная болтовня, либо провоцировал Казанцева, но рассуждал неглупо! Но что простительно солдату, позорно генералу!" - и спросил:
- А кто этот д'Алквен?
- Его кличка "Скорпион", - ответил Шитц.
- Кто это поминает "Скорпиона"? - неожиданно входя в гостиную, выкрикнул высокий статный блондин в блестящем мундире, с крестами и медалями на груди. Остановив взгляд на Чегодове, щелкнул каблуками и громко бросил:
- Гауптштурмфюрер Эбелинг!
Все встали.
Ни хозяин Шитц, ни Майковский нисколько не удивились внезапному появлению Эбелинга, который, как говорится, прокрался в гостиную с заднего хода и бесцеремонно подслушивал беседу. "Видимо, Шитц послал к Эбелингу жену уведомить о моем появлении. Недаром она предостерегала не болтать, - подумал Олег. - Заинтересовала их моя позиция, а может, что пронюхали? Вроде ляпсусов я не делал".
Отвесив почтительный поклон, Олег на хорошем немецком языке скромно подчеркнул, что ему лестно познакомиться с таким замечательным человеком, как господин гауптштурмфюрер. Потом вкратце объяснил, что прибыл из Локотя ненадолго, в Киеве остановился у своих далеких родичей, что цель его поездки - побывать на родине, в принадлежащем некогда его родителям поместье, неподалеку от города Елизаветграда.
Эбелинг, чуть склонив голову, слушал его, снисходительно заглядывая порой в лицо, задавая вскользь вопросы, и неопределенно улыбался. Ему нравился и чистый, немецкий говор Олега, нравились почтительность, лишенная всякого раболепия, нескованная манера поведения, да и внешность.
- Скажите, - Эбелинг встал, - откуда у вас чисто ганноверский выговор? Вы жили в Германии?
- Нет, господин гауптштурмфюрер, у меня в детстве была бонна, чистокровная немка. И когда мне было пять лет, я говорил на ломаном русском языке. Старший брат дразнил меня: "коришнифи собак". Я ведь переводил с немецкого, прежде чем сказать по-русски: "браунер хунд".
- Колоссаль! "Коришнифи собак"! - захохотал благодушно Эбелинг. - Кстати, я сам из Ганновера. А ваш брат?
- Он погиб, царство ему небесное, воюя на стороне Врангеля.
- Вы были в бригаде Каминского, господин Чегодов. Мне интересно… Впрочем, поговорим об этом потом. Я вижу, хозяйка идет приглашать нас к столу.
Обед прошел весело: Олег был в ударе, сыпал шутками, рассказывал анекдоты, забавные истории, говорил тосты, за которые трудно было не выпить, и, наконец, уже за десертом, когда встали из-за стола, подошел к роялю и спел сентиментальную немецкую, в то время модную песенку.
Захмелевший Эбелинг был растроган, хлопал Олега по плечу, уговаривал остаться в Киеве и многозначительно пообещал в случае чего взять его с собою в Берлин. Посулил устроить поездку в Елизаветград.
- Весьма вероятно, что нам придется уходить. У наших солдат начался разброд. Стойко воюют только войска ОС. А русские дерутся против нас, как черти. Их генералы научились стратегии. И советская разведка действует все успешней и все чаще одерживает победу над нашей, поскольку население поддерживает советский строй. - Эбелинг уселся в кресло, вытянул ноги и, поглядывая на свои отполированные ногти, продолжал: - Дело в том, что Сталин, обманутый в сорок первом году собственной интуицией, в первые же недели войны, в период невероятного напряжения, выкраивал время, чтобы познакомиться с трудами виднейших полководцев и военных теоретиков; как восточный человек, он с присущим ему коварством интересовался, главным образом, проблемами секретности, скрытности и ими обеспечиваемой внезапности, придавал огромное значение умению ввести неприятеля в обман, особенно при подготовке крупнейших операций. Обсуждая со своим генералитетом очередной план наступления, он формулировал результат внезапности так: застичь противника неподготовленным к удару, когда его военные средства и части расположены для отражения удара не лучшим образом. Такая внезапность заставляет немецкое командование поспешно принимать новый план и в силу этого терять инициативу и приспосабливать свои действия к действиям нападающего. Достигнутая русскими внезапность подрывает веру немецких войск в свое командование, а уверенность командующего и его штаба - в себя…
- Армия верит фюреру, - мягко заметил Чегодов. - В начале войны вермахт брал в плен целые русские корпуса, зачастую совершенно деморализованные…
- Следовательно, успех кампании в решающей степени зависит от секретности и от введения противника в заблуждение, - Эбелинг помолчал. - Как было, скажем, под Москвой и под Сталинградом… Увы, нашим генералам фюрер не дал возможности обрести и усовершенствовать это качество. - Эбелинг глубоко вздохнул и пытливо поглядел на Чегодова. - Фюрер слишком нетерпелив, а что касается сверхмощного оружия, о котором вы говорили недавно, то о нем уже знают наши враги и вряд ли дадут его создать. Англичане уже бомбили в Норвегии один из наших секретных центров.
К ним подошел Шитц. Эбелинг жестом пригласил его сесть рядом.
- Истинный полководческий талант - это прежде всего скрытность замыслов и намерений, создание угрозы противнику одновременно в нескольких местах, заставляя неприятеля рассредоточивать силы. Отсюда демонстративная подготовка наступления в одном месте, а тайная и реальная - в другом, чтобы застигнуть противника врасплох. Красная армия начала использовать факторы скрытности и внезапности.
- Генерал Власов на вилле у маршала Манштейна, - заговорил Шитц, - рассказал, что при наступлении русских под Москвой втайне были подтянуты и в решающий момент введены в бой свежие резервы, две новые армии, что явилось для вермахта полной неожиданностью…
- Успех Сталинградской операции, - прервал Шитца Эбелинг, поглядывая на свои ногти, - удался Красной армии благодаря дезинформации, обману Паулюса и других наших генералов. Полная скрытность концентрации в тылах смежных фронтов миллионных армий с огромным количеством танков и самоходных установок, орудий и самолетов, конечно, невозможна. Незадолго до начала наступления в разведорганах и штабах армий заподозрили неладное, но мнения разделились, остались лишь подозрения. Усилия советских войск по соблюдению секретности были столь значительны, и проводимая, продуманная до мелочей дезинформация столь совершенна, что немецкое командование эти крупнейшие приготовления приняло за имитацию с целью обмана.
Олег слушал, почтительно склонив голову и думая: "Зачем он мне все это рассказывает?… Хочет расположить к себе".
- Теперь переброска советских частей и соединений, а также их сосредоточение в новых районах, занятие исходных рубежей производятся только ночью с мерами строжайшей маскировки. Территории лесов, оврагов, рощ и поселков распределяются для маскировки строго между дивизиями и полками. Хвосты войсковых колонн, не успевающих до рассвета полностью войти в назначенные им районы дневок, отсекаются и укрываются с соблюдением предосторожностей. Маршруты передвижения войск и техники обеспечиваются надежной комендантской службой и на всем протяжении по обеим сторонам окаймляются круглосуточными парными дозорами - "патрулями бдительности". Следы гусеничных и колесных машин на дорогах до рассвета заметаются волокушами. - Эбелинг поднялся с кресла, подошел к столу, плеснул себе в стакан немного вина, сделал глоток и вернулся на место. - Чтобы заглушить шум моторов, над местами выгрузки и продвижения танков барражируют специально выделенные самолеты. В районе сосредоточения мехчастей - ударной группы фронта - отселяется все гражданское население. Дезинформируя наше командование, русские имитируют концентрацию стрелковых дивизий, большого количества танков и артиллерии в стороне от реальных районов намеченных операций. В лесах ложного района они сооружают макеты танков, самолетов, создают фальшивые аэродромы; потом макеты с помощью системы тросов и воротов приводятся в движение в часы полетов нашей разведывательной авиации. Одновременно в эти ложные районы направляются армейские радиостанции, которые имитируют текущий тактический радиообмен частей. А в местах истинного сосредоточения они до последнего часа перед наступлением соблюдают относительное радиомолчание! - Эбелинг откашлялся и глянул Чегодову в глаза: - Для чего я все это рассказываю? - Он усмехнулся. - Слушайте… В населенные пункты ложных районов сосредоточения за неделю перед наступлением посылаются мнимые квартирьеры, которые инсценируют распределение домов для размещения частей и штабов, на домах и воротах ставятся знаки мелом, а хозяевам предлагают подготовить помещение для постоя. За десять дней до наступления офицеры и женщины-военнослужащие распространяют среди местного населения ложные слухи о сосредоточении войск и о предстоящих действиях; одновременно армейские и дивизионные газеты в районах реального сосредоточения публикуют материалы исключительно по оборонительной тематике. В оперативных тылах фронта русские вводят строжайшую проверочно-пропускную и караульную службу: районы расположения воинских частей предварительно прочесываются, железнодорожные станции и населенные пункты круглые сутки патрулируются, все подозрительные лица задерживаются. Скрытность и внезапность - вот какому коварству научились русские. - Эбелинг сцепил пальцы рук, не отрываясь глядел на Чегодова. - Вы уже догадались, к чему я клоню?
Чегодов пожал плечами, потом молча кивнул. "Все ясно, готовишь меня в диверсанты? Надо срочно доложить в Центр!"
Посидев еще немного, Эбелинг поглядел на часы, сделал едва заметный знак Майковскому, поднялся, галантно поцеловал вошедшей хозяйке руку, поблагодарив за чудесный обед, похлопал по плечу расплывшегося в улыбке Шитца и дружески протянул руку Олегу и Майковскому. Провожаемый хозяевами, он направился к выходу, но вдруг повернулся, словно что-то вспомнив:
- Господин Чегодофф, подумайте над моим предложением. На той неделе у меня будет к вам вопрос по поводу Каминского. Зайдите ко мне.
- Да, господин гауптштурмфюрер, но мне хотелось бы побывать у себя на родине, съездить на Елизаветградчину…
- Понимаю, господин Чегодофф. Хайль!
Не успели вернуться Шитцы в столовую, как стал прощаться Майковский. Он похвалил Эбелинга за знание стратегии и тактики Красной армии; потом долго жал руку Олегу.
После ухода Майковского Олег недоуменно остановился посреди комнаты:
- Скажи, Николай, неужели Эбелингу понадобилось послать меня в красный тыл? И зачем ты завел провокационный разговор о ведущихся якобы переговорах НТС с англичанами? Майковский вроде завидует, что гауптштурмфюрер уделил мне так много внимания.
Похлопав Олега по плечу, тот многозначительно поднял палец:
- Все это пока на воде вилами писано. Однако учти - немецкие генералы прозревают! Германии не сокрушить Советы без сепаратного мира с Англией и Америкой! Эбелинг умен, а Майковский хитер и коварен: то выдает себя за русского фашиста, то за украинского националиста. И не будь я в родстве с Эбелингом, наш киевский отдел НТС вместе со мной полетел бы в тартарары!
В эту минуту раздался телефонный звонок. Шитц поднял трубку. Потом, закрыв ее рукою, тихо предупредил:
- Вызывает Эбелинг, - осторожно положил трубку телефона, засуетился, схватил плащ, фуражку. - Ухожу, Таня, бегу… Прости, Олег Дмитриевич, оставляю вас…
- Скоро комендантский час, мне тоже пора. Увидимся, когда приеду из Елизаветграда. - И Олег поднялся, но Николай уже захлопнул за собой дверь.
- Подожди, - шепнула Таня, - я провожу тебя.
На улице она крепко ухватила его под руку и зашагала рядом, время от времени тревожно вглядываясь в его лицо.
- Ты изменился, Олежек… Таким ты нравишься мне еще больше… Как ты попал в наше страшное логово? Неужели и ты с ними? - Она не назвала, с кем, и ласково погладила по руке. - У меня тут родственники, подружки, с которыми я еще ребенком играла на днепровских кручах. Я рада, что вернулась в Киев из Югославии. Помню наши с тобой беседы о Родине, близких мне людях… Я плакала первые дни у развалин Крещатика и Киевской Великой церкви в лавре… Сейчас люди здесь шепчут: "Наша Красная армия"… Ее ждут…
Олег, с любопытством поглядев на нее, кивнул головой.
- Почему молчишь? - Она нетерпеливо повела бровью. - Ты прочти приказы на стенах, афишных тумбах, погляди на этих толстомордых, наглых и кичливых "сверхчеловеков", как они бесцеремонно расталкивают прохожих, прислушайся к громкому стуку их сапог, каждый шаг их отдается молотом у меня в голове и словно наступает на сердце… Тебе не жалко изможденных подростков у двери магазина "только для немцев"? Они выпрашивают корочку хлеба… Их матери и отцы погибли на войне или замучены в лагерях…
У магазина два мальчика в телогрейках перемигивались, заглядывая в окно, по-видимому, намереваясь что-то стащить.
- Рада, что тебя встретила. Мне еще в Белграде было ясно, что ты не с фашистами. Молчишь? - Татьяна затеребила его рукав. - Но ты мне поможешь? - и она остановилась.
"Слезы на глазах: ко мне когда-то была сильно привязана; вряд ли сейчас играет… Иметь своего человека в этом "страшном", как она говорит, логове неплохо. Рискну?!" - промелькнуло в голове у Олега.
- В чем ты нуждаешься, Танюша?
- Эбелинг спит и видит, как бы уехать из Киева, боится, что его убьют партизаны: уже было покушение. Его обещали с повышением перевести в Берлин, но для этого надо отличиться, провести какую-то крупную или сенсационную операцию; нужен бум, громкий политико-шпионский процесс! Сначала он носился с мыслью изобличить бандеровцев, но его правая рука Вадим Майковский - махровый националист - отговорил и переключил на НТС. А чем тут отличишься? Вот Эбелинг и кидается на каждого энтээсовца. А ты для него - особа, овеянная славой, вот тобой и заинтересовался…
- Но ты не сказала о своей просьбе? - напомнил Олег.
Она потупилась, потом страстно произнесла:
- Муж дружит с Эбелингом, сотрудничает с немцами… Красная армия наступает, скоро возьмет Киев… Нам придется бежать… Но это моя Родина!… Куда я побегу?!
Олег остановился, задумался…
- Да… Побывал я в Смоленске, видел, что там вытворяют энтээсовцы, особенно Околов, Алферчик: грабят население под стать немцам… Твой муж, надеюсь, не из таких.
Она приблизилась к нему, почти уткнувшись ему лицом в грудь:
- Что мне делать? Подскажи! Ты когда-то любил меня…
- Помогу, милая, обязательно! - Он отступил от нее на шаг. В мозгу его уже зрел еще не вполне ясный план. - Но и ты мне помоги, а? Околов - страшный враг. Намекни при случае, когда встретишься с Эбелингом, что, мол, Чегодов ненавидит Околова.
- Это для тебя не опасно?
- Нет, - засмеялся он. - Тянет меня съездить на родину, через недельку вернусь, мы встретимся и обо всем потолкуем…
- Где? - оживилась она. - Только не в нашей квартире. Кто знает, что они с тобой задумают сделать? Эбелинг хитрый… Ты мне дорог, Олежек, сам знаешь… Сначала я все разведаю, расспрошу у своего… постылого…
- Давай в следующую субботу после вечерни в ограде Владимирского собора, в самой глубине.
- Буду, милый, в первую же субботу… И дай я тебя поцелую! - Она крепко его обняла и поцеловала в губы. - Счастливого тебе пути, береги себя, и храни тебя Бог! Я так счастлива! Так счастлива!… Еще вчера видела тебя во сне: мы летали… Значит, все будет хорошо! - И обняла его снова.
Мимо проходящая старуха сердито прошамкала что-то, плюнула и побрела дальше, загребая ногами опавшие с тополей листья.
Олег помахал Татьяне рукой, перешел на другую сторону улицы, шмыгнул в заранее изученный им проходной двор и заспешил переулками в сторону Щекавицы. Перед глазами промелькнула их первая встреча: как нежданно-негаданно, точно внезапно вспыхнувший пожар, бешеным хмельным вихрем закружила их любовь… И кто знает, чем бы кончился их роман, если бы Таня не колеблясь пошла бы тогда на разрыв с мужем, а самолюбивый Олег не прочел бы в ее глазах секундную нерешительность…
"Баба она славная, но не забывай, Олег, о долге!" Уже перед самым комендантским часом он вернулся домой, оставив в "почтовом ящике" подробный отчет о "встрече".