Но скоро не получалось. Ноги путались в притопленом резиновом фартуке. Уставшая девушка притихла. Заколов понимал, что она теряет кровь, и видел, как то и дело закрываются ее глаза. Порванная лодка упорно сопротивлялась передвижению, предпочитая болтаться на месте. Тихон интенсивно толкал валик, но расстояние до берега сокращалось с черепашьей скоростью. В какой-то момент руки девушки безвольно соскользнули с мокрой резины. Она распласталась на воде и стала погружаться. Заколов подхватил Ларису подмышки, перевернул лицом вверх, а сам лег на спину. Лодка теперь оказалась бесполезной.
Тихон рывками продвигался к берегу, следя за тем, чтобы девушка не захлебнулась. Почувствовав дно под ногами, он встал и перенес Ларису в машину.
22
Фиаско
Ржавый нос катера упрямо резал влажную дымку предрассветных испарений. Невыспавшийся военный прокурор и меланхоличный следователь прокуратуры приближались к таинственному островку. Подполковник Крюков сам вел моторную лодку. Следователь сжимал у груди папку, защищаясь от ветра. Заколов елозил на забрызганной скамье, в предвкушении улик, и указывал путь.
– Вон к тому камню!
Катер резко сбросил обороты, по инерции накатываясь на берег.
– Вот здесь шпион вышел и снял ласты. – Заколов недоуменно смотрел на пустой берег. Он прекрасно помнил, что аквалангист уплыл без ласт. – Может, я немного ошибся. Утром берег выглядит несколько иначе. Давайте возьмем правее.
Но и далее на берегу ничего не оказалось. Прибрежные валуны меняли форму, неохотно расступались, обнажая унылую гальку.
– Странно. Я был уверен… А если повернуть влево?
Виталий Крюков прервал бесплодное блуждание и причалил в подходящем месте.
– Ласты меня интересуют в последнюю очередь. Веди к передатчику, – скомандовал он, плохо скрывая раздражение.
Серую скалу с порослью колючек и подножия Тихон нашел быстро.
– Здесь естественный тайник. В нем спрятана рация, – уверенно указал студент.
Следователь и прокурор наклонились. Тихон раздвинул колючки, но вместо прорезиненной ткани увидел старый треснувший автомобильный аккумулятор. Колкий взгляд Крюкова полоснул по растерянному лицу Заколова.
– Так. Погодите. – Тихон в спешке восстанавливал ночные события. – Всё верно. Шпион успел достать передатчик и пошел с ним сюда. Я догнал его, мы сцепились, он потерял нож и убежал к берегу. Передатчик остался на земле!
– Ну и где же он? – с недоверием спросил следователь.
Тихон осмотрел место вчерашней схватки, облазил соседние камни, но ничего не обнаружил. Обескураженный, он опустил руки. Опытный следователь звучно схлопнул раскрытую было папку с протоколом осмотра и скептически пялился на молодого человека.
– Шпионские романы почитываете?
– При чем тут романы!
– Извините, забыл. Теперь их успешно заменяет телевидение.
– Не верите? Я отведу вас к антенне, – решительно заявил Заколов.
Он провел прокурора и следователя к провисшей проволоке. При дневном свете старый провод, с едва сохранившейся резиновой оплеткой, выглядел совсем не убедительно.
– И это, по вашему мнению, сложнейшее техническое устройство, именуемое вражеской антенной? – с нескрываемым сарказмом поинтересовался следователь.
– Провод образует замкнутый контур большой площади и правильной формы…
– Он порван, – указал следователь на провисший конец, – и валяется на этом островке с незапамятных времен.
– А откуда здесь осколки бутылок? Их специально разбили, чтобы никому не повадно было здесь отдыхать, – цеплялся за последний аргумент Тихон.
– Бутылочные осколки – это убедительно, – закивал головой следователь и, скорчив чрезвычайно серьезную мину, обратился к прокурору: – Виталий Степанович, прикажете взять на экспертизу?
Угрюмый подполковник укоризненно посмотрел на Тихона. Напрасно он нянчится с Заколовым-младшим. Поверил, что дилетант поможет раскрутить шпионское дело! Потащился ни свет – ни заря слушать пустые бредни на этот чертов островок! Коллеги засмеют. Хотя нет, не напрасно. Смеяться то будут над бестолковым студентом. Заодно и посмертный авторитет его отца пошатнется. Надоело работать в тени безвременно ушедшего гиганта. Так что, всё к лучшему. Куражиться, так куражиться.
Подполковник крякнул в кулак и голосом, которым привык вести совещания, назидательно произнес:
– Стеклышки мы обязательно соберем. Исследуем отпечатки, установим личности и всех вызовем на допрос. – Сморщившийся следователь болезненно наблюдал за начальником. Прокурор поддел ботинком крупный осколок, хрястнул его о камень. – А пока я бы хотел посмотреть на нож. Тихон Петрович, вы заявили, что неизвестный аквалангист выронил нож?
– Да, так и было.
– Во время схватки с вами?
– Совершенно верно.
– Вы утверждаете, что агент, прошедший диверсионную подготовку, бросился на вас с холодным оружием и не причинил вам никакого ущерба? Может, футболку задел или поцарапал?
– Нет. Мне удалось выбить нож.
– Ну да. Это логично, как вы любите выражаться. Студент обезоружил диверсанта! Так, где же он? Я не говорю сейчас про шпиона. Он скрылся, уплыл, улетел, это совершенно понятно. Я спрашиваю, где нож, о котором вы заявили? Или вам померещилось в темноте?
– Нож был. Я держал его в руках, но выронил, когда нырнул за аквалангистом.
– Даже так! Вы хотели задержать его под водой. Смелый поступок.
– Я найду нож! – упорствовал Тихон, разобравшись в настроении Крюкова. – Он должен лежать на дне. Я сейчас найду его.
Молодой человек порывисто развернулся и побежал к берегу. Определив место подводной борьбы с аквалангистом, он скинул одежду. Стройное тело нырнуло в прозрачную воду. Расширенные глаза над раздутыми щеками тщательно обследовали дно. Ореол волос метался вслед за взглядом. Вынырнув, Тихон шумно глотал воздух и погружался обратно. Он переворачивал камни, расширяя зону поиска. Безрезультатно. Рядом, в катере, покачиваясь на волнах, курили следователь и прокурор.
– Виталий Степанович, на службу пора, – как бы, между прочим, напомнил следователь.
Прокурор швырнул окурок перед лицом вынырнувшего Тихона.
– Залезай! – рявкнул он. – Концерт окончен.
На обратном пути в катере Заколов не проронил ни слова. У причала он молча расстался с прокурором. Он шел вдоль берега и размышлял о том, что случилось. Опытный шпион по всем статьям переиграл его. Агент специально вспорол только половину надувной лодки, чтобы у них с Ларисой была возможность покинуть остров. Враг не хотел, чтобы они остались на скалистом островке, и, в то же время, обратный путь на берег должен был быть максимально долгим. Остается признать, что агент достиг поставленной цели.
Как только Тихон с Ларисой отплыли, аквалангист вернулся на остров, забрал рацию и уничтожил следы своего пребывания там. Пока приплыл катер, он мог переместиться под водой куда угодно. Свое лицо он не открыл, а значит, никаких характерных примет, кроме приблизительного роста и телосложения, о нем неизвестно. Да и приметы эти самые стандартные. Три офицера из четырех под них подходят.
Заколов остановился на обрывистом берегу около бывшей вышки для прыжков в озеро. Восходящее солнце золотило водную гладь. Рядом по дорожке совершали утренние пробежки офицеры в спортивной форме. Некоторые из них останавливались на пляже, тягали большие камни вместо гантелей, затем, скинув одежду, бросались в воду. Совершив подобную зарядку, они отправлялись домой, готовиться к предстоящей службе. Тихон провожал взглядом подтянутые фигуры и грустно прикидывал, что каждый из них вполне мог быть ночным аквалангистом. А значит, его схватка с врагом была абсолютно бессмысленной. Он не смог его задержать, и зря рисковал жизнью начинающей актрисы.
Вспомнив про борьбу под водой, Тихон приосанился, в глазах вспыхнул азартный огонек. Не всё потеряно! Он прыгнул с кинжалом и задел ладонь аквалангиста. Правую. Кровь появилась мгновенно, следовательно, рана заметная. Вот и особая примета!
Нужно искать человека с порезанной правой рукой!
23
Рука, затянутая бинтом
Как только была сформулирована конкретная цель, мозг математика Заколова стал просчитывать варианты ее достижения. В прокуратуру обращаться бесполезно, слишком свежо утреннее фиаско. Можно поинтересоваться в госпитале: не появлялся ли у них человек с подобной травмой? Это надо поручить Евтушенко, его мама работает врачом. Хотя вряд ли шпион пойдет на такой риск. Скорее всего, он самостоятельно обработает рану, и не будет лишний раз привлекать к ней внимание. Остается наблюдение на улицах, повязку на кисти руки не скроешь. Этим Тихон займется сам, подежурит на остановках служебных автобусов.
Однако многие молодые офицеры живут не в городе, а непосредственно на полигоне, в общежитиях. Туда так просто не попасть. Заколов вспомнил лейтенанта Олега Григорьева, с которым познакомился в самолете. Он служит на испытательном полигоне, и ему не составит труда выполнить подобное задание. Но как его уговорить? Придется уговаривать и многое объяснять. Лучше всего с этим справилась бы Лариса, лейтенанту она понравилась. Ради ее просьбы он бы разбился в лепешку.
Тихон вздохнул. Обращаться к потенциальному ухажеру понравившейся ему девушки было неприятно, но другого выхода он не видел.
Вскоре Заколов стучался в окошко гостиничного номера Трушиной. Сонное личико в неряшливых кудряшках сладко зевнуло за стеклом, рама открылась.
– Опять ты, Тихон? – девушка прикрыла ладошкой непослушный ротик. – Почему в окно?
– Срочное дело. Не хочу тебя компрометировать.
– Какой заботливый.
– Пустишь?
Лариса представила, как она выглядит спросонья, поправила ночную рубашку и пригладила волосы.
– Это нечестно. Мне надо привести себя в порядок.
– Ты прелесть, – совершенно искренне сказал Тихон.
– А ты сумасшедший… Залезай.
Тихон ловко запрыгнул в номер и опустился в мягкое кресло. Лариса угнездилась на кровати, закутавшись в одеяло. Откинув со лба спутанные волосы, она спросила:
– Сколько часов ты позволил мне поспать?
– Лариса, для молодого организма пропустить одну ночь – это ерунда.
– У нас с тобой, наверное, разные организмы.
– Но они отлично дополняют друг друга, – намекнул Тихон.
– Даже не старайся. Мой организм в отпуске.
Заколов перешел на серьезный тон и рассказал о том, что обнаружил на острове вместе со следователями. Точнее о том, что ни единой улики обнаружить не удалось. Поделился он и своим планом поиска человека с порезанной рукой.
– Представляешь, прокурор мне не верит. Считает всё выдумкой. И у меня нет никаких доказательств.
Девушка обхватила коленки, прикрыла глаза, склонила голову на плечо.
– А может, это и правда был сон? Нервный дурной сон.
– Лариса, о чем ты говоришь?
– Я так плохо помню вчерашнее. В голове сплошной туман.
Заколов пересел к девушке на кровать, обнял ее за плечи.
– У тебя была потеря крови. Ты ослабла…
– Помню только холодную воду.
– Да, мы плыли. Тебе стало плохо, и я перенес тебя в машину…
– На руках?
– Да.
– Как жаль, что я этого не запомнила.
– Лариса, ты смотрела на меня! Потом мы приехали в гостиницу, и я помог тебе зайти в номер.
– Ночью?
– Да.
– И сразу ушел?
– Да.
– Наверное, я старею,- тоскливо вздохнула девушка. – Я страшная и никому не нужная.
В уголках ее глаз появились слезы. Они набухали одновременно с нешуточным горем, проступавшем на юном лице. Пораженный Тихон, постарался утешить девушку.
– Лариса, ты была не в том состоянии. А вечером перед тем, как ехать на остров, мы с тобой… В этом номере… Помнишь?
– Не-а, – замотала головой девушка. Слезы сорвались из ее глаз и покатились вдоль тонкого носа. Она заревела. – Ничего не помню!
– Ну, как же? Вот здесь, в кресле, мы целовались.
– Целовались?
– Да…
– Как? Покажи.
Заколов с удивлением смотрел на странную девушку. После вчерашнего шока у нее кратковременная потеря памяти. Она плачет оттого, что не в силах ничего вспомнить. Кончиком пальца он стер слезинку с ее щеки и поцеловал в нежные, раскрывшиеся навстречу губы. Поцелуй получился долгим. Когда молодые люди разорвали объятия, порозовевшая Лариса мягко сказала:
– Что-то вспоминается.
– Вот видишь.
– А потом, что мы делали?
– Когда?
– Сразу после поцелуя?
– Потом… мы оказались в кровати.
– Зачем? – Лариса чуть навалилась на Тихона. Он чувствовал прикосновение ее груди.
– В постели мы, – смущенный Тихон не знал, как лучше рассказать девушке о случившемся. Вчера она была довольна, а сегодня, возможно, ее настроение радикально изменилось. – Мы… разделись.
– А потом?
– Потом…
Лариса толкнула Тихона на кровать, придавила собой и рассмеялась.
– Какой же ты дурачок. Я ведь актриса. Я играла! Как тебе розыгрыш?
Ошарашенный Тихон не мог поверить.
– А слезы? Как тебе удалось?
– Это высший пилотаж, заплакать без луковицы. Я должна совершенствоваться даже во время отдыха.
– Гениальная моя!
Тихон в восторге прижал к себе девушку и перекатился на нее.
– Нет, нет, нет! – Лариса уклонилась от поцелуя и отстранила парня. – Ты тоже хочешь прикинуться, что забыл мои обстоятельства?
– Лара, милая, Лара, – шептал Тихон, пытаясь ее удержать.
– Не называй меня так! Я не люблю, – возмутилась девушка.
– Почему?
Лариса села на кровати, поджав ноги.
– У меня в детстве был большой красивый попугай ара. Мы его так и звали Ара. А он меня – Лара. Он так смешно это выкрикивал! Летом он жил вместе с нами на даче и как-то раз улетел. А потом я нашла его перья. Ару съел соседский кот. Я плакала целую неделю и больше никому не разрешаю называть меня Лара. При этом имени у меня щемит сердце.
– Прости.
Лариса встала, тряхнула огненной гривой, потянулась. Сквозь короткую ночную рубашку просвечивались обворожительные контуры стройного тела.
– Ты должна быть нарасхват у режиссеров, – с горчинкой в голосе произнес Тихон.
Девушка вздохнула.
– Это на западе актрисе достаточно экстерьера. Нашим – талант подавай. – Она придирчиво посмотрелась в зеркало. – Мне надо в ванную.
Когда умытая и расчесанная девушка вернулась в комнату, она деловито спросила:
– Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я поехала на полигон и попросила Олега найти офицера с порезанной рукой?
– Да. Твой отец, главный конструктор, наверняка может взять тебя с собой.
– Он даже звал меня.
– И лейтенант Григорьев тебе не откажет.
– Еще бы! И не он один. Устрою кастинг среди молодых офицериков. Они такие, ах… Только оденусь поэффектней.
– Лариса, – укоризненно покачал головой Тихон, чувствуя острые уколы ревности.
– Ханжа! Сядь в кресло и закройся журналом.
Через десять минут перед Заколовым прошлась сногсшибательная красавица в джинсовой мини-юбке, босоножках на высоком каблуке и красной обтягивающей блузке с глубоким треугольным вырезом на спине. На обнаженных руках звенели золотистые браслеты, а рыжие волосы приминали огромные дымчатые очки.
– Ну, как я тебе?
– Класс, – только и смог выговорить Тихон.
– Не боишься, что уведут?
Девушка рассмеялась, блеснув ослепительной улыбкой, а Тихон нахмурился и сжал челюсти. Что правда, то правда, посмотреть на такую красотку сбежится весь свободный от дежурств личный состав части. Лариса, и без помощи Григорьева, увидит всех офицеров. Только и они будут пялиться на нее. Да еще как! Заколов представил эту картину и заскрипел зубами.
И еще он беспокоился, что аквалангист может узнать девушку. Как он отреагирует в этом случае? Почувствует ли опасность? Тихон отогнал от себя тревожные мысли, убеждая, что шпион видел девушку лишь мельком и не разглядел ее в темноте.
Утреннее бдение на остановках служебных автобусов результата Заколову не принесло. Проехался он и по единственному городскому маршруту со странным номером "4П-4В". Секретность в закрытом городе соблюдалась даже в таких мелочах. Но человека с перебинтованной рукой он нигде не заметил. Пора было отправляться на практику.
– Ты появляешься всё позже и позже, – с укоризной во взгляде встретил друга Александр Евтушенко. Одетый в белый халат он сидел за компьютером и рассматривал длинную распечатку на перфорированной бумаге. – Меньше надо спать.
– Если продолжительность сна равна нулю, то меньше уже некуда.
– Для математика утверждение ошибочное. А как же отрицательные числа?
– Это логично, – согласился Тихон. – Если сверхактивность – это противоположность сну, то спал я, пожалуй, минус два-три часа.
– Наверное, мучили отрицательные сновидения?
– Еще какие!
Евтушенко отбросил бумаги и развернулся на подвижном кресле.
– Тогда рассказывай.
– Сначала кофе.
Краткий пересказ случившегося за ночь на острове занял по времени две чашки растворимого кофе. Выслушав друга, обычно невозмутимый Евтушенко вскочил со стула. Кресло откатилось по каменному полу и перевернуло урну с бумагами.
– Ну и ну! Мы действительно вляпались в шпионскую историю.
– А ты еще сомневался?
– Когда торчишь перед монитором, видишь мелькающие цифры, возникающие и исчезающие файлы, всё воспринимается несколько абстрактно. Это похоже на интеллектуальную игру, как в шахматы по переписке. Увлекает, но чувствуешь себя в безопасности. А когда сталкиваешься лицом к лицу с настоящим шпионом…
– Что толку. Его еще надо поймать, – прервал возбужденную речь друга Заколов.
– Важнее вычислить. Захват оставим специалистам.
– Вот-вот. Ты что-нибудь нарыл, глядя в ящик?
– Не буду хвастаться, но мне удалось определить, откуда запускалась программа Liga.
Александр сделал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Однако Тихон пребывал далеко не в сентиментальном настроении.
– Актерскому мастерству тебе надо поучиться у Ларисы Трушиной, – холодно посоветовал он.
– Отрицательный сон делает людей черствыми.
– И нетерпеливыми. Выкладывай факты.
Евтушенко вернул стул на место, поправил очки, собрал в аккуратную стопочку бумаги.
– Если опустить все трудности, с которыми я столкнулся…
– Расскажешь о них позже.
– … и сообщить только о результате, то Liga запускалась из лаборатории?23.
– Где это?
– Этажом ниже в соседнем крыле.
– Кто в ней работает?
– В том-то и дело, что никто.
– Как это?
– В помещении устанавливается новое оборудование, и всех сотрудников переместили в другие комнаты.
– И каждый из них может войти в лабораторию?
– Может.
– И еще наладчики?
– Да. А также простые рабочие, электрики, руководители вычислительного центра и все остальные, имеющие допуск в это здание, включая двух нерадивых студентов, проходящих практику.
– Почему? – удивился Заколов.