- Мой сосед по камере утверждает, что в наше время вся милиция куплена братвой. Почему бы не допустить, что кто-то из отдела кадров или как оно там называется, торгует удостоверениями налево и направо…
- Ну, ты, полегче.
- Если вы хотите выяснить истину - научитесь слушать правду, сколь бы горькой она ни была!
Это цитата, но ни я, ни двое юристов, обхаживающих и облаивающих меня в унылом кабинете, не могут вспомнить, откуда она высыпалась.
- Убедил! Что ты знаешь еще об этом деле?
- Их было четверо. Допросите оставшихся троих.
- Допросил. Ездил в больницу к Кравченко, сегодня его выписывают. Вспоминал тебя добрым словом. В пятницу "сынка" вызывал, - Перфильев даже непроизвольно передернулся, вспоминая нечто с этим допросом связанное, - никаких зацепок. Друг друга они, Кравченко и… допрошенный, знают с детства, а вот мнимого Изотова - всего несколько дней. Познакомились в баре "Розмари", где они часто коротают вечера. Этот "капитан" имел уйму денег, если верить их рассказам… Странно для сотрудника милиции, не правда ли?
- Согласен! - без тени улыбки подтвердил я.
Ермильев специально работал на грани фола.
- Изотов три вечера подряд поил их на "халяву"!
- Ну и что из этого следует?
- То, что именно он замочил Гичку! (Кто там, что там говорил про жаргон?!) И никакой этот Изотов не милиционер, просто аферист, самозванец, наемный убийца! А "Белой стрелы" не существует в природе, иначе бы я знал о ней!
Примерно к такому выводу ты и должен подойти, господин следователь. Мы совсем не стремимся афишировать нашу деятельность.
Вслух же я сказал только:
- Это точно. Не поставить в известность такого крутого следователя никто бы не посмел!
- Не язвите, Кирилл Филиппович, - вмешался адвокат.
- Наша задача - обезвредить органы от таких оборотней, оградить честных бойцов правоохранительных органов от клеветы и наветов, - совершенно не обратив внимания на реплику своего товарища, Перфильев продолжал размышлять вслух. - Я подозреваю, что эта троица связана каким-то образом с нашим самозванцем. Закрыть "сыночка" не могу решиться - папаша шум подымет; Кравченко в больнице. Зато третьего я задержал на несколько суток и запер в "Крестах". Санкция прокурора имеется… Только как заставить его давать показания?
- У вас два способа - понты и пытки. Как его фамилия?
- Потемкин!
- Гм… Скажите ему, что Изотов раскололся. Все валит на него. Мол, и пистолет Потемкин достал, и Гичку он порешил… Снимите с него отпечатки пальцев, а затем объявите, что еще и эти "пальчики" нашлись на пистолете. Ответственностью за дачу ложных показаний попугайте…
- Да пробовал я уже все это, пробовал!
- И что?
- Клянется, что ничего про Изотова не знает. Познакомился с ним пятого января в баре "Розмари", где бухал с Кравченко и Родиным, это тот начальнический сыночек. В последующие вечера собирались в баре уже вчетвером. Ставил все время Изотов - денег не жалел. Видимо, гонорар за убийство Гички проматывал!
- Но за четыре вечера мог что-то увидеть, услышать и запомнить… - как бы рассуждая вслух, говорю я.
- Вот именно! - подхватывает Перфильев. - Мы тут с Марком Борисовичем посоветовались и решили устроить вам очную ставку с Потемкиным. Только вы, как бы это правильнее сказать, не будьте слишком мягкотелым…
- Если начнет отпираться - врежь ему как следует, ты ведь умеешь! - без обиняков объяснил суть дела адвокат. - Мы будем глухими и слепыми!
Что ж, надо - значит надо, мне этот тип самому не нравится. Зачем гляделки пялил в коридоре?
Через несколько минут конвойный привел Потемкина в следственный кабинет и, козырнув, удалился.
Высокого, худого как щепка парня с продолговатым, даже лучше сказать, вытянутым сверху вниз лицом, заканчивающимся клиновидной бородкой, грязной и неухоженной, посадили напротив меня. В его колючих глазах я читал только злобу и решимость. Решимость не выдавать товарища.
Что ж, капитан Изотов, вернее, Миша Ермилов, будет очень признателен ему.
- Гражданин Семенов, изложите свою версию событий, - вежливо попросил Перфильев.
- В ночь с седьмого на восьмое января компания, в том числе и этот человек…
- Гражданин Потемкин, - уточнил Яков Михайлович.
- Не выпускал из бара "Розмари" молодую женщину. Проходя мимо, я услышал ее крики и бросился на помощь. С этим… гражданином Потемкиным были еще три человека…
- Граждане Изотов, Кравченко и Родин.
- Ага! На добрые слова они не отреагировали и попытались врезать… Применить физическое насилие ко мне. Я подумал, что, если справлюсь с самым сильным (таким мне показался Кравченко), они разбегутся. И врезал этому последнему гражданину по лицу…
- В область носа, - напомнил следователь.
- Однако парни не только не разбежались, но и стали угрожать мне оружием…
- Кто именно? - с максимальной строгостью в голосе поинтересовался адвокат Поровский.
- Точно не помню… Ясно, что не Кравченко, тот уже валялся в отрубе… И не тот плюгавенький, моложе других…
- Гражданин Родин? - подсказывает адвокат.
- Наверное. Тот в стороне стоял, - начинаю импровизировать я.
- Значит, или гражданин Изотов, или этот? - Перфильев кивнул на притихшего Потемкина.
- Скорее всего - он!
- Нет! Это не я! Это Изотов! - завизжал парень.
- Проверим, давай-ка сюда пальчики! - Перфильев принял игру и теперь уверенно держал в своих руках все нити допроса. - Сейчас снимем дактилоскопическую карту, и ты у нас не отвертишься!
Парень почему-то страшно испугался предстоящего дактилоскопирования. Его пальцы било дрожью, как после перепоя. Предполагал, что ли, что его "пальчики" фигурируют в каком-то из "висяков"?
- Не я это, гражданин следователь, не я! - молил он и даже засунул дрожащие ладони под мышки.
- Ты! - я вскочил с места и намерился было ногой выбить табуретку из-под задницы Потемкина, но вовремя вспомнил, что вся мебель в кабинете "зафиксирована", и переместил направление удара на живот задержанного.
Тот застонал.
Поровский и Перфильев как ни в чем не бывало наблюдали за этой сценой. Никто из них не собирался ни звонить дежурному по прямому телефону, установленному в следственном кабинете, ни нажимать кнопку тревоги.
Что в такой ситуации должен делать облыжно обвиненный обыватель? Правильно, поверить в свою безнаказанность "оторваться" на том, кто еще слабее и беззащитнее. Я лихо зацедил пяткой парню под бородку. Потемкин брыкнулся с табурета.
- Сволочь! - сорвалось с его уст.
- У нас нет никаких оснований доверять вашим показаниям! - морально "добивал" его Перфильев. - До очной ставки вы упрямо утверждали, что пистолет держал в руках гражданин Семенов. Теперь все валите на Изотова.
- Я не виноват! Ей-богу - не виноват. И до того инцидента никакого пистолета у Изотова не видел… Нет, я знал, что он работает в милиции, Сергей сам этим хвастался, но оружия никогда нам не показывал!
Я знал, что Потемкин говорит правду. И мне стало жаль этого нескладного парня, давно переставшего метать угрожающие взгляды в мой адрес. Поэтому не стал более истязать его, хотя следователь и адвокат всем видом требовали "крови". Даже подал руку и помог подняться.
- Спасибо! - процедил заморыш.
- Ешьте не обляпайтесь!
- Или ты сдашь мне Изотова, или загремишь по двести восемнадцатой на пять лет! - стал пугать Потемкина Перфильев, как еще совсем недавно пугал меня.
- Я все сделаю, все, как вы хотите, только где искать его - не знаю! Верьте мне! Не знаю!
- У нас нет выбора! - вторил следователю Поровский. - Или ты, или Изотов - кто-то должен пойти в тюрьму!
Мне стало противно смотреть на эту комедию. Уж больно старались господа юристы отхватить бандитскую премию. Еще, не дай бог, в действительности сделают козлом отпущения этого безвинного "гражданина Потемкина", сломают парня, заставят признаться во всем, в чем был и не был виноват… И бандитскую премию сцапают… А потом на первой же пересылке парня "братки" по указке "тамбовских" опустят и замочат… Нет, я в эти игры играть не буду!
- Хватит, - скрестив руки на груди, я повернулся к "сладкой парочке". - Вспомнил: пистолетом угрожал мордатый громила, как вы его называете?
- Изотов, - недовольно промямлил Перфильев.
- Вот-вот, Изотов, а этот хлюпик - невиновен. Близко не подходил. Так и запишите в протокол очной ставки.
- Спасибо! Век вас не забуду! - захныкал бородач, глядя на меня с приторной собачьей преданностью.
- Я тебя тоже. Из-за твоих дружков меня здесь с Рождества держат! Не выгораживал бы Изотова, сказал правду на первом допросе - сам бы здесь не оказался. Не рой яму другому!
Читаю мораль, а самому стыдно. Ведь, если по большому счету, не он "со товарищи" вырыли мне яму, а я им.
Ладно, не такой он святой великомученик. Элементарно, если бы не вмешался я тогда, - пусть действуя по отработанному сценарию, - они бы девку до нервного срыва довели, а может, и опаскудили бы. Во всяком случае, очень постарались бы.
И вообще, дело сделано.
- Надеюсь, сегодня же, в крайнем случае - завтра, я буду на свободе. Поторопитесь, Яков Михайлович и Марк Борисович, пока наша договоренность в силе! - бросаю сердито и, не дожидаясь разрешения, покидаю следственный кабинет.
Мой клиент созрел, так что мне в этих вонючих "Крестах" больше делать нечего!
31
- Что-то ты сегодня долго! - упреком встречает меня обеспокоенный Мисютин.
- Соскучился?
- Ты же не девка…
Смеемся. Только вчера я точно так же отвечал на аналогичный вопрос.
- Похоже, что ты был прав! - отвечаю я на вопрос, который ясно читается в глазах сокамерника.
- Ты о чем? - на всякий случай переспрашивает Барон.
- Про ликвидаторов из силовых ведомств… Этого парня никак найти не могут. Удостоверение, говорят, было не поддельное, но среди ментовских кадров капитана Изотова не оказалось!
- Ох, как мне на свободу надо, ох, как надо!
- Можешь мной гордиться, я сегодня немного следователем поработал. И палачом. Проводил допрос с пристрастием.
- За такое мочить надо, а не гордиться. Кого мордовал хоть? - спрашивает с заметной брезгливостью в голосе Барон.
- Того доходягу, что встретили в коридоре, - помнишь, когда нас в "стойло" выводили? Он на меня так вызверился…
- А ты двуличный!
- Что ты имеешь ввиду?
- Говорил, нельзя издеваться над слабыми, а сам…
- Не очень-то я над ним и покуражился. А врезать пару раз надо было: считай, это из-за его показаний я сюда загремел.
Барон покивал стриженой головой, потом сказал:
- Вот тебе еще одна тема для базара…
- Какая?
- Методы добывания показаний. Лупят нашего брата немилосердно. Дробят колени, выкручивают руки, отбивают почки и прочие внутренности…
- Ну, нам это не грозит!
Опять смеемся.
Не слишком ли много у нас стало точек соприкосновения, не слишком ли схожи взгляды на различные проблемы современности?
Черт возьми, мы действительно очень похожи. Только сражаемся за разные стороны в этой криминальной гражданской войне!
Но разве только нас так развело время? В этой войне и там, и здесь - те же россияне! Небольшая социальная группа из активных членов общества, ведущая постоянную борьбу за власть. Рекрутированные на бойню бойцы из этой группы пополняют ряды как бандитов, так и их противников из правоохранительных органов. Но, повторюсь, это все люди из одной обоймы. Если бы они не были ментами, стали бы бандитами. Если бы не бандитами - стали бы ментами.
В подтверждение этой, на первый взгляд абсурдной, версии могу привести статистику. Десятки тысяч тех, кто должен защищать законность, за год уличаются в совершении различных правонарушений, тысячи - оказываются на скамье подсудимых. А ныне покойный Горбатый - кстати, самый известный питерский "вор в законе" - при жизни не стеснялся заявлять: "Если бы сейчас предложили еще одну жизнь прожить - наверное, в милиции бы работал!" И под этими словами подписались бы многие лидеры российского криминалитета!
Однако не будем ворошить прах патриархов уголовного мира. Повторим еще раз основные события моей бурной жизни, ставшей легендой для Мисютина.
- Год рождения… Родители… Судимости… Образование… Место жительства…
Барон был готов если не идеально, то близко к этому. Он не путался ни в датах, ни в именах, отвечал уверенно и спокойно, на его устах играла шикарная улыбка. По всему было видно, что обманывать Сергею не впервой.
Для пущей достоверности мы заранее обменялись обувью, штанами и фуфайками, хотя в этом не было необходимости. Здесь все у всех одинаковое. Правда, "адидас" у моего сокамерника - отменный, но я надеялся оправдаться перед оперчастью, что выиграл костюм в шахматы. Во всяком случае, пришить мне соучастие будет непросто.
Мы уже много раз проигрывали в мыслях предстоящую операцию и все больше верили в ее успех. И ждали, ждали… Казалось, вот-вот прозвучит команда: "Семенов на выход!", Барон возьмет мои вещи и больше не вернется. А ее все не было и не было, и как всегда от тягостного ожидания, время тянулось с раздражающей медлительностью, и уже ни жратва, ни телик, ни игры, ни разговоры не снимали раздражение…
Во вторник утром мы ждали, как всегда, завтрака. Не ради пищи, а разнообразия ради. "Кормушка" приоткрылась, но бряцанья посуды не послышалось. Вместо него раздалось неожиданное и долгожданное:
- Семенов, выходи с вещами!
Если чего-то очень ждешь, то оно всегда случается неожиданно. Барон вздрогнул и, собрав нехитрые пожитки, шагнул в раскрытую дверь. Я продолжал лежать на его месте у батареи и делать вид, что дрыхну "без задних" ног.
"Если все обойдется - "адидас" оставлю себе, а телевизор подарю тюремной администрации", - решил для себя заранее…
Шевелиться, вставать, тем более включать телевизор было нельзя, - я имитировал крепкий сон. Даже глаз не раскрывал. В результате мои "биологические часы" сбились окончательно. Но сердце билось - и я, держа кулаки за своего дружка, стал мысленно отсчитывать секунды. Загадал: если досчитаю до пяти тысяч и Мисютина не вернут в камеру, - значит, побег удался.
Я еще плотнее закрыл глаза и… увидел Сергея. Он стоял навытяжку перед листавшим сопроводительные документы дежурным офицером и, нахально улыбаясь, твердил:
- Семенов, пятьдесят седьмого года рождения, ранее не судим, вдовец… Несправедливо задержан, буду жаловаться, а со следователя - контрибуцию сдеру!
Я видел все происходящее, словно на экране телевизора. Впоследствии, когда Мисютин мне рассказывал о подробностях своего освобождения, мы оба поразились тому, что мои видения и реальные события один к одному совпали как по времени, так и по диалогам. Барон на самом деле сказал: "Контрибуцию сдеру!", и, сопровождаемый наметанными взглядами контролеров, двинулся к тюремным воротам.
Щелкнул электронный замок. Тяжелые ворота с болезненным скрипом отъехали в сторону. Мой бывший сокамерник еще о чем-то пошептался с дежурным и, повернувшись к тюрьме, три раза поклонился.
Через несколько мгновений он уже быстро шагал вдоль черной, покрытой стылой рябью Невы. Мела поземка, застывали на миг на темном, помеченном черным льдом асфальте снежные переменчивые узоры и с шорохом, преобразуясь на лету, скользили дальше. И тонкий шорох этот был все время слышен, перекрывал шум автомобилей, и только звук Сергеевых шагов был еще слышнее и отчетливее - частый и чуть неровный, как удары сердца…
Я досчитал уже до десяти тысяч, а Мисютин не вернулся. Разжав кулаки, спрыгиваю с нар и пускаюсь в пляс.
"Удалось! Удалось!" - радостно стучит в висках.
Пора поднимать хай! Почему я снова один? И вообще, почему я еще здесь!
Начинаю дубасить в двери.
- Чего тебе?! - ворчит дежурный контролер.
- Передай начальству, чтобы срочно вызвали следователя Перфильева и адвоката Поровского! Я должен сделать важное признание!
Контролер ушел, чтобы вскоре вернуться в сопровождении дежурного офицера. Тот без предисловий заорал в "кормушку":
- Зачем вам следователь, гражданин Мисютин? Вы свое получили!
- Какой хрен, Мисютин? Моя фамилия Семенов!
Офицер о чем-то растерянно пошептался с "вертухаем".
- Вроде бы он! - я разобрал последние слова прапорщика.
Через несколько секунд в "Крестах" началась настоящая паника. Вся администрация тюрьмы сочла своим долгом побывать около пятнадцатой камеры и поглядеть в "глазок" размером с большое яблоко.
Заметив очередную рожу, я начинал топать и громко выкрикивать: "Свободу Семенову! Нет - произволу! Невинным - волю!"
Конечно, не в моих правилах устраивать такую клоунаду, но ведь как-то надо было привлечь к себе внимание.
Подействовало. Спустя четверть часа в камеру влетел Старший Кум - начальник оперчасти Мунтян.
Видимо, начитавшись наших личных дел, он без предисловий подбежал ко мне и задрал левый рукав "адидасовской" куртки. Татуировки не было.
Мунтян побледнел и заматюкался.
- Доставьте ко мне этого засранца! Немедленно! - приказал наблюдавшему за этой сценой "вертухаю" и помчался в кабинет.
Вскоре по всем каналам спецсвязи МВД пошло тревожное сообщение: "20 января 1998 года из девятого режимного отделения следственного изолятора № 1 г. Санкт-Петербурга совершил побег трижды судимый гражданин Мисютин Сергей Иванович, русский, уроженец г. Якутска, активный участник "тамбовской" ОПГ".
Часть 2. Возмездие
1
На вступительных экзаменах в институт физической культуры я познакомился со скромной застенчивой девчонкой по имени Наталья, приехавшей поступать в Северную столицу из далекого Львова.
Раньше такие великие "перемещения народов" не были в диковинку. Абитуриенты со всех окраин нерушимого Союза слетались в Москву и Ленинград, чтобы поступить в престижные вузы. Из столиц в периферийные вузы ездили реже, в тех только случаях, когда оказывалась новой или особо дефицитной специальность, но это уже особенности столичного менталитета.
Наталья, Наташа, Наточка… Казалось бы, что делать этой девчушке в нашем городе, если на Украине полным-полно институтов физической культуры и "дурфаков" университетов? Но нет, она примчалась в Ленинград навстречу судьбе, навстречу мне, навстречу своей гибели…
Наташка была высокой и стройной, со смешливым веснушчатым лицом, которое совершенно не портили широкие круглые очки. В четырнадцать лет ее считали подающей надежды гимнасткой, она входила в сборную своей республики, но в пятнадцать сильно повредила позвоночник при падении с турника и была вынуждена оставить большой спорт. Но преданной ему осталась навсегда. Отсюда и выбор - педфак Института имени Лесгафта. Свои несомненные музыкальные способности (она очень здорово играла на скрипке) Наташа считала чем-то вторичным и необязательным. Не скоро произошла переоценка ценностей…