Это продолжалось несколько дней, а потом нас передали в лагерь для беженцев "Война". Там нас опять стали расспрашивать журналисты, которые говорили, что они из радиостанции "Свободная Европа". Может быть, они действительно были оттуда, но их вопросы подозрительно смахивали на те, на которые мы уже отвечали американцам. Мы с Ржигой искали хоть какую-нибудь работу и попросили журналистов нам помочь. Только все было напрасно. Потом начальник барака сказал, что одной строительной фирме нужны рабочие. Мы пошли туда, но от нас потребовали документы и водительские удостоверения. Однако эти документы американцы отняли у нас при первом же допросе. Мы стали их искать, и тогда нам сказали, что эти документы уже ликвидированы и нам нужно в немецкой полиции получить новые. При этом мы познакомились с парнем, которого звали Ярда. Он предложил нам работать на американцев. Мы спросили, какую работу он имеет в виду, и он намекнул нам, что мы могли бы работать на одну шпионскую группу, которой руководит бывший чехословацкий генерал Моравец. Когда мы согласились, он рассказал нам подробности. Сказал, что мы пройдем специальный курс обучения, а потом нас с определенным заданием пошлют обратно в республику. Мы подписали заявления и с той поры стали получать 20 марок в неделю до конца января 1952 года, когда меня отвезли в Сонтхофен на курсы разведчиков.
Эти курсы назывались Отто-II, руководил ими американец, который представился нам как Джеймс Гранвилл. Но само обучение вели инструкторы-чехи из шпионской группы Моравеца. Во время обучения нас учили обращаться с буссолью и картой, ориентироваться на местности, закладывать сообщения в тайник и доставать их оттуда, писать донесения о наблюдаемых объектах; мы учились фотографировать, обращаться с передатчиком и стрелять из пистолета, винтовки и автомата.
Обучение продолжалось до сентября 1952 года. Потом нас перевели в Дизбург, где мы должны были ждать инструкций. При этом нас учили преодолевать различные препятствия, пользоваться надувными лодками и скафандрами, мы изучали организацию чехословацкой армии, воинские звания и вооружение.
В конце октября в Дизбурге меня вызвал начальник шпионской группы Моравец и спросил, чувствую ли я себя достаточно готовым для предстоящей заброски в Чехословакию. Я ответил, что готов. Он стал меня расспрашивать, как я знаю Прагу, кто у меня там есть из друзей, к которым я смог бы обратиться. Я сказал, что Прагу знаю, но люди, которые могли бы спрятать меня, живут только в районе Бероуна. Потом Моравец мне сказал, что сначала меня отправят в республику для проведения какой-то акции. Но этого не случилось. Не знаю почему. Наверное, раздумали, потому что, как мне потом сказал Браун, меня хотели использовать, учитывая мои успехи на курсах, для более крупной операции.
Аллен Браун приехал ко мне уже в Дизбург и сказал, что он мой начальник. Я с ним встречался каждый день, и однажды он сказал мне, что скоро я отправлюсь в Чехословакию. До этого мне предстояло закончить в Англии курсы полетов на воздушном шаре.
Вскоре мы с Брауном действительно улетели в Англию. Я получил заграничный паспорт на имя Йозефа Каплана и американские документы на имя Лацо Конрада. Неделю мы жили в Лондоне, а потом я стал тренироваться на воздушном шаре на аэродроме в Бедфорде.
В течение месяца я знакомился с метеорологией, теорией полетов, с правилами обращения с воздушным шаром и с навигацией. Я самостоятельно совершил шесть тренировочных полетов.
В середине августа 1953 года мы улетели обратно в Германию. Меня отвезли во Франкфурт-на-Майне. Там я получил точные указания, что буду делать в Чехословакии. Главной Моей задачей было организовать в районе Бероуна подпольную антигосударственную группу, инструктировать ее членов таким образом, чтобы они были готовы выполнять шпионские задания. Прежде всего речь шла о сведениях военного характера.
В том случае если такую группу организовать не удастся, я должен был сам получить информацию о военных объектах и аэродромах в Западной и Северной Чехии. Потом мне нужно было найти некоего Роберта Глобила в Таборе, передать ему таблицы с шифром и установить с ним сотрудничество.
Кроме того, на территории республики я должен был заложить ложный тайник. В случае ареста без шпионских сведений я должен был говорить, что в республике я первый день и что моей задачей было забрать сведения из тайника..."
Все это Ладислав Крживачек скоро будет рассказывать. А пока что он даже не подозревает, что его ждет. Он сидит в корзине воздушного шара, который плывет октябрьской ночью на юго-восток. Люди на государственной границе пока что не подозревают о том, что ее пересек еще один "дьявол" доктора Пастора.
9
До рассвета остается два часа, когда шар с Ладиславом Крживачеком приземляется на лугу неподалеку от села Добржина в районе Роуднице-над-Лабой. Несколько дальше, чем рассчитал Вилли. Но это идеальное место для человека, попавшего в эту страну нелегально. У него есть достаточно времени для того, чтобы замести следы.
Сначала Крживачек разминает затекшее тело, а потом достает из коробки голубя.
- Лети, Идашек, пусть там знают, что мы добрались счастливо, - довольно говорит Крживачек и быстро собирает вещи. Навигационные приборы, карты, передатчик. Портфель, из которого он предварительно достал пистолет и кинжал, он кладет рядом с шаром, который останется на лугу там, где он приземлился. В его корзине вместо балласта находятся пачки с литературой, чтобы обмануть органы безопасности, которые должны принять шар за один из тех, которые засылают из Баварии на территорию республики с антикоммунистическими листовками.
Ладислав Крживачек очень доволен. Теперь остается только сориентироваться, отправить второго голубя, спрятать передатчик - и к Бероуну.
"Да, Аллен Браун все-таки был прав, - думает Крживачек, стоя перед дорожным указателем, из которого следует, что он находится в нескольких километрах от Роуднице-над-Лабой. - Люди, рожденные под знаком Скорпиона, действительно дети фортуны. Самое плохое уже позади. Теперь около Бероуна я найду несколько человек, расскажу им, что и как, съезжу в Табор, а потом отправлюсь обратно во Франкфурт, где меня ждут конверт с марками и несколько недель беззаботной жизни".
Так думает Ладислав Крживачек, сидя утром в автобусе, направляющемся в Кладно, и потом, когда идет пешком к Нижбору.
На самом же деле все обернется совсем по-другому. Это следует из показаний Ладислава Крживачека:
"В Нижборе я хотел остановиться у Ярды Гурны, с которым встречался до своего отъезда за границу и который, как мне было известно, новый режим не любил. Но прежде чем попасть к Гурне, я случайно неподалеку от Унгоштя встретил другого своего знакомого - Миру Крчмаржика. Это было не слишком приятно, поскольку Крчмаржик знал, что я бежал из республики, и, насколько мне было известно, являлся коммунистом. Как только мы сказали друг другу несколько фраз, он сразу стал убеждать меня пойти вместе с ним в органы безопасности. Я отказался и, чтобы поскорее избавиться от него, пообещал, что сделаю это, но сначала хочу повидаться со своей матерью. Он, наверное, мне не поверил, потому что, когда мы расставались, прямо сказал мне, что все равно куда следует сообщит обо мне. Я учел это обстоятельство. Неподалеку от места нашей встречи я заложил ложный тайник, чтобы в случае ареста сказать, что оттуда я должен забрать информацию.
Потом я пошел в Нижбор и вечером разыскал Гурну. Ему я сказал, что приехал из-за границы, и попросил на время спрятать меня. Гурна не возражал, но его родители об этом и слышать не хотели. У меня было достаточно денег, и я пообещал за эту услугу хорошо им заплатить. Но они все равно отказались. Наконец я уговорил их позволить мне переночевать хотя бы на чердаке. За эту услугу я дал Гурне тысячу пятьсот крон, рассчитывая тем самым так связать всю семью, чтобы они по крайней мере не сообщили обо мне органам безопасности. Они действительно не сообщили, тем не менее поведение людей, на которых я рассчитывал, меня поразило. Это касалось не только Гурны. Когда я потом нашел других людей в районе Бероуна, которых планировал завербовать, я повсюду встретил негативное отношение. Тут я понял, что за прошедшие два года, пока я жил за пределами республики, мышление людей изменилось. Те, кто раньше ругал коммунистов и выступал против новых порядков, теперь стали другими. Пришлось мне изменить свой первоначальный план и начать выполнять второе задание - собирать сведения о военных гарнизонах в Западной и Северной Чехии. На этот случай Браун дал мне один адрес в Кадани, куда я должен был переместиться после выполнения задания в Бероуне и Таборе. В этот город в Южной Чехии я съездил, но Глобил по указанному адресу давно не жил. Из Кадани меня через ГДР должны были переправить в Западную Германию.
Тем не менее в Кадани все получилось удачно. Я поселился в квартире Франтишека Шестяка, постепенно перенес туда передатчик и остальные вещи, которые я спрятал около Роуднице. Потом начал собирать сведения. Я объезжал различные места и аэродромы и по вопроснику, полученному от Брауна, собирал необходимые данные. Так продолжалось до 14 ноября 1953 года.
Закончив сбор информации, я при помощи передатчика связался со своим Центром и получил указания о том, каким образом меня переправят через границу.
Ночью 14 ноября я уехал в Теплице, где меня ждал проводник. Он отвел меня куда-то в район Циновца, где я должен был переждать два дня. 16 ноября во время перехода границы нас арестовали..."
Эти показания Ладислав Крживачек даст во время первого допроса. Потом он расскажет следователю другие подробности: о шпионской подготовке на курсах, о встрече с доктором Пастором, о своих действиях на территории нашей республики. Из всего этого следовало, что шпионская группа бывшего чехословацкого генерала Моравеца уделила обучению Крживачека исключительное внимание и не жалела на его подготовку средств. Однако из этого ничего не вышло. Все шпионские знания и способности Крживачека, которые так ценились во время учебы, после непродолжительного пребывания на территории нашей республики оказались бесполезными.
И второй "дьявол" доктора Пастора не вернулся назад. А когда потом последовали другие провалы, от услуг доктора Пастора "координированная разведка НАТО" вообще отказалась. Вместо него пришли другие пасторы. Их "дьяволы" перестали летать на нашу территорию на шарах. Но с лица земли они не исчезли. Они остались. Остались и вопросники, по которым сосины и крживачеки пытаются собирать информацию. Но шансов на успех у них не больше, чем у "дьяволов" Пастора.
И.Прохазка
РАССКАЗЫ
"ОХОТА НА ЛИС"
1
Над крышами, посеребренными ночным февральским морозцем, трепетал отдаленный, еле слышный звук кларнета.
Городок спал. Узкие дворики и улицы были испещрены причудливо переплетенными тенями деревьев палисадников и аллей. Неяркий свет уличных фонарей, делавший эти тени нечеткими, расплывчатыми, тускло поблескивал в грязных лужах, расползшихся по черной неровной мостовой. Темноту ночи сгущал холодный туман, отчего пятна луж становились почти невидимыми; фонари торчали из ночной мглы словно маяки.
Невесть откуда неожиданно вынырнула фигура человека, похожая на призрак, медленно плывущий среди загадочных теней. Он то освещался на мгновение светом уличного фонаря, то исчезал во тьме.
Казалось, шел не человек, а его тень. Шел на звук кларнета, который явно притягивал его к себе. Временами звук терялся в пространстве, мелодия пропадала, но через секунду снова слышалась за ближайшим домом.
Неожиданно она исчезла совсем.
Из широких окон здания местного спортивного клуба "Сокол" на тротуар падали два оранжевых прямоугольника света. Человек замедлил шаг и, войдя в один из них, остановился как вкопанный. С минуту он стоял неподвижно, как бы выжидая, но потом, словно решившись, быстро повернулся и поспешно шагнул в темноту.
Ни звук отлетевшего в сторону камешка, ни глухой стук каблуков по мостовой не выдали неизвестного. Тишина стояла глубокая, и ничто не нарушало ее.
Из-за почетного стола с подчеркнутой степенностью поднялся инженер Чадек, еще довольно стройный мужчина лет пятидесяти, с заметным пивным брюшком и с вечной улыбочкой на интеллигентном лице. Он огляделся по сторонам, поднял фужер и замер, ожидая, пока присутствующие проникнутся важностью момента и прекратят разговоры. Сегодня здесь собрались почти все жители этого маленького пограничного городка, ибо считалось признаком хорошего тона посетить первый бал, устраиваемый по случаю масленицы.
В другом конце зала Чадек увидел вихрастую голову председателя районного комитета коммунистической партии Богумила Кршижа. Рядом с ним белело пятно блузки его дородной жены Марии. Вместе с ними сидел также старый Свобода, мастер с завода Чадека по производству охотничьих ружей, со своей дочерью Бланкой. Они сидели далековато от почетного стола, но это не имело особого значения.
Инженер Чадек вдруг спохватился, что пауза, которую он себе позволил, слишком затянулась. Еще миг - и он упустит момент. Чадек приподнял фужер еще выше. Движение это было хорошо продумано и отрепетировано - рукав смокинга совершенно естественно чуточку сполз и обнажил ослепительно белую манжету рубашки с маленьким бриллиантом в золотой запонке.
- Позвольте мне, дорогие друзья, от имени местного охотничьего союза приветствовать вас на нашем балу. Я очень рад, что наш первый в этом году бал стал именно охотничьим. Желаю всем вам большого и хорошего отдыха, чтобы все вы без различия политической принадлежности и членства в обществах и союзах от души повеселились здесь. Вы, конечно, знаете, друзья, что в Праге сейчас обстановка сложная, наши политические деятели немного, так сказать, спорят и ругаются. Но нам-то что до этого? Все мы здесь в пограничье, прежде всего чехи, патриоты, а сегодня, кроме всего прочего, еще и охотники. Поэтому разрешите поднять бокал за успех нашего сегодняшнего вечера, которому мы придали особый, символический характер - "охота на лис", - и пожелать нам, мужчинам, чтобы каждый из нас сегодня поймал лисичку. Итак, за ваше здоровье!
Инженер осушил свой фужер, но не сел, а, покручивая в пальцах его длинную ножку, снова бросил взгляд на поднятые над центром стола рюмки, посмотрел на разноцветные гирлянды из креповой бумаги и зеленой хвои и, почувствовав, что скованность и робость находящихся в зале еще не прошли, скомандовал:
- Капелла, музыку! Все в круг - и счастливой охоты!
Музыканты поспешно поставили под стулья недопитые рюмки, взяли инструменты; труба преждевременно взвизгнула и тут же стыдливо умолкла.
За столом Чадека, справа от него, сидел председатель районного национального комитета социал-демократ Брунцлик с женой, слева - жена Чадека Инка. В своем модном, с серебристым отливом, вечернем платье она выглядела среди этой деревенщины весьма эффектно. Но разве этот паршивый вечер мог заменить ей незабываемые балы довоенных времен, романтическую атмосферу, царившую в залах с прекрасными хрустальными люстрами, танцы на натертом до блеска паркетном полу, первое объяснение в любви, блестящих и остроумных танцоров, к которым относился и Риша Чадек?
Его жена Инка... Уже не та девочка в тюлевом платьице, с камелией в волосах, а женщина, в полной мере осознающая свою зрелую красоту и превосходство над другими в рамках этого маленького, захолустного городка. Со стороны казалось, что она почти не слушает своего мужа, переговариваясь с соседом по столу, штабс-капитаном Кристеком, начальником районного военного комиссариата. Этот местный селадон кружил вокруг нее, как шмель около распустившейся шляпки подсолнечника, и без конца жужжал.
Чадек решился как-то сразу. Он встал, выпрямил спину, немного втянул живот и направился в противоположный угол зала. По пути он обогнул несколько столов, ловко увернулся от танцующих пар, внявших его призыву, и остановился около Богумила Кршижа.
- Разрешите, товарищ председатель? - дружески улыбнулся он Кршижу и потом элегантно поклонился Марии: - Разрешите пригласить вас на танец, товарищ Кршижова?
Слово "товарищ" слетело с его губ так естественно, что Мария тут же встала и взяла Чадека под руку.
Оркестр уже разыгрался, музыка звучала громко и бодро, так что поймать ритм и энергично повести полную партнершу инженеру не представляло особого труда.
Когда Чадек в танце приблизился к своему столу, он поймал взгляд Инки. Иронический, насмешливый.
Красавица пани Инка, пик расцвета которой был на исходе, была обречена на медленное увядание в этом провинциальном городке. Пока еще она каждый день ловила на себе любопытные взгляды прохожих и, испытывая неутихающую настойчивость штабс-капитана Кристека, была глубоко оскорблена.
Инженер Чадек снова увел свою партнершу на другую сторону зала, но и там его не ждало ничего хорошего. Богумил Кршиж нахмурившись сидел над кружкой недопитого пива и что-то говорил фрезеровщику Йозефу Свободе, председателю профсоюзной организации на заводе Чадека.
Быстро сориентировавшись, Чадек предпочел присоединиться к другим парам в центре зала и запел вместе с ними:
В лес на охоту
Пошел молодой охотник...
Весь зал дружно подхватил эту песню.
- Всем танцевать, ребята, всем! - крикнул Чадек тем, кто еще сидел за столами.
Он так кружил Марию, что у нее дух захватывало. Да и у него самого на лбу выступили капельки пота, лицо побагровело больше, чем обычно. Но он мужественно выдержал до конца. Подведя Кршижову к столу, он поклоном поблагодарил ее мужа и устало побрел к своему месту.
- Ты меня удивил, - шепнула ему Инка на ухо, когда он тяжело опустился возле нее на стул и начал вытирать белым платком вспотевший лоб.
- Тебе этого не понять, дорогая, - усмехнулся Чадек и закурил сигарету. - Это тактика, ясно? С врагами тоже надо уметь работать.
Пани Инка усмехнулась; ей были хорошо известны подобные дешевые фразы мужа - их она уже давно не воспринимала всерьез.
Оркестр заиграл новую мелодию. Чадек подумал, что теперь пора потанцевать и с Инкой. Он бросил в пепельницу сигарету и уже собрался встать, но пани Инка его опередила. Повернувшись к мужу спиной, она с очаровательной улыбкой произнесла:
- Не пойти ли нам потанцевать, пан штабс-капитан?
Кристек вскочил, щелкнул каблуками и с сияющим видом повел свою соседку в центр зала. Чадек не рассердился. Он с явным облегчением воспринял преподанный ему урок, опять тяжело опустился на стул и вытащил из серебряного портсигара новую сигарету.