- Со мной поступили несправедливо, понимаешь, сердце мое? Меня обманули. Несправедливость существует иногда долго, вечно - никогда! У меня теперь отличный адвокат. И то короткое время, которое я хочу провести с тобой и которое понадобится, чтобы передо мной извинились, я хочу жить в Париже.
Спустя некоторое время к их столу подошел кельнер.
- Месье Ливен, два господина хотят с вами поговорить.
Беззаботно оглянувшись, Томас увидел двух мужчин, стоявших у входа и приглашающе улыбавшихся. Томас поднялся.
- Я сейчас вернусь, дорогая, - сказал он и пошел к входу.
- Чем могу быть вам полезен, месье?
Оба господина в помятых дождевиках переглянулись. Затем один из них сказал:
- Месье, мы были уже на квартире мадемуазель Хамбер. Криминальная полиция вынуждена вас арестовать.
- Что я сделал? - тихо спросил Томас.
- Скоро вы узнаете.
"Ужас продолжается", - подумал Томас. Однако дружелюбно сказал:
- Вы французы и знаете, какой грех мешать при еде. Можно ли повременить с моим арестом, пока я не кончу ужин?
Оба чиновника заколебались.
- Сейчас мы позвоним шефу. - Один из полицейских исчез в телефонной будке и вскоре вернулся.
- Все в порядке, месье. У шефа только одна просьба.
- Какая же?
- Он спрашивает, не может ли он сюда приехать и с вами поужинать, ведь за хорошей едой все обсуждается легче.
- Хорошо. Согласен. Могу ли я спросить, кто ваш шеф?
Чиновники назвали незнакомую ему фамилию. Томас вернулся к столу и попросил Эмиля принести еще один прибор.
- Я ожидаю гостя, Мими.
- Кто же еще придет, дорогой? - улыбаясь, спросила она.
- Некий полковник Сименон.
- Ох! - произнесла Мими.
Полковник Юлиус Сименон оказался симпатичным человеком. С ухоженными усами, умными ироническими глазами и римским носом, он походил бы на актера Адольфа Мено, если бы был выше ростом. Томас отнесся к нему с большим уважением, Мими поприветствовала его как старого знакомого, что немного обеспокоило нашего героя. Костюм полковника был пошит, бесспорно, у первоклассного портного, но он блестел на локтях и спине. Полковник носил в галстуке золотую заколку с жемчужиной и небольшие запонки из золота, однако каблуки его обуви были сбиты.
За закуской и супом беседовали о Париже. За вторым полковник начал разговор.
- Месье Ливен, извините, что я мешаю вам ужинать. Прекрасный картофель, не правда ли? Но я получил приказ высшего начальства. Мы ищем вас целый день.
Томасу казалось, что он слышит издалека голос Жана-Луи Барро, который в сегодняшнем спектакле играл роль Ричарда Третьего. Отдаленно улавливал смысл, но не понимал.
- Да, прекрасный картофель, полковник. Здесь умеют готовить. Дважды кипятить в масле. О, французская кухня…
Томас положил руку на плечо Мими. Полковник улыбнулся. "Все больше и больше мне нравится этот полковник", - думал Томас. Полковник продолжал:
- Вы прибыли в Париж не только ради хорошей кухни. Мы тоже имеем своих людей в Кёльне и Лондоне. Мы знаем, что вы пережили у уважаемого майора Лооза, страдает ли он все еще от печени?
Томасу снова показалось, что он слышит голос Барро, и снова ему послышалась строфа бессмертного Шекспира, но он не мог ее понять. И почему смеется Мими?
- Месье Ливен, - сказал Сименон, - я уверяю вас в своей симпатии к вам. Вы любите французскую кухню. Вы любите Францию. Но, к сожалению, я имею приказ. Я должен вас выдворить. Вы очень опасны для моей бедной, подвергающейся угрозе нападения страны. Мы доставим вас к границе еще сегодня, и вы больше никогда не сможете ступить на землю Франции.
Томас начал смеяться. Он услышал опять голос полковника.
- И это потому, месье Ливен, - говорил он, добавляя себе в тарелку шампиньоны, - что вы агент недружественного нам государства. Но у вас есть выход. Вы перевербуетесь и будете работать на нас, на "Второе бюро".
Томас насторожился и подумал: "Как я опьянел", - а вслух продолжил:
- Вы делаете мне предложение в присутствии этой девушки?
- Но почему же нет, дорогой? - спросила Мими и поцеловала его. - Я ведь тоже состою в этом бюро.
- Ты тоже? - поперхнулся Томас.
- Я немного зарабатываю на этом. Ты злишься?
- Мадемуазель Хамбер является одной из красивейших патриоток, каких я знаю во Франции, - объявил Сименон. - Месье Ливен, - продолжал он, - согласны ли вы с нами работать?
Томас смотрел на Мими, на милую, нежную Мими. Он смотрел на полковника, человека, умудренного опытом. "Для меня нет другого выхода", - подумал он.
- Ах, дорогой, будь милым и иди к нам, - голос Мими звучал в одном ухе.
- Месье, вы решились? - слышался голос полковника в другом ухе.
- Я согласен, - промолвил Томас.
"Сначала немецкий абвер, затем "Секрет Сервис", теперь "Второе бюро". И все в течение 96 часов. Четыре дня назад я жил в Лондоне, уважаемый гражданин, удачливый банкир. Кто отнял у меня все это? Кто поверит всему в моем клубе?" - Томас провел своей узкой, изящной рукой по коротко остриженным волосам и сказал:
- Мне кажется, мое положение серьезно, но не безнадежно. Точнее выражаясь, я сижу на развалинах моего гражданского существования. Это исторический момент! Его надо отметить. Эмиль! - позвал он.
Старый гарсон подошел к столу.
- У нас есть причина отметить праздник. Шампанское, пожалуйста!
Мими нежно поцеловала своего друга.
- Месье, я преклоняюсь перед вашим поведением и счастлив, что вы согласились работать на нас.
- Я не заявлял о своей готовности, просто у меня нет другого выхода.
- Это все равно.
- Вы можете на меня рассчитывать, пока идет мой процесс. Если я его выиграю, то буду жить в Лондоне. Понятно?
- Полностью, месье, - усмехнулся полковник Сименон, как будто он был провидцем и знал, что Томас и после второй мировой войны не выиграет процесс и что он никогда больше не будет жить в Лондоне.
- Я хотел бы знать, в какой области представляю для вас ценность?
- Вы ведь банкир?
- И что?
- Мадемуазель рассказывала мне, какой вы способный!
- Но, Мими, - сказал Томас маленькой актрисе с блестящими черными волосами и веселыми глазами, - это так нескромно с твоей стороны.
- Мадемуазель это сделала в интересах нации. Она просто замечательная.
- Я так понимаю, что вы, месье полковник, имеете основания давать такую оценку Мими.
Мими и полковник заговорили одновременно.
- Как офицер я даю вам честное слово…
- Ах, дорогой, это было задолго до тебя, - сказала Мими.
Потом оба замолчали и засмеялись. Мими прильнула к Томасу. Она была влюблена в этого человека, который действовал так серьезно и так несерьезно выглядел. Он был классическим типом британского джентльмена-банкира и при этом жизнерадостный и самобытный, как все мужчины, которых Мими знала. А знала она их множество.
- Задолго до меня, - повторил Томас. - Ах, так, ну, хорошо. Господин полковник, по вашим словам, я могу быть полезным как финансовый советник французской секретной службы?
- Совершенно верно, месье, вы будете выполнять особые задания.
- Позвольте, пока не принесли шампанское, сказать несколько слов. Несмотря на мою относительную молодость, у меня есть ряд принципов. Если они войдут в противоречие с моей будущей деятельностью, то лучше сразу же меня высылайте.
- Каковы же эти принципы, уважаемый месье Ливен?
- Я отказываюсь носить униформу, господин полковник, стрелять в людей, сеять в них страх, арестовывать и пытать.
- Ну, что вы. Для такой мелочи использовать вас просто жаль.
- Я не буду наносить ущерб и грабить. Это возможно только в тех случаях, когда я сам буду убежден в необходимости этого в отношении конкретных лиц.
- Не беспокойтесь, месье, вы останетесь верны своим принципам. Мы рассчитываем использовать вас исключительно тогда, когда потребуется ваш мозг.
Эмиль принес шампанское. Они выпили. Затем полковник продолжал:
- На одном я должен настаивать: вы обязаны пройти курс подготовки тайного агента. Этого требует порядок в нашей организации. Там изучают такие трюки, о которых вы ничего не знаете. Я позабочусь, чтобы вы скорее попали в специальный лагерь.
- Но не сегодня же ночью, Юлиус, - проговорила Мими и нежно погладила руку Томаса.
Ранним утром 30 мая 1939 года два человека в дешевых костюмах заехали за Томасом. Это были низко оплачиваемые агенты. На Томасе был темно-серый костюм, белая рубашка, черный галстук, шляпа и черные туфли. В руке он держал небольшой чемодан.
Два серьезных господина не спускали с него глаз. Когда Томас захотел выглянуть из грузовика, на котором они ехали, он понял, что установить маршрут следования невозможно, так как машина была наглухо закрыта брезентом. Через пять часов у него заболели все кости от тряски. Наконец грузовик остановился, сопровождающие пригласили Томаса выйти. Оглянувшись, он установил, что они находятся в пустынной, всхолмленной местности, покрытой камнями и обнесенной колючей проволокой. На заднем плане в редком лесочке виднелось унылое серое здание. У ворот лагеря стоял вооруженный солдат. Оба господина подошли к нему и предъявили бесчисленное множество удостоверений и документов, которые часовой внимательно изучал.
В это время на дороге показался старик с тележкой, нагруженной сучьями. Томас полюбопытствовал:
- Далеко ли тебе идти, дедушка?
- Черт возьми, осталось еще три километра до Сант-Николас, сынок.
- А где это?
- Около Нанси.
"Ага, так", - отметил Томас про себя. Его сопровождающие меж тем вернулись. Один из них проговорил:
- Извините нас за то, что мы везли вас в закрытом грузовике. Строгий приказ. Вы не должны знать месторасположение лагеря.
Томас многозначительно усмехнулся.
Старое здание было оборудовано как третьеразрядный отель.
"Довольно бедно, - подумал Томас, - кажется, господа не имеют денег в достаточном количестве. Надеюсь, клопов нет. Ну и в положение я попал".
Кроме Томаса на курсах обучались еще 27 агентов, главным образом французы, два немца, пять австрийцев, один поляк и один японец.
Начальником курсов был худой, бледный человек с нездоровым цветом лица. Так же замкнут, так же полон таинственности, пренебрежения и неуверенности, как и его немецкий коллега майор Лооз, с которым Томас познакомился в Кёльне.
- Господа, - сказал этот человек собравшимся агентам, - меня зовут Юпитер, каждый из вас тоже должен выбрать себе имя и составить подходящую легенду. На это вам дается 30 минут. Эту легенду вы должны выдерживать при любых обстоятельствах. Я и мои коллеги будем всячески пытаться доказать, что вы не те, за кого себя выдаете. Ищите такие факты, которые вы сможете защитить от наших атак.
Томас выбрал себе прозаическое имя Адольф Майер. В полдень он получил серый костюм. На груди было написано его новое имя. Другие курсанты носили такое же рабочее платье. Кормили плохо. Комната, в которую его поселили, была отвратительная, постель неудобная. Перед тем как заснуть, он достал свои любимые часы и услышал серебряный звон, закрыв глаза, Томас представил себя в своей уютной лондонской квартире.
В три часа ночи он был вырван из сна диким криком: "Ливен! Ливен!" Обливаясь потом, Томас вскочил с кровати и доложил: "Я!" В тот же момент он получил две пощечины. Перед ним, демонически улыбаясь, стоял Юпитер.
- Я думал, что вы Майер, месье Ливен. Если это случится с вами на практике, считайте себя покойником. Спокойной ночи! Приятных сновидений!
Томас долго не мог заснуть. Он думал, как избежать новых пощечин. И вскоре додумался - стал на ночь закладывать в уши большой тампон ваты. Теперь уже Юпитер мог сколько угодно орать. Постепенно пробуждаясь, Томас отвечал: "Что вы хотите от меня? Меня зовут Адольф Майер".
Юпитер восторженно восклицал: "У вас фантастическое самообладание!"
Курсанты учились обращаться с ядами, взрывчатыми веществами, автоматами, пистолетами. Из 10 выстрелов 8 попали, к удивлению Томаса, в десятку. Он скромно сказал: "Случайность. Я вообще не умею стрелять". Юпитер смеялся: "Не умеете, Майер? Вы природный талант". Из десяти следующих выстрелов в десятку попали девять.
"Что случилось со мной, - думал Томас, - человек, подобно мне, выброшенный из своей привычной колеи, должен сомневаться в себе, обратиться к Богу или даже попытаться кончить жизнь самоубийством. Так ли это? Я сомневаюсь, пью, думаю о смерти? Ни в коей мере! Мне даже начинает нравиться это приключение. Я молод, холост. Кто еще переживет подобное сумасшествие?
Французская секретная служба. Это означает, что я работаю против моей Родины - Германии. Минуточку, против Германии или против гестапо? Вот так! Но то, что я умею стрелять… никогда не представлял! Я знаю, почему все это меня больше развлекает, чем потрясает, потому что у меня сверхсерьезная профессия - банкир. Может быть, все, что происходит, больше соответствует моему существу".
Он учился работать на телеграфном ключе. Изучал приемы шифровки и дешифровки.
Для этой цели Юпитер использовал роман "Граф Монте-Кристо".
Он объяснял: "Система функционирует безупречно. На практике вы носите книгу с собой. Получаете зашифрованное сообщение. Оно содержит три цифры, которые постоянно меняются. Первая цифра указывает номер страницы, которую надо использовать, вторая - строку на ней, третья указывает букву на данной строке. Эта буква для вас является исходной. И так далее".
Юпитер роздал листочки с зашифрованным сообщением. Половина класса расшифровала его правильно, половина неправильно, в том числе и Томас. Его результат выглядел при расшифровке бессмысленным набором букв. Юпитер приказал повторить. Они принялись за работу еще раз. Результат получился тот же. Юпитер заставил тренироваться всю ночь. Под утро обнаружилось, что курсантам по небрежности были выданы различные издания романа.
- Ничего страшного, - сказал Юпитер, побледнев, - хотя все это и фантастично. На практике такого не может быть.
- Конечно, - ответил Томас Ливен.
В конце четвертой недели весь курс был выведен в лес. Здесь курсанты вместе с инструкторами находились восемь дней. Они спали на сырой земле, страдали от непогоды. Провиант, взятый на три дня, кончился, и они питались ягодами, кореньями и листьями. Томас, предвидя такую тренировку, запасся консервами. На четвертый день он лакомился бельгийским паштетом из гусиной печенки, чем заслужил похвалу Юпитера: "Берите пример с месье Майера, господа. Вот это человек".
Однажды Юпитер привел курсантов к глубокому обрыву.
- Прыгать вниз! - приказал он.
Все курсанты отшатнулись от края, и Томас тоже. Затем он растолкал окружающих, разбежался и с криком "ура!" прыгнул в пропасть. Он мгновенно понял, что французское правительство вряд ли стало бы тратить деньги на физическое и духовное воспитание курсантов, конечной целью которого стало бы самоубийство.
В самом деле, внизу была закреплена сетка на резине, мягко принявшая Томаса.
Юпитер был в экстазе: "Вы самый лучший человек, Майер. О вас еще будет говорить весь мир!"
В конце обучения был организован строгий экзамен. Глубокой ночью курсантов грубо подняли с постелей и доставили в абвер. Инструкторы школы во главе с Юпитером были одеты в форму германского вермахта. Юпитер оказался немецким полковником.
Инструкторы кричали на курсантов, направляли им в лицо горящие рефлекторы, не давали пищи и воды всю ночь, что, впрочем, было не так страшно, поскольку курсанты плотно поужинали.
Юпитер особенно строго отнесся к Томасу. Дал ему несколько пощечин, повернул лицом к стене и, тыча пистолетом в затылок, закричал:
- Признавайтесь, вы шпион?
- Я не должен этого говорить, - храбро отвечал Томас.
Затем они стали выкручивать ему палец на руке. Как только Томас почувствовал легкую боль и вскрикнул, пытка прекратилась. Около шести часов утра Томас был приговорен за шпионаж к расстрелу. Юпитер потребовал выдать военную тайну, обещая за это сохранить Томасу жизнь.
Томас плюнул Юпитеру под ноги и воскликнул: "Лучше смерть!"
Его отвели в грязный двор, поставили к холодной стенке и расстреляли, разумеется, холостыми патронами, а затем все пошли завтракать.
Томас окончил курс с отличием. Юпитер вручил ему соответствующий документ и фальшивый паспорт на имя Жана Леблана.
- Будьте счастливы, камерад! Я горжусь вами! - напутствовал он Томаса.
- Скажите, Юпитер, только откровенно, если я когда-нибудь попаду в лапы немцев и все выдам, чему и как меня здесь учили, что будет?
- А здесь вообще нечего передавать, - ответил, смеясь, Юпитер. - Методы подготовки кадров для секретных служб во всем мире одинаковы. Все секретные службы используют новейшие достижения медицины, техники и психологии.
16 июля 1939 года Томас Ливен вернулся в Париж и сразу же попал в объятия Мими.
1 августа Томас получил с помощью полковника Сименона комфортабельную квартиру на бульваре Булонь. Отсюда было шесть минут езды до банка, пайщиком которого он был.
20 августа Томас упросил полковника Сименона разрешить ему выехать с Мими в отпуск в Шанталь - центр конного спорта и любимое место отдыха парижан.
30 августа Польша объявила всеобщую мобилизацию. На следующий день после обеда Томас и Мими предприняли прогулку к прудам и замку королевы Бианки.
Вернувшись к вечеру в город, они увидели кроваво-красное солнце, заходящее на Западе. Рука в руке они прошли мимо вилл, построенных в начале столетия, к своему отелю на авеню маршала Жоффре.
В холле к ним обратился портье:
- Вам уведомление о телефонном разговоре из Белфаста, месье Ливен.
Немного позднее Томас услышал голос полковника Сименона:
- Наконец-то, Ливен, я дозвонился. - Полковник говорил по-немецки и сразу же объяснил почему: - Я не могу рисковать, что кто-то в вашем отеле узнает меня. Вы слышите меня, Ливен, началось.
- Война?
- Да!
- Когда?
- В ближайшие 48 часов. Вы должны утренним поездом прибыть в Белфаст. Явитесь в отель "Ду Тонно д'Ор". Портье в курсе дела. Речь идет…
В этот момент связь прервалась. Томас нажимал на вилку аппарата.
- Алло! Алло!
Наконец строгий женский голос произнес:
- Месье Ливен, вы разъединены, так как вели разговор на иностранном языке.
- Это что, запрещено?
- Да. С 18 часов сегодняшнего дня все междугородние разговоры должны вестись исключительно на французском языке.
Голос исчез. Когда Томас вышел из телефонной будки, портье бросил на него испытующий взгляд.
Он вспомнил этот взгляд, когда в пять часов утра в его комнату сильно постучали.
Мими спала, свернувшись, как кошка. Томас не набрался мужества сказать ей, что должно случиться.
За окном уже рассветало, и на старых деревьях пели птицы. Снова постучали в дверь, но теперь сильнее.
"Это невозможно, чтобы немцы уже были здесь", - подумал Томас и решил не реагировать. За дверью раздался голос:
- Месье Ливен, откройте, или мы взломаем дверь!
- Кто там?
- Полиция.
- Что случилось? - спросила проснувшаяся Мими.
Стеная, Томас поднялся.