Глава VII. Чекист Дымов
Лифт поднял Сергеева на пятый этаж. Дверь открыл Дымов.
- A-а, Алексей Федорович, милости прошу! - улыбаясь, протянул руку Дымов.
- Алексей Федорович, милости прошу!
Вдвоем они прошли в комнату. Небольшой, уютно обставленный кабинет. В углу шкаф с книгами, над письменным столом портрет наркома внутренних дел. Над диваном фотография мальчика лет десяти, удивительно похожего на Дымова. Здесь же, у стены, опрокинутый детский велосипед.
Дымов в форме. На красных петлицах горели знаки различия - по три прямоугольника: капитан государственной безопасности; на груди орден Красного Знамени. Сам Дымов - выше среднего роста, светловолосый, с еле пробивающейся сединой на висках, улыбающийся, с сеткой маленьких морщинок вокруг глаз.
- Прошу извинить, что поздно вытащил вас. Дела серьезные, - произнес он, пододвигая Сергееву стул и протягивая папиросы. - Да! - внезапно вспомнил Дымов. - Вы же, наверное, не ужинали. Безобразно у вас в институте на этот счет дело поставлено: собрание вечером, а буфет закрыт…
"Откуда он знает такие мелочи?" подумал Сергеев.
Дымов сразу приступил к делу:
- Ваше сегодняшнее выступление, Алексей Федорович, было неправильным. К институту приковано внимание врагов. Вы работаете над изобретением огромного оборонного значения. Враги знают об этом, Алексей Федорович. Необходимо быть начеку, особенно сейчас, когда остались считанные дни работы. Вчерашний случай - прямая диверсия, вредительский акт. Нам кое-что известно. Но надо ждать, терпеливо ждать, пока все хвостики не вытащим.
Часы показывали одиннадцать, когда Сергеев вышел от Дымова.
В машине, почти невидимый за рулем, спал Платоныч.
- Домой, Алексей Федорович? - зевая, спросил он.
- Да, Платоныч, пора, и так заждались.
Глава VIII. Гостья оказалась со странностями
Дома ждали Сергеева. Без него не садились ужинать. Перед самым ужином, когда уже сидели за столом, в кабинете задребезжал телефон.
Мише звонил приятель, Сеня Гольдин.
- Алло, Мишка, ты сошел с ума!
- Ты уверен в этом?
- Совершенно. Почему ты не был сегодня на стадионе?
- Был занят по самые уши.
- Алло, ты понимаешь, что можешь погубить честь всей команды? У нас остались решающие тренировки, тысячу чертей на твою голову! Противник набьет нам "всухую" двести голов и не даст плакать, и все из-за тебя.
Миша хохотал в трубку. Это была обычная гольдинская манера разговаривать. Незнакомому человеку он мог показаться страшно грубым. Но Миша знал своего приятеля: за всей его кажущейся на первый взгляд грубостью скрывалась добрая душа хорошего товарища. Оба они учатся в одной школе, оба отличные физкультурники и оба состоят в одной футбольной команде. Несколько лет мальчики крепко дружат, несмотря на то, что Сеня уже "старый комсомолец" и на два года старше Миши.
- Алло, у меня уважительная причина, - проговорил Миша: - встречал мать.
Гольдин помолчал.
- Ладно, так и быть, - проворчал он, - на этот раз прощается… Да, между прочим: я был на тренировке у противника.
- Ну и как?
- Ха-ха! Это просто ерунда. За их нападение я не дал бы и выеденного яйца. Беки тоже так себе. Откровенно говоря, мы набьем им "всухую" двести голов…
- И не дадим плакать, - закончил Миша.
- Ты угадал. Алло, Мишка! Жди меня завтра утром. Есть разговор. Гуд бай.
Миша вернулся в столовую. За ужином беседа явно не клеилась.
- Я так завидую всем изобретателям, - говорила Нина Дмитриевна, - но сама ничего не понимаю в технике.
- Вы отлично владеете техникой плаванья, - сказала Клавдия Павловна: - вы были лучшим пловцом на курорте. Однако я на вас, Нина Дмитриевна, в обиде: вокруг вас столько было военных, а вы меня так ни с кем и не познакомили.
- Право, не такой уж интересный народ, - ответила Нина Дмитриевна, - всё старые друзья по Востоку.
- В будущем году на юг обязательно поедет Миша - ведь он еще никогда не видел моря, - сказал Алексей Федорович.
Он взял сына за подбородок, их глаза встретились, и Миша увидел в глазах отца плохо скрываемое волнение и усталость после бессонной ночи.
- Смотрите-ка, а ведь сын загорел в Москве не меньше, чем мать в Крыму, - закончил отец.
Нина Дмитриевна подняла на мальчика синие глаза.
- Он очень похож на маму.
- О, он с матерью - одно целое! - оживился отец. - И потом они такие друзья, что и водой их не разольешь. Я их называю Бобчинским и Добчинским, а они за это страшно злятся на меня.
- Но ведь мы дома одни, а он вечно занят. Даже сегодня не мог пораньше приехать… И так всегда, - с укором сказала мать.
Гостья тряхнула белыми волосами и горестно вздохнула:
- Увы, мне это хорошо известно. Мой муж тоже военный специалист, и мне по целым дням приходится у себя в Хабаровске сидеть одной.
После ужина все разошлись по комнатам.
Миша уступил гостье диванчик в столовой, на котором он всегда спал, а сам лег в кабинете отца и сразу уснул. Проснулся оттого, что голова сползла с подушки и заныло в затылке. Потирая шею, спустил на пол ноги. В кабинете было темно и душно. Потягиваясь и широко зевая, мальчик чуть приподнял штору и распахнул окно. Тусклый рассвет наплывал на Москву. Наступал тот ранний утренний час, когда городские шумы не надолго стихают. В переулке было пустынно и прохладно. Миша с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, разглядывая спящий переулок. Вдруг, - может, ему это показалось? - он услышал шум в соседней комнате. Шум заинтересовал его: ведь еще так рано, все спят. Может, кто в окно залез?..
Из столовой чуть пробивался свет. Осторожно ступая босыми ногами, Миша подошел к двери. В замочную скважину Миша увидел, что за столом, закрыв лампу, сидит Нина Дмитриевна и что-то пишет. Она изредка беспокойно оглядывалась на дверь, словно кого опасаясь.
Миша недоуменно пожал плечами: что, она бессонницей страдает, что ли? Но закрытая лампа, боязливые взгляды, которые Нина Дмитриевна бросала на дверь, показались ему странными. Озадаченный виденным, Миша тихо отошел от двери и снова лег.
Глава IX. Нищий
После завтрака отец и мать уехали на службу. Нина Дмитриевна напомнила Мише:
- Вы вчера обещали познакомить меня с Москвой. Поедемте в Третьяковскую галлерею.
- Хорошо…
- Почему вы такой угрюмый? Вам нездоровится?
- Нет, ничего.
- Я сейчас приведу себя в порядок, и поедемте.
Нина Дмитриевна ушла в кабинет. Миша устроился с книгой на диване - ждал приятеля. Хотелось поговорить с Семеном, рассказать ему о взрыве на заводе, о гостье, о том, что видел ночью.
- Мишка, открой! - громко прозвучал в открытое окно голос Гольдина.
Высокий, широкоплечий Сеня стоял посреди переулка, запрокинув голову и щуря глаза. Миша бросился его встречать. Поднимаясь наверх по лестнице, он уже начал рассказывать приятелю о приезде матери, о странной гостье, о том, что видел ночью. Рассказал также своему закадычному другу о взрыве на заводе.
- Вот гады! - Гольдин задумался. - Ну, а что касается вашей гостьи - это ерунда. Ты, Мишка, всегда страдал чувством какой-то сверхбдительности. Сейчас она тебя явно подвела. Так только в книжках бывает, а не в жизни.
Они уселись в столовой на диване. Семен начал говорить приятелю о последней футбольной тренировке. Незаметно шло время… За дверью в кабинете слышались шаги гостьи. Она нервно ходила из угла в угол.
- Слышишь, Сенька, - зашептал Миша, наклонившись к приятелю: - сказала, что сейчас выйдет, пойти собирались вместе, а не идет, мечется по комнате, нервничает, слышишь?
Семен отмахнулся рукой.
Неожиданно два коротких звонка прервали разговор. И сейчас же из кабинета быстро вышла Нина Дмитриевна.
- Сидите, мальчики, я открою, - сказала она и выскользнула в переднюю.
- Подожди, - шепнул Гольдину Миша, - я посмотрю, - и подошел к двери. - Нищий какой-то… Она ему что-то передала. Понимаешь, она ему передала что-то…
Он бросился на диван, взволнованный, тяжело дыша.
- Понимаешь, она ему передала что-то…
Гольдин был невозмутим.
- На то он и нищий, чтобы ему деньги давать. Что ты волнуешься?..
Миша нетерпеливо перебил:
- Нет, нет, я отлично видел что-то белое… Это какая-то бумага… Я пойду за ним… - Он рванулся с дивана.
- Сиди спокойно и не дури, - удержал его за руку Сеня. - Ты пойдешь, а что я буду делать? Вместо тебя в Третьяковку отправлюсь? Скажу: видите ли, Мише некогда, он за нищим пошел следить. Дурак! Я пришел, я и уйду, а ты виду не показывай.
- Прямо удивительно в наше время видеть нищих, - проговорила, возвращаясь, Нина Дмитриевна.
- Встречаются иногда лодыри, - проворчал Сеня, делая рассеянное лицо. - Ну, Миша, я пошел. И так уж на тренировку опаздываю.
Он догнал нищего на улице. Нищий шел в сторону Смоленской площади. Семен внимательно оглядел его.
"Старше меня, на полголовы выше", заметил он.
Они пересекли площадь и снова пошли переулками, которые делались все безлюднее и глуше.
"Этот молодец больше нигде не просит милостыню", подумал Семен, соображая, что нужно предпринять.
Сильный шум на противоположной стороне отвлек его внимание. Группа ребятишек дралась, наскакивая друг на друга. И внезапно мелькнула мысль. Он напружил руки и ускорил шаг. Догнав нищего и поровнявшись с ним, Семен толкнул его плечом. Нищий быстро и, как показалось Сене, испуганно взглянул на него и продолжал итти. Семен ждал всего: ругательств, ответного удара, но не этого. От растерянности даже остановился. Но действовать надо было решительно. И, снова догнав нищего, Сеня вторично толкнул его, вызывающе крикнув:
- Ты чего толкаешься?
Ответа не последовало. На него взглянули спокойные, чуть прищуренные глаза. Человек продолжал итти.
- Ты чего толкаешься? - снова спросил Сеня. - Драться хочешь?
- Пусти, дурак, - ответил нищий.
Стиснув зубы, Гольдин цепко ухватил нищего за ворот и с силой дернул. Затрещали и подползли лохмотья. Не раздалось ни одного крика. Как два зверя, отпрянули они друг от друга и кинулись навстречу. И в этот момент, когда вкладывались все силы, все напряжение для того, чтобы победить, к Семену вернулось его обычное спокойствие и рассудительность. Отличный физкультурник, он сразу почувствовал, что противник сильнее, но не опытнее его. Изловчившись, Семен схватил нищего за голову, зажал ее одной рукой, а другой стал шарить по его лохмотьям. Нащупал что-то, рванул… Посыпались лепестки какого-то цветка, зашуршала под рукой папиросная бумага. Сверток. Схватил его, зажал в кулак…
- Ага, - захрипел он, задыхаясь от борьбы, - цветочки собираешь, гад!..
И в этот момент словно удесятерились силы нищего: он повалил Сеню и стал вырывать сверток из его руки. Они боролись молча. Внезапно мальчик ощутил острую боль в боку и начал слабеть.
Нищий повалил Сеню и стал вырывать сверток из его руки.
- Помогите! - громко закричал он.
Теряя сознание, он услышал чьи-то бегущие шаги. Еще одна попытка нищего вырвать у него из рук сверток… Но Сеня сжимал пальцы из последних сил, уже ничего не видя и не сознавая.
- Вот бандит… Заколол малого… Скорая помощь нужна.
Вокруг Семена собиралась толпа.
Глава X. Ошибка Миши Сергеева
Неясно, как во сне, Сеня Гольдин видел светлую комнату, людей в белых халатах.
- Лежите спокойно, - сказал негромкий голос.
У кровати сидело два человека.
- Доктор, можно? - спросил один.
Другой взял руку мальчика, нащупывая пульс.
- Ему лучше, - сказал он, - только недолго разговаривайте.
Доктор поднялся и вышел.
- В вашем кармане, - обратился человек к Сене, - нашли комсомольский билет на имя Семена Гольдина. Это ваш билет?
- Мой, - Сеня попытался приподняться.
- Лежите спокойно, - улыбнулся человек. - Вы его получите… Скажите, что за пакет был в вашей руке?
- Об этом я хотел бы говорить в НКВД.
- Ничего, говорите обо всем: я следователь.
И тогда Сеня начал рассказывать. Все, что он слышал от Миши, что подозревал сам, как пытался задержать нищего, - обо всем подробно рассказал Сеня следователю. Когда он кончил, следователь поднялся со стула.
- Благодарю вас, - сказал он. - Вы с вашим приятелем сделали огромное, государственной важности дело. Но Миша Сергеев все же допустил большую ошибку. В тот же день, в тот же час, когда у него возникли первые подозрения, он должен был сообщить нам, а сейчас… - Следователь помолчал. - Сейчас я боюсь, что кое в чем мы уже опоздали.
Записав адрес Сергеевых и пообещав еще встретиться и поговорить с Сеней, следователь крепко пожал ему руку и вышел из комнаты.
Глава XI. В Третьяковской галлерее
Миша и Нина Дмитриевна ходили по большим залам Третьяковской галлереи. Миша был рассеян. Он думал о Семене. Хотелось поскорей узнать, что с ним. Чем кончилась история с нищим.
Нина Дмитриевна была очень оживлена. Она подолгу рассматривала картины, восхищалась; жалела, что невозможно всего осмотреть сразу.
- Вы часто бываете здесь? - спросила она Мишу.
- Да, был несколько раз.
- Вместе со своими?
- Бывал с мамой. Папа всегда занят.
- Неужели он так много работает? - удивилась Нина Дмитриевна.
- Очень много. Он всегда поздно приезжает домой.
- Мама говорила, что он изобретатель, - продолжала Нина Дмитриевна. - Почему же ему обязательно нужно сидеть на службе? Ведь можно работать дома… И спокойней…
- Он работает и дома. Привезет материалы, запрется у себя и пишет. - Миша искоса посмотрел на Нину Дмитриевну: что это ее так интересует отец?
…Возвращались домой. Нива Дмитриевна интересно рассказывала о юге, о море. Ее простой, дружеский тон так подкупал, захватывал, что Миша тоже оживился и уже не думал о своих подозрениях.
Они подходили к дому, как вдруг Нина Дмитриевна смолкла на полуслове. Навстречу им из ворот дома вышел мужчина. Поровнявшись с ними, он кивнул головой Нине Дмитриевне. Миша с изумлением взглянул на спутницу: она была бледна и растерянна.
- Миша, вы идите, я сейчас… - Она повернулась и пошла за незнакомцем. Вскоре они оба свернули в проходное полутемное парадное низенького дома.
Миша остановился у забора с наклеенными театральными афишами. Он мучительно напрягал память: где он мог видеть этого человека? Где-то видел… И вдруг вспомнил: рассказ Платоныча о баллоне, возвращение с вокзала, идущую следом машину и незнакомца за рулем. Это он!
У Миши от волнения перехватило горло. Надо немедленно идти следом. Миша рванулся вперед… И в эту минуту по переулку прогремел выстрел, за ним - другой. Когда Миша с прохожими вбежали в полутемное проходное парадное маленького дома, на забрызганных кровью каменных ступеньках, лицом вниз, раскинув руки, лежала Нина Дмитриевна.
В этот вечер к Сергеевым приехал следователь Дымов и передал Мише привет от Сени.
Следователь сидел с отцом в кабинете, просматривал вещи Нины Дмитриевны, потом о чем-то долго беседовал с матерью.
Глава XII. Второй случай с Платонычем
В десятом часу вечера Платоныч вел машину в гараж. Невдалеке от завода его остановил человек. Платоныч затормозил, высунул голову из кабины и сразу узнал.
- А, это ты, парень! За долгом, что ли, пришел?
Человек, улыбаясь, закивал головой и проговорил:
- Наконец-то я дождался… Такое, понимаете, несчастье…
- Что? Или тоже баллон спустил?
- Да. Пришлось машину на даче бросить.
- А где дача-то?
- В Бутове. По Серпуховскому шоссе.
Платоныч легонько свистнул.
- Ничего не выйдет, парень. Оно, конечно, ты тот раз меня выручил, но я в такую даль не могу поехать. Шутка сказать: до Бутова тридцать километров. Баллон вот бери, а я не могу, право.
Человек наклонился к Платонычу и тихо сказал:
- Выручите, я заплачу… Рублей по пять за каждый километр.
Платоныч удивленно посмотрел на него.
- Ты эти шутки брось…
- Подождите… - Незнакомец вынул из бокового кармана деньги и протянул Платонычу. - Здесь полтораста рублей, возьмите…
Платоныч молчал.
- Эх-ма! Где наша не пропадала! - махнул рукой Платоныч. - Садитесь.
Они пересекли Москву. Машина вынеслась на свободное и гладкое Серпуховское шоссе. С полей потянуло влажной прохладой. Впереди, за темными зубцами леса, потухала розовая полоска зари.
- Вы много зарабатываете? - спросил незнакомец.
Платоныч посмотрел на него удивленно.
- Да как сказать? Вроде хватает.
- Налево, пожалуйста, - сказал незнакомец, - вот на эту просеку.
Платоныч сбавил скорость и повернул руль.
Автомобиль мягко закачался на ухабах.
- Вы можете много заработать, очень много, - снова проговорил незнакомец. - Хотите тысяч пять?
Платоныч рывком затормозил. Свет фонарей скользнул по кустам, по веткам мохнатой ели. Сразу стало тихо. На свету плавно кружились мошки. На опушке в овсяном поле кричал коростель…
Платонычу стало не по себе.
- Зачем… За что вы предлагаете такие деньги? - спросил он.
- Вы должны выполнить одно небольшое поручение, - спокойным, грудным голосом заговорил человек. - Совсем маленькое поручение. Завтра инженер Сергеев, которого вы обычно возите, будет очень поздно работать в институте. Мне необходимо с ним встретиться. Я тоже изобретатель, мы с ним работаем в одной и той же области. Но несколько иными методами. Я завтра хочу доказать Сергееву преимущество своих методов.
В голосе незнакомца прозвучала легкая усмешка.
- Завтра остановите машину у места, которое я назову вам… Вы что-нибудь потеряете в дороге и пойдете назад разыскивать, а я в это время коротко побеседую с уважаемым Алексеем Федоровичем. Когда вы будете возвращаться к машине, я встречу вас и вручу деньги… Понятно? Вот вам задаток…
Платоныч сидел, оглушенный услышанным. Мелкие капли пота выступили на его лице. У него не было слов. Он задыхался. Вдруг он дернулся и торопливо полез рукой в боковой карман пиджака. От нахлынувшей ярости его трясло.
- Вот! - наконец вздохнул он и с силой швырнул в бритое лицо деньги. - Возьми свои полтораста рублей, собачья шкура! Гадина!
Он кричал сбывающемся голосом, готовый броситься на этого спокойного, страшного врага, сидящего рядом с ним на одном сиденье.
Неожиданно Платоныч вспомнил, что в ногах у него лежит тяжелый металлический ключ, и он стремительно протянул к нему руку.
- Ну, ну, спокойно! - крикнул человек и отчетливо добавил: - В правой руке я держу револьвер - советую помнить это.
Платоныч тяжело задышал.