Полнейший ужас наделил жертву нечеловеческой силой, и матрос принялся царапать руки Джека, оставляя на них кровавые полосы. Бог мой, сколько же можно умирать? Почему бы ему просто не сдаться и не избавить их от всех этих мучений? Ноготь ободрал Джеку руку. Взревев от боли, он надавил на подушку со всей силы, однако человек не унимался. "Черт бы тебя подрал! Умри же!" - мысленно завопил Джек.
Он с трудом взобрался матросу на грудь и уселся на ребра. Теперь его оседлали оба - и Фанни, и Джек: она расположилась, на бедрах, а он - на груди. Каждый из них весил немало, и объединенными усилиями они наконец таки обездвижили матроса. Теперь дергались только его ступни, каблуки сапог выводили тревожную дробь. Моряк по-прежнему вцеплялся в Джека, но уже не так энергично - в его руках почти не осталось силы. Ноги тоже стали двигаться медленнее, некоторое время они просто тяжело шлепали по полу. Джек ощутил, как под ним в последний раз вздрогнула грудь матроса, затем его руки расслабились и соскользнули на пол.
Джек немного выждал, прежде чем снять подушку. Он взглянул на покрытое пятнами лицо - на коже пропечатались следы грубой материи. Затем вынул изо рта моряка пропиханную слюной тряпку и отбросил ее в сторону. Она с хлюпаньем упала на пол.
- Что ж, дело сделано, - объявила Фанни.
Тяжело дыша, она поднялась на ноги, ее волосы были растрепаны.
- Нужно раздеть этого типа.
Они вместе принялись стаскивать с матроса пальто и рубаху, сапоги и брюки - все до того изношенное и грязное, что уже никому не сгодится. Да и к чему держать у себя вещи мертвеца - вдруг обнаружат? Фанни все же обыскала карманы и, обнаружив горсть монет, возмущенно заворчала:
- Гляди-ка! У него все-таки были деньги! Столько выпил задарма и не сказал ни слова. - Она повернулась и бросила одежду моряка в камин. - Если бы он еще не был покойником, я бы…
Тут в дверь постучали, и хозяева замерли на месте. Затем обменялись взглядами.
- Не открывай, - прошептал Джек.
В дверь снова застучали, но уже громче и настойчивей.
- Я хочу выпить! - крикнул кто-то пьяным голосом. - Откройте!
- Нынче ночью мы закрыты! - отозвалась Фанни, не отпирая двери.
- Как это - закрыты?
- Закрыты, и дело с концом. Найди себе какое-нибудь другое место!
До них донесся еще один злобный удар кулаком в дверь, затем проклятия зазвучали тише - человек двинулся дальше по улице, наверняка в "Русалку".
- Давай отнесем его в телегу, - сказал Джек.
Он подхватил обнаженного матроса под руки, удивляясь теплу, исходящему от только что убитого человека.
Холод ночи быстро исправит это. Уже и вши стали постепенно покидать хозяина, выползая из-под спутанных волос. Пока они с Фанни тащили труп через дальнюю комнату, Джек заметил, как прожорливые черные пятнышки спрыгивают ему на руки, и с трудом поборол желание немедленно бросить тело и смахнуть насекомых.
Оказавшись во дворе, они забросили мертвеца в телегу и даже не стали накрывать его - он так и лежал на холоде, пока Джек запрягал лошадь. Ни к чему отвозить слишком теплый труп. Хотя, возможно, это не имеет значения, потому что доктор Сьюэлл никогда ни о чем не спрашивал.
Не спросил и в этот раз. Уложив тело на стол Сьюэлла, Джек с беспокойством стал смотреть, как анатом снимает парусину. Некоторое время Сьюэлл молчал - он не мог не заметить, насколько свежим было тело. Поднеся к нему лампу, доктор осмотрел кожу, проверил суставы, заглянул в рот. Синяков нет, подумал Джек. И ран тоже.
Он просто нашел нищего пьяницу, упавшего на улице. Так и скажет. И вдруг Джек с тревогой заметил вошь, ползавшую по груди мертвеца. Эти твари недолго остаются на трупах, но, похоже, этого покойника они покидать не спешили. "Заметил ли он? Понял ли?"
Отставив лампу в сторону, доктор Сьюэлл вышел из комнаты. Джеку показалось, что он отсутствовал долго - даже слишком долго. Однако Сьюэлл вернулся, держа в руках мешочек с монетами.
- Тридцать долларов, - объявил он. - Можете привезти таких еще?
Тридцать? Такого навара Джек не ожидал. Улыбнувшись, он принял мешочек.
- Отыщите как можно больше, - попросил Сьюэлл. - У меня есть покупатели.
- Тогда я найду еще.
- Что случилось с вашими руками? - Сьюэлл бросил взгляд на воспалившиеся царапины, которые моряк оставил на коже Джека. Тот быстро отдернул руки, спрятав их в складках пальто. - Утопил кота. Ему это не очень понравилось.
Джек ехал в опустевшей телеге по брусчатке, и мешочек с монетами приятно позвякивал в его кармане. Что могут значить несколько царапин на руке, если удалось получить тридцать долларов? Еще ни один образец не приносил ему столько. Всю дорогу домой в его голове всплывали видения - огромные мешки, набитое сверкающими монетами. Самой большой сложностью была клиентура "Черной балки" - их слишком мало, а если он будет продолжать в том же духе, вообще никого не останется. Черт возьми, во всем виновата Фанни - это она отваживает их своим мерзким характером и скудной выпивкой. Нужно немедленно исправиться. Для начала они станут немного щедрее. Перестанут разбавлять ром водой, предложат какую-нибудь бесплатную еду.
Нет, еда - дурная затея. Так они будут дольше пьянеть. Лучше, чтобы ром тек рекой. Сейчас ему придется уговорить Фанни, а это дело непростое. Но стоит лишь потрясти мешком с деньгами перед носом этой скупердяйки, и она сразу все поймет.
Свернув за угол, Джек оказался в узком переулке, который вел к воротам его конного двора. И внезапно дернул за поводья, остановив лошадь.
Перед ним возникла фигура в черной накидке, ее силуэт выделялся на фоне ледяного блеска брусчатки.
Джек прищурился, пытаясь разглядеть лицо. Оно было скрыто в тени капюшона, и, даже когда фигура приблизилась, Джек заметил лишь светлую полоску зубов.
- Сегодня у вас много работы, господин Берк.
- Не знаю, о чем вы.
- Чем они свежее, тем больше навар.
Джек почувствовал, как кровь застыла в его жилах. "За нами следили, - с ужасом подумал он и замер, сжимая поводья, сердце бешено билось в груди. - Достаточно одного свидетеля - и болтаться мне на виселице".
- Ваша жена дала понять, что вы ищете занятие попроще.
- Фанни? Куда, черт возьми, она решила втянуть его на этот раз?
Джеку показалось, что существо в плаще улыбнулось, и он вздрогнул.
- Чего вы хотите?
- Окажите мне небольшую услугу, господин Берк. Необходимо, чтобы вы кое-кого нашли.
- Кого?
- Одну девушку. Ее зовут Роза Коннелли.
20
Доходный дом в Рыбацком переулке никогда не стихал по ночам.
В заполненной под завязку комнате появилась новая жилица. Это была недавно овдовевшая женщина преклонных лет, которая больше не могла себе позволить обиталище на Летней улице - отдельную комнату с настоящей кроватью. В Рыбацкий переулок попадали люди, чей мир развалился на куски: у одной умер муж, другая осталась без работы, потому что закрылась фабрика, третья стала слишком старой и безобразной, чтобы обслуживать клиентов… Новой жилице не повезло вдвойне - она стала вдовой и заболела, ее организм разрушал влажный кашель. Теперь вместе с умиравшим в углу чахоточным они исполняли кашлевый дуэт, сопровождаемый храпом, ночными сопением и шуршанием. В эту комнату набилось такое количество людей, что, коли приходила нужда опорожнить мочевой пузырь, к ведру добирались на цыпочках, перешагивая через жильцов, если случайно угодишь на вытянутую руку или придавишь ступней чей-нибудь палец - получишь ответ в виде громкого стона или злобного удара в лодыжку. А следующей ночью заснуть не удастся, потому что на этот раз наверняка достанется твоим пальцам.
Роза лежала без сна, прислушиваясь к хрусту соломы под неугомонными телами. Ей ужасно хотелось писать, но она так удобно устроилась под одеялом, что вылезать было лень. Роза попыталась уснуть, надеясь: "А вдруг перехочется?" - но тут Билли, внезапно заскулив, резко выбросил вперед руки и ноги, будто бы, падая, старался за что-то удержаться. Девушка подождала, пока его страшный сон закончится - если разбудить мальчика прямо сейчас, видение навсегда задержится в его памяти.
Откуда-то из темноты донеслись шепот, шуршание одежды, приглушенные стоны и колыхание тел. "Мы ничем не отличаемся от животных на скотном дворе, - подумала Роза, - вынуждены чесаться пускать ветры и совокупляться при всех". Даже новая жилица, войдя сюда с высоко поднятой головой, теперь безвозвратно расставалась с гордостью, ежедневно теряя частичку собственного достоинства, в конце концов она, как и прочие, начала писать в ведро, на виду у всех поднимая юбки и присаживаясь в углу. Может, она воплощает собой ее будущее? Может, и Роза, замерзшая и больная, будет спать на куче грязной соломы? Однако, пока она молода и сильна, ее руки рвутся к работе. Между ней и этой старой, кашляющей во тьме женщиной нет ничего общего.
И тем не менее они похожи - обе спят бок о бок с чужими людьми.
Билли снова заскулил и подвинулся к Розе, обдав ее горячим смрадным дыханием. Стремясь избавиться от зловония, девушка отвернулась и уткнулась в старуху Полли, которая тут же раздраженно пихнула ее ногой. Роза безропотно перевернулась на спину, стараясь не обращать внимания на переполненный мочевой пузырь. Она с тоской подумала о малышке Мегги. Слава Богу, тебе не приходится спать в этой грязной комнате, вдыхать эту вонь. Я выращу тебя здоровенькой, девочка моя, даже если мне придется ослепнуть, вдевая нитки в иголки, даже если мои пальцы отвалятся от того, что я бесконечно шью наряды для дам, которым вовсе не приходится беспокоиться о кормлении младенцев.
Роза вспомнила о законченном вчера платье из белой кисеи со светло-розовой атласной основой. Оно наверняка уже: доставлено юной заказчице - мисс Лидии Расселл, дочери именитого доктора Расселла. Роза изо всех сил старалась закончить его вовремя, потому что, как ей сообщили, мисс Лидия должна была отправиться в нем на прием, организуемый медицинским колледжем в доме декана, доктора Олдоса Гренвилла. Билли видел этот дом и рассказывал о его великолепии. Он слышал, что мясник уже доставил туда свиную вырезку и огромную корзину только что забитых гусей и весь завтрашний день в доме Гренвилла будут жарить и печь. Роза вообразила праздничный стол, заставленный блюдами с нежным мясом, пирожками и сочными устрицами. Она представила себе смех, горящие свечи и докторов в изящных сюртуках. А еще дам в лентах - они будут по очереди садиться к фортепиано и соревноваться в своих умениях, пытаясь поразить собравшиеся молодых людей. А сядет ли к фортепиано Лидия Расселл? И будет ли платье, сшитое Розой, красиво спадать со скамьи? Подчеркнет ли оно достоинства своей хозяйки и привлечет ли взгляд джентльмена, которому она благоволит? И будет ли там Норрис
Маршалл? При мысли о том, что Норрис станет восхищаться юной леди в том платье, над которым трудилась
Роза, девушку охватил внезапный приступ ревности. Она вспомнила, как юноша приходил сюда, в доходный дом, и как его лицо исказилось ужасом при виде населенной вшами соломы и узлов с грязной одеждой. Роза знала, что юноша крайне стеснен в средствах, но ей он казался недосягаемым. Даже фермерского сына, если у него есть медицинский чемоданчик, в один прекрасный день могут принять в гостиных лучших домов Бостона.
В этих гостиных Роза окажется только в одном единственном случае - держа в руках швабру.
Она завидовала даме, которая однажды станет супругой Норриса. Девушка мечтала быть той единственной, кто станет утешать его и кому он будет улыбаться по утрам. Только я никогда ею не буду, подумала Роза. Глядя на меня, он видит лишь швею или кухарку. И ни в коем случае не жену.
Билли снова перевернулся и на этот раз врезался в Розу. Она попыталась оттолкнуть его, но это оказалось не легче, чем оттащить мешок с мукой. Оставив свои попытки, она заняла сидячее положение. Пренебрегать мочевым пузырем было уже невозможно. Ведро стояло в дальнем конце комнаты, и Роза боялась споткнуться в темноте и упасть на спящих людей. Лучше уж спуститься по лестнице, которая находилась гораздо ближе, и пописать на улице.
Роза надела башмаки и плащ, переползла через спящего Билли и пробралась к лестнице. На улице порыв холодного ветра заставил ее вздрогнуть и резко втянуть воздух. Не теряя времени даром, девушка решила тут же справить нужду. Она бросила взгляд в одну сторону Рыбацкого переулка, затем в другую и, никого не увидев, присела прямо на булыжную мостовую. Затем с облегченным вздохом вернулась в доходный дом, но, собравшись снова подняться по лестнице, услышала возглас хозяина:
- Кто там? Кто вошел?
Заглянув в дверной проем, Роза увидела господина Портеуса - тот сидел, положив ноги на табуретку. Он был почти слеп, страдал одышкой и не смог бы содержать заведение без помощи своей неряшливой дочери, даже несмотря на то, что дел у него было немного - собирать ренту, раз в месяц менять солому, а по утрам подавать овсянку, в которой часто попадались мучные черви. В другое время Портеус не обращал никакого внимания на жильцов, а они - на него.
- Это я, - сказала Роза.
- Зайди сюда, девочка.
- Я иду наверх.
В дверях возникла дочь Портеуса:
- Один джентльмен хочет видеть вас, Говорит, вы знакомы. "Ко мне снова пришел Норрис Маршалл", - это было первое, что подумалось Розе. Но, когда она оказалась в комнате и увидела стоявшего у камина посетителя, девушку охватило такое горькое разочарование, что приветствие застыло у нее на губах.
- Здравствуй, Роза, - проговорил Эбен. - Я с большим трудом отыскал тебя.
Она не собиралась обмениваться любезностями с зятем.
- Что ты здесь делаешь? - резко спросила Роза.
- Пришел, чтобы загладить свою вину.
- Человек, вину перед которым ты должен загладить, уже не может тебя простить.
- Ты имеешь полное право отвергнуть мои извинения. Я стыжусь своего поведения и каждую ночь, лежа без сна, думаю, что мог бы лучше обращаться с твоей сестрой. Я не заслуживал ее.
- Это уж точно, не заслуживал.
Эбен двинулся навстречу Розе с распростертыми объятиями, но его глаза не вызвали доверия девушки - она никогда не верила зятю.
- Я знаю один-единственный способ отплатить Армии, - проговорил он. - Быть хорошим братом тебе и хорошим отцом своей дочери. Заботиться о вас обеих. Давай, Роза, сходи за малышкой, и мы вернемся домой.
Старик Портеус и его дочь с восторгом наблюдали за этой сценой. Почти все свои дни они проводили в этой мрачной гостиной и, возможно, уже несколько недель не видели ничего увлекательнее.
- Тебя ждет твоя кровать, - продолжал Эбен. - И колыбель для младенца.
- Я заплатила за месяц вперед, - возразила Роза.
- Здесь? - Эбен усмехнулся. - Но ведь тебе не может здесь нравиться!
- Ах так, господин Тейт? - вмешался Портеус, когда вдруг понял, что его только что оскорбили.
- Какая у тебя здесь комната, Роза? - поинтересовался Эбен. - Отдельная, с пуховой периной на кровати?
- Я раздаю им свежее сено, сэр, - отозвалась дочь Портеуса. - Каждый месяц.
- О! Свежее сено! Есть за что похвалить это заведение! Женщина с тревогой взглянула на отца. Даже в ее дубовой голове возникла мысль, что замечания Эбена вовсе не были хвалебными.
Вздохнув, Эбен заговорил снова, теперь его голос звучал спокойно. Здраво.
- Роза, пожалуйста, подумай над моим предложением. Если тебе не понравится, ты всегда сможешь вернуться сюда.
Девушка подумала о комнате наверху, где теснились четырнадцать жильцов, где пахло мочой и немытыми телами, а изо ртов соседей воняло гнилыми зубами. Дом, где жил Эбен, был небогатым, но чистым, и ей не пришлось бы спать на сене.
А еще - он ее родственник. Единственный, кто у нее остался.
- Поднимись же за ней. Пойдем.
- Ее здесь нет. Эбен нахмурился:
- Где же она?
- Она живет у кормилицы. А вот моя котомка наверху. - Роза направилась к лестнице.
- Если там нет ничего ценного, оставь ее здесь. Давай не будем терять время.
Подумав о зловонной комнате на втором этаже, Роза вдруг поняла, что не хочет возвращаться туда - ни сейчас, ни потом. Но, не поставив в известность Билли, она не хотела уходить.
Роза посмотрела на Портеуса.
- Пожалуйста, попросите Билли, чтобы завтра он принес мне мою котомку. Я заплачу ему.
- Этому идиотику? Он знает, куда идти? - осведомился Портеус.
- В портняжную мастерскую. Билли знает, где это. Эбен взял ее за руку.
- Час от часу ночь становится все холоднее.
На темной улице начали кружиться снежинки, жгуче холодные хлопья предательски устилали и без того скользкую, обледенелую брусчатку.
- Где живет эта кормилица? - спросил Эбен.
- За несколько улиц отсюда. - Роза указала направление. - Это недалеко.
Эбен двинулся вперед, заставляя девушку слишком быстро шагать по опасно гладкой мостовой, и Розе, которая скользила и спотыкалась в своих башмаках, приходилось цепляться за его руку. Куда так торопиться, удивлялась она, ведь теплая комната никуда от них не денется. И почему после такой пылкой мольбы о прощении Эбен вдруг погрузился в молчание? Он называл Мегги малышкой, вспомнила Роза. Какой же он отец, если даже имени своей дочери не знает? Чем ближе они подходили к двери Хепзибы, тем сильнее становилась тревога. Роза никогда не доверяла Эбену - с чего вдруг поверила сейчас?
Она не остановилась у дома Хепзибы, а, пройдя мимо, свернула на соседнюю улицу. Продолжая уводить Эбена от Мегги, Роза размышляла о том, почему все-таки зять решил прийти к ней нынче вечером. В том, как он держал ее за руку, не было ни тепла, ни утешения, - то была просто властная хватка.
- Где это место? - спросил он.
- Туда еще нужно идти.
- Ты же сказала, что близко.
- Эбен, уже поздно! Так ли необходимо забирать ее сейчас? Мы весь дом перебудим.
- Она моя дочь и должна быть со мной.
- Как же ты будешь ее кормить?
- Это уже решенный вопрос.
- Что значит "решенный вопрос"? Эбен сильно тряхнул девушку.
- Отведи меня к ней - и все!
Роза и не собиралась это делать. Во всяком случае сейчас, пока не узнает, что ему на самом деле нужно. Она продолжала уводить Эбена прочь, оставляя Мегги далеко позади.
Внезапно Эбен остановил Розу, дернув за руку.
- Зачем ты играешь со мной в эти игры? Мы дважды проходили мимо одной и той же улицы!
- Уже темно, и я заплутала в переулках. Если бы можно было подождать до утра…
- Не лги мне!
Роза вырвала у Эбена руку.
- Несколько недель назад дочь тебя абсолютно не заботила. А сейчас тебе вдруг не терпится до нее добраться.
Ну так знай - я не отдам ее, тем более тебе. И ты не сможешь меня заставить.
- Возможно, я и не смогу, - проговорил он. - Но, может статься, кое-кому удастся тебя убедить.
- Кому?
Вместо ответа Эбен схватил девушку за руку и потащил по улице. Он направлялся в сторону порта, Роза, спотыкаясь, семенила за ним.
- Хватит упираться! Я не сделаю тебе ничего плохого.
- Куда мы идем?
- К человеку, который способен изменить твою жизнь. Если ты будешь с ним любезна.
Эбен подвел ее: к какому-то незнакомому зданию и постучал в дверь.