- Я вынужден лишь настоять на том, чтобы вы прошли курс подготовки секретных агентов. Это полагается по нашим правилам. Существует множество тонких приемов, о которых вы не имеете понятия. Хочу, чтобы вы как можно скорее оказались в одном из наших спецлагерей.
- Но не сегодня ночью, Жюль, - сказала Мими, нежно погладив руку Томаса, - на сегодняшнюю ночь он уже достаточно подготовлен…
Рано утром 30 мая 1939 года два господина заехали за Томасом Ливеном. На них были дешевые костюмы с пузырями на коленях. Оба принадлежали к малооплачиваемой категории агентов низшего звена.
Томас облачился в однобортный темно-серый костюм в мельчайшую клетку, белую рубашку, черный галстук, черную шляпу и башмаки, и, конечно же, при нем находились его любимые часы. С собой он взял маленький чемоданчик.
Господа с серьезным выражением лиц устроили Томаса в грузовике. Когда он захотел выглянуть и обозреть окрестности, то убедился, что брезент плотно закреплен над кузовом.
Спустя пять часов у него уже ныли все кости. Когда грузовик, наконец, остановился и господа позволили ему выйти, Томас огляделся: местность была на редкость унылой. Холмистая равнина, усеянная валунами и обнесенная колючей проволокой. В ее глубине перед темным леском Томас разглядел ветхое серое строение. Въезд охранялся вооруженным до зубов солдатом.
Оба плохо одетых господина подошли к недружелюбно насупившемуся часовому и предъявили ему множество документов, которые тот изучал с серьезным видом. Тем временем подкатил пожилой крестьянин с тележкой, груженной хворостом.
- Далеко тебе еще тащиться, старина? - поинтересовался Томас.
- Черт бы побрал все это. Еще добрых три километра до Сен-Николя.
- А где это?
- Да там внизу. Рядом с Нанси.
- Ага, - сказал Томас Ливен.
Оба его сопровождающих вернулись. Один из них объявил:
- Вы должны извинить нас за то, что везли вас в крытом грузовике. Строжайший приказ. Иначе вы могли бы определить, где находитесь, а вам это знать категорически запрещено.
- Ага, - сказал Томас.
Обстановка в старом здании напоминала третьеразрядную гостиницу. "Довольно жалкое зрелище, - подумал Томас. - У конторы, судя по всему, с деньгами не густо. Будем надеяться, что хотя бы клопов здесь нет. В какие только положения не попадаешь!"
Вместе с Томасом новый курс осваивали еще двадцать семь агентов, преимущественно французы, кроме них были два австрийца, пятеро немцев, один поляк и один англичанин. Руководитель курсов, тощий и бледный мужчина с нездоровым цветом лица, таинственный и подавленный, высокомерный и одновременно неуверенный в себе, напоминал его немецкого коллегу майора Лооза, с которым Томас познакомился в Кельне.
- Господа, - обратился он к собравшейся группе агентов, - я - Юпитер. На время занятий каждый из вас получит псевдоним. В вашем распоряжении полчаса, чтобы придумать себе новое имя и биографию. И эту легенду вы отныне должны будете отстаивать при любых обстоятельствах. Я же и мои коллеги сделаем все, чтобы доказать вам, что вы не те, за кого себя выдаете. Это должна быть личность, существование которой вам надлежит доказывать, несмотря на все наши усилия.
Томас выбрал себе прозаическое имя Адольф Майер. Не стоило попусту растрачивать свою фантазию, если затея того не стоила. В обед ему выдали одежду для занятий из серого тика с вышитым на груди псевдонимом. Другие курсанты были экипированы так же.
Кормили паршиво. Ужасной была и комната, в которую определили Томаса, постельное белье оказалось влажным. Перед сном наш герой несколько раз заставил пробить свои карманные часы и, закрыв при этом глаза, представил, что лежит в своей великолепной постели в Лондоне. В три часа ночи его внезапно разбудил дикий крик:
- Ливен! Ливен! Отвечайте, наконец, Ливен!
Томас вскочил в холодном поту, прохрипев: "Я!"
В ту же минуту он получил две оглушительные затрещины. Перед кроватью стоял Юпитер и демонически ухмылялся:
- Я-то думал, что ваше имя Майер, господин Ливен! Если нечто подобное случится с вами в реальной жизни, вы покойник. Продолжайте спать, доброй вам ночи.
Но "продолжать спать" не вышло. Томас размышлял, как бы в дальнейшем избежать новых оплеух. И придумал. В последующие ночи Юпитер мог разоряться, сколько ему влезет. Каждый раз Томас не спеша пробуждался и отстаивал свой псевдоним: "Что вам от меня нужно? Меня зовут Адольф Майер". Юпитер был в восторге: "Фантастическое самообладание!" Ему было невдомек, что Томас перед сном плотно затыкал уши ватой…
Курсантов учили обращению с ядами, взрывчаткой, автоматическим оружием и револьверами. Из десяти выстрелов, произведенных Томасом, к его собственному удивлению, восемь угодили в десятку. Он заявил смущенно:
- Случайность. Я вообще не умею стрелять.
Юпитер закудахтал от смеха:
- Не умеете стрелять, Майер? Да у вас прирожденный талант.
Следующие десять выстрелов оставили в центре девять пробоин, Томас был поражен: "Человек - загадка для самого себя".
Из-за этого открытия он не спал ночь и думал: "Что со мной происходит? Человек, подобно мне, выброшенный со своей жизненной орбиты, должен был бы вообще-то прийти в отчаянье, начать пить, роптать на Бога, покушаться на самоубийство. И что же? Разве я в отчаяньи, запил, опустился, ропщу, помышляю о самоубийстве? Ничего подобного.
Самому себе я могу открыть ужасную правду: все приключившееся начинает мне нравиться. Я нахожу это интересным и занятным. Я еще молод, не связан семьей. Кому еще выпало на долю пережить такую фантасмагорию? Французская секретная служба. Это означает, что я работаю против своей страны - Германии. Минутку! Против Германии или против гестапо? То-то и оно.
Но то, что я, оказывается, умею стрелять… Невообразимо! Я понял, почему случившееся скорее развлекает меня, чем потрясает: у меня была чересчур серьезная профессия. Я вынужден был постоянно притворяться. Судя по всему, нынешние занятия куда больше отвечают моей истинной сущности. Черт возьми, ну и натура у меня!"
Он учился работать на аппарате Морзе, записывать секретные коды и дешифровать их. Для этой цели Юпитер раздал потрепанный экземпляр романа "Граф Монте-Кристо".
Он объявил:
- Система простая. Вы носите с собой книгу. И вот вам поступает закодированное сообщение. В нем три первые цифры постоянно меняются. Первая означает страницу романа, вторая - строку, третья - начальную букву. Это исходный пункт. Таким образом, по указанным цифрам вы начинаете дешифровать и остальные буквы…
Юпитер раздал листки с закодированными посланиями. Половина класса расшифровала правильно, другие, и среди них Томас Ливен, не справились с заданием. У него получилась какая-то абракадабра.
- Еще раз, - приказал Юпитер. Они сделали вторую попытку - с тем же успехом. - Что ж, будем продолжать, и, если нужно, всю ночь, - сказал Юпитер. И они корпели всю ночь.
К утру разобрались, что учащимся по ошибке раздали различные издания романа - второе и четвертое, в последнем были некоторые сокращения. Отсюда и путаница со страницами…
- Подобное, - с фанатичной убежденностью объявил бледный Юпитер, - на практике, разумеется, исключено.
- Кто бы сомневался, - сказал Томас Ливен.
7
После этого Юпитер организовал большое застолье с изобилием спиртного. Курсант по имени Нолле, с огненным взором, длинными ресницами и кожей кровь с молоком, перепился. На следующий день его отчислили. Вместе с ним лагерь покинули англичанин и один из австрийцев. В течение ночи выяснилось, что они недостойны быть секретными агентами…
На четвертую неделю всех обучающихся вывели в мрачный лес, где они вместе с преподавателем провели восемь дней.
Спали на голой земле, отдавшись на милость погоды, и, поскольку через три дня провиант закончился, пришлось обходиться ягодами, листьями, корой и мерзким лесным зверьем. Этот раздел - питание подножным кормом - Томас Ливен пропустил, поскольку, предвидя нечто подобное, заранее тайком запасся консервами. На четвертый день он продолжал наслаждаться бельгийским паштетом из гусиной печенки. К тому времени, когда учащиеся уже дрались из-за четвертушки лесной мыши, он сохранял стоическое спокойствие, заслужив похвалу Юпитера:
- Берите пример с господина Майера. Могу лишь сказать: вот это человек!
На шестую неделю Юпитер привел свой класс к глубокому обрыву. Все столпились на отвесной скале, глядя в ужасающую бездну, на дне которой виднелось что-то вроде паутины.
- Прыгайте! - заорал Юпитер. Курсанты со страхом попятились - все, кроме Томаса. Расталкивая коллег, он с криком "Ура!" сиганул с обрыва. Он сразу сообразил, что французское государство вряд ли будет расходовать немалые деньги на его физическую и моральную подготовку только затем, чтобы под конец толкнуть на самоубийство. И впрямь: под тонкой газовой тканью обнаружились эластичные резиновые маты, уложенные в несколько слоев - они и самортизировали падение. Юпитер впал в экстаз:
- Вы мой лучший ученик, Майер! О вас еще заговорит весь мир!
И был прав.
Один-единственный раз Томас заслужил упрек от своего учителя - во время обучения письму симпатическими чернилами, для чего требовалось всего лишь иметь под рукой перо, луковый сок и сырое яйцо. Томас, томимый жаждой знаний, поинтересовался тогда:
- Прошу прощения, к кому лучше всего обращаться в гестаповской тюрьме, когда потребуются перо, лук и сырое яйцо?
Окончание курсов венчал "большой допрос". За полночь учащихся грубо вытаскивали из постелей и волокли в трибунал германского абвера. Состоял он сплошь из преподавателей курсов под председательством Юпитера. Хорошо знакомые обучающимся инструкторы сидели в немецкой военной форме за длинным столом. Юпитер изображал полковника. Переодетые преподаватели орали на учащихся, светили в глаза прожекторами, всю ночь держали без пищи и воды, но это можно было стерпеть, поскольку все перед этим сытно поужинали.
С Томасом Юпитер обошелся особенно сурово. Он отвесил ему несколько оплеух, заставил встать лицом к стене и ткнул холодный ствол пистолета к затылку.
- Сознавайтесь, - орал он, - вы французский шпион!
- Мне нечего сказать, - геройски отвечал Томас. Затем его руку зажали в тиски, и когда при первой же легкой боли он закричал "Ай!", зажим тут же ослабили. Около шести утра его приговорили к смерти за шпионаж. Юпитер в последний раз потребовал от него выдать военную тайну, обещая за это сохранить жизнь. Томас плюнул председателю под ноги, прокричав:
- Лучше смерть!
После этого в предрассветных сумерках его вывели на грязный двор, поставили к холодной стене и расстреляли без военного церемониала, но зато холостыми патронами. Затем все отправились завтракать.
Нечего и говорить, что Томас Ливен окончил курсы с отличием. На глаза у Юпитера навернулись слезы, когда он зачитал соответствующий приказ и вручил ему французский паспорт на имя Жана Леблана.
- Удачи, камрад! Я горжусь вами!
- Скажите, Юпитер, вы не опасаетесь, отпуская меня, что когда-нибудь я могу попасть в руки немцев и выдать все, чему меня здесь научили?
Юпитер улыбнулся:
- А тут почти что нечего выдавать, дружище. Методы подготовки агентов секретных служб во всем мире примерно одинаковы. В процессе обучения используются последние достижения медицины, психологии и техники. Поэтому одна школа стоит другой.
16 июля 1939 года Томас Ливен вернулся в Париж и попал в объятия Мими, которая искренне считала, будто все эти шесть недель не изменяла ему.
1 августа при посредничестве полковника Симеона Томас Ливен получил комфортабельную квартиру недалеко от Булонского леса. Отсюда на машине он мог за 15 минут доехать до своего банка на Елисейских полях.
20 августа Томас обратился к полковнику с просьбой разрешить ему - после всего перенесенного и несмотря на обострившееся международное положение - немного развеяться с Мими в Шатильи, месте отдыха и занятия конным спортом для парижан.
30 августа в Польше была объявлена всеобщая мобилизация. К обеду следующего дня Томас с Мими отправились на экскурсию к прудам и в замок королевы Бланш. Возвращаясь к вечеру в город, они видели кровавый диск заходящего солнца. Мимо романтических вилл, построенных в стиле модерн, держась за руки, они шли по старинной булыжной мостовой к отелю "Дю Парк", где их тут же подозвал портье: "Вас вызывают по телефону из Бельфора, мсье". Немного позже Томас услышал голос полковника Симеона:
- Ливен, наконец-то! - полковник говорил по-немецки и тут же объяснил, почему: - Не могу рисковать: кто-нибудь в вашем отеле может подслушать разговор. Слушайте внимательно, Ливен: начинается!
- Война?
- Да.
- Когда?
- В ближайшие двое суток. Вы должны приехать в Бельфор завтра первым же поездом. Остановитесь в гостинице "Золотая бочка". Портье будет в курсе. Речь идет… - В этот момент связь оборвалась. Томас постучал по рычажку: "Алло, алло!" Ему ответил строгий женский голос:
- Мсье Ливен, вас разъединили, вы говорили на иностранном языке.
- А это что, запрещено?
- Да, с 18 часов сегодняшнего дня. Междугородные переговоры разрешается вести только по-французски, - голос пропал, наступила тишина.
Когда Томас вышел из кабины, портье как-то странно посмотрел на него, но Томас не обратил на это внимания. Он вспомнил этот взгляд, когда около пяти утра в его гостиничный номер постучали…
Мими спала, свернувшись калачиком, как маленькая кошечка. Он не захотел тревожить ее вечером и ничего ей не рассказал. За окном уже светало, в ветвях старых деревьев щебетали птицы.
В дверь теперь колотили. "Невозможно, чтобы немцы так быстро оказались здесь", - подумал Томас и решил не реагировать. Снаружи раздался голос:
- Мсье Ливен, открывайте или мы взломаем дверь.
- Кто там?
- Полиция.
Томас со вздохом поднялся, с легким вскриком проснулась и Мими:
- Что случилось, дорогой?
- Думаю, скорее всего меня опять арестуют, - ответил он. И как в воду глядел. За дверью стоял офицер жандармерии с двумя жандармами.
- Одевайтесь и следуйте за нами.
- Что случилось?
- Вы немецкий шпион.
- Что навело вас на эту мысль?
- Вчера вы вели подозрительный телефонный разговор. Служба прослушивания сообщила нам об этом. Портье наблюдал за вами. Поэтому не пытайтесь отрицать.
Томас обратился к офицеру:
- Пускай ваши люди выйдут, мне нужно кое-что сообщить вам.
Жандармы исчезли. Томас предъявил удостоверение и паспорт, полученные от Юпитера, добавив:
- Я работаю на французскую секретную службу.
- Ничего умнее не придумали? К тому же эти документы - дешевая подделка! Одевайтесь, да поживее!
8
Прибыв вечером 31 августа в бывшую крепость Бельфор, Томас Ливен взял такси и сразу же через весь старинный городок, мимо памятника в честь трех осад, минуя площадь Республики, отправился в гостиницу "Золотая бочка". Как всегда, его костюм был безупречен. На жилетке поблескивала золотая цепочка от старинных часов. Полковник Симеон поджидал его в холле. Он был в мундире и тем не менее выглядел симпатичным, как и раньше, в штатском.
- Бедняга Ливен, мне так жаль, что вам пришлось натерпеться от этих олухов-жандармов! Когда Мими, наконец, дозвонилась до меня, я задал им всем хорошую взбучку… Однако пойдемте, генерал Эффель ждет. Нам нельзя терять ни минуты. Друг мой, вам предстоит боевое крещение.
Пятнадцать минут спустя Томас Ливен и Симеон расположились в генеральском кабинете в здании Французского генштаба. Все четыре стены по-спартански оборудованной комнаты были сплошь завешаны штабными картами Франции и Германии. Луи Эффель, седовласый, высокий и стройный, расхаживал перед Томасом взад-вперед, заложив руки за спину. Томас присел за заваленный картами стол, Симеон - рядом с ним.
- Мсье Ливен, - голос у генерала оказался звучным, - полковник Симеон докладывал мне о вас. Я знаю, что передо мной один из наших лучших людей.
Генерал остановился у окна, глядя на прекрасную долину между Вогезами и Юрскими горами.
- Сейчас не время тешить себя иллюзиями. Итак, господин Гитлер начал войну. Через несколько часов последует и наше объявление войны ему. Но…
Генерал повернулся.
- Франция, господин Ливен, к этой войне не готова. А наши секретные службы тем более… Речь идет об одной проблеме по вашей части. Изложите ее вы, полковник.
Симеон сглотнул и заговорил:
- Мы почти банкроты, дружище!
- Банкроты?
Генерал энергично кивнул:
- Да. Можно сказать, сидим на мели. Существуем на жалкие подачки военного министра. Не в состоянии проводить крупные операции, которые сейчас так необходимы. Мы повязаны по рукам.
- Да, это скверно, - сказал Томас Ливен, с трудом сдерживавшийся, чтобы не расхохотаться. - Извините, но если у государства нет денег, то, может, ему лучше обойтись вообще без спецслужб?
- Наше государство имело достаточно средств подготовиться к германскому нападению. К сожалению, мсье, во Франции есть определенные круги, алчные и эгоистичные, которые отказываются платить дополнительные налоги. Они лишь хапают и спекулируют, даже в такой ситуации они только обогащаются на страданиях нашего отечества, - генерал выпрямился. - Я знаю, что обращаюсь к вам в роковой момент. Знаю, что требую невозможного. Тем не менее вопрос: верите ли вы, что есть способ добыть в кратчайшие - подчеркиваю - кратчайшие сроки значительные суммы, чтобы мы могли действовать?
- Я должен подумать, господин генерал. Но не здесь, - взгляд Томаса упал на военные карты. - Здесь мне ничего путного в голову не придет, - его лицо прояснилось. - Если господа позволят, я бы сейчас откланялся, приготовил небольшой ужин в гостинице, за которым мы и обсудим дальнейшее.
Луи Эффель изумился:
- Вы хотите заняться стряпней?
- С вашего позволения, господин генерал. На кухне меня посещают самые удачные мысли.
Памятный ужин прошел в тот же вечер 31 августа 1939 года в отдельном кабинете гостиницы.
- Уникально, - сказал генерал после основного блюда, вытирая губы салфеткой.
- Фантастика, - вторил полковник.
- Самым лучшим был суп из устриц. Такой вкусноты я еще никогда не ел, - объявил генерал.
- Небольшой секрет, - сказал Томас, - выбирайте только крупные устрицы в серых раковинах, господин генерал! При этом раковины должны быть закрытыми.
Кельнер принес десерт. Томас поднялся.
- Спасибо, это я сделаю сам.
Он зажег небольшую спиртовку и объявил:
- Будет взбитый лимонный крем с вишнями.
Из одной миски он извлек консервированные вишни, сложил их в маленькую медную сковороду и подогрел на спиртовке. После этого он полил вишни французским коньяком и какой-то прозрачной, как вода, жидкостью. Все смотрели с напряжением. Полковник Симеон даже приподнялся.
- Что это? - спросил генерал, указывая на прозрачную жидкость.
- Высокопроцентный алкоголь, химически чистый, из аптеки. Это нужно для возгорания.