Томас подумал: и она станет еще более опасной по его прибытии. Ибо он не должен получить черную папку. Сейчас она у Симеона. Ему ее не сберечь - я об этом позабочусь. Я предотвращу новую беду, не допущу, чтобы пролилось еще больше крови… Лучше бы вы все оставили меня в покое! Теперь я в игре - и играю по своим правилам! Он обратился к Жанне:
- Мадам, вам известно, что Тулуза переполнена. Не могли бы вы сдать нам две комнаты?
- Здесь? - взвилась Мими.
- Дитя мое, это единственная возможность, насколько я вижу… - Томас послал Жанне завлекающую улыбку. - Пожалуйста, мадам!
- Вообще-то я сдаю свои комнаты за почасовую оплату…
- Мадам, позвольте мне воззвать к вашим патриотическим чувствам! - воскликнул Томас.
Жанна мечтательно вздохнула:
- Очаровательный квартиросъемщик - ну что ж, уговорили.
4
Майор Дебра заставил себя ждать. Прошла неделя, другая, а он все не объявлялся. "Как было бы славно, - размышлял Томас, он же Жан, - если бы он никогда не появился!"
Он стал устраиваться "У Жанны" по-домашнему. Всякий раз, когда позволяло время, он спешил на помощь аппетитной хозяйке гостиницы с волосами цвета львиной гривы.
- Мой повар сбежал, Жан, - жаловалась Жанна своему жильцу - чистокровному немцу, которого она принимала за истинного парижанина и уже на второй день его пребывания обращалась к нему запросто, с удовольствием произнося его благозвучное имя. - И с продуктами становится все хуже и хуже. Жан, только представьте себе, сколько я могла бы зарабатывать, если бы ресторан был открыт…
- Жанна, - отвечал Томас, уже на второй день обращавшийся к своей хозяйке запросто, с удовольствием произнося ее благозвучное имя, - делаю выгодное предложение: я буду готовить, доставать продукты. А выручку будем делить пополам. Согласны?
- Вы всегда такой напористый?
- Вам это мешает?
- Напротив, Жан, напротив! Горю желанием познакомиться с другими вашими скрытыми талантами…
В попытке вдохнуть жизнь в ресторан Жанны проявил свои качества разведчика и полковник Симеон. После двухдневного отсутствия он гордо сообщил Томасу и Мими:
- Оба механика не захотели мне ничего рассказать, но я облазил весь гараж и нашел кое-какие улики. Ключ. Карту местности. Зарисовки. Вуаля! Кроме того, старик Перье запасся бензином!
- Черт побери! Где?
- В лесу под Вильфранш-де-Ларагэ. В пятидесяти километрах от города. Подземный бункер. Минимум сотня канистр. Я только что оттуда.
Мими вскочила и наградила полковника демонстративно долгим поцелуем…
"Это мне за Жанну", - подумал Томас и с признательностью сказал:
- Поздравляю, господин полковник!
- Ах, - отдышавшись, скромно и любезно ответил Симеон, - знаете, друг мой, я так рад, что наконец-то сумел сделать что-то разумное!
"Хорошо, если бы Создатель сделал такими толковыми всех секретных агентов", - подумал Томас.
Бензин из лесу они, конечно, перевезли. Томас поставил "крайслер" в подземный гараж и за пару тысяч из имевшихся у него 27730 долларов купил небольшой "пежо". Малолитражка потребляла меньше горючего.
Вскоре к Томасу, разъезжавшему по ухабистым дорогам в предместье Тулузы, все привыкли. Крестьяне с ухмылкой здоровались с ним, но держали язык за зубами. С одной стороны, Томас всегда давал хорошую цену, с другой - привозил дефицит из города…
Томас жарил, запекал и варил все, что вздумается. При этом Жанна была на подхвате. Кухня напоминала пекло. Спасаясь от жары, Жанна разоблачалась настолько, насколько позволяли приличия. Это было счастливое сотрудничество: она восхищалась им, он восхищался ею. Мими совершала длительные прогулки с Симеоном.
Ресторан был ежедневно забит до отказа. Приходили в основном мужчины - беженцы из всех стран, которых Гитлер удостоил своим вниманием. Так что меню Томаса Ливена было весьма разнообразным. Беженцы были в восторге. К тому же цены были человеческие.
Еще больше восхищались Томасом девушки из заведения. Молодой очаровательный повар привлекал их своей элегантностью и дерзостью, любезностью и умом. Они постоянно чувствовали, что он обращается с ними как с дамами, держа дистанцию.
Вскоре он стал выступать в роли исповедника, заимодавца, советчика по юридическим и медицинским вопросам, а также, когда перед ним открывались потайные уголки женских сердец, терпеливейшего слушателя.
У Жанетт был ребенок. Крестьянская семья, где он воспитывался, выдвигала ей все более наглые требования. Томас излечил их от жадности.
Соне полагалось наследство, которое у нее зажимал некий жуликоватый адвокат. Томас переубедил его.
У Бебе был дружок, порядочный грубиян, постоянно обманывавший и избивавший ее. С помощью легкого намека на полицейские предписания, подкрепленного жестким приемом джиу-джитсу, Томас научил его вести себя подобающе.
Этого дружка звали Альфонсом. Позднее он еще доставит Томасу массу неприятностей…
Среди завсегдатаев ресторана был банкир Вальтер Линднер. Он бежал от Гитлера - сперва из Вены, потом из Парижа. Линднер и его жена в пути потеряли друг друга, теперь он ждал, что она вот-вот появится. На такой случай они договорились встретиться в Тулузе.
Томас, очень понравился Вальтеру Линднеру. Когда последний узнал, что тот тоже был банкиром, он сказал ему:
- Приглашаю отправиться со мной в Южную Америку. Как только приедет моя жена, я двину туда. У меня там целое состояние. Станете моим партнером…
И он предъявил выписку из банковского счета "Рио де ла Плата Банк". Документ был свежим и подтверждал: на счету у Линднера депонировано более миллиона долларов. Это был миг, когда Томас Ливен вопреки всему пережитому вновь почувствовал прилив сил, обрел веру в человеческий разум и светлое будущее.
Ему хотелось только достойно завершить дело с черной папкой, насколько это было в его силах. Ни германский абвер, ни французская секретная служба не должны были добраться до досье. А уж потом - вон из этой вечно грызущейся, прогнившей старой Европы! Вперед, к новой жизни! Снова стать банкиром, солидным штатским человеком! Ах, как он истосковался по всему этому!
Этим желаниям так и не суждено было сбыться. Очень скоро Томасу придется, подавляя в себе угрызения совести, работать на французов против немцев. А затем снова на немцев против французов. И опять на французов. И против англичан. И на англичан. И на всех трех. И против всех трех. Безумие еще только набирало силу. Тот добрый человек, сидевший в Томасе Ливене, любивший мир и ненавидевший насилие, даже не подозревал, что его ждало впереди…
Миновал июнь, за ним июль. Вот уже два месяца они торчали в Тулузе. Однажды жарким утром Симеон, Жанна и Томас собрались на небольшой военный совет.
Симеон держался несколько возбужденно, и чуть позже Томас вспомнил об этом. Полковник втолковывал ему:
- Надо расширять радиус наших действий, друг мой. У мадам для вас есть новый адрес, - он склонился над картой местности. - Взгляните-ка, вот здесь, примерно в сто пятидесяти километрах северо-западнее Тулузы, в долине Дордонье неподалеку от Сарла.
- Там, на краю местечка Кастельно-Фейрак, находится небольшой замок, - пояснила нервно курящая Жанна, но, и на это обстоятельство Томас обратил внимание не сразу. - Называется Лэ Миланд. У тамошних жителей тоже есть ферма, масса свиней и коров, все…
Три часа спустя маленький "пежо" трясся по пыльным сельским дорогам, держа курс на северо-запад. Пейзаж на берегах Дордонье выглядел романтично. Столь же романтично смотрелся и замок Лэ Миланд с его белыми стенами XV столетия, двумя высокими и двумя небольшими сторожевыми башнями, господствовавшими над всей холмистой грядой, в окружении старого парка и примыкавших к нему лугам и полям.
Томас оставил машину перед открытым въездом в парк и несколько раз громко прокричал. Никто не ответил.
Он дошел до большой усыпанной гравием площадки. Гигантские старые дубовые ворота оказались приоткрыты. От них вверх вела широкая лестница. "Алло!" - снова прокричал Томас.
Вслед за этим он услышал резкий визгливый смех, заставивший его вздрогнуть, поскольку это был не человеческий смех.
В следующее мгновение через приоткрытую дверь мелкими прыжками, оглашая все вокруг воплями, вылетела маленькая коричневая обезьянка, скатилась по ступенькам вниз и взгромоздилась на Томаса Ливена. Прежде чем он успел прийти в себя от неожиданности, обезьянка уже устроилась на его левом плече и, беспрерывно поскуливая, осыпала его поцелуями. Раздался чей-то женский голос:
- Глу-Глу, Глу-Глу, где ты? Что ты там опять натворила?
Распахнулись дубовые ворота. В их створе показалась ослепительная темнокожая красавица. На ней были белые брюки и белая блузка навыпуск. На узких запястьях позвякивали золотые браслеты. Плотно приглаженные черные волосы разделялись посредине пробором.
У Томаса перехватило дыхание: он узнал эту женщину, он давно боготворил ее. У него не было слов. Томас был готов ко всему, но только не к тому, чтобы внезапно оказаться перед идолом всего мира, идеальным воплощением экзотической красоты, перед негритянской танцовщицей Жозефиной Беккер - и когда? - в сумасшедшее время, во Франции, разрушенной войной и капитуляцией.
Нежно улыбаясь, она сказала:
- Добрый день, мсье, извините за столь бурное приветствие. Похоже, вы понравились Глу-Глу.
- Мадам… Вы… Вы здесь живете?
- Да, снимаю эту виллу. Чем могу быть полезной?
- Меня зовут Жан Леблан. Я полагал, что еду сюда за продуктами… Но, увидев вас, мадам, совершенно забыл об этом, - произнес Томас. Потом он с обезьянкой на плече поднялся по ступенькам и, склонившись в глубоком поклоне, поцеловал руку Жозефины Беккер.
- И вообще совершенно неважно, почему я приехал. Я счастлив стоять перед вами, одной из величайших представительниц искусства нашего времени.
- Вы очень любезны, мсье Леблан.
- У меня есть все ваши пластинки. Целых три "J'ai deux amours"! Я видел столько ваших ревю…
С огромным почтением Томас смотрел на "черную Венеру". Он знал, что она родилась в американском городе Сан-Луис и была дочерью испанского коммерсанта и негритянки. Знал, что свою сказочную карьеру она начинала, будучи бедной как церковная мышь. Жозефина Беккер мгновенно завоевала Париж, и с этого началась ее мировая слава. Она приводила публику в неистовство, исполняя зажигательные танцы, при этом из всей одежды на ней был лишь венок из бананов.
- Вероятно, вы из Парижа, мсье?
- Да, я беженец…
- Вы должны рассказать мне все. Я так люблю Париж. Это ваша машина там, перед воротами?
- Да.
- Вы приехали один?
- Конечно, а что?
- Ничего, я просто спросила. Прошу вас, мсье Леблан, следуйте за мной…
Замок был обставлен старинной мебелью. Томас констатировал, что здесь проживает целый зверинец. Кроме обезьянки Глу-Глу он познакомился: с ее весьма серьезным собратом Микой из Нижней Амазонки, с гигантским датским догом по имени Бонзо, с ленивым питоном Агатой, кольцом свернувшимся в холле у потухшего камина, с попугаем Ганнибалом и двумя маленькими мышками, которых Жозефина Беккер представила как фрейлейн Папильотка и фрейлейн Знак Вопроса.
Все эти звери жили в большом согласии друг с другом. Бонзо развалился на ковре и позволял фрейлейн Знак Вопроса в буквальном смысле танцевать на своем большом носу. Мика и Ганнибал играли в футбол, гоняя шарик из серебряной фольги.
- Счастливый мир, - сказал Томас.
- Звери умеют жить в мире, - сказала Жозефина Беккер.
- Люди, к сожалению, нет.
- И люди тоже когда-нибудь научатся, - ответила танцовщица. - Однако теперь рассказывайте о Париже.
И Томас Ливен заговорил. Он был так очарован встречей, что совершенно забыл про время. Наконец очнувшись, он виновато взглянул на часы.
- Уже шесть, боже ты мой!
- Я замечательно провела время. Не хотите ли остаться поужинать? У меня в доме, правда, не густо, я не готовилась к визиту. И моей служанки нет…
Лицо Томаса по-юношески осветилось:
- Если мне будет позволено остаться, тогда вы должны разрешить заняться стряпней мне. Деликатесы можно приготовить и из немногого.
- Это верно, - подтвердила Жозефина Беккер. - Не всегда же должна быть икра.
Кухня была большой и оборудована по-старомодному. Засучив рукава, Томас Ливен с огромным рвением приступил к стряпне. Тем временем солнце уже скрылось за цепью холмов, тени удлинились, наступил вечер. Жозефина Беккер с улыбкой наблюдала за действиями Томаса. Особенно интересовали ее пикантные яйца.
- Мадам, я импровизирую. В вашу честь назову их "Яйца Жозефины".
- Большое спасибо. Теперь я оставляю вас одного и иду переодеваться. Итак, до скорого…
Жозефина Беккер удалилась. В прекрасном настроении Томас продолжал готовку. "Что за женщина", - думал он…
Закончив работу, Томас вымыл руки в ванной и направился в столовую, где в каждой из двух люстр было зажжено по двенадцать свечей. На Жозефине Беккер было облегающее зеленое платье. Она стояла возле высокого крепкого мужчины в темном костюме. Лицо мужчины было обожжено солнцем, в коротких волосах на висках блестела седина. У мужчины были добрые глаза и красивый рот. Жозефина Беккер крепко держала его за руку, когда произнесла:
- Мсье Леблан, извините меня за этот сюрприз, но я должна быть очень осторожна, - глазами, полными любви, она взглянула на мужчину с седыми висками. - Морис, я хотела бы познакомить тебя с одним из друзей.
Мужчина в темном костюме протянул Томасу руку.
- Искренне рад наконец-то познакомиться с вами, Томас Ливен. Много о вас наслышан.
Его настоящее имя прозвучало столь неожиданно, что Томас оцепенел. "С ума сойти, - думал он, - опять угодил в ловушку!"
- О, - воскликнула Жозефина Беккер, - как это глупо с моей стороны, вы же незнакомы! Это Морис Дебра, господин Ливен, майор Дебра из разведки.
5
"Ах, будь оно все проклято, - подумал Томас, - выходит, мне теперь никогда уже не выбраться из дьявольской круговерти? Прощай, приятный тет-а-тет!"
- Майор Дебра - мой друг, - сообщила Жозефина.
- Счастливец, - сумрачно сказал Томас Ливен. Он взглянул на майора:
- В Тулузе полковник Симеон уже отчаялся дождаться вас.
- Я добрался сюда только вчера. Бегство было не из легких, мсье Ливен.
- Морис не может появиться в Тулузе, - сказала Жозефина. - Его там знают в лицо. Город нашпигован немецкими агентами и французскими шпиками.
- Мадам, - произнес Томас, - спасибо за приятные вести.
Майор сочувственно произнес:
- Знаю, мсье Ливен, что вы хотите этим сказать. Немногие, подобно вам, подвергали себя такой опасности во имя Франции. Когда я попаду в Лондон, то проинформирую генерала де Голля, с каким беспрецедентным мужеством вы отстояли черную папку от посягательств немецкого генерала!
Черная папка…
Из-за нее Томаса Ливена уже много дней мучила бессонница.
- Папка в Тулузе у полковника Симеона.
- Нет, - дружелюбно возразил Дебра, - она в багажнике вашего автомобиля под инструментальным ящиком.
- Моего…
- Вашего "пежо", который стоит у ворот парка. Давайте, господин Ливен, прежде чем садиться за стол, сходим и принесем ее…
"Они обманули меня, - в бешенстве подумал Томас. - И Симеон, и Мими, и Жанна обвели меня вокруг пальца. И что теперь делать? Признаюсь, я не хотел, чтобы папка досталась германской секретной службе. Но я также не хотел, чтобы ее заполучила и французская. Прольется кровь - немецкая или французская… Я старался избежать этого. Я был мирным человеком. Вы сделали из меня секретного агента. Оставили бы лучше меня в покое… Что ж, теперь вам же хуже будет!"
Эти мысли роились в голове Томаса, в то время как он, сидя за столом по левую руку от Жозефины и напротив майора Дебра, без всякого аппетита ковырял в деликатных гнездышках (жареные кусочки колбасы с вкусной начинкой), им же самим и приготовленных.
Черная папка тем временем уже лежала на крышке антикварного буфета у окна. Она действительно оказалась в багажнике его автомобиля.
С аппетитом поглощая ужин, Дебра пояснил, как она попала туда.
- Вчера я позвонил Симеону, мсье Ливен. Я спросил у него: "Как мне заполучить черную папку?" Он ответил: "В Тулузу вам приезжать нельзя, вас узнают. Но наш бесподобный Ливен, этот потрясающий парень, целыми неделями разъезжает по окрестностям и закупает продукты. Никто не удивится, увидя его. Вот он и доставит папку. - Дебра принюхался. - Великолепная начинка, что это такое?
- Тушеные лук, помидоры и приправа. Зачем все эти секреты, майор? Симеону следовало бы проинформировать меня.
- Я так распорядился. Я же вас еще не знал…
- Пожалуйста, еще немного гнездышек, мсье Ливен! - Жозефина одарила Томаса сияющей улыбкой. - Так было лучше. Вы видите, папка благополучно прибыла по назначению.
- Да, вижу, - сказал Томас. Он рассматривал ее, эту идиотскую папку с идиотскими списками, которые сотням людей могли стоить жизни. Вот она лежит, с трудом вырванная из рук немцев и оказавшаяся у французов. "Жаль, размышлял Томас". Каким прекрасным мог бы получиться вечер, не будь политики, секретных служб, насилия и смерти! - Вспомнились строки из "Трехгрошовой оперы":
Но вот беда - на нашей злой планете
Хлеб слишком дорог, а сердца черствы.
Мы рады б жить в согласье и совете,
Да обстоятельства не таковы.
"Нет, - подумал Томас, - обстоятельства были явно не таковы". И потому с этой минуты он стал тщательно обдумывать каждое произносимое им слово. Его мысли разительно отличались от того, что он произносил… Томас Ливен сказал:
- Теперь я сервирую одно специальное блюдо, названное мной в честь мадам "Яйца Жозефины".
И при этом подумал: "Папка не должна оставаться у Дебра. Хотя он мне симпатичен. И Жозефина симпатична. Я не собираюсь вредить им. Но не могу, не имею права и не желаю им помогать!"
Майор был в восхищении от яиц, приготовленных Томасом:
- Деликатес, мсье. У вас воистину большой талант.
Жозефина поинтересовалась:
- Мускат добавляли?
Томас ответил:
- Совсем чуть-чуть, мадам. Тут что самое важное: сперва растопить масло, а уж потом подмешивать муку, но так, чтобы оба компонента не потемнели.
Томас Ливен размышлял: "Я понимаю Жозефину, я понимаю Дебра. Их страна в опасности, мы на нее напали, они хотят защищаться от Гитлера. Но я, я-то не хочу пятнать свои руки кровью!" Томас продолжил:
- Только после муки я добавляю молоко, помешивая его, пока соус не загустеет.
Томас размышлял: "В этой кретинской шпионской школе под Нанси они мне вручили книгу. Для шифровки. С героем какого-то романа происходило примерно то же, что и со мной. Как же его звали? Ах да, граф Монте-Кристо…"
Томас Ливен заговорил голосом искусителя:
- Вы собираетесь в Англию, майор Дебра. Какой маршрут вы избрали?
- Через Мадрид и Лиссабон.
- Не слишком ли это опасно?
- У меня есть еще один паспорт на чужое имя.
- Тем не менее. Вокруг полно доносчиков. Если у вас обнаружат эту папку…