Весь следующий день ушел на преодоление гигантских размеров глетчера. "Страны камней", как назвал эту распростершуюся внизу уединенную долину Шеффер, достигли на закате дня двадцать первого июня.
Солнце стекало с небосвода, расплываясь желтым маревом над горизонтом. Снежные вершины впереди походили на маяки в море. Дул несильный ветер, в клочья разрывая редкие перистые облака.
- Профессор Кон утверждал, что здесь в это время года всегда светит солнце и не бывает облачности, - сказал Герману Шеффер. - Старик придавал данному обстоятельству очень большое значение. Не знаешь - почему?
Герман недоуменно пожал плечами. Панорамный вид на долину отчего-то напомнил ему британское мегалитическое сооружение Стоунхендж, которым так гордятся соотечественники Лили Беллоу. Расположение горных кряжей "Страны камней" подозрительно напоминало концентрические круги.
"Нет, не может быть, чтобы это было творением рук человеческих", - подумал он отстраненно.
Звук камнепада надменно прошествовал вдалеке от тропы, по которой начала спускаться экспедиция. Впереди каравана, гордо завязав хвост в "бублик", бежал Сахарок, будто и вправду указывал путь к потаенным местам.
- Поразительно неприветливые горы, - прошептала Ева, зябко кутаясь в меховую куртку. - Плохое место: такое впечатление, что создано оно не для людей.
- Похоже, ты права - люди здесь редкие гости, - согласился Герман. - И гости незваные.
Осторожно пробираясь меж гладкими, словно отшлифованными, скалами, всадники непрестанно вертят головами, словно ждут чего-то недоброго. Кристаллический сланец отливает на солнце бронзой. На вершине одной из скал виднеются руины древней крепости. Сколько веков прошло с тех пор, как ее покинули обитатели? Пять, десять? А может, она здесь с начала времен? Ниже, в толще горы, прорыто множество пещер. В них и было решено заночевать. Идея принадлежала агпе, который уверил "коллег" в совершенной безопасности подобного ночлега.
В пещере оказался очень низкий потолок, на стенах нарос слой копоти толщиной в палец, а на полу валялись кости животных. Но зато они с Евой остались наедине. Плевать, какое им уготовано будущее - главное то, что здесь и сейчас…
"Стоп, прежде, чем идти вперед, нужно покончить с прошлым!" - Герман слегка отстранился от любимой и с трудом выдавил из себя:
- Ева, ты должна знать, есть одна моя знакомая еще с Москвы, оказавшаяся английской шпионкой. Никто не причинил мне столько зла, сколько эта женщина…
Он говорил долго, не поднимая глаз. Говорил обо всем, начиная с экспедиции в Лапландию и заканчивая встречей в Лхасе. Лишь об одном умолчал - о своей причастности к советской разведке. Зато о грозящей Еве опасности произнес настоящую речь с должной степенью трагизма и патетики.
Ева не перебила ни разу, а когда Герман закончил, ласково провела рукой по его лбу и сказала:
- Твое лицо все время застилало облачко. Я гадала, что это такое, теперь знаю. Спасибо, что рассказал, а то я уже начала задумываться…, а обо мне не стоит беспокоиться, я умею за себя постоять. Ладно, хватит об этом, помни о морщинах.
- Как я могу не беспокоиться? Легко сказать…
- Неужели мы не найдем занятие интереснее беспокойства? Иди ко мне…
Вот такое вот милое и беззаботное существо, в чьих глазах немудрено утонуть даже такому крупному мужчине как профессор Герман Иванович Крыжановский со всеми его заботами и тревогами.
Увы, окончательно утонуть не позволили! У входа послышалось громкое топанье и голос руководителя экспедиции:
- Тук-тук-тук!
В следующий момент в пещере появился и сам Эрнст Шеффер.
- Получены все оставшиеся сообщения, - объявил он весело, передавая Герману записку, а затем добавил:
- Вы бы костер зажгли, здесь можно. Пещера, костер, рядом любимая женщина, а завтра - встреча с мечтой. Герман, ты счастливый человек!
- Может - с мечтой, а может - со смертью, как знать, - криво усмехнулся Крыжановский.
- Да будет тебе, все пути и так ведут к смерти! И даже если твой путь завершится в день Начала Черного солнцеворота, люди скажут: "Какая прекрасная смерть, он погиб, преследуя мечту!" Я желал бы себе подобной смерти. Выше голову, дружище! Выше голову!
Выдав столь бравурную тираду, охотник и пират вздернул вверх бороду и покинул приют влюбленных. А последние, вняв совету руководителя, отправились собирать топливо для костра.
Выйдя наружу, Герман вскинул голову и залюбовался видом вышних сфер. Вечерняя заря уже угасла. Небо являло взору сочные оттенки синего и черного цветов, из-за чего разительно напоминало бархатную подушку для хранения драгоценностей. И драгоценность на небесной подушке присутствовала - то встала над горизонтом первая - невероятно яркая - звезда.
Все влюбленные обожают звездное небо, ведь грандиозность его так соответствует происходящему в душе…, но, когда в десятке шагов пыхтят и фыркают дурно пахнущие животные, которых развьючили на ночь, когда галдят монахи, затеявшие какую-то азартную игру вроде карт, то высокопарные, граничащие с откровением мысли не рождаются в душе.
Как выяснилось, хвороста и иного горючего материала в округе удручающе мало, поэтому профессор и его прекрасная ассистентка поспешили вернуться в пещеру, ибо знали иной - лучший - способ согреться.
Наутро Шеффер объявил, что к обеду рассчитывает достигнуть конечной цели экспедиции. Всеми овладело предельное нетерпение: завтрак и последовавшие сразу за ним сборы прошли незамеченными - время, до того удерживаемое чьей-то твердой рукой, вдруг понеслось вскачь, будто истеричная лошадка, напуганная внезапным выстрелом.
Путь оказался недолгим. Гигантский многотонный силуэт кромлеха вырос перед путешественниками столь неожиданно, что возникло впечатление, будто он не стоял здесь веками, а секунду назад свалился с небес. Дальше открывалась небольшая долина, посреди которой стояла пирамида. Хотя, может, и не пирамида вовсе, а, все-таки, естественное образование, схожее по форме с пирамидой? Выглядело оно так, словно великан взял в руки молоток с долотом и обтесал монолитную скалу.
Ева ахнула, но Герман особо не удивился - нечто подобное он видел в двадцать втором году на Кольском полуострове. Там тоже было не разобрать - природа ли потрудилась или чей то разум… Нет, пожалуй, этот объект не оставляет места для домыслов: природа тут совершенно ни при чем - сторона, обращенная к солнцу, отшлифована как зеркало.
- Кто… кто построил это? - ошарашено пробормотал Крыжановский.
- Эти строители оставили нам больше, чем ты думаешь, - громко и возвышенно провозгласил оказавшийся поблизости агпа. - Горы и пустыни оставили они нам! Сахара в Африке и Шамо в Азии - следы их битв. У всех народов мира есть легенды о страшной и опустошительной войне, случившейся в незапамятные времена. Доктрина бон хранит забытые имена тех, кто сражался в той войне. Дэваты-боги и Даитья-великаны… По земле раскиданы хранилища их знаний и власти: одни укрыты от непосвященных, другие, напротив - у всех на виду. Мы стоим перед одним из таких хранилищ.
- А где вход? - спросил Герман.
- Он появится на закате, и будет оставаться открытым всю ночь, - ответил монах.
- Поверь, Герман, это похоже на чудо! - воскликнул Шеффер. - Незабываемое зрелище!
Крыжановский задумчиво окинул взглядом громаду пирамиды.
- Понимаю, почему профессора Кона волновал вопрос облаков над этим местом, - сказал он задумчиво.
- И почему же? - поинтересовался Шеффер.
- Вход откроется, когда солнце в достаточной степени нагреет зеркальную грань пирамиды. Безоблачное небо, плюс самый длинный день в году, иначе чуда не будет.
- Вон как? - разочарованно протянул Шеффер, но тут же воспрял духом и резюмировал: - Развенчанное чудо - жалкая вещь, не правда ли?
Ему никто не ответил, поскольку внимание присутствующих отвлек объявившийся внезапно молодой монах. Частое дыхание и покрасневшее лицо свидетельствовало о том, что монах долго бежал, а выпученные и встревоженные глаза не оставляли сомнений в важности сообщения, принесенного их обладателем.
- Английские солдаты появились у спуска в "Страну камней"! - монах так жестикулировал, что его понял даже Унгефух.
Герман вздрогнул, а Шеффер застонал и в отчаянии принялся дергать себя за бороду.
- Как они нас обнаружили?!
- Не нужно так беспокоиться, - прозвучал спокойный и, как всегда чуть насмешливый, голос маленького агпы. - Я со своими людьми увлеку солдат в горы и там убью. Лошадей и вьючных яков мы прихватим с собой, чтобы они не привлекали внимание врагов. Вам же лучше затаиться до заката.
Слова маленького монаха пронизала такая уверенность, что Шеффер оставил бороду в покое. Агпа слегка поклонился и собрался уходить.
- Один вопрос, почтеннейший, - остановил Крыжановский монаха.
Тот обернулся и стал молча ждать.
- Почему вы и ваши последователи сами не пробовали пройти лабиринт?
- Две вещи тому причиной, - медленно и раздельно ответил агпа. - Во-первых, нельзя нарушать правила. Если хочешь нарушать правила, будь готов к тому, что другие поступят так же. А, кроме того, правильный лабиринт пройти невозможно - на Востоке это знают все, но люди Запада ничего знать не хотят.
Лицо монаха озарила кроткая улыбка, и он ушел, не оборачиваясь.
- Герман, не вздумай сейчас заявить, что ты отказываешься! - завизжал Шеффер, с ненавистью глядя вслед маленькой фигуре в потрепанной одежде. - Надо же, всю дорогу оказывал неоценимые услуги и вдруг в самый ответственный момент устроить такое!
- Тебе же сказали, не нужно беспокоиться! - сказал Герман. - Среди прочих достоинств у этого человека неплохо развита способность разбираться в людях. Он прекрасно осведомлен, что я не отступлю. Теперь уже не отступлю.
- Но какого дьявола он так сказал? - не унимался Шеффер.
- Может, не хотел лгать - ложь портит карму.
- Всю дорогу скрытничал, а тут разоткровенничался. С чего бы? - свой вопрос руководитель экспедиции завершил экспрессивным щелчком пальцев.
- Видишь ли, одни и те же вещи у бонцев принято объяснять по-разному разным людям в зависимости от степени их понимания. В точности как у масонов! Впрочем, как в любой тайной организации, хоть на Востоке, хоть на Западе, - пояснил свою точку зрения Крыжановский. - Но хватит об этом, где должен открыться вход?
Шеффер повел Германа вокруг пирамиды и остановился у северной грани. Здесь циклопическое сооружение совершенно не напоминало творение рук человеческих. Скала как скала - вокруг еще несколько таких же, правда, все они повыше и вершины укрыты снегом. Кроме того, оказалось, что скала-пирамида стоит в десятке метров от края, если не обрыва, то весьма крутого склона.
Крыжановский поглядел вниз и поежился.
Раскинув в сторону руки, Шеффер прижался грудью к холодному камню мегалитического сооружения и объявил:
- Вход откроется где-то здесь. Поразительно - ни щелки, ни трещинки… А ты, Герман, оказывается, крепче, чем кажешься. Надо же, услыхав зловещее карканье монаха, и бровью не повел.
- Кто же останавливается в шаге от мечты? - вздохнул Крыжановский.- Да и выбор как таковой отсутствует - нетрудно догадаться, что произойдет, если откажусь - ведь я нужен Германии исключительно ради лабиринта, не так ли?
- Давай лучше о том, что тебя ожидает, если наша экспедиция увенчается успехом. Слава, почет, красивейшая из женщин Рейха…
Герман глянул на небо и перебил:
- Закат уже скоро, так что давай без дураков. Скажи, что я найду на том конце лабиринта? Не сомневаюсь, и ты, и твой замечательный учитель Гильшер знаете ответ. Более того, судя по затраченным на экспедицию колоссальным средствам и усилиям, речь идет не о мифическом или гипотетическом, а о вполне материальном объекте. Заметь, до сих пор я проявлял нордическую выдержку и не докучал вопросами, но, похоже, пришло время узнать правду.
- Вот как? Оказывается, мудрые тибетские книги не сказали самого главного? - оскалился Шеффер. - Признаться, я не удивлен. В этой проклятой стране всегда так - ничего конкретного, сплошные иносказания и недомолвки. Это так, к слову, чтобы подчеркнуть разницу между восточным словоблудием и нашей немецкой прямотой. Мог бы не спрашивать, я и сам уже собирался сказать.
Руководитель экспедиции поднял с земли камешек, размахнулся и зашвырнул его как можно дальше. После этого произнес:
- Там крипта, а в ней один-единственный предмет. Но не очередной мудрый трактат, а именно предмет. Ты должен принести его мне.
- Всего-то? - разочарованно переспросил Герман. - Что за предмет, как выглядит?
- В табличках Карла Вилигута он описан как круг из блестящего металла, довольно тяжелый.
- И что это такое?
- Принесешь - скажу! - не терпящим возражений тоном объявил Шеффер. - Как видишь, я ничего не скрываю, но говорю только тогда, когда в этом появляется необходимость. А до той поры вопрос исчерпан. Не смотри осуждающе, с удовольствием поменялся бы с тобой ролями, если бы умел, как ты, мастерски разгадывать головоломки. Потому тебе лезть в лабиринт, а мне - томиться от безделья, изводя себя неизвестностью.
- Бездельем томиться не придется. Пока я буду добывать твой предмет, ты позаботься о том, чтобы защитить мою Еву. От всего защитить - будь то английские солдаты или враждебные стихии. Выйдя из пирамиды, я первым делом должен увидеть живую и невредимую Еву. Повторяю - не тебя, с алчно протянутой рукой, а Еву, иначе найду способ решить головоломку так, чтобы ты никогда не получил свою железяку.
- Откуда столь странная тревога? - удивился Шеффер. - Что может угрожать нашей прекрасной фройляйн? С англичанами разберутся наши друзья-монахи, а иных оснований для беспокойства не вижу. Но условия принимаю. Предмет в обмен на женщину - настоящая мужская сделка, с тобой интересно иметь дело. Иди и не оглядывайся, мы с Евой встретим тебя по возвращении. А сейчас поцелуй ее напоследок и - вперед, скоро откроется вход.
Герман так и сделал, а затем подхватил загодя приготовленный рюкзак и поспешил на северную сторону.
Где- то далеко прозвучал одинокий выстрел. А может, лишь показалось, что далеко -в горах звук распространяется по-другому. Крыжановский вздрогнул и оглянулся. Ева стояла у самого подножья пирамиды, а Унгефух установил пулемет на сошки и взял на прицел кромлех, стоящий при входе в долину. Несколько мгновений Германа терзали противоречивые чувства, но он сумел овладеть собой и поспешил вслед за Шеффером, завернувшим уже за угол.
Вход в пирамиду открылся через четверть часа. Все произошло совершенно бесшумно - незыблемая скала внезапно ощерилась черным голодным ртом.
- Есть! - страстно воскликнул Шефер, хватая Германа за плечо. - Когда ты войдешь, я заблокирую камнем запорную плиту, чтобы не могла закрыться. В прошлый раз я сделал то же самое, а потом ждал три дня, но профессор Кон так и не вернулся. Тогда я убрал камень и ушел, но все эти годы извожу себя мыслью, что слишком поспешил. Герман, я буду ждать неделю, запомни, неделю!
Крыжановский не ответил. Проверив электрический фонарик, он вошел в лабиринт. Пес Сахарок без раздумий бросился следом.
Глава 10
То, что ждет в конце пути
22 июня 1939 года.
Тибет. Мегалитический комплекс в "Стране камней".
В своем трактате "Путь в Шамбалу" безымянные авторы рассмотрели несколько вариантов правильного лабиринта, каждый из которых имел собственную, отличную от других, систему прохождения. Тот лабиринт, по которому шел сейчас Герман, именовался "Мост гигантов". Выяснилось это из следующего обстоятельства: стоило лишь войти и завернуть за угол, как тут же обнаружился первый узел с шестью ответвлениями. Был бы это, скажем, "Суп хаоса", тогда узлу следовало появиться гораздо позже, и ответвлений иметь не шесть, а всего четыре. Хорошо, что это не "Суп хаоса", ибо тот - самый коварный из всех.
- Ну-ка, мальчик, - по-русски обратился Герман к Сахарку. - Что ты обо всем этом думаешь?
Пес преданно взглянул на хозяина, подступил к стене и невозмутимо задрал лапу.
Крыжановский хмыкнул, потер лоб и, обнаружив, что настроение заметно улучшилось, принялся за записи. При этом уходящий в неведомое темный коридор бархатным эхом начал повторять за профессором считалку: "Из Сэра в Джоканг, из Джоканга в Ганден…Что же, ошибки быть не может, искомое ответвление - третье, если считать по часовой стрелке!"
Сделав выбор, Герман решительно двинулся вперед. Луч света вырвал из темноты начертанную мелом на стене стрелку, перечеркнутую косой линией. Поведя фонариком, профессор обнаружил точно такие же перечеркнутые отметины у каждого из ходов, даже у того, по которому он только что пришел.
"Похоже, несчастный Кон бродил у самого выхода, но так и не нашел его".
От такого открытия сделалось не по себе, а веселья изрядно поубавилось. Тотчас вспомнилась история, слышанная давно, еще во время учебы в университете, будто бы при строительстве пирамиды Хеопса нескольких рабов оставили внутри, чтобы они завалили массивными каменными блоками единственный коридор, по которому могли бы в будущем проникнуть грабители. Рабы сделали все, как велено, при этом осознавая, что и себя хоронят заживо…
Пересилив малодушие, Герман выудил из кармана мелок и, решительно стерев чужую стрелку, нанес на ее место букву "Г".
Меловые стрелки и дальше попадались во множестве, а поскольку наносили их совершенно хаотично, не вызывало сомнений, что тот, кто это сделал, явно потерял ориентацию и заблудился. Всякий раз, выбрав путь, Крыжановский убирал одну из стрелок и ставил заглавную букву своего имени.
У одной из развилок, он наткнулся на более вещественные следы предшественника, нежели меловые метки: в пыльном углу лежал расколоченный фонарь, судя по обломкам, разбитый отнюдь не нечаянно, рядом расшнурованный рюкзак, а в нем толстая амбарная книга, куда обычно записывают приходы-расходы.
Хозяина пожитков поблизости не оказалось, но сомневаться не приходилось: рано или поздно встречи с тем не избежать.