Он взглянул на меня, пытаясь понять, как я воспринял его обещание не работать на русских, но так и не дождался никакой ответной реакции. Тыльной стороной перчатки Шемпион вытер рот жестом ребенка, совершившего неблагоразумный поступок.
- Арабы готовы платить, хорошо платить, им нужны самые лучшие средства противовоздушной обороны, какие только можно купить… оборонительное оружие, заметь себе, Чарли… ты молодчина, ничего не спрашивал; ты заслужил право знать, чем будешь заниматься.
- В прошлом ты никогда не считал нужным раскрывать свои замыслы и объяснять свои действия.
- Да, это так, - невесело усмехнулся Шемпион.
- Взрыватели? Рабочие чертежи? Один из ученых? Так, что ли?
- Тебя научили мыслить с размахом, - с невольным одобрением отозвался Стив. - Ваше ведомство именно так приступило бы к делу?
Он не ждал ответа на свой вопрос. Сквозь испещренное дождевыми каплями стекло Шемпион смотрел, как водитель возится с мотором. Наконец капот был закрыт, и он заговорил торопливо, стараясь успеть высказаться, пока шофер не вернулся в машину.
- Ну ты же понимаешь, что я хочу сказать, Чарли. Если у тебя есть какие-то сомнения насчет того, что я делаю, ради Бога, скажи мне.
- О’кей.
- Твое "о’кей" мне не нравится. Дай мне слово.
Я улыбнулся. Сейчас он совершенно не был похож на того Шемпиона, которого я знал.
- Ты хочешь услышать от меня честное слово, клятву скаута?! Тебя устроит, если я скажу, что не предам тебя? - спросил я его.
- Как это ни смешно, - с раздражением произнес Шемпион, - но вполне устроит.
- Давай заключим контракт, - предложил я, в глубине души забавляясь этим разговором. - И если я тебя выдам, ты можешь подать на меня в суд.
Тогда до Шемпиона наконец дошло, что требовать гарантий и заверений в преданности от профессиональных предателей достаточно нелепо.
- Ты убил тогда людей в каменоломне, - сказал он. - Ведь так?!
Шофер открыл дверцу машины и сел за руль. Я кивнул.
Автомобиль отвернул от Валми-комплекса и направился по главной магистрали на запад. Всего лишь в десяти милях далее по дороге находился большой отель. В наполненном дымом баре толпились гражданские служащие из администрации лабораторий. В ресторане же за ланчем сидели несколько артиллерийских офицеров в форме, свободных от дежурства. Трое из них были с женами и детьми.
Шемпион протолкался через галдящих, шумливых посетителей к бару и заказал нам выпивку. Он был одет так, чтобы не привлекать здесь к себе внимания - короткая коричневая кожаная куртка и далеко не безукоризненная шляпа. Я видел, как он бросил какую-то шутку бармену, и тот улыбнулся в ответ. Мы отнесли наши напитки к видавшему виды деревянному столу у окна, и пожилая официантка накрыла его клетчатой скатертью, соответствующей духу и стилю заведения, положила приборы на четверых. Она кивнула Шемпиону как старому знакомому. Мы долго добирались сюда окружными путями, но если провести прямую линию, то Шемпион был почти что близким соседом.
- К нам присоединится один из работников лаборатории исследовательского центра, - многозначительно подчеркнул Шемпион. - Старый коммунист, он думает, что я совершаю регулярные поездки в Москву. Не надо его разочаровывать.
- Я постараюсь не делать этого.
- На следующей неделе начинаются испытательные стрельбы. Он передаст тебе то, что ему удастся заполучить, другого нам просто не остается, нам придется полностью положиться на него.
Официантка принесла три пива и меню. Шемпион в раздумье постучал пластмассовой дощечкой меню по краю стола и обратился ко мне:
- Помни, что я сказал, Чарли. Я очень доверяю тебе!
Я взял свое пиво и отпил несколько глотков. Мне казалось маловероятным, чтобы Шемпион действительно доверял мне. Я помнил, как он бесчисленное количество раз повторял, что разведчик не должен доверять никому.
Стив изучал меню.
- Кислая капуста! - вдруг радостно воскликнул он. - Давненько я не ел кислой капусты. - Он поджал губы, как будто уже ощущая ее вкус во рту. Но не стал заказывать эту самую кислую капусту, а попросил принести бифштекс и привозную спаржу.
Глава 15
Это была моя идея, чтобы Гус - человек Шемпиона в центре Валми - выхлопотал для меня пропуск как для местного подрядчика. Сам Гус сомневался, что из этого что-нибудь получится, но анкета-заявление прошла через все инстанции за семь дней, и в следующий понедельник я получил пропуск. Теперь я мог передвигаться по всей "запретной зоне" вдоль и поперек. А если Гус встречал меня у дверей административного блока, то мне было даже разрешено заходить в здания центра.
С верхнего этажа я видел вспышки от выстрелов орудий далеко на другом конце полигона, и я мог бы заглянуть на дно старого оврага, на краю которого и был сооружен Валми. В дни проведения стрельб над полигоном рыскали желтые вертолеты, разыскивая отстрелянные боевые части и полосатые учебные ядерные снаряды. Они с грохотом перетаскивали через разлом оврага графические наглядные мишени на лужайку перед административным блоком - под лужайкой здесь подразумевался участок земли с какой-то жалкой, иссеченной ветром растительностью, где нашли себе приют два древних полевых орудия, старая ракетная пусковая установка и плакат с надписью: "Вход воспрещен!"
- Французы во всем идут нам навстречу, - звучал у меня над ухом голос Шлегеля.
- Даже слишком, черт бы их побрал, - буркнул я. - Когда разрешение на пропуск было выдано всего через семь дней, этот Гус ни о чем другом и говорить не мог.
Шлегель перестал расхаживать взад-вперед и посмотрел на меня. Он распознал нотки и других невысказанных критических замечаний в моем голосе.
- Но нам необходимо поддерживать связь, - произнес Шлегель, оправдываясь. - А здесь - единственное возможное место.
Я не стал продолжать препирательств. Шлегель был прав. Он взглянул на часы.
- Не хочу слишком долго тебя задерживать, а то наш друг Шемпион может заинтересоваться, где это тебя носит. - Он положил бумаги, которые передал мне Гус, в мою папку для документов и защелкнул замки. - Ничего не стоящая макулатура, - объявил он. - Если Шемпион сможет продать ЭТУ лажу арабам, то можно сказать, что он по́том и кровью заработал каждое пенни, которое получит.
- Может, пробный заход? Просто посмотреть, не выкину ли я какой-нибудь фортель.
- А зачем эта проверка? - рассуждал вслух Шлегель. - Кому ты нужен, взять хоть с той, хоть с другой стороны?! Зачем стараться убедить, что он тебе доверяет - где здесь выгода, в чем?
- Да, правильно, - сухо согласился я.
- Послушай меня, только не обижайся. Ведь Шемпиону ты не нужен, ни ты, ни любой другой "почтовый ящик". Он встречался с Гусом - Гус знает его в лицо - о Господи! Ну какой во всем этом смысл, а?
Я высморкался. Затем подошел к окну и посмотрел на соседние здания. Я уже страдал от первых признаков гриппа, а погода не предвещала ничего, кроме молний, грома и бесконечных потоков дождя. Я положил обе руки на батарею и поежился.
- Отойди от окна сейчас же, куриные твои мозги, - завопил Шлегель. - Ты что, хочешь, чтобы тебя увидел здесь твой приятель Гус?
- И все-таки во всем этом может быть какой-то смысл, - сказал я, послушно отодвигаясь от окна. - Смысл появится, если наклевывается нечто очень серьезное. Нечто, о чем французы не хотят говорить.
Шлегель скорчил страшную рожу и замахал на меня обеими руками, призывая к молчанию.
- Да знаю я, знаю! - досадливо поморщился я и оглядел мягкую мебель, портреты генералов девятнадцатого века и поблекшие искусственные цветы. Подобная приемная, да еще в таком месте, конечно же, была оборудована всякими штучками электронного подслушивания, но я все же продолжал развивать свою мысль.
- Если в ближайшее время через Ателье должно пройти что-то важное, то Шемпион получит это в свои руки.
И Шлегель махнул рукой на то, что большинство официальных лиц в нашем департаменте сочло бы нарушением основного принципа безопасности.
- Ничего подобного, если наш приятель Гус угодит в тюрьму. Я думаю, что они именно так рассуждают.
- А может, и Шемпион надеется, что они будут рассуждать именно так.
Шлегель цыкнул зубом, что у него означало почти что восхищение.
- Да-а-а, у тебя бывают светлые мысли, парниша. А для британца, я имею в виду, даже гениальные. - Он кивнул. - Думаешь, у него здесь может быть двое завербованных агентов?
- Шемпион, к вашему сведению, собаку съел на технике создания двойной разведсети.
- Кому же знать, как не тебе! Вы ведь с ним вместе работали, не так ли? - Он подошел к вазе с пластмассовыми цветками, взял один и, отламывая один за другим лепестки, бросал их в пепельницу. - Но все же вопросов еще очень и очень много. - Он глянул на поломанные кусочки того, что еще осталось от цветка, которые все еще держал в руках, и вдруг выронил их, как будто они обожгли ему руки.
- Я пытаюсь бросить курить, - поделился он. - Тяжело.
- Еще бы! - подтвердил я сочувственно.
Лицо Шлегеля исказила гримаса - он старался сдержаться и не чихнуть, все же чихнул, а затем аккуратно вытер нос. Подошел к батарее - убедиться, включено ли отопление. Но она была холодной.
- Может, дашь мне таблетку этого твоего аспирина? Кажется, я подхватил от тебя вирус.
Я дал ему две таблетки. Шлегель их проглотил.
Затем он сказал:
- Шемпиона произвели в полковники египетской армии.
Я уставился на него недоверчивым взглядом.
- Правда, правда, - подтвердил он, усмехнувшись. - Это нигде не объявляли, об этом не распространяются, конечно, но все вполне официально. Ты же знаешь, как армейские чины любят запускать когти в "многообещающие источники информации".
Я кивнул. Армейские боссы, конечно же, будут стараться заполучить себе такого человека, как Шемпион, им нужно, чтобы он передавал материалы им, а не политическим заправилам. Для этого они нашли самый простой путь - сделать его полковником.
- Полковник отдела пропаганды, вступает в силу с десятого января. - Шлегель свернул свой носовой платок в шарик и помассировал им нос, как будто стараясь подавить еще один чох. - Отдел пропаганды! Подумать только! - Он в изумлении потряс головой. - Как ты думаешь, может, вся эта возня на этом уровне? Может, это все пропагандистские штучки?
- Пропагандистские?! - чуть не задохнулся я от возмущения. - Надувательство настолько неприкрытое, что должно держаться в тайне, вы это имеете в виду? - спросил я с сарказмом.
- Он еще не сыграл свою игру, - покачал головой Шлегель, как будто предчувствуя или предвещая что-то.
- Да уж, - согласился я.
- Тебе пора, - переменил тему Шлегель и злорадно продолжил: - Я знаю, что Шемпион предпочитает, чтобы ты был дома пораньше и успел переодеться к обеду.
- До чего же вы ядовитый субъект, полковник.
- Я уже слишком стар, чтобы менять свои привычки, - ответил он.
На лице Шлегеля так и осталась отметина на том месте, куда я съездил ему кулаком во время шумной потасовки на вокзале Ватерлоо.
- Насчет того дела…
- Это мое Ватерлоо, - сразу понял меня Шлегель. Он улыбнулся своей кривой улыбочкой и пояснил: - Так в шутку назвал наше рандеву Доулиш.
- Все это было совершенно на меня не похоже, как будто я - не я, - произнес я извиняющимся тоном.
- Надо же, как забавно, - услышал я слова Шлегеля. - А вот Доулиш сказал, что это полностью и совершенно в твоем духе.
Глава 16
- И это называется юг Франции, - патетически воскликнул я, когда слуга взял мое пальто. Шемпион, расположившийся в огромном кресле с подушечкой для головы, наклонился вперед и взял полено. Он положил его в камин и только после этого взглянул на меня. Эти "бревнышки" представляли собой цилиндры идеальной формы, заготовленные из молодых деревьев - даже их коснулся тот продуманный до мелочей, "рассчитанный" порядок в доме. Так, три сочетающихся друг с другом античных угловых шкафчика, покрытые черным лаком, с абсолютной точностью вписывались в пространство между стеной и ковром, а цвета полностью гармонировали с картиной над камином и сукном карточного столика. Подобное творение будет вашим, если декоратор получит чек, где не проставлена сумма. А я, проживший всю жизнь в однокомнатных, кое-как, хаотически обставленных квартирах, чувствовал себя в этих обустроенных так, чтобы произвести впечатление, чересчур эффектных покоях не очень уютно. Рядом с Шемпионом, на расстоянии вытянутой руки, красовался графин с виски. Еще утром, когда я уходил, он был полон. Сейчас же - почти пуст.
Билли, растянувшись во весь рост на полу, рисовал монстров в своей книжке о животных. Увидев меня, он поднялся на ноги и подошел, обличающим жестом тыча в меня пальчиком.
- Рыбы не слышат, когда ты их зовешь!
- Неужели? - деланно удивился я.
- Да, потому что у них нет ушей. Я сегодня несколько часов их подзывал, а няня сказала, что они не могут слышать.
- А тогда почему они приплывают ко мне?
- Няня мне сказала, что ты, должно быть, бросал им хлеб в воду.
- Я надеюсь, ты не выдал меня, не рассказал ей, что я их кормил? Она очень сердится, если я не съедаю весь свой хлеб за обедом.
- Да, это-то я знаю, - произнес Билли задумчиво. - Я не скажу ей, можешь не беспокоиться.
Прищурив глаза, Шемпион издалека наблюдал за нашими "дипломатическими переговорами". Наконец высказался:
- Он из-за тебя получит комплекс.
- Что такое "комплекс"? - сразу вцепился в незнакомое слово Билли.
- Неважно, ничего особенного, - ушел от ответа Шемпион. - А теперь отправляйся-ка ты к няне, я скоро поднимусь пожелать тебе спокойной ночи.
Билли посмотрел на меня, затем на своего отца, снова на меня.
- Но мне бы хотелось иметь комплекс, - высказал он пожелание.
- Не беспокойся, Билли, - похлопал я его по плечу. - Я знаю человека, который может доставлять их оптом.
У двери раздался негромкий стук. Вошла Топаз. На ней был белый фартук. На лице никаких признаков макияжа, а светлые волосы стянуты в пучок на затылке. Я знал, что так она выглядит всегда, когда Билли предстоит купание, но сейчас вдруг подумал, что такой облик придает ей сходство с какой-то невозможно красивой медсестрой из фильмов о медиках и больницах.
Она почтительно кивнула Шемпиону и улыбнулась мне. Я встречал эту теплую дружескую улыбку каждый раз, когда наши пути пересекались в доме, но с той самой первой ночи, которую мы провели вместе, она больше ни разу не появлялась в моей комнате.
Кто-то дал определение любви как "желание быть желанным". Что ж, за всю свою жизнь я влюблялся не один раз, посему знал, что вряд ли я был на пороге того, чтобы влюбиться в Топаз. Но я знал также, что первоосновой любви является причудливая смесь страсти и сострадания. И все же вопреки всему, вопреки самому себе, я уже ревновал ее к тому неизвестному мне человеку, которому удалось бы лишить ее этой влекущей неприступности.
Я посмотрел на Шемпиона, затем мой взгляд снова обратился к Топаз. Я наблюдал за ними, всегда пытаясь разглядеть и уловить хоть намек на их взаимоотношения. Но сейчас эта ее только мне предназначенная улыбка больше была похожа на понимающий взгляд, которым обмениваются двое трезвых в присутствии подвыпившего приятеля.
- Пойдем, Билли, - позвала она. Но Билли не сразу последовал за ней. Он подбежал ко мне, ткнулся в меня лицом и обхватил руками.
Я присел, чтобы оказаться с ним на одном уровне. Билли торопливо прошептал:
- Не бойся, дядя Чарли, я не скажу ей про хлеб.
Когда Билли наконец пожелал нам спокойной ночи и Топаз его увела, Шемпион, обогнув комнату, прошествовал к столику у софы. Открыл папку с документами, которые я привез из Валми, нетерпеливым жестом выхватил бумаги и быстро пролистал их без особого интереса.
- Чепуха, - воскликнул он. - Все та же чепуха. Я попозже посмотрю повнимательней, разберусь. Но, по-моему, даже не стоит запирать их наверху.
- А Гус знает, что ты называешь все это чепухой? - поинтересовался я.
- То, что он мне помогает, дает ему ощущение причастности к классовой борьбе, - цинично заявил Шемпион.
- У него может пропасть это ощущение, если он получит десять лет за то, что выдает секреты.
- Ты просто не знаешь его, - усмехнулся Шемпион. - Мне кажется, это его самая заветная мечта.
- Что у нас на обед?
- Она снова готовит эти проклятые рубцы, свое "фирменное блюдо".
- Мне нравится.
- А мне - нет, - передернул плечами Шемпион. - А ты вообще-то думаешь о чем-нибудь, кроме еды? Не хочешь выпить?
- А ты поезди по этой дороге в Валми три раза в неделю на крошечном "фиате", тогда, может, и ты начнешь мыслить так же, в этом же направлении. - Я отмахнулся от предложенного мне графина.
- Ладно. Ты думаешь, что встречи с Гусом - потеря времени. Но нам скоро Гус понадобится, на самом деле будет очень нужен, и я не хочу, чтобы именно тогда его вдруг обуяли бы муки совести.
- Так вся теперешняя возня только для того, чтобы вовлечь его в игру, сделать соучастником?
- Нет, нет, нет. Но я не хочу, чтобы он копался и выбирал. Мне нужен постоянный канал информации оттуда. А я здесь уже сам разложу все по полочкам.
- Довольно опасный способ получения "чепухи", - заметил я холодно.
- Для тебя, ты хочешь сказать?
- А для кого же еще?
- Не забивай свою головушку ерундой. Если они там соберутся захлопнуть "створки раковины", я узнаю об этом. Узнаю даже раньше коменданта. - Он одарил меня широкой самодовольной улыбкой с таким выражением на лице, как будто поздравил сам себя с получением награды. Я до сих пор никогда не видел его пьяным, или, скорее всего, я раньше не знал, по каким признакам распознать это его состояние.
- А, ну тогда все просто замечательно, - развел я руками, но он не заметил сарказма в моем голосе.
Лицо его снова озарилось улыбкой.
- Посмотрел бы ты на Билли сегодня! Ты когда-нибудь видел железные дороги, которые делают немцы? Они прислали специально человека с фабрики установить и наладить игрушку. Там все есть: товарные вагоны, дизели, вагоны-рестораны и локомотивы, и эти составы ездят сами по всей комнате. Локомотивы - с твою ладонь, не больше, а каждую детальку можно разглядеть в подробностях - фантастика! Мы все держали в секрете до последнего, ничего ему не говорили… Надо было только видеть его лицо!
- Он хочет быть со своей мамой, Стив. Ему это необходимо! Слуги, сшитая на заказ одежда, необыкновенные игрушки…. Да ему наплевать на все это.
Стив нахмурил брови.
- Я делаю все это только ради мальчика, - заявил он. - Ты же знаешь.
- Что именно ты делаешь ради него?
Шемпион допил свое виски.
- Он хочет быть со своей мамой! - повторил он с отвращением мои слова. - Черт возьми, на чьей ты стороне?
- Билли, - коротко ответил я.
Он поднялся на ноги лишь чуть-чуть пошатнувшись, но протянутая в мою сторону рука дрожала.