- От первой своей поездки в Париж, сразу после колледжа, я ожидал примерно таких впечатлений. Дружище, как же я был разочарован! Я настроился на туманы, на проституток под каждым фонарем, на нечто, знаешь, этакое смутное, романтическое. А увидел гребаный Центр Помпиду. И перестал жалеть, что мама не позволила мне проучиться год в Париже. - Лоб Дэвида блестел от пота, его трясло.
- Я и не знал, что ты хотел в Париж.
- Ох, хотел, - отозвался он рассеянно. - А пришлось целый год стажироваться в "Бикмэн куист". - Дэвид снова перевернул страницу: седан на холостом ходу на мощенной булыжником улице. Дэвид тихо хмыкнул. - Работала там, правда, одна секретарша, так вот она каждую пятницу отсасывала мне в подсобке. Вот это было поучительно. - Он взял стакан и допил воду.
- Хочешь еще? - спросил я. Дэвид кивнул.
Когда я вернулся, он рассматривал обложку.
- Было время, я без конца листал этот альбом. Он лежал на папином столе. - Дэвид перевернул книгу и провел пальцами по порванной пыльной обложке. - Совсем на ладан дышит.
- Тебе лучше поспать, - сказал я.
Не обращая на меня внимания, Дэвид снова перевернул книгу и открыл переднюю сторону обложки. Внутри был вклеен экслибрис: белый - теперь пожелтевший - прямоугольник с надписью "Уайднеровская библиотека". Внизу были напечатаны имена Филипа и Элейн Марч, наших родителей.
Дэвид посмотрел на меня:
- Как альбом попал к тебе?
- Сам не знаю. Ко мне попало большинство папиных книг.
Он неопределенно кивнул и провел пальцами по экслибрису, по родительским именам.
- Ты их вообще понимаешь?
- Я не…
- В смысле зачем людям жить вместе, если они постоянно ссорятся? Господи, да зачем вообще жениться? И зачем заводить детей, раз не имеешь, черт побери, ни малейшего понятия, что с ними делать… Да что там понятия - и желания-то не имеешь! Лучше остаться одиночками.
Старые вопросы. Конечно, ответов у меня не было. Я покачал головой:
- Тебе лучше…
- И какого, вообще, черта они искали в детях? Почему они меня не любили? Я что, подкидыш? - Он снова посмотрел на меня, глаза его сердито блестели. - Почему так случилось, Джонни? Почему все гребаное обаяние досталось тебе?
Дэвид схватил стакан и залпом выпил, по телу пробежала дрожь. Он зажмурился и обхватил голову руками. Кожа стала уже не белой, а серой, и я понял, что мир кружится вокруг Дэвида, а он пытается удержаться. Я сходил на кухню и принес мусорное ведро. Забрал у Дэвида книгу и держал ведро, пока его рвало.
К утру буря стихла. Город, ослепительно белый на фоне лазурного неба, походил на глазированный торт. Любуясь из окна на достойные Антонио Гауди изгибы и шпили, я на мгновение забыл о Дэвиде, который что-то застрял в ванной.
- Он там не утопился? - спросила Клэр. На ней были обтягивающие штаны и футболка без рукавов. Волосы собраны в хвост. Выглядела она лет на двадцать.
- Можешь проверить.
Клэр усмехнулась:
- Через часик.
Когда Дэвид наконец вышел - бледный, осунувшийся, в моем халате, рыжеватые волосы мокрые и небрежно приглажены, глаза какие-то больные, - мы ели овсянку и смотрели репортаж о буре. Голос Дэвида звучал хрипло, однако без тени смущения.
- Где моя одежда?
- Там. - Я указал на черный пакет для мусора. Дэвид подошел на негнущихся ногах, открыл пакет, заглянул, отшатнулся и снова закрыл.
- Черт. Не одолжишь мне что-нибудь приличное?
Я кивнул, пошел в спальню, вытащил из шкафа джинсы и водолазку. Когда я вернулся, Дэвид все так же стоял над пакетом, а Клэр сидела над овсянкой. Мои брат и возлюбленная разглядывали друг на друга; такими взглядами в документальных фильмах обмениваются шакалы и львы над тушей антилопы. Дэвид взял одежду и ушел в ванную. Клэр нахмурилась.
- Дружелюбный парень, - заметила она. - Очень сердечный.
- Причем в любых обстоятельствах.
- В отличие от тебя.
- Где уж мне.
Клэр засмеялась и поцеловала меня в уголок рта.
- Какой же ты милый.
На улицах, если верить новостям, беспрестанно что-нибудь откапывали, расчищали или эвакуировали, причем от самого округа Колумбия. Мэр, памятуя о буранах, навсегда похоронивших карьеры некоторых его предшественников, без устали карабкался на снегоуборочные машины, словно на танки, и клялся уже к вечеру очистить все улицы Куинса или по крайней мере посыпать их песком. Движение наземного транспорта только начинало восстанавливаться. Впрочем, лыжников на Пятой авеню, кажется, и так все устраивало.
Дэвид вернулся в моей одежде (брюки были ему длинноваты и тесноваты в поясе). Он присел на корточки возле черного пакета, наморщил нос и начал раскопки.
- Где, черт побери, мои туфли?
- Там, - ответил я.
Дэвид разобрал мокрое тряпье, нашел туфли и с отвращением бросил их на пол. Новый заход принес бумажник, часы и сотовый. Он открыл телефон - и уже через мгновение орал:
- Дороги - это ваша проблема, а не моя. Моя проблема - попасть домой… и если вы не хотите потерять заказы от "Клейн и сыновей", вы, черт возьми, решите ее за меня.
Клэр подавила смешок и вскинула брови. Дэвид нажал еще несколько кнопок на телефоне. На этот раз он говорил тихо и монотонно.
- Я остался у Джона. Да, у моего брата Джона. Он живет недалеко, вот почему, а я не мог найти машину. Такси не было, Стефани, а поезда не ходили. Что, ты хочешь поговорить с ним? Нет, я так не думал. Как дела в Нью-Ханаане?
Он попрощался, закрыл телефон и посмотрел на меня:
- Есть кофе?
Я налил кружку и подал ему. Клэр извинилась, покачала головой и ушла в ванную, закрыв за собой дверь. Через минуту послышался шум воды.
- Кто это? - спросил Дэвид.
- Приятельница.
Дэвид хихикнул.
- Я догадался. Имя у нее есть?
- Клэр.
Он кивнул.
- Симпатичная. Я думал, ты до сих пор встречаешься с китаянкой.
- Нет, мы давно расстались. Стефани в Нью-Ханаане?
- У родителей.
- У нее… все в порядке?
Дэвид нахмурился.
- У нее все прекрасно. Еще кофе!
Я снова налил ему кружку.
- А как ты? У тебя тоже все прекрасно?
Он бросил на меня косой взгляд.
- Не заводись, ладно? Я малость перебрал на пустой желудок, и…
- Хватит ерунды, Дэвид. Что, черт побери, с тобой происходит?
- Ничего не происходит. Не обедал вчера, вот и…
- Я не о том, что ты напился или бродил по улицам в бурю. Я совсем о другом: о сексе по Интернету, об отказе нормально общаться с адвокатом…
- Я одну ночь проспал на твоем гребаном диване. Это не дает тебе - особенно тебе - права читать мне нотации.
- Прекрасно, не слушай меня. Но тогда нечего и мое время тратить.
- В смысле?
- В смысле: не проси людей помочь тебе, если не хочешь помочь себе сам… если, наоборот, только усугубляешь ситуацию.
Бледное лицо Дэвида покраснело. Он открыл рот, готовясь заорать, однако передумал.
- И чем же я ее усугубляю?
- Майку надо знать, что к чему, и мне тоже. Сюрпризы осложняют работу, а она и так не сахар, уж поверь мне. В твоих интересах, Дэвид, чтобы твой адвокат решал твои проблемы, а не твои головоломки.
Дэвид оттянул ворот водолазки.
- Так вот о чем речь… вы с Метцем сомневаетесь во мне? - Я молчал. - Сукин ты сын, ты думаешь, я убийца?
- Я думаю, что ты неискренен со мной, и не могу понять почему.
- Я не видел эту девушку несколько месяцев. - Дэвид говорил тихим хриплым голосом. - Я не имею никакого отношения к ее смерти.
Я кивнул.
- Что известно Стефани?
Дэвид снова покраснел.
- Она знает… Наверное, она знает, что я встречался с другими женщинами. Я… - Голос Дэвида дрогнул, он судорожно провел рукой по волосам, глубоко вздохнул. - Довольно, - сказал он наконец. - Закрыли тему.
Я хотел что-то сказать, но тут из ванной вышла Клэр.
- Я помешала?
- Ни капельки, - быстро сказал Дэвид. - Мне надо поесть.
Я сделал тост. Дэвид сел на софу и начал молча жевать. Выглядел он больным и старым. Через два часа пришла его машина. Он натянул еще мокрые туфли, подхватил черный пакет и вышел, не сказав ни слова.
- В чем, черт побери, его проблема? - спросила Клэр, но я не ответил. Она открыла окно и впустила в комнату ледяной воздух.
Клэр дочитала биографию Уорхола и взялась за другую - на сей раз Дианы Арбус. Растянулась на софе. Я, стараясь не давать ходу мыслям о брате, открыл ноутбук.
По номеру Джейми Койла, который дал мне Джей-Ти, механический голос сообщил, что телефон не работает. Ни в одном из онлайновых справочников не нашлось соответствующего адреса для выставления счета. Индекс почтового ящика относился к Пикскиллу, штат Нью-Йорк, и толку мне на данный момент от этого тоже было немного. Джей-Ти упомянул, что Койл сидел в Коксаки, поэтому я ввел его имя в незаменимую поисковую систему заключенных управления исправительных служб штата Нью-Йорк, и тут мне повезло.
Согласно базе данных УИС, Джейми Койл родился 11 августа 1979 года (единственный Джейми Койл в системе), был осужден за нападение второй степени (тяжкое преступление класса Д) и приговорен к не менее чем двум и не более чем пяти годам тюрьмы. Он провел в Коксаки три года, два года назад освободился условно-досрочно и следующие десять месяцев вел себя настолько хорошо, что был освобожден полностью, без всяких ограничений, в ноябре прошлого года.
Поиск в "Гугле" почти ничего не дал: заметка в уэстчестерской газете об аресте Джейми, через несколько недель еще одна, о суде над ним. В статье об аресте обыгрывалась ситуация "местный герой сбился с пути истинного" и прилагались фотографии тех времен, когда Койл, звезда школьной футбольной команды, завоевал "Золотые перчатки". Потом он попал в плохую компанию (после травмы колена в последней игре последнего школьного сезона). Плохая компания означала местного гангстера-ростовщика, у которого Койл стал сборщиком, а до ареста, по-видимому, дошло в результате решительных действий по реструктуризации долга хозяина пикскилского видеомагазина. Пролом черепа, рваные раны лица, сломанные ребра и челюсть, отслоение сетчатки… странно, что с таким набором Койла судили только за нападение второй степени. Наверное, хороший адвокат попался. Я записал подробности и фамилию журналиста.
Клэр тяжело вздохнула и отложила книгу. Потянулась, подошла к окну и поглядела на Шестнадцатую улицу.
- Я хочу погулять, пока не убрали снег. Пойдешь со мной?
Я удивился: обычно Клэр старалась не появляться со мной на людях. Может быть, буря унесла ее осторожность. Я кивнул.
- Только еще раз позвоню одному типу. Я несколько дней пытаюсь его выловить.
Клэр надела свитер, а я снова набрал номер Джина Вернера. И был ошеломлен, когда тот ответил сам.
Глава 21
Я сказал Джину Вернеру, что ошибся номером, надел ботинки, куртку и темные очки и принес извинения Клэр, которая стоически приняла их. Через пятнадцать минут я уже входил в метро. Боги подземки были добры, и еще через тридцать минут я поднимался по заваленной снегом лестнице на станции "Сто десятая улица".
В квартале Вернера творилось черт знает что: до расчистки ни у кого не дошли руки, люди просто протоптали узкую тропинку. Джейми Койла нигде не было видно; впрочем, где гарантии, что он не затаился в сугробе? Я постучал ногой в дверь дома Вернера, смахнул снег со штанин и нажал кнопку звонка. Через домофон дикторский голос казался металлическим.
- Кто там?
- Это Джон Марч, Джин. Человек, который забрасывает вас сообщениями. - Молчание. - Джин, я тут замерзаю.
- Кто вы такой?
- Джон Марч. Я оставлял вам сообщения на автоответчике. Несколько раз.
- И чего вы хотите?..
- Поговорить о Холли. - Снова молчание. - О Холли Кейд.
- О Холли?
- Джин, может, впустите меня?
Раздалось жужжание, дверь открылась, я поднялся на второй этаж. Вернер ждал в коридоре перед квартирой. На нем были джинсы и черная клетчатая рубашка. Он захлопнул за собой дверь.
Выглядел Джин совсем как на снимках, разве что волосы немного подстриг (как раз хватало на коротенькую косичку), а от эспаньолки осталась лишь полоска по центру квадратного подбородка. Красивое лицо чуть похудело, а в темных глазах появилось что-то лисье, не пойманное камерой. В складке губ застыла жестокость. Не уловила камера и окружающую Вернера ауру злобной силы. Мускулистый, ростом шесть футов и три дюйма, гибкий, несмотря на рост, Вернер чем-то напоминал свернувшуюся кольцами змею, отчего коридор начинал казаться опасным и слишком маленьким. Вернер закатал рукава на крепких, лишенных растительности руках.
- Не думал, что сегодня кто-то выберется на улицу, - произнес он, словно сомневаясь в моем здравомыслии. Я сделал вид, что не заметил скепсиса, и мы пожали друг другу руки. Рукопожатие Вернера было сильным и жестким. Он оглядел меня и покачал головой. - Совсем замотался, некогда было перезвонить. Ну, так что вам нужно от Холли?
- У меня есть несколько вопросов, и нам, возможно, лучше поговорить в квартире.
- Каких вопросов? Я уже давно не видел ее.
- С этого я собирался начать. Я пытаюсь найти Холли.
- Неужели?
- Вряд ли уместно обсуждать это в коридоре, Джин… Но конечно, если в квартире у вас, гм, некоторый беспорядок…
Вернер бросил на меня косой взгляд.
- Как скажете. - Он выудил из кармана ключ, и я вошел за ним в квартиру.
Из крохотной прихожей мы попали в гостиную. Высокий потолок, белые отштукатуренные стены с панелями темного дерева, видавший виды деревянный пол, а еще залитый белым светом эркер.
Скромная, подержанная мебель, но с претензией на стиль и вроде крепкая. Зеленый диван, коричневые мягкие кресла, потертые столы из темной вишни, дубовые полки, заставленные игрушками. На стенах висели в основном большие репродукции в рамках: французская и итальянская реклама 1920-х годов со стильными дьяволами и чувственными эльфами, устроившимися на гигантских чашках кофе или развалившимися на кусках мыла. Еще на стенах висело полдюжины фотографий, тоже в рамках: фигуры в белых комбинезонах и сетчатых масках, орудующие шпагами, прыгающие и делающие выпады. Фехтовальщики. Газетные вырезки, прикрепленные к каждой фотографии, разоблачали в высоком парне самого Вернера, лет десять назад, очевидно, бывшего звездой фехтовальной команды колледжа.
Вернер обошел комнату, настороженно наблюдая, как я разглядываю фотографии, снимаю куртку и открываю блокнот. Я сел на диван. Вернер замер у камина, будто позировать собрался. Поставил локоть на каминную полку из темного дерева, посмотрел в зеркало, рассеянно пригладил бородку. Довольный увиденным, указал на фотографии:
- Потрясающий спорт. Невероятная физическая форма и великолепная подготовка для театра. И соревнования! Лучший способ узнать, мужчина ты или кто.
Я не помнил, чтобы у меня когда-либо возникали сомнения в этом вопросе, но воздержался от высказывания.
- Так когда вы видели Холли? - напомнил я.
- Она пропала?
- Мой клиент некоторое время пытался с ней связаться.
- Вы обратились к копам?
Я чуть помедлил.
- Нет еще.
- Почему же? Если она пропала…
- Насколько мне известно, Холли весьма щепетильна в отношении своей частной жизни. Мой клиент уважает ее чувства.
- И кто же этот клиент?
- Человек, который беспокоится о ней.
- Имени, полагаю, вы не назовете?
- Клиенты платят в том числе и за конфиденциальность.
Вернер покачал головой:
- Ничем не могу помочь. Я говорил вам, что давно не видел Холли.
- Но вы же общались с ней… довольно долго. По крайней мере во времена "Пытливого театра".
- Ну и что?
Я ободряюще улыбнулся:
- И вы, несомненно, немало о ней знаете. - Вернер пожал плечами, и я продолжил: - Вы остались в сфере искусства после того, как "Гимлет" распался?
Он кивнул и улыбнулся, обрадовавшись возможности поговорить о себе.
- Я теперь ставлю сам, и времена, когда мы с трудом находили сцену и зрителей, кажутся далеким прошлым. Сейчас у меня работы навалом, меня просто на части рвут. Я решил покончить с одноактными пьесами - в следующем месяце ставлю "Гамлета". В центре, не где-нибудь. Весной будет пьеса Дэвида Мамета в Коннектикуте, а на лето назначен большой проект в Уильямстауне. В сутках, блин, часов не хватает. - Он посмотрел в зеркало и провел пальцем по брови.
Я кивнул.
- А Холли театр больше не привлекает, верно? Она занялась этим… кино?
- Видео, - поправил Вернер.
- Работы хоть достойные?
- Откуда, черт побери, мне знать? Как я уже говорил, мистер Марч, ничем не могу вам помочь.
Я улыбнулся:
- Вы просто не пытаетесь, Джин. Уверен, вы знаете о Холли все, что только можно… в конце концов, вы долго были близки.
Вернер заметно напрягся. В голосе явственно послышалось рычание.
- По-моему, вы и сами немало о ней знаете, - пророкотал он.
Я пожал плечами:
- Я разговаривал с людьми.
- С кем разговаривали?
- С друзьями, знакомыми - обычными подозреваемыми. - Я изобразил, что листаю блокнот. - А что, разве вы с ней не встречались? Ну, выходит, я чего-то недопонял.
Вернер глубоко вздохнул и выдавил смешок.
- Я просто не знаю, можно ли вообще к нашим отношениям применить слово "встречались". Мы работали вместе, дружили и иногда трахались. Но ни о каких там чувствах речи не шло… Во всяком случае, для меня.
- Очевидно, для Холли тоже.
Скульптурное чело Вернера прорезали морщины.
- Что вы сказали?
- Я видел ее видеофильмы, Джин. - Вернер выпрямился, но промолчал. - Вы, как я понимаю, тоже, и они застали вас врасплох.
Вернер поджал губы и затеребил золотую сережку.
- Такое кого угодно застало бы врасплох, - произнес он медленно.
- Конечно, - подтвердил я. - И вы понятия не имели…
- Насколько Холли, мать ее, ненормальная? Не имел. Да это было как гром среди ясного неба.
- Я слышал, вы тогда сильно расстроились. Наверное, восприняли поступок Холли как настоящее предательство.
- От кого слышали? - спросил Вернер. - Кто эти люди?
- Друзья Холли. Насколько вы были расстроены?
Вернер глубоко вздохнул и неторопливо подошел к креслу. Опустился в него с продуманной небрежностью и стянул резинку, удерживавшую хвостик. Провел руками по блестящим волосам и водрузил на лицо улыбку. Улыбка явно чувствовала себя неуместной.
- Я… - Вернер отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня широко открытыми глазами. - Верно, эти видео явились для меня настоящим шоком. Однако они же стали и тревожным звонком. У Холли всегда были проблемы, но не до такой же степени. Вы знаете, как она выглядит: сногсшибательно, невероятно… возбуждающе… Но такого я даже от нее не ожидал. Мне стало тошно, я совершенно к ней охладел. Вот почему я порвал с Холли.
Мой голос оставался ровным, лицо - неподвижным.
- Вы порвали с ней?
Вернер коснулся эспаньолки и оскалил крупные зубы.