- Вы похищаете ребенка. Ваша цель - дипломатический скандал. Исчезновение ребенка должно стать поводом - фактически достаточно одного отсутствия девочки. Помимо этого она - обуза.
Лицо мисс Говард словно бы осветилось:
- Да. И в таком случае… почему же она тогда жива до сих пор?
- Вот-вот, Сара, - ответил доктор. - И для американской партии войны, и для кубинцев живой ребенок - ходячий риск: девочка может привести их только к поимке. Если любая из этих групп действительно ответственна за похищение, дочь Линаресов сейчас уже должна покоиться на дне какой-нибудь реки или, как в случае с воскресной находкой наших детектив-сержантов, - частями по нескольким рекам. Из всех наших политических подозреваемых только испанцам выгодно беречь ее живьем - однако они, к тому же, крайне заинтересованы в ее сокрытии, и у них достаточно ресурсов для этого. Вот мы и получаем… - доктор жестко провел линию обратно к верхнему краю доски, - …круг. И он ведет в никуда. Время, разумеется, покажет справедливость подобного вывода, но… - Он умолк, глядя на плоды своего труда; затем склонил голову к Люциусу: - Детектив-сержант?
- Доктор?
- Вы срисовали диаграмму?
- Так точно, сэр.
- Прекрасно. Храните ее на тот маловероятный случай, если нам когда-нибудь потребуется с нею свериться, - сказал доктор и взялся за тряпку.
- Вы о чем, доктор? - удивился Маркус.
- Я о том, - ответил тот, энергично стирая все написанное ранее, - что все это… полная… и невообразимая… чушь!
Когда доктор снова отступил от доски, на ней остались только два тезиса: вверху красовалось ПОХИЩЕНИЕ, внизу - ЖЕНЩИНА В ПОЕЗДЕ: ГУВЕРНАНТКА ИЛИ НЯНЯ.
- Уберите из круга все неправдоподобные детали, и вы останетесь с куда более полезной геометрической фигурой. - И он не спеша и подчеркнуто провел мелком от верхней надписи к нижней. - Прямой линией.
Несколько секунд мы молча таращились на доску: внезапно там образовалось страсть как много пустого пространства.
- И что же все это значит, Крайцлер? - вздохнул мистер Мур, закидывая ноги на стол.
Доктор обернулся - лицо его омрачали самые искренние опасения.
- Понятно, что вы, Джон, искали политический мотив преступления потому, что на деле альтернатива куда более тревожна и непредсказуема. Да и к тому же - куда вероятнее. - Он извлек из кармана портсигар и предложил его содержимое по очереди мисс Говард, Маркусу и мистеру Муру. Я прямо помирал, так курить хотел, но придется подождать. Когда все закурили, доктор принялся, как обычно, мерить шагами комнату и через некоторое время объявил: - Я верю, что анализ детектив-сержантами физических улик, как всегда, безупречен. Сеньора Линарес, по всей видимости, подверглась нападению другой женщины, вооруженной обрезком трубы, найденным ею на месте, - это и готовность свершить задуманное в людном месте посреди бела дня говорит о спонтанности ее решения. То, что она не покалечила жертву, можно списать на слепую удачу и не слишком великую физическую силу, но, полагаю, никак не на профессионализм.
- Ладно, - отозвался мистер Мур, хотя доводы его явно не убедили. - В таком случае, Крайцлер, у меня остается только один вопрос, хоть и не маленький. Зачем?
- В самом деле. - Вернувшись к доске, доктор написал заглавными буквами ЗАЧЕМ? на левой ее стороне. - Женщина забирает ребенка. Она не требует выкупа. А через несколько дней показывается на людях с похищенной девочкой, при этом ведет себя с ней так, словно… словно… - Доктор, похоже, искал подходящие слова.
Их за него нашла мисс Говард:
- Словно та - ее собственная дочь.
Доктор на миг скосил на мисс Говард черные сверкающие глаза.
- Как всегда, джентльмены, - произнес он, - Сара с ее уникальным взглядом зрит в корень. Словно ребенок - ее собственный. Подумайте: кем бы ни являлась эта женщина, из всех нью-йоркских детей она избрала для похищения единственную девочку, чье исчезновение может спровоцировать международный кризис. Вдумайтесь в это на секунду, Мур, - если у преступления нет политических мотивов, о чем это нам говорит?
- О том, что она, черт возьми, не сделала домашнюю работу, вот о чем, - фыркнул мистер Мур.
- То есть?
Настала очередь Сайруса:
- То есть, если позволите, мистер Мур, учитывая обстоятельства, в которые она была поставлена, у этой женщины не было выбора, кроме как подчиниться сиюминутному порыву. - И он посмотрел на остальных, улыбнулся краем рта и уставился в пол. - Уж я-то немного понимаю в таких вещах…
- Абсолютно верно, Сайрус, - провозгласил доктор, принимаясь выводить на доске слова под заголовком ЗАЧЕМ?. - Благодарю вас. Это значит, что она была под властью порыва - спонтанного и не только разрушившего в ней всякую возможность хоть как-то контролировать себя, но и лишившего ее возможности спланировать свои действия, изучить жертву. Или, как это едко заметил Мур, "сделать домашнюю работу". И что же могло послужить причиной подобного безрассудства?
- Что ж, не хотелось бы изрекать банальность, - сказал Маркус, - однако… похоже, ей очень хотелось ребенка.
- Верно, - согласился доктор, подкрепив одобрение коротким кивком, и добавил эту мысль в колонку ЗАЧЕМ?. Затем стер записи внизу и перенес их в середину правой половины доски. Теперь там фигурировали три основные категории: ЗАЧЕМ? ПОХИЩЕНИЕ и ЖЕНЩИНА В ПОЕЗДЕ: ГУВЕРНАНТКА ИЛИ НЯНЯ, за которыми до правого края еще оставалось пустое пространство - аккурат для еще одной категории.
- Но не просто ребенка, - торопливо добавил Люциус. - Похоже, она хотела именно этого ребенка.
- И ведь отчаянно хотела, - пробормотала мисс Говард.
- Хорошо, - подытожил доктор и, скрипя мелом, выцарапал ДИТЯ ЛИНАРЕС в верхнем правом углу доски. - Однако вам всем следует немного остыть - мы уже несемся впереди паровоза. - Он отступил назад и замер недвижно, изучая вместе с нами результат. - Очертания начинают вырисовываться, - пробормотал он и удовлетворенно раздавил окурок в пепельнице. - Да, детектив-сержант, она хотела ребенка Линаресов. Но, как уже говорил Джон, она не могла знать, кем является дочь Линаресов, - проведенные вами изыскания продемонстрировали нам спонтанность нападения. Сложите эти элементы воедино - и к какому решению вы придете?
Раздумья заняли у Люциуса всего пару секунд:
- Имело значение не то, кем являлась дочь Линаресов, а то, что она из себя представляла.
- Что она из себя представляла? - озадаченно буркнул мистер Мур, все еще не убедивший себя в полезности для следствия подобных риторических упражнений. - Она представляла из себя младенца, каковым и являлась. Мы ведь уже вроде сошлись на том, что женщина хотела ребенка?
Мисс Говард рассмеялась:
- Слова подлинного убежденного холостяка. Она была не просто младенцем, Джон, - все дети разные, у каждого или каждой - свои черты характера. - Она обернулась к доске. - Таким образом, характер девочки может открыть нам характер похитительницы.
- Brava! - едва не заверещал доктор, шагая к правой половине доски. - Продолжайте, Сара - вам и карты в руки!
Мисс Говард поднялась из-за стола и добросовестно принялась мерить шагами пятачок перед доской.
- Что же, - произнесла она, взглянув на доктора, внимавшего ей с мелком в руке. - Нам известно, какой была Ана. Счастливой. Неунывающей по природе своей. Возможно, шаловливой, но, как принято говорить, очаровательно шаловливой.
- Продолжайте, продолжайте, - подбодрил ее доктор, записывая все на доске.
- Вдобавок она была здоровым ребенком - судьба наградила ее многими преимуществами, и она, казалось, воплотила их все.
- Так?
- И сообразительным. В столь нежном возрасте ее привлекало то, что мы привыкли считать шедеврами искусства; ее же они как-то бесхитростно интриговали. В этом можно заметить чуткость.
- Ты говоришь о ней как о личности, господи боже мой… - проворчал мистер Мур.
- Она и есть личность, Джон, - вмешался доктор, не отрываясь от доски. - Хотя вам, наверное, сложно себе это представить. Что-нибудь еще, Сара?
- Только… только то, что она, боюсь, должна была стать логичной целью нашей подозреваемой. Ее общительность, как я могу предположить, притягивала внимание - большинство людей она восхищала…
- Но кое у кого она вызвала алчную зависть, - сказал Маркус, выпуская изо рта гигантский клуб дыма, от которого брат его немедленно закашлялся. - Ох, прости, Люциус, - тут же извинился Маркус, впрочем, довольно механически.
- Великолепно, - произнес доктор. - Более чем достаточно для хорошего начала. Теперь же обратим свет этих наблюдений на таинственную женщину с линии Эл. Мы уже определили, что она не стала тратить время на изучение своей жертвы. Скорее поддалась, как нам представляется, неодолимому сиюминутному порыву незамедлительно овладеть ребенком, не взирая на то, чей он. Будут ли какие-нибудь еще умозаключения?
- Возможно, она никогда не имела своих детей, - предположил Маркус.
- Принято, - отозвался доктор, записывая. - Но, тем не менее, множество женщин не имеют детей и способны удерживаться от подобных действий.
- Вероятно, она не могла иметь своих детей, - сказал мисс Говард.
- Ближе. Но почему, в таком случае, не усыновить или удочерить кого-нибудь? Город полон нежеланных детей.
- Возможно, она и этого не могла, - сказал Люциус. - Сложности с законом, к примеру, - у нее могла быть судимость, если показательно ее поведение в этот раз.
Доктор обдумал его предположение.
- Еще лучше. Женщина, физически неспособная к деторождению и неспособная принять на попечение чужого нежеланного ребенка в связи с возможной судимостью.
- Но все гораздо глубже, - задумчиво пробормотала мисс Говард. - Она не хотела нежеланного ребенка. Ее притягивало это конкретное дитя, более чем желанное. И это объяснимо, учитывая здоровье и живость девочки. Таким образом, если мы допустим, что все это задело в ней некую струну… - И тут она умолкла.
- Сара? - спросил доктор.
Мисс Говард, похоже, вздрогнула:
- Простите меня. Но здесь… я почти чувствую здесь какую-то трагедию. Быть может, она могла когда-то иметь ребенка, доктор, - а потом потерять его… скажем, из-за болезни или скверного здоровья?
Доктор задумался.
- Мне это нравится, - изрек он в итоге. - Сочетается с ее выбором жертвы. Большинство из нас, за исключением таких, как Мур, испытывают определенное томление, когда видят детей, подобных Ане Линарес. Сколь бессознательным или мимолетным оно бы ни было. Могла ли трагедия послужить причиной неодолимости влечения этой женщины? Здоровое счастливое дитя - не этого ли она всегда желала?
- Мало того - похоже, она считала себя вправе на него, - добавил Маркус.
- А что насчет платья? - неожиданно спросил Люциус. - Если сеньора Линарес не ошиблась и эта женщина была кем-то вроде няни или гувернантки…
- О, детектив-сержант, вы читаете мои мысли, - заметил доктор. - Учитывая все описанное нами, кому как не женщине избрать профессией уход за детьми?
- О нет… - простонал мистер Мур, поднимаясь из-за стола и пятясь от доктора. - Нет, нет, нет, я уже чую, во что это выльется…
Доктор расхохотался.
- Еще бы вы не почуяли, Мур! Но чего же вы так боитесь? Вы прекрасно показали себя в деле Бичема - у вас положительный дар к такой работе.
- Да мне наплевать! - взвыл мистер Мур в ужасе, который лишь наполовину был наигранным. - Я ненавидел ее ежеминутно! Я в жизни не занимался более скучной и жалкой нудятиной…
- И тем не менее здесь начнется тяжелейшая часть нашего расследования, - подытожил доктор. - Нам следует посетить все без исключения учреждения, предоставляющие сиделок и гувернанток в этом городе, а также каждую больницу, детский приют, родильный дом. Эта женщина где-то здесь, с ребенком, и, если глазам сеньоры можно верить - а я полагаю, они достойны доверия, - то она состоит на службе в одном из этих учреждений.
Лицо младшего Айзексона положительно свернулось в вопросительный знак.
- Но… доктор? - возразил Люциус. - У нас ведь нет даже имени. Только словесное описание. То есть, если бы у нас было хотя бы ее фотографическое изображение, хоть какой-то портрет…
Доктор отложил мел и стряхнул белую пыль с рук и жилета.
- Так за чем же дело стало?
Люциус смешался еще больше:
- За чем какое дело стало, доктор?
- Портрет, - просто пояснил доктор. - В конце концов мы располагаем крайне ярким описанием, - сказал он, надевая сюртук. - Вы, джентльмены, должно быть, упустили из виду главную отличительную особенность этого дела. Какой принципиальной детали нам не хватало в деле Бичема - детали, недостающей во многих преступлениях подобной природы? Точного описания преступника. Кое в настоящий момент у нас имеется - и, осмелюсь предположить, пройдя проверку, это описание сеньоры Линарес окажется куда более подробным, чем представляется ныне.
- Но как же мы переведем его в изображение? - спросила мисс Говард.
- Мы - никак, - отвечал ей доктор. - Мы оставим эту задачу тому, кто лучше для нее подготовлен. - Вытянув из кармашка серебряные часы, доктор щелкнул крышкой и глянул на циферблат. - Я бы предпочел для этой работы кого-то вроде Сарджента, но он сейчас в Лондоне и наверняка запросит абсурдную сумму за свои услуги. Икинс мог бы справиться не хуже, но он в Филадельфии, а учитывая срочность задачи, даже это представляется мне дальним светом. Наш противник может покинуть город в любой момент - нам следует действовать быстро.
- Позвольте мне, Крайцлер, кое-что прояснить, - вымолвил мистер Мур еще более потрясенно. - Вы собираетесь заказать портрет этой женщины, основанный единственно на словесном описании?
- Наброска было бы достаточно, я полагаю, - отозвался доктор, убирая часы. - Портрет - чрезвычайно сложная процедура, Мур. Хороший портретист должен быть прирожденным психологом. Я не вижу препятствий тому, чтобы, проведя с сеньорой достаточно времени, не создать изображение, обладающее достаточным сходством с ее описанием. В первую очередь нам необходимо отыскать правильного художника. И мне представляется, я знаю, у кого навести справки. - Он посмотрел в мою сторону. - Стиви? Не нанести ли нам визит Преподобному? Уверен, в этот час мы наверняка застанем его дома в праведных трудах - разумеется, если он не отправился в одну из своих полуночных прогулок.
Я аж просветлел.
- Пинки? - спросил я, спрыгивая с подоконника. - Запросто!
Маркус перевел взгляд с меня на доктора Крайцлера:
- "Пинки"? "Преподобный"?
- Старый приятель, - пояснил доктор. - Алберт Пинкэм Райдер. У него много кличек. Как и у большинства эксцентриков.
- Райдер? - Мистера Мура явно не впечатлила вся эта затея. - Так ведь Райдер не портретист - он может единственное полотно годами мусолить.
- Это правда, но у него врожденный талант психолога. И он может нам кого-нибудь порекомендовать, в этом я не сомневаюсь. Если желаете с нами, Мур, - и вы тоже, Сара…
- С радостью, - ответила мисс Говард. - Его работы поистине очаровательны.
- Гм… да, - неуверенно согласился доктор. - Однако, боюсь, его апартаменты и мастерская могут произвести на вас не столь приятное впечатление.
- Это правда, - встрял мистер Мур. - На меня не рассчитывайте, у меня от этого места мурашки по коже.
Доктор пожал плечами:
- Как вам будет угодно. Детектив-сержанты, мне бы не хотелось просить вас о выполнении, возможно, бесполезного задания, но это может принести плоды - как вы это назвали?
- Потрясти кубинцев… - отозвался Люциус с таким видом, будто прикидывал, есть ли на свете занятия более неприятные. - О, вот это будет удовольствие… Лобия, чеснок и догма. Что ж, по крайней мере, я не говорю по-испански, так что все равно не пойму, о чем они.
- Прошу прощения, - сказал доктор, - но мы обязаны, как вам известно, проверить как можно больше версий. И как можно оперативнее.
На этом все мы направились к выходу. Маркус чуть поотстал.
- Есть еще кое-что, доктор, - пробормотал он, ступая осторожно, будто стараясь не растерять мысли. - Сеньор Линарес. Мы допускаем - и я целиком согласен с этим допущением, - что ребенка похитил тот, кто не знал о его происхождении.
- Да, Маркус? - отозвался доктор.
- В таком случае, зачем Линарес пытается это сокрыть? - Лицо у детектив-сержанта было крайне озабоченным. - Суть в том, что женщина, которую мы описываем, несмотря на все свои психологические странности, скорее всего - американка. И это обстоятельство так же играет на руку испанскому правительству, как и похищение с политическими мотивами. Так почему же они им не воспользуются?
Мистер Мур живо обернулся к доктору с выражением некоторого самодовольства:
- А? Крайцлер?
Доктор посмотрел себе под ноги и несколько раз с улыбкой кивнул:
- Я мог бы догадаться, что об этом спросите вы, Маркус.
- Простите, - ответил детектив-сержант, - но вы же сами говорили: надлежит смотреть со всех углов.
- Не нужно извиняться, - сказал доктор. - Я просто надеялся избежать этого вопроса. Поскольку он единственный, ответить на который я не готов. А случись нам отыскать ответ, боюсь, нам также откроются довольно неприятные - и опасные - факты. Однако не думаю, что эти соображения сейчас вольны задерживать нас.
Маркус взвесил услышанное и с легким кивком согласился:
- Хотя это не следует упускать из виду.
- Мы и не будем, Маркус. Мы и не будем… - Доктор позволил себе совершить последний задумчивый круг по штаб-квартире и завершил его у окна. - Пока мы с вами говорим, где-то там, снаружи - женщина, в чьих руках невольно оказался ребенок, который может принести чудовищные беды, - сама невинность его может быть такой же разрушительной, как пуля убийцы или бомба безумца. Но, невзирая на это, более всего я опасаюсь того опустошения, что уже постигло разум похитительницы. Да, мы будем настороже против опасностей большого мира, Маркус, - но мы обязаны снова приложить все усилия к постижению разума и личности нашего противника. Кто она? Что ее породило? И превыше прочего - обратится ли ярость, толкнувшая ее на свершение уже свершенного, на самого ребенка? Я это подозреваю - причем скорее раньше, чем позже. - Он обернулся к нам и повторил: - Скорее раньше, чем позже…