- Нет, она не профурсетка, спасибо тебе, Стиви, - возразила Кэт. - И я больше такой не буду - с меня хватит! Моя жизнь изменится, Стиви, изменится - и мне лишь надобно стибрить жакет у Либби Хатч! Спереть жакет у бабы, которая на себе одежду с трудом удерживает, подумать только!
Мы дошли до угла - прямо через дорогу от "Нью-Йоркского родильного дома", как я отметил, - и пока я махал экипажу, лицо Кэт еще раз сморщилось:
- Как по-твоему, на кой им сдалась эта штука, Стиви? Доктору и этим двум ребятам? Странные они типы, эта парочка, для фараонов.
- Не знаю, - ответил я, внезапно понимая, что и в самом деле не знаю. - Но выясню. - Я повернулся к ней, когда она открывала дверцу экипажа: - С тобой все будет в порядке, Кэт? Ну, я про Динь-Дона и прочее.
- Этот? - усмехнулась она. - Его счастье, если он хоть раз меня встретит до того, как я это проверну. Пусть развлекается со своими двенадцатилетками - а я еду в Калифорнию!
- Лучше напиши сначала своей тетке, - посоветовал я. - Убедись, что она все еще там и что все нормально.
- Я об этом уже подумала, - сказала Кэт, сходя с бордюра. - Сегодня вечером как раз и думаю так поступить. - Она помедлила и обняла меня, прежде чем залезть в коляску. - Спасибо, Стиви, - прошептала она мне на ухо. - Ты настоящий друг, и это правда. - Отстранившись, она еще раз взглянула на дом доктора: - И ты был прав насчет своего босса - он славная душа, точно говорю. Хоть и выглядит так, будто дьяволу душу продал, скажу я тебе!
Я жуть как хотел поцеловать ее, но она вскочила в экипаж, размахивая перед возницей долларами, которые я ей передал:
- Извозчик, Гудзон-стрит - и сильно не спеши, я хочу покататься всласть!
Кучер щелкнул кнутом, Кэт помахала мне и отвернулась, чтобы глядеть на улицу. Клянусь, она смотрелась так, будто весь город был ее собственностью, - и от этого я улыбнулся.
Когда кэб исчез, я развернулся и побежал обратно, желая наконец понять, о чем же, черт подери, болтали детектив-сержанты.
Глава 20
По возвращении в дом я чуть было не врезался головой в доктора Крайцлера, который стоял у маленькой смотровой комнаты, держа бутылочку с камфарной настойкой, что я оставил на кухне. Он пустился в лекцию о моей собственной ответственности за распространение наркотиков - похоже, обезболивающее было опиатом, чем и объяснялся быстрый эффект, производимый им как на страдающих коликами младенцев, так и на отчаявшуюся Кэт. Я сообщил, что и понятия не имел, насколько оно сильное, - ведь его кто угодно может купить где ни попадя. Он ответил, что понимает, почему я вынужден был им воспользоваться, учитывая состояние Кэт (которое он, как и детектив-сержанты, быстро опознал) - и все же он не хотел бы, чтобы я впредь брал какие-либо лекарства из смотровой без его на то позволения, поскольку ему не особо нравится мысль, что препараты придется теперь запирать.
Эту заслуженную, но от того не менее неприятную лекцию прервал треск дверного звонка. Два его сигнала, производимые маленьким, управляемым электричеством, молоточком, бьющим по паре длинных трубок в вестибюле, были особенно громкими, если учесть, что мы находились так близко - и мы с доктором подскочили. Он плотно закрыл пузырек с настойкой, отнес его в смотровую и сказал лишь:
- Надеюсь, мы поняли друг друга, Стиви. - Я заверил его, что поняли, и тогда он направился к двери.
Прежде чем он успел открыть, я услышал возмущенный голос мисс Говард, доносящийся из-за толстого слоя дерева. Ей в ответ раздалась пара слов, которые пробормотал мистер Мур, а затем мисс Говард вновь ударилась в возмущение. Когда доктор распахнул входную дверь, она ворвалась в вестибюль, а потом в холл - раскрасневшаяся и раздраженная, хоть и с невольной улыбкой на устах.
- Прекрати, Джон, дело сделано. Тебе нет нужды продолжать.
Мистер Мур размашисто вошел внутрь, бросив на мисс Говард страстный взгляд, казавшийся лишь наполовину серьезным.
- Мне наплевать, - сказал он. - Два часа в этой дыре, ты мне еще заплатишь…
Доктор в недоумении воззрился на них:
- Поздновато для весеннего томления, Мур. Что это с вами за чертовщина?
- У вас не найдется успокоительного, доктор? - осведомилась мисс Говард. - Похоже, Джону этим утром взбрело в голову, что раз во время нашего пребывания в Архивном бюро он вел себя как отвратительная свинья, от своего задания он тоже может быть свободен. Он приставал ко мне все утро…
- О, я даже и не начал толком, - ответствовал мистер Мур, резко подавшись к мисс Говард. - Ты еще не догадываешься, что такое отвратительно, Сара…
- Мур, - объявил доктор, легко хватая друга за воротник, - мне следовало полагать, что даже вы окажетесь выше подобного идиотизма. Будьте добры, соберитесь. У нас важные новости, и сейчас, когда вы здесь, все мы можем отправиться в № 808 и вместе обсудить их.
- Хорошо, - отозвался мистер Мур, не отрывая глаз от мисс Говард. - Я подожду.
Она отвернулась и посмотрела в большое зеркало передней, закалывая волосы на затылке туже, чем обычно:
- Боюсь, в один прекрасный день мне и в самом деле придется пристрелить тебя, Джон. Схема еще у тебя?
- Да, да, - ответил мистер Мур, окончательно бросив ломать комедию и выпрямившись. Он извлек сложенный лист из внутреннего кармана сюртука. - Два часа, Крайцлер, в этом заплесневелом старом склепе - вы знали, что в Революцию там обычно держали узников? И все, что нам перепало - треклятый ветхий карандашный набросок. Как бы там ни было, на это у нас могло уйти два дня.
- Стало быть, вы что-то обнаружили, - сказал доктор, игнорируя стенания мистера Мура. - Записи?
- Всего лишь копию разрешения, - отвечал мистер Мур. - Сами планы - неким таинственным образом, конечно же, - исчезли.
Доктор перевел взгляд с мистера Мура на меня с очевидным удовлетворением и возбуждением:
- Так-так, интересные новости на всех фронтах! - И он подбежал к лестнице, выкрикивая: - Детектив-сержанты! Сайрус! В город! - Затем повернулся ко мне: - Стиви, не займешься ли ты сперва Гвендолин, а потом - прямиком за нами? Мы пройдемся по Бродвею до № 808, чтобы детектив-сержанты вместе со мной смогли рассказать этим двоим о твоих утренних открытиях.
- Лады, - согласился я, уже направляясь к двери. - Но я хочу узнать, зачем детектив-сержантам понадобился этот жакет!
Мисс Говард, казалось, была сбита с толку:
- Жакет?
Тут вниз спустились братья Айзексоны и Сайрус.
- Обратно в № 808, я так понимаю? - осведомился Маркус.
- Именно, - подтвердил доктор. - И быстро.
Я пошел к коляске, а они начали по одному выходить из дома; мистер Мур неспешным шагом замыкал процессию.
- Полагаю, до обеденного времени еще далеко, - услышал я его трагическое бормотание. - Боже, никогда бы не поверил, что работа детектива может вселить в человека такой аппетит. Не удивительно, черт возьми, что среди фараонов столько толстяков…
Я почистил Гвендолин - не так тщательно, как обычно, - и надел сбрую и упряжь, не озаботившись привести их в порядок, говоря себе, что сделаю это позже. Потом снова вернулся - убедиться, что каретный сарай надежно закрыт, - и поехал по 17-й улице к Бродвею, высматривая моих друзей в толпах понедельнично-утренних рабочих и покупателей. Наконец я нагнал их, когда они пересекали 14-ю улицу у Юнион-сквер. Впрочем, я чутка опоздал: доктор и детектив-сержанты уже покончили с пересказом истории Кэт парой кварталов раньше, и я только что пропустил краткое изложение мисс Говард того, что они с мистером Муром разыскали в центре. Она, однако, весьма любезно составила исключение из группы и быстро повторила все для меня.
Около двух лет назад Элспет Хантер и ее муж Михей действительно подали прошение и получили разрешение произвести некие довольно обширные переустройства в своем доме, по большей части - в подвале. Но поскольку фактические записи о реконструкции отсутствовали, а копия разрешения не выходила за рамки общих положений, только это и удалось узнать (и еще повезло, что удалось хоть это). Но когда сие выяснилось, мисс Говард усадила мистера Мура и заставила его вспомнить все, что возможно, о вышепомянутом подвале, на обыск которого он на самом деле был сподвигнут самой сестрой Хантер. Мисс Говард полагала, что где-то там должна крыться какая-то разгадка, поэтому набросала схему подвала и отметила размеры и все содержимое, что смог вспомнить мистер Мур. Пока никаких внезапных открытий совершить им не удалось, но, вполне возможно, они упускали из вида или неверно толковали нечто такое, что детектив-сержанты могли счесть важным.
Мы добрались до № 808 по Бродвею до того, как Люциус начал объяснять, зачем ему понадобился жакет Элспет Хантер (или же Либби Хатч) с большими пуговицами, и доктор решил, что нам стоит обождать и подняться наверх, прежде чем мы начнем его допрашивать. Люциус не был из тех, кого можно назвать напыщенным или тщеславным человеком, но, как сказал его брат той ночью, когда мы подобрали их на пирсе "Кьюнарда", он действительно наслаждался редкими моментами своего интеллектуального превосходства - и пока мы поднимались в лифте, широкая улыбка на лице Люциуса ясно давала понять: ему доставлял удовольствие тот факт, что никто из нас (кроме, само собой, Маркуса) не мог понять, в чем заключается его план. Я, несмотря на все свое любопытство, почти восхищался Маркусом, который не выболтал секрет и подарил своему младшенькому момент славы - это была необычная внешняя демонстрация того, что за всеми своими масками братья глубоко привязаны друг к другу, - как, собственно, и должно, иначе им бы не удалось выживать столько лет в рядах сил полиции.
Мы поднялись наверх, и в передние окна штаб-квартиры я увидел, что тучи за Гудзоном, к западу, сгущаются, наливаются тем, что, похоже, может обернуться настоящим ливнем. Каждый нашел, куда сесть, а Люциус, встав у большой доски, взял заостренный кусочек мела и стал подбрасывать его точно так, как любил делать сам доктор: Люциус питал к доктору Крайцлеру величайшее уважение, причем несколько мальчишеское, так что подчас он, казалось, желал подражать ему как в целом, так и в мелочах.
Повторив для мистера Мура и мисс Говард свое убежденное мнение: сейчас нам более всего необходимо доказательство того, что дитя Линаресов у сестры Хантер и что именно она напала на сеньору в Парке, - Люциус принялся объяснять, каким образом такой простой предмет одежды, как жакет с пуговицами, может обеспечить нам сие доказательство. Вся эта штука с пуговицами, как только я услышал рассказ о ней, оказалась вполне очевидной, и мне слегка захотелось отвесить самому себе пинка за то, что не сообразил раньше: детектив-сержантам удалось снять с найденного у египетского обелиска куска свинцовой трубы хороший набор отпечатков пальцев, и для сравнения им требовались отпечатки сестры Хантер. На самом деле они не хотели ничего воровать из ее дома - она, похоже, была из тех, кто замечает пропажу даже самой мелкой безделушки. А с учетом того, что дом Хантеров, как выяснилось, пребывает под личной защитой Гу-Гу Нокса, сделанный ими выбор казался счастливым поворотом событий, - но нам все равно требовалось нечто такое, с чего можно было бы снять отпечатки для сравнения. Предмет одежды с пуговицами подошел бы лучше всего, ведь на застежках, пожалуй, не могло быть никаких отпечатков, кроме ее собственных, а большие плоские пуговицы представлялись достаточной поверхностью для получения полного рисунка нескольких пальцев сразу.
Это снимало вопрос о том, зачем Люциусу понадобился жакет или пальто - какая-то одежда, которую сестра Хантер могла носить на улице и дома. И этот вопрос в свою очередь подводил нас к тому, что для остальной части нашего отряда было таинственным новым миром, - к идентификации волос. Похоже, судебная наука дошла до такой точки своего развития, когда с помощью микроскопа можно было определить, принадлежит искомый волос человеку или животному, а если человеку, то не был ли этот человек кем-то конкретным, - при наличии образца волос этого самого кого-то для сравнения. Так вот, на маленькой шляпке, замеченной доктором у подножия обелиска, были, по мнению Люциуса, волосы маленькой Аны Линарес: волосы младенца, по словам Люциуса - "малой длины, зачаточные по характеру своему и обладающие необычайно хорошей пигментацией", - кажется, определить было проще всего. Поэтому нам сейчас требовался еще один образец волос Аны, взятый аккурат с одежды сестры Хантер, - чтобы поместить его под "сравнительный микроскоп" детектив-сержанта, этакую как бы двуствольную штуковину, которая позволила бы ему изучить два волоска, что называется, бок о бок и точно их сопоставить.
Но почему, недоумевали все мы, Люциус в качестве лучшего одеяния, с которого можно было бы взять подобный образец, выбрал пальто или жакет? Не проще ли попытаться выкрасть рубашку или, может, даже кое-что поинтимнее? Ответ детектив-сержанта оказался умен и достоин мужчины. Мы уже знали, что сестра Хантер бесстыдно выводила малышку на люди - считая, что никто и никогда не соберется арестовать ее за похищение ребенка (поскольку выкуп ее не интересовал), она, вероятно, наслаждалась любой возможностью заставить мир думать, что она способна иметь собственное здоровое, счастливое дитя. Рубахи, юбки, нижнее белье - все это она носила в помещении у Пыльников и одному богу известно где еще. К тому же мы знали, что ее определенно не смущает тесный физический контакт с массой всяческих типов, так что на этой одежде скорее всего - множество различных волос, на опознание и исключение которых ушла бы уйма времени. А время поджимало все сильнее: доказанная неспособность сестры Хантер как следует ухаживать за младенцами - учитывая ее практику в "Родильном доме" - определенно не замедлит сказаться. И тогда даже такое дитя, как Ана Линарес, скорее всего, станет намного капризнее, чем обычно, и ситуация лишь будет усугубляться. А если сестра Хантер переложит на ребенка вину за их неудавшиеся отношения (как, по предположению доктора Крайцлера, она уже делала раньше и сделает вновь), момент, когда маленькая Ана тоже начнет испытывать необъяснимые приступы удушья, один из которых в итоге и приведет к ее смерти, будет лишь вопросом времени.
Так что оставалось пальто или, что вероятнее даже в такой сравнительно холодный июнь, жакет: одежда, которую сестра Хантер немедля сняла бы, войдя в помещение, где собираются прочие люди, и, следовательно, число волос на ней было бы значительно меньше, - но в которой при этом Хантер могла быть, когда несла девочку, как это было в поезде Эл на Третьей авеню - крепко прижимая к груди.
Что и говорить, объяснение хитроумное - и когда детектив-сержант Люциус закончил, все мы, включая его брата, вознаградили его всплеском аплодисментов. Все беспокоились, сможет ли Кэт заполучить искомый предмет, но я утихомирил переживания: без лишних слов дал понять, что вряд ли нашлось бы много повседневных вещей, которые Кэт не смогла бы стащить, будь у нее на то достаточная причина.
Потом встал вопрос о том, что же делать с подвалом сестры Хантер. Мисс Говард вывесила на стену выполненный ею чертеж, и братья только что не обнюхали его. Остальные принялись бомбардировать мистера Мура подробными вопросами, на большинство коих он не был готов ответить даже несмотря на то, что беспрепятственно гулял по этому подвалу.
- Я же ребенка искал, господи боже! - запротестовал он после того, как кто-то осведомился, не заметил ли он каких участков бетона или кирпича, казавшихся новее обычного. - Я понятия не имел, что мне должно производить археологическое исследование. Обычный подвал - печь, какие-то шкафы, садовый инструмент и земляной пол. Кажется, были еще полки с консервами, хотя и не скажу точно. Ну знаете, как обычно, артефакты домохозяйства - старая мебель, несколько картинных рам…
- А располагалось оно все вот так? - уточнил доктор, разглядывая чертеж.
- Именно.
Доктор разочарованно вздохнул:
- Определенно ничего выдающегося. Правильнее всего, я полагаю, найти подрядчика, который выполнял работы.
- О, - мисс Говард подняла голову: глаза ее расширились, будто она осознала, что вспомнила нечто упущенное. - Но он умер. Мы спрашивали.
Доктор повернулся к ней:
- Он - что?
- Умер, - просто ответил за нее мистер Мур. - Умер сразу после окончания работ. Видимо, был другом клерка, с которым мы говорили в Архивном бюро. Он там много в записях рылся.
Доктор начал тереть виски:
- А клерк случаем не сказал, от чего тот умер?
- Сказал, - ответствовал мистер Мур, рассеянно покопавшись в карманах и извлекши старый кусок завернутого в бумагу баттерскотча. - А-а, вот и пропитание!
- Мур! - нетерпеливо бросил Доктор.
- Гм? А, да. Подрядчик. Его имя здесь - прямо на разрешении. - Шумно пососав ириску, он вытащил лист бумаги. - Генри… Бейтс. Контора у него была в Бруклине. В общем, с ним приключился обширный инфаркт спустя пару дней после окончания работы у Хантер. И я его не виню. Работай я у этой леди, со мной бы стряслось то же самое.
Доктор лишь со вздохом покачал головой, не опуская рук. Видя это, мисс Говард еще больше занервничала:
- Думаете, это важно, доктор?
Тот поднял голову, пальцами натянув кожу под глазами:
- Меня действительно поражает это странное совпадение, да.
- В этом деле у нас уже было одно совпадение, - заявил мистер Мур, беззаботно отмахиваясь. - Нельзя доверять такому их количеству.
- Я бы не стал доверять ни одному из них, Мур, - прогрохотал в ответ доктор, - будь они действительно совпадениями! Маркус, предлагаю вам выяснить все, что сможете, о подрядчике Генри Бейтсе из Бруклина. Не исключено, что у него была семья.
- И они будут осведомлены о его состоянии здоровья, - кивнул Маркус, записывая имя на листке.
Мисс Говард схватилась за голову:
- Ну конечно же! Вот проклятье…
- И какого же дьявола ты так разнервничалась? - осведомился мистер Мур, и, должен сказать, даже мне показалось, что он не вполне соображает, в чем дело. - Ну случился у человека сердечный приступ. Что с того?