- Мур, - проговорил доктор, пытаясь сохранять терпение насколько возможно. - Не припоминаете ли вы случайно доктора Холмса, массового убийцу, чье существование доставляло в прошлом году столько волнений вашей бабушке?
- Ну разумеется, - отозвался он. - Кто же его не помнит? Поубивал черт знает сколько народа в своем "замке пыток".
- Именно, - кивнул доктор. - В "замке пыток". В кажущемся бесконечным лабиринте потайных комнат и камер, каждая из которых была спроектирована Холмсом лично для определенной ужасающе садистской цели.
- И? - вопросил мистер Мур. - Как одно связано с другим?
- Знаете, что этот Холмс совершил первым долгом, когда замок был закончен?
Выражение лица мистера Мура оставалось простодушным:
- Убил кого-нибудь, я полагаю.
- Верно. Он убил человека, который один на всем белом свете, кроме него самого, знал точный план места.
Наконец шумному чавканью мистера Мура пришел конец.
- О-оу… - Он медленно поднял глаза. - Но это же был не…
- Да, - тихо ответил доктор. - Его подрядчик.
Переводя взгляд с одного лица на другое, мистер Мур внезапно встал.
- Я еду в Бруклин, - бросил он, метнувшись к входной двери, прежде чем его успели обвинить в каком-нибудь упущении всерьез.
- Я с вами, - заметил Маркус, следуя за ним. - Бляха может пригодиться.
- Нам нужна точная причина смерти! - крикнул доктор вслед, когда за ними закрывалась решетка лифта. - А также любые подробности этой работы, которыми он мог поделиться с семьей, если таковая имелась!
Входная дверь громко хлопнула, и прочим из нас осталось лишь слушать, как доктор расстроенно бормочет:
- Мне следовало быть умнее. И в холодную погоду Джону нелегко сохранять сосредоточенность, но летом-то… - Он прервался и снова посмотрел на схему. - Подвал, - тихо повторил он. - Подвал…
Мисс Говард подошла и встала рядом:
- Мне действительно жаль, доктор. Это мне стоило подумать лучше.
Доктор старался быть милосердным:
- Вряд ли оно стоило нам большой потери времени, Сара, - сказал он. - И даже если мы в самом деле обнаружим какую-нибудь ужасную тайну устройства этого подвала, вопрос останется прежним - что нам с этим делать? Прямое обращение в полицию с учетом позиции сеньора Линареса исключено - не только из-за опасности для сеньоры, но и в силу дипломатического иммунитета. Обитатели Малберри-стрит ни за что не станут противоречить пожеланиям иностранного сановника, даже если нам удастся убедить их сие дело расследовать. А опасность, которую представляет для нашего отряда возвращение в этот дом, сейчас вполне очевидна - одно слово Элспет Хантер, и мы очутимся, как сказала мисс Девлин, на дне реки. К, тому же остается наш неопознанный друг с его стрелами и ножами…
- Вам удалось о них что-нибудь выяснить? - спросил Люциус.
- У меня есть части ответа, - вздохнул доктор. - Которые для получения возможной разгадки нужно дополнить гипотезой - и довольно причудливой. У нас имеется два вида оружия. Первое, как вы и сказали, детектив-сержант, - известная отличительная черта пиратов, наемников и простых воров, промышляющих в портовом районе Манилы. Второе потаинственнее - оружие аборигенов, как мы предположили, происхождение которого, если судить только по его небольшому размеру, нам удалось приписать лишь одному из пигмейских племен юго-запада Тихого океана, Африки или Южной Америки. Стрихнин позволяет сделать более точные выводы - известно, что его используют таким образом лишь коренные жители Явы.
- Явы? - удивился Люциус. - Но Ява-то в голландской Ост-Индии, далеко на юго-запад от Филиппин. Эта штука не очень-то совпадает с крисом.
- Все верно, детектив-сержант, - ответил доктор. - Но нельзя упускать из внимания, что собой представляет манильский порт - котел насилия и преступности, куда стекается все отовсюду, включая Европу, Сан-Франциско и Китай. Завсегдатай этого места, вполне вероятно, знаком с оружием из мест намного дальше Явы - а если он этнически предрасположен к определенному его виду, тем больше шансов, что он привыкнет это оружие использовать.
- Что вы имеете в виду? - спросила мисс Говард.
Доктор наконец отвернулся от чертежа и отошел в сторону.
- В некоторых изолированных районах Филиппин - в северной части острова Лусон, к примеру, и на полуострове Батаан - обитают маленькие группки пигмеев-аборигенов. Испанцы и филиппинцы зовут их негритос, самоназвание же их - аэта. Они - старейшие жители этих островов, переправились туда, как предполагают, с азиатского материка, когда та часть Тихого океана еще была скована льдом. Они вполне негроидны по своим чертам, - тут доктор взглянул на нас с Сайрусом, - а средний рост их - около четырех с половиной футов. Из-за чего с некоторого расстояния их можно принять за…
Сайрус кивнул:
- За десятилетнего мальчугана - в этой стране.
- Точно.
И тут мисс Говард внезапно прошептала, задыхаясь:
- Боже мой.
Доктор обернулся к ней:
- Сара? Вы, подозреваю, вспомнили что-то из ваших разговоров с сеньорой Линарес?
- Да, - невыразительно вымолвила она, даже не озаботившись спросить, как доктор об этом догадался. - Ее муж… он из старой семьи дипломатов. Когда он был молодым человеком, его отца назначили на должность в кабинет генерал-губернатора - в Манилу…
Доктор лишь кивнул:
- На остров Лусон. Связь обязана была обнаружиться. Аэта - изгои филиппинского общества. Если кто-либо из них по каким бы то ни было причинам оказался в Маниле, портовый район - в сущности, единственное место, где его присутствие бы стерпели. Он мог поделиться боевыми и охотничьими навыками своего народа - и, скорее всего, перенял бы другие методы боевого искусства, необходимые для выживания. В то же время, как и многие аборигены, аэта придают исключительное значение верности. И если одного из таких людей нанимает или принимает в друзья кто-либо, наделенный властью… - Он повернулся к мисс Говард. - Сара, вам предстоит как-то связаться с сеньорой Линарес и выяснить, был ли среди служащих ее мужа такой человек.
- Это будет нелегко, - ответила мисс Говард. - За ней весьма тщательно наблюдают - и днем, и ночью.
- Тогда нам нужен творческий подход, - заметил доктор. - Но мы должны знать наверняка. Поведение этого таинственного маленького человека было отмечено двумя вроде бы противоречащими друг другу намерениями - нам нужно выяснить, почему, чтобы определить, столкнемся ли мы с ним вновь, и если да, то когда. - Он вернулся к наброску на стене, и голос его вновь зазвучал разочарованно: - Но, боюсь, ничто из вышеупомянутого не решит задачу этого чертова подвала… Как нам попасть туда? А если попадем, как узнать, что она из него устроила и держит ли там на самом деле ребенка?
Люциус хмыкнул:
- Я редко выступаю защитником обычных методов Управления, - пробурчал он. - Но в данном случае был бы не прочь высадить дверь и спуститься туда со старой доброй ищейкой, чтобы взять след малышки.
На минуту или две все замолчали. Я просто сидел на подоконнике, подтянув колени к подбородку, дожидаясь, когда кто-нибудь из них выступит с более практичной идеей. В таком состоянии рассудка негромкий шум я расслышал лишь через несколько минут - Сайрус деликатно покашливал, словно бы обращаясь ко мне. Я поднял взгляд и обнаружил, что он смотрит на меня в упор, подняв брови с таким видом, будто заявляет "Ну?.." Я знать не знал, что он хочет сказать своим взглядом, поэтому нахмурился и пожал плечами, давая ему это понять. Тогда он оглядел остальных, убеждаясь, что они по-прежнему поглощены чертежом, а затем не спеша подошел ко мне, и облокотился на оконную раму, глядя наружу, - так, чтобы незаметно и неслышно было, что он говорит.
- Ты до сих пор водишься с тем мальчишкой? - пробубнил он, будто ненароком опираясь локтем на раму, а ладонью прикрывая рот. - Тем, что со зверьком?
С минуту я пребывал в замешательстве, и даже когда сообразил, кого он имеет в виду, сей факт ничего мне толком не прояснил.
- С Прыщом-Немчурой? - спросил я. - Конечно, я до сих пор его знаю, но…
- И ты видел дом этой женщины, - продолжал Сайрус. - Сможете проникнуть, как по-твоему?
Диковато было слышать подобный вопрос - в смысле, я вроде как совсем позабыл о таких вещах.
- В тот дом? - наконец пискнул я. - Ну да, всяко, вот только…
Сайрус совсем уже убийственно посмотрел на меня:
- Это же твое дело, Стиви. Если хочешь чего-то добиться…
И он снова неспешно отошел, оставив меня в легком ошеломлении. Я торопливо прошептал ему вслед:
- Но, Сайрус! - достаточно настойчиво, чтобы доктор обернулся.
- Стиви? - спросил он. - Хочешь что-то предложить?
Быстро отворачиваясь, я невинно помотал головой:
- Нет, сэр.
Сайрус пробормотал в стену:
- Да, хочешь.
- Нет, не хочу, - выдавил я краем рта.
- Ладно, - отозвался он. - Коли так решил…
- Что такое? - озадаченно осведомился доктор. - Стиви, если у тебя есть предложение по выходу из этого тупика, то, пожалуйста… - И указал рукой на чертеж.
Я не сдвинулся с места - просто сидел, где сидел, и обмозговывал все. Потом застонал и поднялся. Делать нечего. В конце концов, в том, что доктор оказался втянут в попытку спасти дитя Линаресов, была и моя заслуга - и я понимал, через силу пересекая комнату, что если мне известен путь к следующему шагу, я должен поведать о нем этому человеку. Поэтому, бросив на Сайруса быстрый взгляд, говоривший "и на том спасибо" - на что он лишь улыбнулся, - я присоединился к троице у рисунка.
- Э-э… - проблеял я, не зная, с чего начать. - Вам… э-э… может, вовсе и не обязательно поступать, как говорит детектив-сержант Люциус. В смысле, может, выйдет провернуть ту же работенку без всего этого шума. - Я указал на чертеж. - Вы же говорите, что запах малышки в подвале все равно будет, как ни крути, пусть мы даже и не знаем, где именно эта Хантер ее заперла, - ну так вам для этого и не нужно непременно врываться туда с полицией и ищейкой. Кто-нибудь помнит, что там с задними окнами дома?
- Да, - ответил Люциус. - Я специально приметил. У них там решетки. Прутья не слишком толстые, но частые.
- Значит, понадобится распорка, - сказал я.
Люциус кивнул:
- Да, но даже с ней проделать отверстие, достаточное для человека, будет сложновато.
- Для взрослого человека, вы хотите сказать, - отозвался я. - Так эти решетки обычно и ставят. Но…
Доктор воззрился на меня - казалось, он не может решить, радоваться ему или хмуриться:
- Стиви - не хочешь ли ты сказать, что сможешь пробраться внутрь?
Я кивнул с видом, как могло показаться, исключительного отвращения.
- Прямо рядом с домом есть конюшни. Я их худо-бедно приметил. Хорошее место, чтоб укрыться, а потом выйти оттуда. Разжать прутья, залезть внутрь и прошерстить подвал. Если найдем девочку, я смогу ее вынести.
- А с чем это ты ее найдешь? - осведомился Люциус.
Я ответил, пожав плечами:
- У меня есть друг… - и тут почувствовал взгляд Доктора. - Короче, был друг. Пацан промышляет тем, что лазит по форточкам, как я сам раньше. Мы зовем его Прыщ-Немчура, потому как он заявляет, будто семья его - из немецких аристократов. Хотя на самом деле ничего подобного - голландцы они или кто-то вроде. В общем, есть у него специально обученный хорь. Зовут Майком. Прыщ, когда идет на дело, берет его с собой в мешке. Майк в любую узкую щель может пролезть. - Я снова показал на чертеж. - А я могу его туда пронести. Нос у него - черт знает что такое, а не нос, у зверька этого.
- Но как же он поймет, что надо искать? - спросила мисс Говард.
- Прыщ и этот трюк знает, - сообщил я. - Он кладет Майку в клетку вещицу, которая выглядит или пахнет как то, что ему нужно стащить, и не кормит его, пока тот не научится хватать эту штуку. Тут обычно немного времени уходит. Пара-тройка дней.
Люциус с минуту обдумывал сказанное, потом посмотрел на доктора Крайцлера.
- Доктор, - сказал он, и голос его выдавал, что риск он понимает, но все равно заинтересован не на шутку. - Это может сработать.
- И все же не стоит ли нам придумать, как выманить Хантеров из дома, а? - осведомилась мисс Говард.
- Только жену, - уточнил я. - А раз уж она проводит время с Гу-Гу Ноксом, то… нам надо лишь дождаться, пока она не выйдет из дому как-нибудь вечером. Думаю, муж ее вряд ли заботится о ребенке, если сам настолько плох, как вы все говорите. Так что она, видать, запирает малышку, когда уходит. Я влезу через цоколь - через кухню, пожалуй. А потом прямиком в подвал. Они ж спят на верхнем этаже, верно? Мы слышали ее мужа, пока были снаружи.
- Все верно, - быстро заметил Люциус.
- Так что будет не так уж и сложно вытащить ребенка, если он там. Я такое сколько раз проделывал. Не с младенцем, конечно, только какая разница, ребенок это или мешок с добром?
О самой работе сказать было, в общем, больше и нечего, и я знал, что будет дальше, - доктор объявил:
- Прошу прощения, господа, - и, взяв меня за плечо, отвел в другой угол комнаты. Там он скрестил руки и секунду смотрел на меня, потом отвернулся и уставился в окно. - Стиви, большая часть этого плана меня смущает.
- Меня тоже, - сказал я. - Если у вас есть другое предложение, я всеми руками за.
- В том-то и незадача, - ответил он. - У нас его нет. И ты это знаешь.
- Ага. Но не я это предложил, а Сайрус. Только это ж по-любому - то есть, все равно - невеликий труд. Приставите ко мне одного из детектив-сержантов, чтоб следил, а если в стойле у нас будет коляска наготове, то все обойдется. Револьвер и полицейская бляха на кого угодно впечатление произведут, кроме Пыльников, а когда те узнают, что творится, если вообще узнают, нас уже и след простынет.
Конечно же, не стоило и надеяться, что доктору принесет радость возможная опасность, которой я подвергнусь, равно как и мое возвращение на былую воровскую дорожку, но, судя по выражению его лица, он понимал - у нас нет выбора. А то, что мисс Говард с детектив-сержантом Люциусом горячо выступали за этот план, лишь подлило масла в огонь. Так что в два часа я снова направлялся в мои старые края, чтобы попробовать разыскать Прыща-Немчуру и его хорька Майка.
Глава 21
Я рассчитывал, что Прыщ, несмотря на холодный для Нью-Йорка летний день, плавает где-нибудь в окрестностях порта на Ист-ривер - этот парень обожал воду, что твоя рыба. Да к тому же там, где водились суда, водился и груз, и не было лучше способа осмотреть доки, чем невинненько поплавать вокруг да около, а заодно взглянуть, что там имеется. Не то чтобы судовой груз относился к привычной добыче Прыща - как я уже сказал, он был форточником, домушником, достаточно хорошим в своем ремесле, чтобы действовать независимо от любой банды, но при этом достаточно уважаемым, чтобы суметь присоединиться к любой бригаде, подходившей для указанной работы. Как бы там ни было, он был чутка отшельник, этот Прыщ - но только если дело не касалось животных. Он жил в заброшенном подвале на Монро-стрит, к северу от Бруклинского моста, с целым зверинцем собак, кошек, белок, змей, енотов и черт знает кого еще. Единственными тварями, которых он не держал, были крысы, и всю прочую свою живность он тоже обучил их травить. Просто когда ему было два или три годика, мать и отца Прыща, иммигрантов, вертевших сигары в доходном доме на Элдридж-стрит, ограбили, а потом пристрелили, и прошло больше суток, прежде чем обнаружили преступление, а заодно и чудом выжившего малыша - у крыс была масса времени как следует потрудиться над телами. Вида собственных родичей, полуобглоданных этими тварями, Прыщу хватило для объявления войны не на жизнь, а на смерть всем крысам, попадавшимся ему на глаза, - а в таком городе, как Нью-Йорк, это означало, что скучать ему никогда не придется.
Ну и, само собой, тем днем Прыщ как раз обретался за рыбным рынком Фултон - большим дощатым зданием с тремя маленькими башенками, которые звались "куполами": плавал голышом с другими мальчишками. На реке недалеко от пловцов, рядом с переправой Фултон, станция которой стояла рядом с рыбным рынком, была пришвартована пара грузовых шхун да колесный пароход. Двое пацанят поменьше ныряли с бушпритов шхун - и преспокойненько могли переломать себе шеи, проскакивая в считаных дюймах от доков. Но никому, казалось, не было никакого дела, а Прыщу - вообще в последнюю очередь: он часто говорил мне, что как на его взгляд, так любой ребенок, плавающий без присмотра в реке с таким опасным течением, как у Ист-ривер, сам мог решать, где и когда раскроить себе башку.
Я проделал путь через всю пахучую шумную толкучку, продолжавшуюся и за пределами рыбного рынка, потом прокрался вокруг фундамента здания, где в вечно темных, взбаламученных водах плескалась ребятня.
- Эй, Прыщ! - крикнул я, заметив, что голова его показалась на поверхности. - Если решил от воспаления легких помереть - лучше способа не придумать!
Он ухмыльнулся мне, продемонстрировав широкий зазор между передними зубами, оставленный ему на память двумя фараонами, и переспросил:
- Фто ты говорифь, Фтиви? - Шипящие терялись в этой дырке. - Денек - фамое то, фтоб ифкупнутьфя!
- Вылезай давай, - ответил я. - У меня к тебе деловое предложение!
Отбросив назад черные волосы, он быстро и умело поплыл к тому месту, где я сидел.
- Ну вот, фначала ифкупнутьфя, а потом и делом ванятьфя, - объявил он, выскочил из воды бледной белесой вспышкой, подбежал к маленькой горке своих шмоток, вытерся тряпкой, которая когда-то, должно быть, представляла собой полотенце, и второпях принялся одеваться. - Как ты, Фтиви? Фто лет тебя тут не видал.
- Меня тут и не было, - сказал я, заметив, что голос Прыща стал ниже. Он был на год или два постарше меня, но казался маленьким для своего возраста. - Работаю. Честная жизнь, сам знаешь, уйму времени отнимает.
- Вот потому-то я и дервуфь от нее подальфе, - заявил Прыщ, уже облачившийся в старую рубаху, шерстяные штаны и подтяжки, потом натянул пару поношенных ботинок и пожал мне руку, после чего водрузил себе на голову шапочку углекопа так, что она съезжала ему на один глаз. - Ефли я не фмогу ходить плавать, когда мне вдумаетфя, фмыфла в такой вывни для меня будет никакого. И фто ты там надумал, фтарина?
Я подобрал несколько камешков и начал швырять их в воду.
- Майк до сих пор с тобой?
- Майк? - переспросил Прыщ таким тоном, будто я упомянул члена его семьи. - Ну конефно Майк фо мной! Куда ф мне беф Майка, Фтиви, беф моего мальфика - он ве прировденный крыфолов, мой Майк!
- А ты когда-нибудь его другим одалживал?
- Одалвивал его? - Прыщ скрестил руки, подперев одной подбородок и дотронувшись пальцем до носа, будто обдумывал мои слова. - Нет… нет, я и не думал о таком ни раву. Да и не по дуфе мне это как-то. Знаефь, Майк - он фам по фебе.
Он был убийственно серьезен - и бессмысленно было пытаться убедить Прыща в том, что животные - это всего лишь животные.
- Ну, я мог бы воспользоваться его услугами, - сообщил я. - Скажем, на неделю. И заплатил бы за это как следует.
Палец Прыща продолжал постукивать по носу.