Услышав эту сентенцию, мистер Мур оставил дальнейшие попытки узреть смысл в странном рассказе мистера Вандербилта и принялся курить сигареты и каждые несколько минут пинать ногой борт экипажа со словами "Ненавижу!" - снова и снова, будто до нас так и не дошло. Доктор Крайцлер попытался отвлечь мысли друга, зачитывая первую полосу "Таймс". Однако новости там вряд ли способны были поднять нам настроение. Полиция в итоге изловила Мартина Торна, преступника, подозреваемого в "загадке безголового трупа", и, как и предрекал детектив-сержант Люциус, оказалось, что он ни разу не покинул город за все время, которое продолжалась охота на него. У нас были определенные основания считать, что разбирательство по делу продлится несколько дольше: полученное от Торна признание шло вразрез со всеми "уликами" и теориями, собранными полицией, - тогда как в лучшем случае дело могло бы разрешиться за считаные дни. Еще большие волнения вызывало сообщение о том, что сенатор Генри Кэбот Лодж, ближайший друг и политический союзник мистера Рузвельта в Вашингтоне, открыто вынуждал президента Маккинли предпринять более серьезные действия против Испанской империи по всем спорным вопросам: американская партия войны теряла терпение, и, хоть мы и не знали, как все это может обернуться для нашего расследования, ничем хорошим тут не пахло. Наконец, имелся репортаж большей личной значимости для доктора с мистером Муром: мадам Лиллиан Нордика, одна из их любимых певиц в "Метрополитэн-Опера", опасно заболела в Лондоне. "Таймс" представила все так, будто она уже на пороге смерти; и хотя мы в итоге выяснили, что статья страдала преувеличением, даже возможности такой потери было достаточно, чтобы заставить доктора присоединиться к унылому молчанию мистера Мура.
Дождь не унимался, пока мы ехали по центру, равно как не унималось и уличное зловоние, что было весьма дурным знаком: погода такого свойства в это время года способна была в кратчайшие сроки подкосить город. Как выяснилось, тот день и в самом деле ознаменовал начало первого действительно опасного периода лета, своего рода природного явления, называемого в газетах "полосой жары". За последующие недели средняя температура не опускалась ниже восьмидесяти; и даже ночью влажный воздух и отсутствие ветра делали сон практически невозможным. Сложившееся положение не облегчало и скорое сужение нашего расследования до нудных поисков разговорчивой женщины из тех, чьи дети находились в "Родильном доме" под присмотром сестры Хантер (работа эта заставила меня несколько ближайших дней возить детектив-сержантов и мисс Говард в зловещие части города или, хуже того, в пригороды), а также до ожидания вестей от старого приятеля мистера Мура из Боллстон-Спа. К следующему понедельнику некоторые из нас уже начали сомневаться в существовании этого человека. Мистер Мур отправил ему не одну, а две телеграммы, сообщая, чем мы занимаемся, но никакого ответа не получил. Это вовсе ничего еще не значило, так или иначе - но с учетом наших обстоятельств и погоды вело лишь к новым разочарованиям.
Прибавьте к этой смеси страх - и вот вам поистине веселенькое времечко. Последнее ощущение впервые явилось нам в виде случайных посещений района Стайвесант-парк членами Гудзонских Пыльников. Они не предпринимали никаких угрожающих действий, поскольку не были заинтересованы в неприятностях настолько далеко за пределами своей территории - но было ясно, что эти ребята желали напомнить нам о своем присутствии, и о том, что - с фараонами или без оных - нам лучше не совать нос в чужие дела. Но какими бы тревожными ни были эти визиты, они не шли ни в какое сравнение с тем, что некоторые члены нашего отряда - включая меня - видели Эль Ниньо, пигмея-филиппинца, слугу сеньора Линареса. Как и Пыльники, этот маленький человечек не предпринимал никаких попыток нападения или угроз кому-нибудь из нас - но он был там и наблюдал с ножами и стрелами наготове, не случилось ли в нашем следствии существенных сдвигов.
И при всех этих событиях детектив-сержантам нужно было продолжать расследование в Институте доктора. Они не рассказывали о своих достижениях никому из нашего отряда - на самом деле ничего не говорили вообще, за исключением одного раза, когда осведомились у Сайруса насчет персонала заведения, и еще одного случая, когда спросили меня, не замечал ли я случаем в поведении Поли Макферсона чего-то, способного объяснить его самоубийство. Я сообщил, что нет - и по их разочарованным ответным кивкам понял, что и в других местах с информацией им везло не намного больше.
Затем, в понедельник, 12-го, детектив-сержанты объявились на 17-й улице с довольно зловещим видом. Это было ближе к концу дня, волна жары еще не спала: в сущности, погода заполучила в тот день свою первую жертву - маленького ребенка, пораженного солнечным ударом и доставленного в больницу на Гудзон-стрит (услышав новость, я немедленно подумал: это неподалеку от дома, где Либби Хатч проживала жизнь сестры Элспет Хантер). Доктор работал в кабинете, Сайрус в каретном сарае ухаживал за лошадьми, а я был в кухне - помогал миссис Лешко убрать осколки полудюжины тарелок, которые она разбила вдребезги концом швабры во время типично решительной, но разрушительной уборки.
Раздался дверной звонок, я побежал открывать, оставив причитающую миссис Лешко выметать остатки. Вошедшие детектив-сержанты были сама деловитость; они немедля осведомились, где доктор. Я ответил, что в кабинете, и они прошагали прямиком наверх - так, будто сперва надеялись избежать этого момента, но в итоге смирились с неизбежным. И уж я-то никак не мог пропустить, что будет дальше: я дал им подняться на этаж или около того, затем проследовал за ними, сохраняя эту дистанцию, и, наконец, бросился к двери кабинета, лишь только она затворилась. Осторожно подкравшись, я лег на покрытый ковром пол перед дверью, уставился в узкую щель под ней и узрел несколько пар обуви, а заодно и основания множества стопок книг и бумаг.
- Простите за беспокойство, доктор, - услышал я Маркуса, а ноги его остановились перед ножками одного из стульев рядом со столом доктора. - Но мы решили, что лучше рассказать вам, как все обстоит с… с другим делом.
Повисла пауза, и ноги Люциуса принялись нервно притопывать по полу между ножками дивана.
- Новости вообще-то неплохие - впрочем, хорошими мы их тоже назвать не можем.
Доктор глубоко вздохнул:
- Ну, джентльмены?
- Насколько мы можем судить, - изрек Маркус, - причин полагать, что самоубийство Макферсона было вызвано чем-то или кем-то из вашего Института, нет. Мы опросили, а затем опросили повторно весь персонал, и составили общую хронологию событий с момента прибытия мальчика до времени его смерти. И решительно ничто не указывает на обращение с ним, способное пробудить саморазрушительные стремления.
- Даже те работники, что недолюбливают друг друга - осторожно добавил Люциус, - впрочем, таких не больше двух-трех - даже они не смогли выискать у своих противников недостатки в обращении с мальчиком. Что же до семьи - если допустить, что поступил он под настоящим именем, - нам так и не удалось разыскать никаких родственников.
- Я и сам пытался, - тихо вставил доктор. - Безуспешно.
- Мы проверили шнур, которым он воспользовался, - добавил Маркус, стараясь казаться пооптимистичнее, - и он не совпал ни с одним из тех, что использованы в механизмах штор и занавесей здания. Отсюда следует, что он, должно быть, принес его с собой…
- Из чего можно сделать вывод, что он обдумывал этот поступок еще до того, как попал к вам, - заключил Люциус.
- А это, - проговорил Маркус, - по-моему, будет полезно в суде. Теперь - что касается даты судебного заседания… - Прежде чем Маркус продолжил, прошло несколько секунд. - Судья Райнхарт, проводивший ваше предварительное слушание, не озаботился никому сообщить о своей отставке в конце текущего месяца. Его клиентура была передоверена другим мировым судьям. Боюсь, вам достался судья Сэмюэл Уэллс. - Я услышал, как доктор с шумом выпустил воздух. - Да. Ваши дорожки уже пересекались, мы понимаем, - сказал Маркус.
- И не раз, - тихо ответил доктор.
- Мы его не знаем, - вставил Люциус, - но слыхали, что он довольно суров.
- Больше всего меня беспокоит не это, - отозвался доктор. - Возможно, он суров, да, но я видывал и его снисходительность. И в этом-то вся загвоздка. Он крайне непредсказуем. Мне никогда не удавалось более-менее точно предугадать его реакцию и соответственным образом выстроить свои показания. К тому же он не из тех, кому в подобных делах требуются исчерпывающие улики. Если штат решит устроить процесс, способный навлечь серьезное моральное бесчестье на Институт…
- Как он почти наверняка и поступит, - заметил Маркус.
- …то Уэллсу может быть вполне достаточно лишь того, что юный Макферсон отправился в мир иной, находясь под моей опекой.
- Да. - Голос Люциуса выражал странную смесь надежды и уныния. - Потому-то мы и решили, что нам лучше прийти - рассказать вам, что он действительно собирается провести слушание лично. Кстати, его немного отложили. Очевидно, Уэллс будет в отпуске до первой недели сентября, и…
Внезапный шум входящих в дом людей и громкие голоса, эхом отдавшиеся на лестнице, заставили меня оторваться от щели и завертеть головой; потом, сообразив, что доктор и детектив-сержанты тоже, вероятно, это услышали, я вскочил на ноги и пустился вниз по ступенькам, не желая оказаться уличенным в подслушивании. Глядя вниз через перила, я увидел мистера Мура, мисс Говард и Сайруса, поднимающихся по лестнице.
- Ну и где же он тогда, черт подери? - громко, задыхаясь, вопрошал мистер Мур.
- Полагаю, доктор у себя в кабинете, мистер Мур, - объяснял Сайрус озадаченно и не вполне любезно. - Если вы хотя бы соизволите сказать мне…
- Нет, нет, - ответил мистер Мур. - Мы скажем ему - мы все скажем ему! Идем, Сайрус, ты тоже участник, тебе стоит послушать!
Они продолжили подъем тем же быстрым шагом; мистер Мур перескакивал по две ступеньки разом, а увидев меня, чуть не рухнул в обморок у моих ног.
- Стиви! - выдохнул он. - Он там? Бог мой, я пробежал полгорода, будь он проклят…
- Да неужели, Джон? - заметила мисс Говард. Она тоже слегка задыхалась, но с одышкой мистера Мура было не сравнить. - От твоего дома до моего и до 17-й улицы вряд ли будет полгорода. Если бы ты хоть время от времени выполнял дыхательные упражнения…
- Это… широкоизвестный факт, - тяжело выдохнул мистер Мур, - что… излишние упражнения… пользы не принесут. И сейчас я тому - живое доказательство… Ну же, Стиви?
Я кивком указал на кабинет:
- Он там. С детектив-сержантами.
К мистеру Муру немедля вернулись силы.
- Великолепно, - заявил он. - Лишней беготни меньше. - И направился к двери кабинета, а мы - за ним, я был немало изумлен, что он даже не стал стучать - просто ворвался внутрь.
Доктор поднял взгляд от стола, несколько потрясенный и, как и Сайрус, выведенный из себя такой бесцеремонностью. Детектив-сержанты встали - тоже в явном удивлении, - а мистер Мур, по-прежнему задыхаясь, навалился на дверную ручку.
После чего продемонстрировал конверт:
- Только что прибыло… специальной доставкой… от Руперта Пиктона… - Потом вдохнул еще глубже и выпалил: - Я и вправду ненавижу это дело…
Глава 26
Мистер Мур вскрыл конверт, а Сайрус, мисс Говард и я гуськом вошли в кабинет. Развернув письмо, наш измученный друг сделал глубокий вдох и попытался начать чтение, но успел осилить лишь приветствие - "Мур, свинья ты этакая!" - а потом осел на колени, все еще пытаясь перевести дыхание. Передав письмо мисс Говард со словами "Сара, читай ты", он отполз к дивану и с трудом на него взгромоздился.
- Что это за чертовщина с ним, Сара? - спросил доктор. - Он что, пьян, или, может, ранен?
- Хуже, - ответила мисс Говард. - Ему пришлось пробежаться. Но насчет письма он прав, доктор. Послушайте-ка, датировано вчерашним числом: "Мур, свинья ты этакая! Я не пожалею времени на доскональное объяснение тебе, какое ты грязное, дерьмовое…"
- Читать эту часть вовсе не обязательно! - запротестовал с дивана мистер Мур.
Мисс Говард лишь улыбнулась и продолжила:
- "…но корреспонденции твоей, стопку коей я обнаружил у себя на столе, вернувшись сегодня из Адирондаков, определенно стоит уделить первостепенное внимание. Шутки в сторону, Джон, послушай меня: если ты действительно в безграничной мудрости своей сподобился впутаться в частное расследование касательно женщины, известной в этом городе как Либби Хатч, - будь осторожен, насколько это вообще возможно. История, что поведал вам мистер Вандербилт, действительно правдива, или, точнее, является общепринятым объяснением ужасающего злодеяния, случившегося здесь немногим более трех лет назад. Трое ее детей были застрелены, предположительно - бродячим помешанным негром, которого не видел никто, кроме миссис Хатч. Двое детишек умерли. Третий ребенок выжил, но онемел. Несмотря на обширные поиски, не удалось обнаружить ни негра этого, ни кого-то, кто хоть краем глаза умудрился его заметить, - тем не менее дело гак и не дошло до коронерского расследования, столь действенна оказалась изобретательность миссис Хатч и столь скудны прочие возможные объяснения. У меня же имелись свои соображения - и, не сомневаюсь, ты догадываешься, какие именно, учитывая те сведения, что есть у тебя самого.
Относительно же прочих вопросов, кои ты расследуешь, могу сказать, что был потрясен, но при этом нимало не удивлен. Женщина эта, сдается мне - одна из самых опасных ныне живущих. Жаль, что так и не удалось убедить в этом никого другого. Ты говоришь, ваше расследование в Нью-Йорке пребывает в некотором застое. Если это действительно так, советую принять сие за знак свыше. Не совершайте более сами никаких прямых действий в отношении Либби Хатч, и, если люди, с которыми ты работаешь, хотя бы отчасти искусны как следователи, не теряй ни секунды и отправляйся с ними сюда. Доктора Крайцлера я, разумеется, знаю по его трудам и репутации, и буду счастлив знакомству с ним.
Телеграфируй, когда вас ждать - если ждать. Я чертовски серьезен, Джон - даже не пытайтесь одолеть эту женщину в неофициальном расследовании. Да будь при вас хоть целое Полицейское управление, считаю своим долгом предупредить - она найдет способ обвести их всех вокруг пальца и убить вас, если до того дойдет. Или оставьте все как есть, или приезжайте сюда - посмотрим, чего сможем добиться совместно. Прочие же действия могут оказаться смерти подобны.
Твой друг Руперт Пиктон".
Мисс Говард сложила листок и поместила его обратно в конверт.
- Это все, - сказала она.
Доктор несколько мгновений сидел не шевелясь, потом обернулся к дивану, где мистер Мур, кажется, пришел в себя.
- Колоритный, похоже, парень этот ваш приятель, Мур.
- Шуточки его не должны вводить вас в заблуждение, - отозвался мистер Мур, встав за сигаретами, а потом садясь к докторову столу. - Это один из самых острых юридических умов, с которыми я вообще сталкивался. Мог заполучить любую работу в штате, но, как дурак, решил вместо того играть в открытую - поднял адский шум в легислатуре штата насчет коррупции в городской конторе окружного прокурора, и его выперли из города, обваляв в перьях. После этого ходили слухи о некотором умственном расстройстве. - Мистер Мур прикурил сигарету. - Никогда не вникал в подробности.
Сайрус заговорил несколько растерянно:
- То есть он хочет сказать, это она застрелила детей?
- Да, - кивнула мисс Говард. - Он, похоже, в этом вполне уверен.
- Новые жертвы в списке, - пробормотал Люциус.
- Может, это они и есть на той фотографии, - ввернул я. - Той, что я видел в секретере, трое маленьких детишек вместе.
- Не лишено смысла, - изрек Люциус. - Не так-то просто вызвать удушье у троих детей, чей возраст позволяет уже оказать сопротивление - и все рассказать, если выживут.
- Но ведь в общую-то картину не укладывается, разве нет? - переспросил все еще сбитый с толку Сайрус. - Она ж убивала только младенцев, как нам известно - потому как не справлялась с ними в таком возрасте.
- Да, тут, конечно, загвоздка, Сайрус, - согласился доктор, поигрывая ручкой на столе. - Но главное сходство остается - на детей напали, и нападающий определенно намеревался их убить.
Маркус издал нечто вроде потрясенного выдоха:
- Не будь все это так ужасно, я бы сказал, что оно начинает становиться смешным…
- Наоборот, Маркус, - заметил доктор. - Эта новость лишь подтверждает укоренившуюся природу ее наклонностей. Ее прошлое согласуется с нынешним поведением. - Голос доктора стал тише, и он изрек фразу, более всего походившую на его девиз: - Разгадки в деталях… - Он встал и посмотрел в окно кабинета на маленький садик за домом. - А детали эти на севере, не здесь. Если нам нужно продвинуться по-настоящему - стоит ехать.
- Разве это дальновидно? - проговорил Люциус. - Если мы уедем, она может решить, что мы уступили ей - и одному богу известно, что тогда может произойти.
- Мы не уедем, прежде чем вы двое не побываете у нее, детектив-сержант, - ответил доктор. - И теперь сможете упомянуть в своем заявлении о нашей осведомленности относительно того инцидента. Нам остается лишь надеяться, что осведомленность сия вынудит ее действовать с еще большей осторожностью. Если же мы останемся здесь, руки у нас по-прежнему будут связаны. Наш подход - прошлое, и мы должны ему последовать.
Снова очень осторожно вмешался Маркус:
- А другое дело, доктор? Как же быть с вашими собственными делами - оставить неразрешенными?
Крайцлер пожал плечами:
- Как вы оба уже сказали, Маркус, я мало что могу предпринять до слушания. Даже будь там какие-то нераскрытые тайны, я уверен, вы бы их раскусили. От того, уеду я или останусь, мало что изменится. - Глядя на него, я заметил, как в лице его появилось нечто вроде горечи. - И, надо признаться, - снова мягко продолжил он, - меня еще никогда так не утомлял этот город. Или его обитатели… - Он быстро взял себя в руки и обернулся к нам. - Отъезд, возможно, - лучшее решение, целиком и полностью.
- Несомненно, - радостно возгласил мистер Мур. - Особенно с учетом направления. Саратога в это время года - подлинный рай. А если вспомнить о… развлечениях…
Все улыбнулись и застонали, а мисс Говард подхватила книгу и запустила ею в мистера Мура:
- Ну конечно, мы понимаем, почему ты так хочешь поехать, Джон, - но у нас будет ничтожно мало времени на твои обычные занятия.
- Я имел в виду лишь наше свободное время! - возразил, заслоняясь, мистер Мур. - Не можем же мы работать днем и ночью, сами понимаете! И давайте признаемся честно, Саратога…
- Саратога - отвратительный вульгарный свинарник, - закончила за него мисс Говард. - Где жирные богатеи предаются азартным играм, обманывают жен и обогащают сводников и проституток. - Резкость этих слов ясно дала понять, что она искренне имела в виду то, что сказала.