Сайрус прихватил с собой небольшой путеводитель по городкам северного течения Гудзона, и, пока наша поездка с тихим пыхтением подходила к концу, зачитывал из него вслух. Боллстон-Спа, как я узнал, некогда был известен чередой своих тихих маленьких здравниц, но за последнее столетие дела изменились весьма радикально: многие минеральные источники иссякли и на смену лечебницам на водах пришли разнообразные фабрики. Поначалу тут производили шерсть, хлопок, лен и своеобразные алебарды, напоминавшие турецкие ятаганы (эти последние предназначались для Армии Союза во времена Гражданской войны). Но к 1897 году и для фабрик настали тяжелые времена. Большая их часть была построена вдоль пересекавшей город стремительной речушки Кайадероссерас (старое ирокезское слово, означавшее что-то вроде "поток извилистых вод"), но в последовавшие годы в бассейне этой речки было вырублено столько леса, что и сам Кайадероссерас иссяк до едва сочащегося маленького ручейка, не способного более приводить хоть что-то в движение. Так что теперь черный дым печей валил из труб заводов, известных - несмотря на остатки производства кое-каких сельскохозяйственных инструментов - по большей части своей бумажной продукцией.
Путеводитель Сайруса пытался преподнести всю эту информацию на, что называется, позитивный манер, но ему все равно не особо удавалось избежать заключения о том, что - в силу собственной недальновидности всего лишь за какой-то век - жители Боллстон-Спа умудрились от управления лучшими лечебными курортами Севера скатиться до восхваления своего города как родины "лучших в мире бумажных пакетов". Старые курортные отели, не способные соревноваться с чередой гигантских шикарных соперников, открывшихся в соседнем городе Саратога-Спрингс, были превращены в меблированные пансионы для фабричных рабочих или попросту сожжены. Но никому даже в голову не приходило переименовать город, несмотря на то, что к 1897 году в Боллстоне мало что напоминало о слове "спа".
Железнодорожная станция располагалась аккурат у холма, что отделял промышленные районы города от домов местных франтов. По вершине этого самого холма пролегала главная улица, названная каким-то особо изобретательным умником Хай-стрит, где и располагалось большинство городских церквей и официальных заведений округа. В здании вокзала любоваться было, в общем, и не на что - просто длинная низкая постройка, какие обычно в подобных местах и встретишь, а горстка людей, ожидавших на платформе прибытия поезда, ему вполне соответствовала. То есть соответствовали все, кроме одного.
Он стоял совершенно отдельно у самого восточного края платформы, будто знал, что мистер Мур любит ездить в конце состава и нас убедит поступить точно так же (как он, в сущности, и сделал). Этот невысокий рыжеволосый человек, пыхтевший трубкой с таким видом, словно от этого зависела его жизнь, попеременно подергивал себя за аккуратно подрезанную бородку и усы и проводил рукой по таким же образом подстриженным волосам, постоянно поглядывая туда-сюда и кружа по платформе, точно она была в огне. Глаза его, которые, как я позже понял, имели очень светлый серый оттенок, казались на расстоянии будто серебристыми, а выражение у них было одновременно сосредоточенным и несколько диковатым. За время, пока поезд замедлял ход до полной остановки, человек этот достал свои часы по меньшей мере трижды - я понять не мог, зачем, ведь мы же уже прибыли, - и каждый раз с обеспокоенным видом засовывал их обратно, курил и вышагивал снова. Я потерял этого парня из виду, когда мы пошли к выходу из вагона, но каким-то образом понял, что он - именно тот, к кому мы приехали.
Когда поезде грохотом и скрипом вполз на станцию, мистер Мур обратился к нам.
- Ну хорошо, а теперь послушайте-ка все, - сообщил он настойчиво. - Особенно вы, Крайцлер. Кое-что о Руперте я от вас скрыл, поскольку не хотел, чтобы вы отказались доверить ему дело. Он человек действительно выдающийся, но - чего уж таить - заткнуться просто не может.
Мы посмотрели друг на друга с видом, ясно говорившим - всем определенно кажется, что это какая-то хохма.
- Что вы хотите сказать, Мур? - вопросил доктор. - Если он излишне многословен…
- Нет, - ответил мистер Мур. - Я хочу сказать, что он не может заткнуться.
Маркус расхохотался:
- Ну конечно не может. Он же юрист, прости господи…
- Нет, - вновь бросил мистер Мур. - Тут нечто большее - нечто физического свойства. Он даже врачей посещал по этому поводу. Что-то вроде… компульсивного побуждения или как-то наподобие, я забыл, как оно называется.
- Вынужденная словоохотливость? - заинтригованно высказал догадку доктор.
Мистер Мур сцепил пальцы:
- Она самая. Как бы то ни было, в суде это творит чудеса, но в беседе может быть маленько чересчур… - Стукнувшись о закрытую входную дверь вагона, когда поезд остановился, мистер Мур начал спускаться: - Я лишь хотел предупредить вас - человек он просто милейший, но мысли, приходящие ему в голову, немедля вылетают у него изо рта. Так что не принимайте его слова слишком близко к сердцу, идет?
И, оглядев лица каждого из нас, мистер Мур кивнул, а мы последовали за ним на платформу.
Мистер Руперт Пиктон все еще расхаживал и курил, большие серебристые глаза казались крайне обеспокоенными. Узрев эту картину, мистер Мур прочувствованно разулыбался.
- Пиктон! - воскликнул он, подходя к другу на платформе. - Боже милосердный, дружище, да у тебя вид такой, будто вот-вот кондрашка хватит.
- Ваш поезд опоздал! - заявил мистер Пиктон, с улыбкой пересиливая свою весьма очевидную, в том числе и ему самому, нервозность. - Нынче они вечно опаздывают: о войне с Испанией мы поговорить мастаки, а чтобы поезда по расписанию ходили - это нам не под силу! Как ты, Джон?
- Прекрасно, прекрасно, - изрек мистер Мур, когда мы к нему наконец присоединились. - Позволь представить тебя остальным. Это мисс Сара Говард…
- Здравствуйте, мистер Пиктон, - произнесла мисс Говард, протягивая руку. - Боюсь, все это прискорбное дело началось из-за меня.
- Ерунда, мисс Говард, - отвечал мистер Пиктон, энергично пожимая ее руку и вещая не просто много, а вдобавок и очень быстро. - Не резон вам так думать. Не вы это начали, а Либби Хатч, когда впервые пролила невинную кровь и поняла, что это ей по вкусу! А то, что начали вы, станет концом ее зловещей истории, и вы должны этим гордиться… о! А вот и доктор Крайцлер! - Оживленная маленькая рука снова метнулась вперед. - Я узнал вас по фото, кои сопровождали ваши монографии, сэр, - завораживающая работа, должен вам сказать, просто завораживающая!
- Спасибо, мистер Пиктон. Очень любезно с вашей стороны…
Но мистер Пиктон уже обернулся к Люциусу с Маркусом, широко улыбнулся и схватил их за руки:
- А вы, джентльмены, полагаю, детектив-сержанты Айзексоны?
Маркус улыбнулся в ответ и успел лишь вымолвить:
- Ну да… - прежде чем его перебили:
- Только не вздумайте считать, что у меня какие-то таланты к расследованию, - заявил мистер Пиктон. - Никаких ровным счетом, разве что обоняние. Чувствую слабый запах серной кислоты…
Люциус, пожимая в ответ руку мистеру Пиктону, наградил брата долгим взглядом:
- Если бы кое-кто не заставил бы меня снова проводить этот тест на стрихнин перед отъездом из Нью-Йорка…
- Надеюсь, вы привезли с собой все ваши химикаты и устройства, - отозвался мистер Пиктон, ободряюще кивая. - Они нам понадобятся. Ну, а теперь давайте соберем ваши вещи….
Мы с Сайрусом, завидев все это, нашли носильщика, чтобы помог управиться с багажом, и теперь приближались к нашему радушному хозяину с тыла. Сайрус один раз прочистил горло - но этого оказалось достаточно, чтобы мистер Пиктон, не видевший нас, взвился в воздух.
- Да чтоб вас кошки съели! - заорал он, подскакивая к Сайрусу. - Вы кто такие? А! Не надо говорить - Джон о вас писал. Вы человек доктора Крайцлера, верно? Мистер… э-э… э-э…
- Разрешите представить мистера Сайруса Монтроуза, - вставил доктор, после чего мистер Пиктон пожал большую ручищу Сайруса. - И юного господина Стиви Таггерта. Они мои коллеги.
Мистер Пиктон потянулся ко мне, и я протянул руку, которую он резко встряхнул.
- Юный Таггерт! Очень приятно! Ну… - Он отступил и упер руки в бока, оглядывая нас. - Значит, вот что за компания вселила ужас в сердце этой убивицы, а? Надо сказать, я восхищен вами! В этом округе Либби Хатч определенно ничего не страшилась, мое вам слово. Давайте-ка погрузим ваши сумки в мой экипаж и отправимся ко мне. К делу надо приступать как можно скорее! Носильщик, а ну за мной!
- К тебе? - вмешался мистер Мур. - Но Руперт, я забронировал места в отеле "Орел"…
- А я все отменил, - заключил мистер Пиктон. - У меня в доме места целому полку хватит, Джон, а живу только я да домоправительница. И слышать не желаю о том, что вы еще где-то поселитесь!
- Но, - осторожно промолвил мистер Мур, пока мы шли к старому двухместному экипажу, стоящему у станции, - ты уверен, что готов к этому, Руперт? То есть, я слышал, тебе нездоровится…
- Нездоровится?! - взорвался мистер Пиктон. - Да я крепок, что твой доллар, - впрочем, я даже покрепче буду, учитывая теперешнее состояние нашей валюты. О, я в курсе, что болтали в Нью-Йорке перед моим отъездом, Джон, и признаю - тогда мне нужен был отдых. Ты же знаешь мою склонность - я легковозбудим, что верно, то верно, тут никаких возражений. Но эти слухи о том, что я совсем вышел из строя, были всего лишь дальнейшими попытками дискредитировать мои слова.
- М-м, да, я знаком с этим явлением, - заметил доктор, пока мистер Пиктон начал перебрасывать наш багаж с тележки носильщика в свой экипаж, не прекращая неистово затягиваться трубкой.
- Да, нисколько в этом не сомневаюсь, доктор Крайцлер! - выдохнул наш хозяин. - Нисколько не сомневаюсь! Так что вы, видимо, знаете, какую усталость оно порождает - попытка остановить творившееся в конторе окружного прокурора порядком меня измучила, говорю вам, и нервы вымотала до крайности. Но до помешательства тут все же далеко, как вы считаете?
- Ну… - медленно произнес доктор - слишком медленно, как оказалось, для мистера Пиктона.
- Вот и я о том же! - сообщил он. - В курьезном мире мы с вами живем, доктор Крайцлер, - и в курьезном не в хорошем смысле: человека здесь могут объявить сумасшедшим лишь за попытку выявить вопиющую коррупцию! А, ладно, пустое… - Закинув последнюю из сумок в экипаж, мистер Пиктон занял место возницы. - Забирайтесь-ка все. Мистер Монтроуз, может, вас с юным Таггертом не затруднит прокатиться на подножках? Держаться можно за полог, да нам и ехать недалеко.
- Я запросто! - радостно выдохнул я, обнаружив, что начинаю получать удовольствие от слегка безумной манеры разговора и поведения мистера Пиктона.
- Конечно, сэр, - заверил Сайрус, занимая место на подножке сзади, когда все уселись.
- Молодцы! - провозгласил с широкой улыбкой мистер Пиктон, салютуя нам своей трубкой. - Ну, держитесь, поехали!
Экипаж покатился, но мы даже не успели выехать со станционного двора, как мистер Пиктон снова принялся за свое:
- Говорю же, доктор, все эти нью-йоркские дела ровным счетом ничего не значат, как и то, что тамошние люди могли обо мне наговорить, - вообще ничего, по прошествии столького времени. Мир кубарем катится в ад, и Нью-Йорк прибудет туда одним из первых, если только он уже не там - и тут я могу быть только за. Это и есть одна из причин моего возвращения в Боллстон - здесь еще можно время от времени сделать что-то хорошее, не оглядываясь на магнатов и воротил. - Он выпустил еще несколько клубов дыма из трубки, направляя лошадь вдоль улицы, что шла к западу ниже возвышающегося холма. - Но не будем же углубляться слишком далеко в подобные разговоры - у нас безотлагательных вопросов хватает. - Он извлек часы и вновь взглянул на них. - Действительно безотлагательных! Вам всем нужно разместиться и поесть - миссис Гастингс за этим проследит. Моя домоправительница. - Он покачал головой, пока мы с грохотом мчались к западной окраине города. - Страшное дело. Они с мужем вместе большую часть своей жизни держали магазин тканей. Потом, пару лет назад, три местных хулигана - немногим старше вас, юный Таггерт, - ограбили их, пока ее не было. До смерти забили ее мужа лопатой. Я выступал по делу обвинителем, а потом она пошла ко мне работать - больше из благодарности, чем из прочих побуждений, сдается мне.
- Из благодарности? - замешкалась мисс Говард. - Потому что вы помогли ей в трудное время?
- Потому что я обеспечил этим троим мальчишкам электрический стул! - воскликнул мистер Пиктон. - А! Вот и мой дом - в конце улицы.
Дом мистера Пиктона размером с добрый особняк располагался на перекрестке Чарлтон и Хай-стрит, неподалеку от здания суда, рядом со старыми отелями "Курорт Олдридж" (ныне пансионом) и "Ручей за железной оградой" - оба они были последними настоящими остатками светлых деньков города, бывшего некогда курортным. Судя по четырем большим башням, формировавшим углы жилища мистера Пиктона, а заодно и по широкой крытой галерее, обрамлявшей все здание, дом был не таким старым, как большая часть резиденций, кои мы увидели и миновали по дороге. Но одного его размера было достаточно, чтобы все имело престранный вид, и я не мог взять в толк, зачем такая махина человеку, делящему жилище лишь с домоправительницей. Сад перед домом и за ним был полон вьющихся роз и плюща, несколько ошалелого, имелась там и пара вязов, похоже, намного старше самого здания - и все это лишь усиливало ощущение того, что в доме водятся привидения.
- Мой отец построил его для моей матери, - объяснил мистер Пиктон, когда мы подъехали к дому. - Тридцать пять лет назад дом считался вершиной викторианского готического стиля. А сейчас, что ж - мода никогда для меня много не значила, так что я оставил его более-менее без изменений. Миссис Гастингс постоянно пилит меня насчет новой отделки, но… о, вот и она! - Кругленькая женщина с добрым лицом, лет, пожалуй, шестидесяти, в синем платье и белом фартуке, вышла из передней двери дома, как раз когда мы въехали во двор. Мистер Пиктон остановил экипаж и улыбнулся, помахав домоправительнице. - Миссис Гастингс! Видите, я без труда смог найти их. Угловые комнаты, не сомневаюсь, уже готовы?
- О да, ваша честь, - отвечала миссис Гастингс, вытирая покрытые мукой руки о фартук и тепло улыбаясь. - И обед уже ждет вас всех. Добро пожаловать, добро пожаловать, гости здесь будут настоящим глотком свежего воздуха, это верно!
Мистер Пиктон представил нас, и все прошли в дом, а мы с Сайрусом вернулись разгрузить сумки.
- Ну? - тихо спросил я своего большого друга. - Что скажешь?
Сайрус коротко качнул головой:
- Да уж, тот еще тип. Мистер Мур точно ничего не преувеличил насчет этой его болтливости.
- Мне он нравится, - сказал я, направляясь к двери с грузом чемоданов. Взглянув на высокие стены и темные башни, я на минуту остановился. - Хотя дом этот выглядит так, будто в нем может водиться привидение-другое, - прошептал я через плечо.
Сайрус улыбнулся и покачал головой еще раз:
- Вечно тебе странные типы по душе, - проговорил он. Потом лицо его стало бесстрастным. - Только о привидениях я больше слышать ничего не хочу.
На нижнем этаже дома мистера Пиктона располагалась приемная, которая могла бы служить залом для съездов. Она была переполнена тяжелой, обитой бархатом мебелью, сосредоточенной вокруг резного каменного камина таких размеров, что в него можно было бы войти; помимо этого в комнате имелись и обычные предметы отдыха, к примеру, пианино и большой карточный стол. В центре дома размещалась лестница из тяжелого полированного дуба, а по другую сторону лестницы зеркальным отражением приемной была гигантская столовая, до отказа набитая стульями и буфетами; еще там был стол, все того же стиля, что и мебель в гостиной. Спальни на верхних этажах - расположенные, как уже сообщил мистер Пиктон, в угловых башнях, - размера были столь же огромного, каждая со своим огромным камином, и большая часть - со своей ванной. Когда я поднялся наверх, все уже бродили, выбирая комнаты, и я услышал, как мистер Пиктон говорит:
- О, прекрасный выбор, мисс Говард - это действительно лучшая комната в доме! Отсюда великолепный вид на сад и ручей.
На третьем этаже я различил голоса детектив-сержантов, спорящих насчет другой спальни, но не мог понять, что стало с доктором и мистером Муром, чьи чемоданы я тащил. Потом из длинного коридора до меня донесся тихий разговор, и я направился туда, обнаружив их обоих в очередной спальне.
- Крайцлер, клянусь, я не знаю, - произнес мистер Мур, когда я подошел к двери. - И, думаю, он тоже не знает, или, по крайней мере, никогда не говорил мне…
- Это похоже на несколько маний, - осторожно ответил доктор. - И некоторые дегенеративны. - Он с какой-то неуверенностью воззрился на мистера Мура. - Мы чертовски рискуем с этим человеком, Джон.
- Ласло, послушайте меня. Это никогда не вредило его работе. В житейских ситуациях, конечно, порой служило предметом для шуточек, но в зале суда было подлинным благом. Он способен наголову разбить защитников, когда берется за дело… - Мистер Мур осекся, завидев меня в дверях; потом улыбнулся, будто благодаря, как мне показалось, за возможность завершить этот разговор с доктором. - Привет, Стиви. Случайно не захватил мои вещи?
Игнорируя вопрос, я пожал плечами, посмотрел на доктора и повторил то, что уже сказал Сайрусу:
- Мне он нравится.
- Ну вот, пожалуйста, - объявил мистер Мур, забирая у меня два чемодана. - Как там говорят, дети и собаки лучше всех судят о человеке, а, Крайцлер? Что-то я не припомню, чтобы в последнее время в этот список, расталкивая друг друга локтями, ломились алиенисты.
- Уверяю вас обоих, мое опасение никоим образом не касается характера этого человека, - вмешался доктор. - Он кажется вполне откровенным и приятным - что уже весьма неплохо для юриста. Кроме того, я не утверждаю, что его затруднение несомненно умственного или эмоционального происхождения - существует ряд физических патологий, кои вполне могут быть тому причиной.
Мистер Мур кивнул:
- Ну вот и славно. Оставим тогда пока эту тему.
- Пока, - согласился доктор, забирая у меня свои чемоданы и осматривая мою шею и руки. - Господи милосердный, Стиви, - заявил он со смесью суровости и смеха в голосе. - Чем ты занимался? Непременно посетите перед обедом ванну, молодой человек.
Когда мы с Сайрусом перетаскали внутрь все сумки, я занял спальню на третьем этаже, с детектив-сержантами, и отправился в ванну умыться перед обедом. Шум бегущей воды отдавался от мрамора и плитки большой комнаты таким эхом, что я будто стоял у водопада: все в этом доме, казалось, было необыкновенно большим - даже напоминало пещеру, - и, вытирая лицо, шею и руки, я начал размышлять о тех, кто построил это жилище, и том, что с ними стало. Но, что довольно забавно, в этих размышлениях больше не было ни капли страха: каким бы огромным и таинственным ни выглядел дом, я понял - мистер Пиктон наполнил его несколько беспокойной, но дружелюбной энергией, и потому я перестал ощущать опасность.