Он обвел глазами сидящих. Все внимательно его слушали, охваченные волнением. Сегодня они похвастаются домашним: "Я ловлю маньяка с маузером".
- Следующая задача будет потруднее, - продолжал Яуберт. - Возможно, в деле есть гомосексуальный след.
Несколько человек присвистнули; кто-то что-то буркнул.
- Это не значит, что вам нужно в лоб спрашивать всех знакомых жертв, был ли такой-то голубым.
Все засмеялись. Яуберт поднял руку, подождал, пока в зале снова воцарится тишина. Он быстро заговорил:
- Если о чем-то подобном пронюхают репортеры, начнется хаос. Я требую от каждого старшего группы, чтобы вы вели себя почтительно. Действуйте крайне осторожно. Прямых улик у нас нет. Но версию необходимо отработать. Вы все в курсе того, как относятся к таким делам журналисты. На карту поставлена репутация полиции. Но не забывайте и о родственниках убитых. Сейчас им тяжело. Не усложняйте им жизнь бестактностью и грубостью. Вопросы есть?
- Правда, что вы подозреваете Оливера Нинабера? - выкрикнул кто-то сзади.
Яуберт покачал головой. Как быстро распространяются слухи!
- Больше нет, - решительно заявил он. Сплетни надо прекратить. - Еще вопросы?
- Ставите ящик пива команде, которая что-нибудь найдет?
- Десять ящиков, - пообещал Яуберт.
Ответом ему были продолжительные аплодисменты.
Они с Петерсеном ничего не узнали у родственников, несмотря на то что все, с кем они беседовали, долго и серьезно рассматривали фотографии остальных жертв. Всякий раз реакция была одинаковой. Люди отрицательно качали головой и говорили:
- Мне очень жаль, но…
Под вечер он отвез Петерсена в здание отдела убийств и ограблений, а сам поехал в санаторий. Медсестра направила его в комнату отдыха на третьем этаже. Войдя, он увидел, что Бенни Гриссел сидит за столом с еще пятерыми больными - троими мужчинами и двумя женщинами. Они играли в карты.
- Поднимаю ставку до сорока, - сказал Гриссел, швыряя на стол две монеты по двадцать центов.
- О господи! - воскликнула женщина с сальными волосами. Между пальцами у нее была зажата сигарета. - У тебя, наверное, флешь-рояль!
- Хочешь выяснить, так ли это, - плати, - произнес Бенни Гриссел с непроницаемым видом.
Яуберт встал у него за спиной. Никто не обратил внимания на вновь прибывшего.
- Поддерживаю, - произнес тощий как скелет человек с водянистыми голубыми глазами, добавляя двадцать центов.
- Я пас, - заявила сидящая рядом с ним пожилая женщина и раскрыла свои карты: две дамы.
- Я тоже, - сказал мужчина с красно-синей татуировкой на всю руку - от плеча до запястья, элегантный дракон, выдыхающий пламя.
- Поднимаю еще на сорок, - сказал Гриссел.
- Сдаюсь, - буркнул Скелет. - Партия твоя.
Гриссел встал, наклонился над столом, сгреб деньги.
- Покажи, что у тебя было! - потребовала женщина с сигаретой.
- По правилам я не обязан, - возразил Гриссел.
- Да ладно, раскрой карты! - сказал Дракон.
- Я блефовал, - объявил Гриссел, сметая монеты в ладонь и пересыпая их в кошелек. Он перевернул свои пять карт, лишь спрятав кошелек в карман.
- Ничего себе! Даже ни одной пары! - воскликнула пожилая женщина.
- Слишком ты умный для алкаша, - сказал Скелет.
- Он всего лишь тупой коп, - сказал Яуберт. - И сегодня вновь приступает к работе.
Всю дорогу от комнаты отдыха до коридора Гриссел горячо благодарил его за оказанное доверие. Яуберт делал вид, что не слышит. Целых пятнадцать минут он излагал сержанту свои условия. Наконец Гриссел поднял руки вверх:
- Я это все уже слышал. От жены, от брата, от Вилли Тила. Матт, ничего не помогает. Здесь мне хорошо. - Он похлопал себя ладонью по груди. - Последние несколько дней я много думал. И знаю, что продержусь неделю-другую. А потом опять пойду по старой дорожке, если только что-то срочно не предпринять. Мне нужен твой мозгоправ. Если голова придет в норму, я, может быть, и завяжу. Я и хочу завязать. Только мне требуется помощь.
- Отличная мысль, Бенни! - Яуберт посвящал Гриссела в подробности операции - поимка маньяка с маузером и грабителя, - пока Гриссел собирал вещи в большой бумажный пакет. Они вместе шли по коридорам, направляясь в приемный покой. - Ты должен заняться грабителем, Бенни. Сегодня же. Собери ребят. У тебя в подчинении вся группа.
Гриссел молчал, пока они не подошли к выходу.
- Уходите, Гриссел? - спросила медсестра за стойкой.
- Да, сестра.
- Вы боитесь?
- Да, сестра, - сказал он, расписываясь на бланке.
- Это хорошо, Гриссел. Это поможет вам дольше оставаться трезвым. Следите, чтобы он к нам больше не попадал, здоровяк.
- Да, сестра, - кротко, как Гриссел, ответил Яуберт.
Они вместе спустились по лестнице и направились к машине.
В начале пятого Матт вдруг почувствовал неодолимый голод. Он сидел в кабинете и составлял график дежурств. Одновременно он мучительно думал, искал хоть какие-нибудь зацепки. Внезапный приступ голода ударил его как громом, не давая сосредоточиться на работе - внутренности сжимались, в животе урчало, руки дрожали, голова кружилась. Больше всего на свете Яуберту сейчас хотелось оказаться за столом, с ножом и вилкой в руках, перед полной тарелкой еды: сочный стейк, дымящаяся печеная картошка в мундире, со сметаной; цветная капуста в сырном соусе, зеленая фасоль в томате, с луком; пюре из тыквы, на котором медленно тает масло, пока он посыпает еду солью и перцем…
Он так явственно представлял себе будущий пир, ему так захотелось немедленно сесть в машину и поехать в ресторан, что опомнился он только у двери. Пришлось насильно вернуться в действительность, ударив рукой о дверную притолоку.
Медсестра назвала его "здоровяк".
Управляющий подразделением Премьер-банка выразился грубее: "жирняк".
Яуберт уселся за стол, закурил "суперлегкую" сигарету. В животе снова заурчало; урчало долго, с переливами.
Он полистал блокнот, нашел телефон врача-диетолога. Врач сняла трубку после первого же звонка. Яуберт назвался.
- Доктор, с диетой ничего не получается.
Диетолог забросала его вопросами, пока не выяснила все, что ее интересовало.
- Нет, капитан, у вас все получится, если вы не будете отступать от диеты. Нельзя придерживаться программы только по утрам и вечерам. Еда в течение дня…
- Во время обеда я работаю.
- Тогда обедайте вечером, капитан. Берите с собой еду на работу.
Яуберт покачал головой. Как все несправедливо устроено!
- Сидеть на диете - тяжелый труд, капитан. Худеть вообще трудно.
- Это точно, - проворчал Яуберт и глубоко вздохнул.
Последовала долгая пауза; он слышал треск помех в трубке. Наконец диетолог сказала:
- Раз в неделю можете срываться. Но только с умом.
- Срываться с умом, - с надеждой повторил Яуберт.
- Могу лишь предложить вам "Новое поколение".
- Что?
- "Кулинарную книгу нового поколения". Она разработана кардиологическим фондом. С ее помощью разрешаю вам отклоняться от диеты раз в неделю. Но не увлекайтесь.
- "Кулинарная книга нового поколения", - повторил Яуберт, чувствуя себя полным идиотом. От голода в животе снова заурчало.
32
На одиннадцатой странице кулинарной книги было написано:
"Все мы знаем, как выглядят жировые отложения".
И ведь правы, черти, думал Яуберт, ерзая на кухонном стуле. Книга лежала перед ним на столе, рядом с ингредиентами для ужина, рекомендованного диетологом.
- Как вы себя чувствуете? - спросила доктор-диетолог, вручая ему книгу.
- Хочу стейк.
- Вы упрямец.
- Я хочу есть, - решительно заявил Яуберт.
- Попробуйте приготовить говяжье филе с грибами. Страница сто тринадцать. Но сначала прочтите рецепт до конца, подсчитайте калории и ненасыщенные жиры. И ешьте понемногу. Что толку готовить полезные блюда, а потом обжираться в одиночку?
После работы Яуберт заехал в супермаркет и, раскрыв книгу на странице сто тринадцать, послушно выбрал все нужные ингредиенты.
"Но вы, возможно, не знаете,
- читал он дальше, -
что кроме видимых жировых отложений на талии, бедрах и на груди у людей с избыточным весом образуется жир внутренний. Обычно внутренний жир обволакивает внутренние органы, особенно много его скапливается в нижней части тела, вокруг кишечника и почек, а также и сердца".
Он представил себе свои внутренности, обернутые желтовато-белым слоем жира, и его передернуло.
Далее он увидел подзаголовок: "Кожная проба". Стал читать:
"Простой и быстрый способ измерить величину своих жировых отложений - зажать между пальцами складку кожи на животе. Если складка больше 2,5 см, значит, у вас много внутреннего жира. Причем не только на талии. Можете быть уверены, что жировые отложения распределены по всему вашему телу".
Яуберт отложил книгу, нагнулся, вытащил рубашку из брюк и ущипнул себя за живот. Прикинул на глазок.
Черт! Неужели правда?
Он встал и пошел за новой рулеткой. Он нашел ее в спальне для гостей, рядом с самодельным стеллажом. Книги теснились на вкривь и вкось поставленных полках… Яуберт вернулся на кухню, сел, ущипнул себя за живот левой рукой, правой приложил к складке рулетку.
Больше четырех сантиметров! А ведь он еще немного убавил…
Разозлившись, он хлопнул кулинарной книгой о стол.
"Срывайтесь с умом"!
Он не может себе позволить вообще никаких срывов. Не имеет права отступать от диеты, раз его жировая складка на животе больше четырех сантиметров. И все внутренности покрыты толстым слоем жира!
Яуберт вздохнул, отложил книгу, взял тетрадку с диетой. 120 граммов рыбы, жаренной на решетке без масла, 250 граммов картофельного пюре, салат из помидоров и лука. Одна жировая единица.
Одна жировая единица! Он сверился с ключом в конце тетрадки. Одна жировая единица - это кусочек маргарина либо ложка салатной заправки, или майонеза, или арахисового масла, одно авокадо, либо несколько оливок, либо маложирные сливки, либо полоска бекона. Подумав, Яуберт остановился на салатной заправке и начал готовить.
- Капитан, вот сведения об Элинор Дэвидс, - сказал Сниман, протягивая Яуберту лист бумаги.
- Ответ отрицательный, - не глядя бросил он.
- Да, капитан.
Яуберт вздохнул:
- Спасибо, Геррит.
Он встал. Пора смотреть сериал "Возвращение Бенни Гриссела".
Яуберт не стал входить в конференц-зал, остановился на пороге. Пусть Гриссел не думает, что он явился следить за ним.
Гриссел стоял на стуле рядом с телевизором и держал речь перед двадцатью двумя полицейскими:
- В папке вы найдете фотографии, снятые скрытыми камерами. Камеры установлены во всех отделениях Премьер-банка. Кроме того, мы изготовили фоторобот. Так, по мнению нашего художника, может выглядеть грабитель без грима. Но это лишь наметки. И, как указывает утреннее происшествие, дело может принять опасный оборот. Ради бога, не стреляйте во всех возможных подозреваемых, которые покажутся вам похожими на фоторобот! Подключите здравый смысл. И думайте. Думайте! - Гриссел улыбнулся и обвел взглядом собравшихся в зале.
Яуберт видел на лице Гриссела следы прошлых страданий. Гриссел очень осунулся. Но голос у него был ясный, полный воодушевления.
- СМИ по-прежнему не в курсе того, что мы разместили наших людей во всех отделениях банка. Мы объяснили журналистам, что Хумало оказался в банке случайно; будто бы он и сам является клиентом "Премьера" и зашел снять деньги со счета. По идее грабитель ничего не должен заподозрить. Но наш Хамелеон отнюдь не дурак. Перед тем как совершить новую попытку ограбления, он будет страховаться. Вдвойне осторожничать. Знаю, мыслительные процессы не покрываются нашим полицейским жалованьем, но, ради бога, думайте. Думайте о благе родины. Прикиньте все хорошенько перед тем, как устраивать засаду в отделении банка. Постарайтесь, чтобы преступник вас не раскусил. Не топчитесь на одном месте. Заполните какой-нибудь бланк. Сделайте вид, будто собираетесь снять деньги со счета. Подойдите к окошку справочной. Лейтенант Бранд из отдела внутренней безопасности кратко проинструктирует вас, как вести себя со служащими банка. Объясните, что они должны быть готовы к действиям. Они должны обращаться с вами как с обычным клиентом. Не более и не менее.
Яуберт развернулся, вышел на улицу, открыл дверцу машины. Уже темнело.
Грисселу его помощь не требуется.
Оливер Нинабер, сидящий за рулем темно-красного БМВ, ухмылялся.
Полиция, видимо, держит его за дурака. Вчера он случайно обратил внимание на белый "опель-кадетт", который ехал за ним всю дорогу до дому. Чтобы не отстать, придурку пришлось проехать перекресток на красный свет. А позже он снова заметил знакомую машину на более тихих улочках Платтеклофа. Сегодня же рано утром он увидел на улице красный "форд-сьерру", припаркованный совсем рядом с его домом.
Сейчас, без четверти шесть утра, машин на дороге было мало. Тот, кто сидит у него на хвосте, должен держаться поодаль. Глянув в зеркало заднего вида, Нинабер без труда опознал красный "форд".
Напрасно они теряют время, подумал Нинабер. Он никого не убивал. Он не охотник, он - добыча. А полицейские, сами того не подозревая, взяли его под свою защиту.
Если бы не маленький цветной лейтенант, никто бы вообще ничего не заподозрил. Господи, как же быстро ему пришлось соображать во время допроса! Быстро соображать. Но именно из-за своей способности быстро соображать он и стал тем, кем стал. За шесть-семь лет превратился из обыкновенного парикмахера в миллионера.
Рассказ о том, как Макдоналд звонил ему и предлагал стать арендатором, родился сам собой. Так сказать, по нужде.
По нужде. Весь понедельник он решал насущные вопросы. С того самого мига, когда увидел Мака, лежащего на пороге жалкого деревянного домишки. Повсюду кровь - на стенах, на полу. И простреленное горло, и развороченные гениталии. После такого зрелища Нинаберу просто необходимо было почувствовать себя в безопасности.
Он хотел поговорить с Макдоналдом. Он не знал, в какое время Мак выходит в море, но надеялся, что приехал достаточно рано. Он остановился у невзрачного домишки, поднялся на крыльцо и увидел большого Мака на полу. У Мака был огромный пенис. Самый большой из всех, какой он когда-либо видел. Уж он-то помнит.
- Мак, у тебя член как бильярдный кий, - говорил тогда Ферди Феррейра. Покойный Ферди. Несчастный хромой дурак.
- "Пенис", - произнес вслух Оливер Сигмунд Нинабер и хохотнул. Именно это слово резануло слух маленького мулата-лейтенанта.
Поганый мулат! Нинабер почесал щеку. До сих пор больно. Но ничего, дело того стоило. Не так дорого он заплатил.
- Я упал, - объяснил он своей красавице жене.
- В чем тебе надо было помочь полиции? - спросила она.
Оливер Нинабер быстро сообразил, как ответить.
- Они спрашивали об одном уборщике, который когда-то у нас работал. Его обвинили в изнасиловании малолетнего. И спрашивали, не замечали ли мы за ним чего-нибудь такого…
- Милый, неужели они не могли задать тебе свои вопросы здесь?
Нинабер пожал плечами:
- Им самим уборщик не помешает. Лестница заросла грязью. Я поскользнулся и ударился о дверной косяк.
Утром Антуанетта замазала ему синяк на щеке своим гримом.
- Вот так, милый. Так гораздо лучше.
Нинабер снова повернул на Вейнберг, поехал по Мейн-роуд. Перед тем как заехать в гараж, он оглянулся проверить, видно ли "сьерру". Но на улице никого не было. Не важно, подумал он, они, наверное, остановились где-нибудь неподалеку, откуда все хорошо просматривается. Нинабер остановился на пятачке, отведенном для руководства его компании.
Он набрал комбинацию кодового замка и открыл кейс. Сверху лежал пистолет "стар". Он закрыл кейс, привычно покрутил замки. Теперь, когда полиция бесплатно взяла его под крыло, пистолет ему не понадобится. Он вылез, нажал кнопку центрального замка на брелке и пошел к лифту. Разъехались дверцы кабины. Нинабер посмотрел на часы. 6:00. Точен, как всегда. Если не считать утра понедельника. Он нажал кнопку шестого этажа. Дверцы кабины бесшумно сомкнулись.
Сниман остановился напротив офиса компании "Сервир" на Мейн-роуд так, чтобы видеть вход в здание и въезд в гараж. Он открыл стоящую рядом коробку с завтраком, достал оттуда фляжку с кофе и пакет с бутербродами. Есть не хотелось, но кофе сейчас будет кстати. Он отвинтил колпачок фляжки, налил в него дымящуюся жидкость и начал с наслаждением пить кофе маленькими глотками.
Кофе обжег губы. Выругавшись, он подул в колпачок.
Потом откинулся на удобную спинку.
Возможно, ждать придется долго.
Нинабер по привычке смотрел в пол. Он поднял голову, только когда открылись дверцы.
И сразу узнал убийцу.
В вытянутых руках - большой пистолет. Дуло смотрит прямо на него, Оливера Нинабера.
Как же легко оказалось его выследить! Достаточно смотреть на табло над дверями лифта. "П" - подвал, "Ц" - цоколь. 1, 2, 3, 4, 5, 6. Все это он понял за долю секунды.
Соображай быстрее, Оливер Нинабер! Именно поэтому ты стал тем, кем стал!
"Стар", лежащий в кейсе, слишком далеко и потому бесполезен. Зато он может говорить. Вести переговоры. Он может думать.
Нинабер предостерегающе поднял руку.
- Подождите… - сказал он, но пуля уже пробила ладонь и неумолимо неслась к его мозгу.
В среду утром, без четверти семь, Яуберт сидел на деревянной скамье в раздевалке бассейна. Локти он положил на колени, голову свесил на грудь. На бетонный пол капала вода. Он отчетливо понял, что пора бросать курить.
Легкие жгло как огнем. У него внутри скопилось много смолы, черной, липкой, грязной, густой смолы, которая после плавания склеивает легкие. Из-за этого он не может постоянно увеличивать нагрузку, не в силах преодолеть какой-то порог. Пять-шесть дорожек по утрам - и ему трудно дышать. С каждым новым гребком он все яснее представлял себе грязный налет на легких, который мешал ему вдыхать дающий силы кислород.
Матт Яуберт, живой мусоровоз. Набитый жиром и сажей.
И не важно, что он курит "суперлегкие" сигареты. Рано или поздно все равно придется бросать. Все равно они безвкусные.
Он глубоко вздохнул.
Решительно встал, направился к крючку, на котором висела его одежда. Вытащил из кармана куртки бело-серую пачку и зажигалку, подошел к большому черному мусорному баку в углу, поднял крышку и с силой швырнул в бак сигареты.
Бак был пуст. Пачка сигарет и зажигалка упали на самое дно.
Все, подумал Яуберт. С вредной привычкой покончено. Навсегда.
Он торжественно закрыл бак, повернулся и пошел в душ.
По пути на Касселсвлей-роуд он увидел плакат с анонсом "Кейп таймс": "Медиум из Великобритании поможет поймать маньяка с маузером".
Владелец киоска развернул газету так, что Яуберт видел заголовок на первой полосе, огромное слово, развернутое на всю страницу: "Истерия". Подзаголовок гласил: "После перестрелки в банке фермер находится в критическом состоянии".