- Но убийство-то входит. В этой игре есть тайный игрок. Тот, кто избавился от всех за две недели. Кто-то умный и ловкий, к тому же он разбирается в медицине. И очень страшится чего-то. Вернее, кого-то.
- Чего или кого он страшится?
- Кейт Чесни. Наверное, она задает слишком много вопросов. Ей что-то известно, но она пока не придает этому значения. Чем заставляет убийцу нервничать. Достаточно, чтобы написать на стене предупреждение.
- Невидимый игрок? Может, у тебя есть уже и список подозреваемых?
- Начать можно с шефа анестезиологов. Ты проверил эту историю с его женой?
- Она умерла во вторник вечером в частной лечебнице. Естественной смертью.
- О, разумеется. Он взял в клинике смертельный яд, и она сразу умерла.
- Совпадение.
- Он живет один. Никто не знает, когда он приходит и уходит.
- Не смеши меня. Старик Эвери и есть наш Джек-потрошитель?
- Не надо много сил, чтобы перерезать кому-то горло.
- Но какой мотив у Эвери? Зачем ему убивать своих коллег?
Дэвид вздохнул.
- Не знаю, - признался он, - но это как-то связано с Дженни Брук.
С тех пор как он увидел фотографию, она не покидала его мыслей. Вспоминал строчки бездушного отчета в ее медицинской карте: "Сильные судороги… Остановка сердца… Родился живой ребенок - девочка". Почему после пяти лет смерть Дженни и ребенка коснулась Кейт Чесни?
В дверь постучали. Вошел сержант Броуфи с красными глазами и положил на стол шефа бумагу:
- Вот отчет, которого ты ждал. О, и у нас еще один свидетель, который видел интересующую нас девушку.
Поки насмешливо фыркнул.
- Какой по счету? Сорок третий?
- Сорок четвертый. В "Бургер Кинг".
Броуфи чихнул. Потом два раза трубно высморкался.
- Аллергия, - объяснил он, как будто это было более приличной причиной, чем простуда. Он бросил взгляд, полный ненависти, на цветущее манговое дерево за окном. - Кругом полно этих проклятых деревьев, - пробормотал он и ретировался.
Поки засмеялся.
- Рай в представлении Броуфи - бетонное укрытие с кондиционером.
Он снова вздохнул:
- Все, Дэви. Мне надо работать.
- Что делать с Эвери? Я бы на твоем месте…
- Сказал - подумаю. - Поки решительно углубился в отчет, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
Дэвид с таким же успехом мог биться головой об стену. Он пошел к двери, как вдруг Поки сказал ему в спину:
- Подожди, Дэви.
Дэвид остановился, удивленный изменившимся тоном Поки.
- Слушаю.
- Где сейчас Кейт?
- Я отвез ее к матери. Нельзя оставлять ее одну.
- Значит, она в безопасности.
- Если считать дом моей матери таковым.
Поки показал на отчет, лежавший перед ним на столе:
- Только что принесли от нашего медэксперта. Вскрытие показало, что Декер не утонул.
- Что? - Дэвид подскочил к столу и схватил отчет.
Там значилось: "Рентген показал перелом черепа, удар оказался смертельным. Причина смерти - обширная гематома".
- Он умер задолго до того, как упал в воду.
- Месть? - Джинкс Рэнсом откусила кусочек свежеиспеченного имбирного печенья. - Идеальный повод для убийства. Если, конечно, позволительно так говорить.
Они с Кейт сидели на заднем дворике с видом на кладбище. В это послеобеденное время воздух был неподвижен и тяжел, ни один листок, ни одна травинка не шевелились, все замерло. Из кухни появилась Грейси с подносом, на котором стояли чашки с кофе. Она задумчиво взглянула на небо.
- Будет дождь, - провозгласила она с твердой убежденностью.
- Чарли Декер был поэтом, - продолжала свой рассказ Кейт. - Он любил детей. И что еще более важно - дети любили его. Они бы почувствовали. Дети всегда чувствуют плохих людей.
- Ерунда. Дети так же глупы, как и большинство из нас. И то, что он сочинял стихи, тоже ни о чем не говорит. Пять лет он предавался скорби. И постепенно его скорбь вылилась в желание мстить.
- Но все, кто его знал, утверждают, что он был не способен на убийство.
- Мы все способны. Особенно если затронуты наши близкие. Все взаимосвязано - любовь и ненависть.
- Какой оптимистичный взгляд на человечество!
- Зато реалистичный. Мой муж был окружным судьей. Мой сын некоторое время работал у прокурора. О, я наслушалась таких историй, что и представить трудно.
Кейт взглянула на травянистый склон, на ряд плоских бронзовых табличек.
- Почему Дэвид ушел из офиса прокурора?
- Он вам не сказал?
- Что-то о рабском труде. Но думаю, не деньги сыграли роль.
- Деньги не главное для Дэвида, - вступила Грейси.
- Тогда почему?
Джинкс подарила ей один из своих пронзительных взглядов с ледяными искорками.
- Ты меня удивила, Кейт. Знаешь, Дэвид очень редко знакомил меня со своими женщинами. И когда я узнала, что ты доктор… - Она покачала головой в изумлении.
- Дэвид не любит докторов, - объяснила Грейси.
- Это мягко сказано, дорогая, - поправила Джинкс.
Грейси немного подумала.
- Ты права. Вернее будет сказать - ненавидит.
Джинкс взяла свою палку и встала.
- Пойдем, Кейт. Ты должна увидеть. Они медленно проделали путь через рощицу апельсиновых деревьев и вышли на открытое место к одинокой могиле под высоким раскидистым деревом.
Небольшой букет цветов лежал рядом с бронзовой табличкой.
НОЙ РЭНСОМ
Семь лет
- Мой внук, - сказала Джинкс.
- Как ужасно это было для Дэвида, - тихо сказала Кейт, - потерять единственного ребенка.
- Ужасно для кого угодно. Но особенно для Дэвида. Я хочу тебе рассказать о своем сыне. В одном он очень похож на своего отца - ему трудно полюбить. Но если полюбит, то готов на все. И тогда обратного пути нет. Вот почему для него самым дорогим на свете был Ной, и он до сих пор не может смириться с его смертью. Поэтому ему так трудно с тобой. Ты знаешь, как Ной умер?
- Дэвид сказал - от менингита.
- Инфекционного. Излечимая болезнь, не так ли?
- Если рано обнаружить.
- Если… Это слово преследует Дэвида. Он был на конференции в Чикаго, когда Ной заболел. Сначала Линда особенно не тревожилась. Дети часто болеют и простужаются. Но его не оставляла высокая температура. Потом появилась головная боль. Врач мальчика был в отпуске, и Линда отвела сына к другому врачу. Два часа они ждали приема. После чего доктор уделил им пять минут и отослал их домой.
Кейт опустила глаза и с ужасом ждала, уже зная, что последует.
- Линда ночью три раза звонила врачу. Она уже понимала, что дело плохо. Но он лишь сказал, что она поднимает панику, превращая простуду в трагедию.
Когда, наконец, она привезла Ноя в приемное отделение экстренной помощи, мальчик бредил. И все время лепетал, что хочет видеть своего папочку. В клинике врачи сделали, что было в их силах, но… - Джинкс слабо пожала плечами. - Это было тяжело для обоих. Линда не переставала себя винить. А Дэвид… Он замкнулся, отстранился от всех, ушел в свою раковину и не хотел оттуда выходить. И неудивительно, что жена ушла от него. - Джинкс посмотрела в сторону дома. - По поводу того доктора позже все выяснилось. Он оказался алкоголиком, потерял свою лицензию в Калифорнии. И тогда Дэвид объявил свой личный крестовый поход. О, он уничтожил врача, для этого и покинул прокурорский отдел. И с тех пор заработал состояние на делах против докторов. Но не из-за денег. В глубине души он каждому мстил…
- Вот почему у нас нет никаких шансов. Я всегда буду врагом, которого надо наказать.
Джинкс тихо побрела обратно к дому. Кейт еще долго задумчиво стояла в тени большого дерева. Через все эти годы Дэвид пронес свою боль, он черпал в ней силы, каждый раз сражаясь и побеждая. Как и Чарли Декер, которому боль помогала выжить пять долгих лет в психиатрической клинике. Пять долгих лет.
Она вспомнила бутылочку с пилюлями в комнате отеля. Галидол. Лекарство для психически больных людей. Но был ли он на самом деле сумасшедшим?
Она обернулась. Во дворике уже никого не было. Обе женщины ушли в дом. Густой тропический воздух был так тяжел, что, казалось, давил на плечи. Приближался шторм.
Если выехать сейчас, она успеет добраться до психиатрической лечебницы до дождя.
Доктор Немечек, худой, сутулый, с морщинистым лицом и усталыми глазами, в белом халате, висевшем на нем как на вешалке, выглядел так, как будто не спал несколько ночей.
Они вышли из больничного здания и прошлись по лужайке. Вокруг бродили лунатического вида фигуры больных. Время от времени доктор подходил к кому-либо, дружески касался плеча и говорил несколько ободряющих слов: "Как вы, миссис Солти?" - "Хорошо, доктор". - "Почему не пришли на групповую терапию?" - "О, виноваты эти мучные черви у вас под ногами?" - "Понимаю, понимаю. Доброго дня, миссис Солти".
Доктор Немечек остановился, печально оглядывая свое царство, этих людей с помутившимся рассудком.
- Чарли Декеру здесь было не место, - сказал он. - Я с самого начал их убеждал, что он не опасен. Но они притащили на суд так называемого эксперта с материка, и тот убедил их в обратном. - Доктор покачал головой. - В этом проблема судов. Они рассматривают лишь улики, а я смотрю на человека.
- И что вы видели, глядя на Чарли?
- Он был замкнут, очень подавлен. И временами у него был навязчивый бред.
- Значит, он был ненормален.
- Но не опасен. - Доктор пытался и ее убедить. - Да, сумасшествие может быть опасным для окружающих. А может быть лишь щитом, защитой против боли. Его навязчивая идея и сохраняла ему жизнь. И поэтому я никогда не пытался отнять у него этот щит, в противном случае он был бы обречен.
- В полиции считают его убийцей.
- Это нелепо.
- Почему?
- Он был безобиден. И у него не было причин убивать.
- Но как быть с Дженни Брук? Разве это не причина?
- Его заблуждением была не Дженни. Он смирился с ее смертью как с неизбежностью.
Кейт нахмурилась:
- В чем тогда была его навязчивая идея?
- Это касалось ребенка. Кто-то из докторов сказал ему, что ребенок остался жив. Будто ребенок родился живым и не умер потом, как говорили. Вот тогда что-то повернулось у него в голове и превратилось в манию, в наваждение, что его дочь жива. Каждый август он отмечал ее день рождения. Он говорил нам: "Моей дочери сегодня пять лет". Он хотел ее найти. Хотел воспитывать как маленькую принцессу, покупать ей платья и кукол и все, что нравится девочкам. Но я знаю, он не пытался ее искать. Он боялся правды - вдруг она на самом деле умерла.
Начавшийся дождь заставил их взглянуть на небо. Поднялся ветер, и персонал начал собирать больных и уводить в здание.
- Существует ли возможность, что он был прав? - спросила Кейт. - Что девочка осталась жива?
- Никаких шансов. Ребенок мертв, доктор Чесни. И он существовал пять лет лишь в воображении Чарльза Декера.
Она ехала по шоссе, обратно к дому Джинкс, повторяя про себя слова доктора Немечека.
Если все-таки девочка жива, на кого она похожа? У нее темные, как у отца, волосы? В ее глазах такой же свет вечности, как у матери? По дороге стлался туман. И вдруг прорезался луч солнца, и вместе с ним ее внезапно настигло прозрение. Вместо лица Дженни всплыло в памяти другое лицо, очень похожее. Как она не видела раньше, это же было очевидно!
Ребенок Дженни Брук жив.
И ему пять лет.
- Где ее носит? - Дэвид бросил телефонную трубку. - Немечек сказал, что она уехала от него в пять. Она давно должна быть дома.
Он с раздражением взглянул на Фила Гликмена, который, безмятежно орудуя палочками, ловко отправлял в рот порцию за порцией китайской лапши.
- Да, дело все запутаннее, - согласился тот, - началось с обычной врачебной халатности и кончилось убийством. И не одним. Что дальше?
- Хотел бы я знать, - вздохнул Дэвид, глядя в окно. Облака сгустились, стало сумрачно. Обычно в это время он собирал бумаги в портфель и ехал домой.
- Что за способ убивать, перерезая горло, - продолжал Гликмен. - Я имею в виду море крови… Надо быть очень хладнокровным.
- Или окончательно впасть в отчаяние.
- И нелегко это, надо знать точно, где проходит артерия. Есть много более легких способов.
- Ты что - обдумывал способ?
- У каждого есть свои темные фантазии. Подкараулить любовника жены в темном переулке. Отомстить подонку, напавшему на тебя. И это не так трудно - совершить убийство. Если достаточно мозгов, чтобы все спланировать. - Он поддел палочками очередную порцию. - Например, яд. Тот, что убивает быстро и не оставляет следов. Идеальный способ.
- За исключением одного.
- А именно?
- Какое удовлетворение от такого предприятия, если твоя жертва не испытывала мучений?
- Это проблема. - Гликмен подумал. - Можно заставить их сначала бояться. Ну, всякие угрозы. Телефонные звонки. Предупреждения.
Дэвид вспомнил череп на стене в комнате Кейт. Ему все больше становилось не по себе. Он встал, начал бросать бумаги в портфель.
Нечего здесь больше торчать, он может с таким же успехом беспокоиться и в доме матери.
- Знаешь, одна вещь меня больше всего удивляет в этом деле, - сказал Гликмен.
- Что ты имеешь в виду?
- ЭКГ. Танака и Рихтер были убиты самым кровавым способом. Почему убийца выбрал в случае с Эллен О'Брайен смерть, похожую на сердечный приступ?
- Работая у прокурора, я понял, что убийство не поддается логике.
- А мне кажется, что наш убийца пошел на это, чтобы переложить вину на доктора Чесни.
Дэвид, который уже был у двери, вдруг остановился.
- Как ты сказал?
- Что он пошел на все эти хлопоты, чтобы…
- Нет, ты сказал "переложить вину"?
- Я сказал? Ну да.
- Кого привлекут, если человек умирает на операционном столе?
- Ну, вина обычно делится поровну между… - Гликмен замолчал. - О господи! Почему я не подумал об этом раньше?
Дэвид уже набирал номер полиции, проклиная себя, что был так долго слеп. Убийца был все время рядом. Наблюдал. Ждал. Он знал, что Кейт пытается все расследовать, и она уже близка к разгадке. И он испугался. И поэтому появилась надпись на стене. И слежка за машиной.
Напуган достаточно, чтобы убить еще раз.
Было пять тридцать, и почти все служащие регистратуры уже разошлись. Девушка-регистратор неохотно взяла у Кейт листок с запросом и пошла к компьютеру. Немного погодя она сказала:
- Этот пациент умер.
- Я знаю. - Кейт вспомнила, как уже пыталась получить здесь информацию.
- Значит, дела здесь нет. Оно в архиве.
- Я знаю. Не могли бы вы найти его для меня?
- Надо перерыть целый ряд папок. Почему бы вам не прийти завтра?
Кейт попыталась ее убедить:
- Мне очень нужно сейчас. - У нее чуть не вырвалось, что речь идет о жизни и смерти.
Девушка взглянула на часы и неохотно пошла в комнату архива.
Через пятнадцать минут она вернулась и отдала Кейт папку с делом.
Кейт села за стол в углу холла и прочла на обложке: "Брук. Ребенок женского пола".
Ее не успели назвать.
В деле был сертификат о смерти, скупая запись: смерть наступила 17 августа в 2.00 от кислородного голодания мозга. Свидетельство о смерти подписано доктором Танакой.
Она взяла принесенную с собой копию карты Дженни Брук. В который раз внимательно прочла вновь, строчку за строчкой. 28 лет, нормальное протекание беременности, никаких предупреждений о возможном осложнении. Роды вовремя. И вдруг взгляд задержался на примечании мелкими буквами внизу страницы. В 16 недель из матки взяли жидкость на обязательный анализ. А раз так - они заодно определили пол ребенка. Но результата анализа в отчете не оказалось. Кто-то изъял его. Ей вдруг стало жарко, и она обернулась к девушке:
- Мне нужно еще одно дело.
- Надеюсь, не из архива.
- Нет.
- Имя?
- Уильям Сантини.
Через минуту дело было в руках Кейт. Вдруг она засомневалась: а хочет ли на самом деле узнать правду? Наконец, открыла.
Копия сертификата о рождении.
Имя: Уильям Сантини.
Дата рождения: август, 17. Время: 03.00
В тот же день. Но немного позже. Как раз в это время девочка Дженни Брук уже умерла, а Уильям Сантини появился на свет.
Два ребенка - один мертвый, один живой. Вот и мотив для убийства?
- Ты работаешь с картами? - раздался рядом знакомый голос, и, подняв голову, она увидела рядом Гая Сантини.
- Я… Уже ухожу. - И добавила: - Ты задержался?
- Машина сломалась, меня подбросит Сьюзен. - Он взглянул на пустую стойку, девушка куда-то исчезла.
- Она только что была здесь. - Кейт направилась к выходу.
- Ты слышала новости? О жене Эвери? Для нее это был благословленный конец.
Он нахмурился, глядя в спину замершей у выхода Кейт.
- Что-нибудь стряслось?
- Нет, я просто… Извини, мне действительно надо идти. - Она уже выходила, когда за спиной раздался возмущенный возглас:
- Доктор Чесни!
Кейт обернулась и увидела, что регистраторша с негодованием смотрит на нее из-за стойки.
- Дело. Вы не имеете права выносить его из регистратуры.
Кейт взглянула на папку, которую продолжала прижимать к груди, пытаясь лихорадочно найти выход из положения. Никак нельзя отдавать документы, пока Гай стоит рядом со стойкой, ведь он увидит имя на обложке.
Но нельзя было молчать.
- Если вы не закончили работать, я могу отложить дело для вас.
- Нет, я хотела…
Гай рассмеялся:
- Да что там у тебя? Государственные секреты?
С сильно бьющимся сердцем она подошла и нетвердой рукой положила папку лицевой стороной вниз.
- Я не закончила работать с этим делом.
- Я отложу для вас.
Кейт испугалась, что девушка сейчас перевернет папку и тайна обнаружится. Но та взяла заявку Гая, которую он положил на стойку.
- Присядьте, доктор Сантини, - сказала она, - я сейчас вам все подберу, - и исчезла в архиве.
Пора немедленно убираться отсюда.
Ей понадобилось собрать все свое хладнокровие, чтобы не бежать. Чувствуя взгляд Гая на своей спине, она медленно шла к выходу. Только в коридоре, когда за ней захлопнулась дверь, осознав окончательно, что ей только что открылось, Кейт испытала потрясение. Гай Сантини, ее коллега, друг - убийца. И она была сейчас единственным человеком, который знал его тайну.