- Вы случайно наткнулись на Григория Хоца, забрали винтовку и отпустили его и корректировщика на все четыре стороны. После чего пошли дальше - туда, куда вам и было приказано.
Он кивнул.
- Вот все, что мне известно на данный момент, - закончил я.
Сэнсом посмотрел мне в глаза.
- Где вы были в марте 1983-го? - спросил он.
- В Вест-Пойнте.
- Какая новость была самой горячей в те дни?
- Советская армия оказалась в капкане в долине Коренгал.
Он вновь кивнул:
- Это было безумством. С самого начала. Никому еще не удавалось победить афганцев в этой части страны. Там была настоящая мясорубка - медленная и методичная. Разумеется, нас это устраивало.
- Мы помогали, - заметил я.
- Конечно. Мы давали моджахедам все, что они хотели. Не требуя ни цента взамен.
- И?..
- Когда у людей входит в привычку получать все, что они хотят, очень трудно остановиться.
- Чего же они хотели еще?
- Признания, - ответил Сэнсом.
- И в чем заключалась ваша миссия?
- Мы должны были встретиться с их главным моджахедом. Как волхвы с личными дарами от самого Рональда Рейгана. Мы были его послами. С приказом целовать задницу при каждом удобном случае.
- Но это было четверть века назад.
- И что?
- Кому сейчас есть до этого дело? Мелкий исторический эпизод. К тому же тогда все получилось. Это был конец коммунизма.
- Но не конец моджахедов.
- Да, - согласился я. - Они стали Талибаном и Аль-Каидой. Но избиратели из Северной Каролины не помнят историю. Большинство из них не помнят даже, что они ели сегодня на завтрак.
- Как сказать.
- В смысле?
- В бизнесе есть такой термин - узнаваемость бренда.
- Какого бренда? - не понял я.
- Коренгал стал местом, где Советы встретили свой конец. Моджахеды отлично сделали свое дело. Следовательно, их местный лидер для всех стал персоной номер один. Он был восходящей звездой. Именно с ним нам и надлежало встретиться. И мы выполнили приказ.
- Кто он?
- Довольно яркая личность, поначалу. Молодой, рослый, приятной наружности, образованный, умный, целеустремленный. Родом из семьи саудовского миллиардера. Но сын стал революционером. Пожертвовал праздной жизнью ради святого дела.
- Как его звали?
- Усама бен Ладен.
В номере стало тихо. Спрингфилд сел на кровать.
- Узнаваемость бренда, - повторил я.
- Черт бы ее побрал, - добавил Сэнсом.
- Но все мы читали военные рапорты.
- И?..
- Они бесстрастные и сухие. Возможно, ваше имя там даже не упомянуто. Или его. Возможно, там сплошь условные сокращения, зарытые в трех сотнях страниц географических ссылок.
Сэнсом ничего не ответил. Спрингфилд отвел глаза.
- Какой он был? - спросил я.
- Видите? - сказал Сэнсом. - Как раз то, о чем я и говорил. Моя жизнь больше не играет никакой роли. Теперь я всего лишь "тот самый парень, кто целовал задницу Усаме бен Ладену". Он был подонком. Психопатом. Фанатиком, поклявшимся истреблять русских без всякой пощады, что поначалу нас более чем устраивало, но уже скоро мы поняли, что он будет убивать всех, кто хоть в чем-то отличается от него самого. Для нас это был не самый лучший уик-энд.
- Вы что, провели там все выходные?
- В качестве почетных гостей. Хотя и не совсем так. Этот самонадеянный щенок все время разыгрывал из себя Господа Бога. Хвастался, как бы он выиграл войну во Вьетнаме. Нам же приходилось кивать и делать вид, что нас это впечатляет. Меня едва не стошнило. И не только из-за еды.
- Вы и ели вместе с ним?
- Мы жили в его палатке.
- Которая в рапорте наверняка названа "штабом". Три сотни утомительных и нудных страниц. Читатель умрет от скуки раньше, чем доберется до середины. Почему вы так беспокоитесь?
- Политика - ужасная вещь. Все можно повернуть так, будто бен Ладен не тратил свое наследство, а это мы субсидировали его. Почти платили ему зарплату.
- Это всего лишь слова на листе бумаги.
- Это очень большой файл, - сказал Сэнсом.
- Чем больше, тем лучше. Чем объемнее файл, тем глубже в нем спрятано все дурное.
- Вы когда-нибудь пользовались компьютером?
- Одним даже сегодня.
- Какие файлы, как правило, самые объемные?
- Длинные документы?
- Ответ неверный. Самые объемные файлы - с большим количеством пикселей.
- Я понял, - сказал я. - Это не рапорт. Это фотография.
Глава 9
- Рейгану нужна была эта фотография, - продолжал Сэнсом. - Отчасти из-за того, что старик был слишком сентиментален, плюс он хотел быть уверен, что мы выполнили приказ. Насколько я помню, я стою рядом с Усамой бен Ладеном, скалясь, как последний кретин.
- А по другую руку - я, - добавил Спрингфилд.
- Бен Ладен сровнял с землей Башни-Близнецы, - сказал Сэнсом. - Он атаковал Пентагон. Он террорист номер один в мире. Эта фотография уничтожит меня как политика. Конец всему.
- Поэтому Хоцы и хотят ее заполучить? - спросил я.
Он кивнул:
- Чтобы Аль-Каида смогла унизить меня, а заодно и все Соединенные Штаты. Или наоборот.
- Отсюда и фотография в вашей книге. И на стене у вас в кабинете. Дональд Рамсфелд и Саддам Хусейн, в Багдаде.
- Да, - ответил Сэнсом.
- Козырная карта. Чтоб показать, что вы не один такой.
- Это не козырь. Скорее, чертова четверка треф. Поскольку бен Ладен намного хуже Саддама. К тому же Рамсфелду не требовалось никуда баллотироваться. Его всегда назначали - его друзья. Ни один здравомыслящий избиратель не отдал бы за него голос.
- Вы получите это фото.
- Когда?
- Как у нас дела со снятием обвинений?
- Медленно.
- Но верно?
- Не совсем. Две новости: хорошая и плохая.
- Начните с плохой.
- ФБР вряд ли пойдет навстречу. Что же до Министерства обороны, то тут однозначно "нет".
- Те три клоуна?
- Они вне игры. Один со сломанным носом, у второго черепно-мозговая. Но их уже заменили.
- А хорошая новость?
- Мы думаем, Полицейское управление готово уступить.
- Отлично, - сказал я.
Сэнсом промолчал.
- А как насчет Терезы Ли и Джейкоба Марка? И Догерти?
- Они уже на работе. С благодарностью в личном деле за помощь Министерству национальной безопасности в расследовании, чреватом серьезными политическими последствиями.
- Как вы собираетесь поступить с флешкой, когда она будет у вас? - спросил я.
- Первым делом я удостоверюсь, что это она, а затем раздавлю ее, сожгу осколки, а пепел спущу в восьми разных унитазах.
- А если я попрошу вас не делать этого?
- Почему?
- Объясню позже.
Был уже конец дня - или начало вечера, в зависимости от того, с какой стороны смотреть. Но я недавно проснулся, и для меня было время завтрака. Я позвонил в обслуживание номеров и заказал огромный поднос. Баксов на пятьдесят. Сэнсом никак не отреагировал.
Принесли мой завтрак. Сэнсом ответил на звонок по сотовому и подтвердил, что для полиции Нью-Йорка моя персона более не интересна. Но затем конгрессмен сделал второй звонок и сообщил, что с ФБР дело куда серьезнее. Третий звонок развеял все сомнения насчет Министерства обороны: оно не отступится.
- Конец истории, - сказал он.
- Ничего, - ответил я. - По крайней мере теперь я знаю, как выглядит поле боя.
- Это не ваш бой, Ричер.
- Джейкобу Марку станет легче, когда я подведу черту.
- Так вы делаете это для Джейкоба Марка? Или для меня?
- Для себя. Они прислали диск мне.
- Обыкновенный тактический прием. Вы реагируете, они побеждают.
- Нет. Если я среагирую, они проиграют.
- Вы хотя бы имеете представление, где они могут быть?
- Есть у меня пара мыслишек.
- А канал связи? Он у вас еще есть?
- Думаю, она скоро позвонит.
- Один промах - и вы у нее в плену. И тогда вы расскажете все, что она хочет знать.
- Сколько раз вы летали коммерческими рейсами после одиннадцатого сентября? - спросил я.
- Сотни, - ответил он.
- Готов поспорить, что во время каждого полета где-то в крошечном уголке сознания вы надеялись, что на борту окажутся угонщики-террористы. Чтобы вы могли встать с кресла и вышибить из них дух. Или погибнуть в схватке.
Губы Сэнсома сложились в едва уловимую улыбку.
- Так и есть, - признался он.
- А почему?
- Чтобы защитить пассажиров и самолет.
- И выплеснуть свою ненависть. То же и со мной. Мне нравились Башни-Близнецы. Мне нравился мир, каким он был до того. Я далек от мира политики. Поэтому для парней вроде меня шанс встретиться лицом к лицу с боевиками Аль-Каиды - это все равно как все дни рождения и новогодние праздники, вместе взятые.
- Вы безумец. Такие дела не делают в одиночку.
- А у меня есть выбор?
- Рано или поздно Министерство национальной безопасности их все равно найдет. Они подключат полицию, ФБР, спецназ.
- Одному всегда проще, - ответил я.
- Не факт, - вставил слово Спрингфилд. - Мы проверили компьютерный алгоритм. Вы были правы. Хоцы прибыли не одни.
- Сколько?
- Девятнадцать человек.
Я закончил свой завтрак. Кофейник был пуст, поэтому я осушил бутылку воды и послал ее в ведро для мусора.
- Девятнадцать человек, - сказал я. - Четверо выехали из страны, еще двое вне игры со сломанными локтями и челюстями. Итого тринадцать в остатке.
- Сломанными локтями и челюстями? - не понял Сэнсом.
- Эти двое меня искали, но, похоже, уличные драки не их стезя.
Спрингфилд утвердительно кивнул:
- В ФБР поступил звонок из отделения экстренной медицинской помощи больницы Беллвью. Им доставили двух иностранцев без документов. Избитых до потери сознания.
- Наказание, - сказал я. - Хоцы сдали их - в назидание остальным.
- Жестоко.
- Тринадцать человек, - сказал я.
- Плюс Хоцы, - поправил Спрингфилд.
- Ладно, пятнадцать.
- Мы не можем активно вам помогать, - сказал Сэнсом. - Надеюсь, вы понимаете? Все может закончиться минимум одним и максимум пятнадцатью трупами на улицах Нью-Йорка. Мы не можем быть в этом замешаны. Нас не должно быть в радиусе миллиона миль от всей этой истории.
- Я не прошу помощи.
- Минимум один труп - это вы. И в этом случае я не буду знать, где искать снимок.
- Тогда молитесь и надейтесь на чудо.
- Я могу верить вам?
- Что я останусь в живых?
- Что вы сдержите слово.
- Чему вас учили в школе кандидатов на офицерский чин?
- Что собратьям по оружию нужно верить. Особенно собратьям в одинаковом с тобой звании.
- Вы сами ответили на свой вопрос.
- Только вот службы у нас были разные.
- Верно подмечено. Я проливал кровь, пока вы летали по миру, целуя задницы террористам. Вы даже "Пурпурного сердца" не получили. Это шутка. Не обижайтесь.
- Я читал ваше досье. Вам дали "Пурпурное сердце" после взрыва начиненного взрывчаткой грузовика. В Бейруте.
- Я это прекрасно помню.
- Вам надо помнить и другое: это были не Хоцы.
- Я не знаю, кто это был - там, в Бейруте. Но кто бы они ни были, это были единомышленники Светланы и Лили Хоц.
- Вами движет месть. И вы все еще считаете себя виновным в гибели Сьюзан Марк.
- И?..
- Это может помешать вам действовать эффективно.
- Беспокоитесь обо мне?
- В первую очередь о себе. Мне нужна моя фотография.
- Вы ее получите.
- Хотя бы намекните, где она может быть.
- Вы знаете столько же, сколько я. Значит, догадаетесь сами.
Он попробовал. Не получилось.
- По крайней мере объясните, почему я не должен от нее избавляться.
- Вы хороший человек, Сэнсом. Классный мужик. И вы будете отличным сенатором. Я в этом не сомневаюсь. Но по большому счету любой сенатор - это всего лишь один из сотни себе подобных. Любого из вас можно с легкостью заменить.
Сэнсом ничего не ответил. Я продолжал:
- Представьте себе пещеру где-нибудь на северо-западе Пакистана. Представьте верхушку Аль-Каиды. Как они сидят там в этот самый момент. Думаете, они говорят: "Нам ни в коем случае нельзя допустить, чтобы конгрессмен Джон Сэнсом прошел в сенат"?
- Вряд ли.
- Тогда зачем им фотография?
- Осрамить Соединенные Штаты.
- Не думаю. Вспомните фото с Рамсфелдом. Кому-нибудь есть до него хоть какое дело? Всем наплевать. Времена изменились. Уничтожить вас лично они, конечно, могли бы, но истреблять американцев поодиночке - это не метод Аль-Каиды.
- Это поставит крест на репутации Рейгана.
- Я вас умоляю. Большинство наших сограждан уже забыли, кто это. Девять из десяти опрошенных считают, что Рейган - это аэропорт в Вашингтоне.
- Мне кажется, вы недооцениваете ситуацию.
- А мне - что вы ее слишком переоцениваете.
- Вы же сами видели, что Минобороны роет землю, пытаясь вернуть фотографию.
- Да? Тогда почему они поручили это команде "Б"?
- Вы думаете, те парни были командой "Б"?
- Надеюсь. Будь они из команды "А", мы с вами бы сейчас здесь не разговаривали.
Сэнсом ничего не ответил.
- Ладно, - сказал я. - Допустим. Налицо факт стратегического просчета. Стыд и позор. Но не более того.
- То есть вы полагаете, что ожидания Аль-Каиды слишком завышены? Что они тоже ошибаются?
- Нет, я хочу сказать другое. Вам не кажется, что вся эта история как-то перекошена? Асимметрична, если хотите. Судите сами. Аль-Каида выпускает на поле команду "А", а мы в противовес выпускаем команду "Б". Какой из этого вывод? Что их стремление заполучить снимок сильнее нашего желания его удержать.
Сэнсом молчал.
- Задайте себе вопрос, - продолжал я. - Почему Сьюзан Марк не приказали просто скопировать файл? Будь целью Аль-Каиды поставить США в неловкое положение, скопировать файл - вариант куда как более уместный. Ведь когда фото вышло бы на свет божий и скептики с пеной у рта принялись бы утверждать, что это фальшивка, оригинал по-прежнему хранился бы в базе данных.
- Согласен.
- Но Сьюзан Марк приказали выкрасть его. Чтобы не осталось никаких следов. И это уже очень серьезный риск. Получается, им нужно, чтобы фотография не просто попала к ним. Им нужно, чтобы ее не было у нас.
- Я не понимаю.
- Вам придется еще раз вспомнить, что видел объектив фотоаппарата. Как можно точнее. Вы спросите зачем? Да затем, что Аль-Каида не собирается обнародовать этот снимок. Они выкрали его для того, чтобы он исчез без следа.
- Но почему?
- Да потому, что, каким бы компрометирующим он ни был лично для вас, в нем есть нечто такое, что еще опаснее для самого Усамы бен Ладена.
Сэнсом и Спрингфилд погрузились в воспоминания. Мыслями они перенеслись на двадцать пять лет назад.
- Я не помню, - сказал Сэнсом.
- Может, все дело в нас? - предположил Спрингфилд. - Возможно, встреча с американцами сегодня выглядит дурной кармой?
- Наоборот, - ответил я. - Для бен Ладена это отличный пиар. Его триумф на фоне простофиль, обмануть которых - милое дело. Должно быть что-то еще.
- Там был целый зоопарк. Дети, животные. Полный бедлам.
- Нет. Должно быть что-то такое, что его компрометирует.
- Я не помню. Прошло слишком много времени.
Сэнсом молчал. Наконец он тряхнул головой:
- Мне придется пойти на очень серьезный шаг.
- Знаю, - ответил я.
- Если этот снимок навредит ему больше, чем мне, я опубликую его.
- Нет, если этот снимок навредит ему хоть как-нибудь, вы его опубликуете. А затем соберете волю в кулак и взглянете в лицо возможным последствиям.
- Где он?
Я не ответил.
- Хорошо, - подытожил Сэнсом. - Я знаю столько же, сколько вы. Значит, я догадаюсь сам. Не так быстро, но догадаюсь. А это значит, что и Хоцы могут понять, где флешка. Возможно, она уже у них.
- Да, - сказал я. - Не исключено.
- И если их цель - уничтожить следы, может, мне проще махнуть рукой и позволить им это сделать?
- Если их цель - изъять фотографию у нас, значит, она - ценное оружие, которое может быть использовано против них.
Было видно, что Сэнсому нелегко решиться.
- Хорошо, - наконец сказал он. - Идите и найдите их, прежде чем они доберутся до фотографии.
Но я не пошел. Не все сразу. Мне нужно было как следует все обдумать. И устранить кое-какие недостатки. На мне были резиновые башмаки и светлые брюки. И я был безоружен. Все это не вписывалось в мой план. Я собирался выйти в глухую ночь, одетый во все черное. В подходящей обуви. И со стволами.
Я посмотрел на Сэнсома:
- Вы сказали, что не можете активно помогать мне, так?
- Так, - ответил он.
Я перевел взгляд на Спрингфилда:
- Я собираюсь в магазин. Думаю, мне понадобятся черные брюки, черная футболка и черные ботинки. И черная ветровка - размера XXXL, чтобы сидела мешком. Что скажете?
- Нам все равно, - пожал плечами Спрингфилд. - Когда вы вернетесь, нас здесь уже не будет.
Я пошел в тот же магазин на Бродвее, где покупал рубашку перед рандеву с Элспет Сэнсом. Там я нашел все, кроме носков и обуви. Черные джинсы, черную футболку и черную ветровку на молнии, топорщившуюся на животе пузырем.
Идеально - если Спрингфилд понял намек.
Я переоделся в примерочной, выбросил старые вещи и заплатил продавцу пятьдесят девять долларов. После чего отправился в обувной. Там я взял пару черных ботинок - высоких, крепких и на шнурках - и пару черных носков. Еще около сотни баксов.
Вечер уже окутывал город темным покровом, когда я вернулся в гостиницу. Я поднялся в номер, сел на кровать и стал ждать.
Я ждал около четырех часов. Я думал, что жду Спрингфилда. Но оказалось, что ждал я Терезу Ли.
Ли постучала, когда до полуночи оставалось восемь минут. В руке у нее была черная спортивная сумка. Нейлон-баллистик. По тому, как сумка оттягивала ей руку, я сделал вывод, что внутри что-то тяжелое.
- Ты в порядке? - спросила Ли, ставя сумку на пол.
- А ты?
Она кивнула:
- Мы все снова на работе. Как будто ничего не произошло.
- Что в сумке?
- Понятия не имею. Какой-то мужчина доставил ее в участок.
- Спрингфилд?
- Нет, он назвался Браунингом. Он передал сумку мне, сказав, что ради предотвращения преступления я должна гарантировать, что она ни в коем случае не попадет к тебе.
- Но ты все равно ее принесла?
- Я ее охраняю. Так надежнее.
- Конечно.
Ли присела на кровать. В ярде от меня. А может, и ближе.
- Мы обыскали те три старых особняка на 58-й.
- Это Спрингфилд сообщил вам о них?
- Он сказал, что его зовут Браунинг. Наш спецназ устроил облаву пару часов назад. Хоцев там нет.
- Знаю.
- Они были там, но успели уйти.
- Знаю.
- Откуда?
- Хоцы сдали Леонида с подельником. Следовательно, они перебрались в другое место, о котором эти двое не знают.