Она посмотрела на меня:
- Ты найдешь их?
- Как у них с наличными?
- Мы не можем их отследить. Они перестали пользоваться кредитками и банкоматами шесть дней назад.
- Что еще предпринимает ваш отдел по противодействию терроризму?
- Розыск, - ответила Ли. - Совместно с ФБР и Минобороны. Улицы патрулируют шестьсот сотрудников.
- Круто.
- Говорят, все это связано с каким-то файлом, пропавшим из Пентагона. Записанным на флешку.
- Вроде того.
- Ты знаешь, где флешка?
- Почти.
- Так иди и возьми ее. А Хоцами пусть занимаются те, кому это положено.
Я промолчал. Ли поняла, что меня не переубедишь.
- Когда планируешь приступить? - спросила она.
- Через два часа. Плюс еще два, чтобы отыскать их. И атаковать в четыре утра. Мое любимое время. То, чему мы научились у русских. Самый лучший момент, чтобы застать врага врасплох.
- Пропавший файл имеет отношение к Сэнсому?
- Отчасти.
- Он знает, что файл у тебя?
- У меня его нет. Пока. Но я знаю, где он.
- А Сэнсом об этом знает?
Я молча кивнул.
- Значит, ты заключил с ним сделку, - сказала Тереза Ли. - Он вытаскивает нас с Догерти и Джейкобом Марком, а ты приводишь его к пропавшему файлу.
- Вообще-то идеей было вытащить из дерьма меня.
- Похоже, для тебя номер не сработал. У федералов ты по-прежнему на крючке.
- Зато сработал с Управлением полиции Нью-Йорка.
- Так же, как и для нас троих. Спасибо, Ричер.
- Пожалуйста.
- Как Хоцы планируют выбраться из страны?
- Не думаю, что это входит в их планы. Слишком поздно. Поезд ушел пару дней назад. Сейчас у них всего один путь - довести дело до конца. Победа или смерть.
- Пойти на верную гибель?
- То, что они умеют лучше всего.
Тереза Ли встала с кровати. Она сказала, чтобы я звонил ей в любое время, когда мне понадобится ее помощь, и, пожелав удачи, вышла из номера. Черная сумка осталась на полу рядом с ванной.
Я приподнял сумку, прикинул вес. Фунтов восемь, не меньше. Я перенес сумку на кровать, расстегнул молнию.
Первым, что я увидел, была картонная папка.
Двадцать один лист компьютерных распечаток. Иммиграционные бланки. Две женщины, девятнадцать мужчин. Все - граждане Туркменистана. Все въехали в США из Таджикистана три месяца назад. На каждом бланке - цифровое фото и отпечатки пальцев. Фотографии были цветными. Я без труда узнал Светлану и Лилю Хоц. И Леонида с его подельником. Остальных семнадцать я видел в первый раз. На четырех уже стояла пометка "Выбыл". Я выбросил их бланки в ведро и разложил на кровати оставшиеся тринадцать.
Все тринадцать лиц выглядели усталыми. Невысокие, судя по направлению взгляда в объектив, жилистые, ближневосточный тип, сплошь кости, мышцы и жилы. Я всматривался, изучая каждого, с номера один по номер тринадцать, пока их лица не впечатались в мою память.
Затем я вернулся к сумке.
Как минимум, я рассчитывал на сносный пистолет. Как максимум - на короткий ПП. Я не зря намекнул Спрингфилду насчет мешковатой куртки. Я надеялся, он поймет.
Он понял. Более чем. И превзошел все мои ожидания.
Он дал мне пистолет-пулемет с глушителем. Немецкий "Хекклер и Кох МП-5СД". Укороченная модификация классического МП-5. Без приклада. Пистолетная ручка, спуск, изогнутый магазин на тридцать патронов и шестидюймовый ствол с двухкамерным глушителем. Калибр девять миллиметров, быстрый, точный и тихий. Просто класс! ПП был с черным нейлоновым ремнем, предусмотрительно подтянутым почти на минимум.
С левой стороны ПП находилось комбинированное приспособление - предохранитель и переключатель режимов стрельбы. Белая точка - предохранитель, один маленький белый шаблон в форме пули - для стрельбы одиночными, три пули - для очередей по три выстрела и длинная цепочка маленьких белых пулек - для автоматического огня. Я перевел фиксатор в режим очередей по три выстрела. Мой любимый.
Я положил оружие на кровать.
Про патроны он тоже не забыл. Тридцать штук. Хотя тридцать - это не много. Для пятнадцати человек.
Я проверил сумку еще раз.
Но больше патронов не было. Зато был своего рода бонус.
Нож.
"Бенчмейд-3300". Черная фрезерованная рукоятка. Автоматический размыкающий механизм. Запрещенный во всех пятидесяти штатах - если только вы не военный и не сотрудник правоохранительных органов, коим я в данный момент не являлся. Большим пальцем я нажал спуск - лезвие молниеносно выскочило из рукоятки. Обоюдоострый клинок, копьевидное острие. Четыре дюйма длиной.
Я закрыл нож и положил рядом с ПП.
В сумке оказалось еще две вещи. Черная кожаная перчатка - на крупную левую мужскую руку. И моток черной изоленты. Я положил все в ряд с ПП, магазином с патронами и ножом.
Тридцать минут спустя, одетый, обутый и экипированный, я сидел в вагоне поезда R нью-йоркской подземки.
Поезда R оснащены вагонами старой модели - со скамейками, обращенными вперед и назад по ходу движения. Но я сидел на боковой, один. Было два часа ночи. Поезд ехал на юг.
Я вышел на "34-й", сел на скамью в вестибюле станции и еще раз мысленно прошелся по своим теориям. Я прокрутил урок истории от Лили Хоц: Обдумывая наступление, прежде всего следует распланировать свой неизбежный отход. Интересно, прислушались ли к этому совету ее начальники там, на родине? Я был готов поспорить, что нет. По двум причинам.
Первая - фанатизм. Идеологические организации не могут себе позволить мыслить рационально. Стоит лишь начать рассуждать трезво, и все их идеи развалятся как карточный домик.
И второе - любой план отхода неизбежно несет в себе семена краха. Шестьсот агентов патрулируют улицы. Я мог поклясться, что они ничего не найдут. Поскольку планировщики там, в горах, слишком хорошо знают, что единственный безопасный маршрут - это тот, которого в планах нет.
Поэтому сейчас Хоцы за бортом. Со всей своей бандой из тринадцати человек. Одни и без всякой поддержки. Они - в моем мире.
Телефон в кармане завибрировал. Я открыл крышку.
- И где ты? - спросила Лиля Хоц.
- Я не могу вас найти, - ответил я.
- Я знаю.
- Поэтому предлагаю сделку. Сколько у тебя наличных?
- Флешка у тебя?
- Я могу точно сказать тебе, где она.
- Но в данный момент у тебя ее нет?
- Нет.
- Тогда что ты показывал нам в отеле?
- Пустышку.
- Пятьдесят тысяч долларов.
- Сто.
- У меня нет таких денег.
- Вам все равно конец, - сказал я. - Неужели тебе не хочется умереть победителем?
- Семьдесят пять.
- Семьдесят пять, и вся сумма сегодня ночью.
- Шестьдесят.
- Договорились.
- Где ты сейчас? - спросила она.
- На окраине, - соврал я. - Но я готов встретиться на Юнион-сквер. Через сорок минут.
- Там безопасно?
- Вполне.
- Я буду, - сказала она.
- Но только ты, - предупредил я. - Одна.
Телефон отключился.
Я прошел два квартала до северного конца парка Мэдисон-сквер и сел на скамейку. Выудил из кармана визитку Терезы Ли. И набрал номер ее сотового.
- Это Ричер, - сказал я. - Ты говорила, чтобы я звонил в любое время, когда мне понадобится помощь.
- Чем я могу помочь?
- Передай парням из вашего антитеррористического отдела, что через сорок минут на Юнион-сквер ко мне подойдут от минимум двух до максимум, вероятно, шести людей Лили Хоц. Скажи, что их можно брать. Но чтобы меня не трогали.
- Приметы?
- Ты ведь заглянула в сумку? Прежде чем принести ее?
- Конечно.
- Значит, ты видела их фото.
- Где конкретно на Юнион-сквер?
- Думаю, где-то на юго-западном углу.
- Зачем ты встречаешься с ее людьми?
- Я заключил с ней сделку. Но она не придет. Она решила перехитрить меня и пошлет вместо себя кого-нибудь из своих. Чем больше вы возьмете сейчас, тем меньше мне останется на потом. Мне не хотелось бы убивать их всех.
- Совесть?
- Нет. Простой расчет. У меня всего тридцать патронов.
Через девять кварталов я вышел на Юнион-сквер. Для начала я обошел вокруг площади, а затем пересек ее дважды по разным диагоналям. Ничего подозрительного. Я сел на скамейку рядом со статуей Ганди и приготовился ждать.
За двадцать минут до условленного срока я увидел, как подтягивается полицейский спецназ. Спецотряд по противодействию терроризму. Они прибывали в видавших виды седанах и конфискованных мини-вэнах с царапинами и вмятинами на кузове. Я насчитал шестнадцать человек, но был готов признать, что мог пропустить еще четверых или пятерых. Не знай я, что к чему, можно было подумать, что у какой-нибудь секции боевых искусств только что закончилась поздняя тренировка. Парни были все как на подбор: молодые, в хорошей форме и двигались как тренированные атлеты. У каждого - спортивная сумка.
Я видел, что они опознали меня. И слились с пейзажем.
За десять минут до условленного срока я был еще полон оптимизма. За пять - уже нет.
Потому что нарисовались федералы.
Я вытащил мобильник и нажал зеленую кнопку - последний набранный номер. Ли ответила сразу.
- Здесь федералы, - сообщил я. - Как это может быть?
- Либо они прослушивают разговоры нашей диспетчерской, либо кто-то из наших ищет работу поперспективнее.
- Кто важнее в сегодняшней операции?
- Они. Как всегда. Тебе нужно немедленно убираться.
Я закрыл телефон и сунул назад в карман. Восемь человек из блестящих "фордов" скрылись в тени. На площади стало тихо.
Я ждал. Две минуты. Три.
Когда истекли тридцать девять из условленных сорока минут, я почувствовал движение справа. Я присмотрелся. Они двигались сквозь тени и тусклый свет. Семь человек.
Отлично. Чем больше сейчас, тем меньше потом.
Плюс мне это польстило. Лиля рисковала более чем половиной отряда, а значит, считала меня крепким орешком.
Все семеро были невысокого роста, худые и явно усталые. Одетые, как и я, во все черное - мешковатый верх скрывал их оружие. Я знал, что они не станут в меня стрелять. Желание Лили заполучить информацию было моим бронежилетом.
Я продолжал спокойно сидеть.
В теории все должно было быть проще простого. Они подходят, спецназ осуществляет захват, я иду по своим делам.
Но не с федералами. В лучшем случае они накроют нас всех. В худшем - меня одного, ибо им я нужнее, чем эти семеро. Я знал, где находится флешка. Люди Лили - нет.
Семеро разделились. Двое остались на месте, чуть справа и ярдах в тридцати от меня. Двое быстро смещались влево. Трое продолжали идти, чтобы оказаться сзади.
Я встал. Двое справа двинулись в мою сторону. Двое слева были на половине пути для атаки с фланга. Троих сзади мне было не видно.
Я побежал.
Вперед, к павильону метро в двадцати футах прямо передо мной. Вниз по ступенькам. Сзади - отчетливый стук подошв. Человек сорок, растянутых в цепочку безумной гонки.
По крытому кафелем коридору - опять к площадке метро. Здесь я изменил направление и вильнул к поезду R в сторону окраин. Сиганув через турникет, я выбежал на платформу и пронесся до самого ее конца.
Встал.
И развернулся.
Позади меня одна за другой на платформу ввалились три группы людей. Впереди - семерка Лили Хоц. Они неслись прямо на меня. Они видели, что я в тупике. И остановились. А затем повернулись и оказались лицом к лицу с парнями из спецназа.
За спинами спецназовцев маячили четверо из восьми федеральных агентов.
На платформе - ни души. Лишь напротив, у противоположного пути, на скамейке лежал одинокий парень. Молодой. Вероятно, пьяный. Ничего не понимая, он таращился на внезапное нашествие неизвестно откуда взявшегося народа.
Это напоминало гангстерскую войну. Но в действительности это был быстрый и эффективный захват силами полицейского спецназа. Крики, пушки, блеск полицейских жетонов - через секунду первая группа уже лежала мордами в пол. Никакого сопротивления. Защелкнув наручники за спинами пленников, парни уволокли всех семерых. Выпивоха продолжал пялиться, как коза в афишу.
За путями, на противоположной платформе, возникли еще четверо федералов. Они заняли позицию напротив меня. Все ухмылялись, точно сделали особо хитрый шахматный ход. Первые четверо находились между мной и выходом. За моей спиной - глухая стена и разверстая пасть туннеля.
Шах и мат.
Агент, стоявший ближе всех ко мне, вынул из-под пиджака пушку.
- Поднимите руки, - приказал он.
Ночной график. Двадцатиминутный интервал между поездами. Мы здесь уже минуты четыре. Максимум шестнадцать минут до следующего поезда, минимум - ни одной.
В туннеле темно и тихо.
- Поднимите руки, - повторил агент. Из бывших военных, не ФБР. Похоже, уже из команды "А". - Я буду стрелять, - предупредил он.
Агент блефовал. Им нужна была флешка. А я знал, где она.
Среднее время до поезда - шестнадцать пополам. Восемь минут.
Парень с пушкой шагнул вперед.
- Просто скажите нам, где она.
- Где кто? - переспросил я.
- Не кто, а что. Вы знаете, о чем я. И вы забыли об одном очень важном факторе. Если догадались вы, значит, поймем и мы. В коем случае ваше дальнейшее существование теряет смысл.
- Валяйте, - разрешил я. - Вычисляйте.
Он поднял пушку на вытянутой руке. "Глок-17". Самый легкий из современных табельных пистолетов. Агент мог простоять в этой позе хоть до второго пришествия.
- Последний шанс, - предупредил он.
Юный выпивоха куда-то смылся. Видимо решив, что спокойная жизнь дороже той пары долларов, что он выложил за билет.
Свидетелей нет.
Среднее время до поезда - шесть минут.
- Я не знаю, кто вы такие, - сказал я.
- Федеральные агенты, - ответил старший.
- Докажите.
Старший кивнул назад через плечо. Один из напарников сунул руку во внутренний карман пиджака и извлек кожаную книжицу для жетона. Книжица распахнулась. Явив два пластиковых окошка с двумя разными документами. Но я не мог прочесть ни один. Слишком далеко.
Я шагнул вперед. Между нами - не более четырех футов. Я уже мог различить в верхнем пластиковом окошке стандартное удостоверение. УВР, Управление военной разведки. В нижнем находилось что-то вроде мандата, сообщавшего, что предъявитель сего действует в интересах непосредственно президента Соединенных Штатов.
- Круто, - сказал я. - На хлеб с маслом явно хватает.
И отступил назад.
Среднее время до поезда - пять минут.
Старший изменил угол руки. Теперь пистолет целил мне в колено.
- Я выстрелю, - предупредил он.
Свидетелей нет.
Если не можешь придумать ничего лучшего, начинай говорить.
- Зачем вам флешка?
- Вопрос национальной безопасности.
- Наступление или оборона?
- Считаю до трех.
- Флаг вам в руки, - ответил я. - Если собьетесь - скажете.
- Раз.
Я услышал, как зашипела подушка рельсов сбоку от меня. Из туннеля вырвался поезд, сначала быстро, а затем сработали тормоза, и поезд остановился.
Поезд R, в сторону спальных районов. Пятнадцать вагонов. В каждом - по нескольку пассажиров.
Свидетели.
"Глок" старшего нырнул под пиджак.
В поездах R вагоны старой модели. В каждом - по четыре комплекта дверей. Головной вагон встал прямо возле нас. Я был почти напротив двери номер один. Парни из УВР находились ближе к дверям три и четыре.
Двери открылись. Где-то в конце состава вышли два пассажира. И тут же ушли.
Я повернулся к вагону.
Парни из УВР повернулись к вагону.
Я сделал шаг вперед.
Они сделали шаг вперед.
Я остановился.
Они остановились.
Варианты: я вхожу в дверь номер один, после чего они входят в двери три и четыре. В том же самом вагоне. Мы можем кататься хоть до утра. Или поезд уходит без нас и я провожу минимум двадцать минут на пустой платформе наедине с этой далеко не самой теплой компанией.
Двери были еще открыты.
Я шагнул в вагон.
Они шагнули в вагон.
Я чуть выждал и резко дал задний ход. Назад на платформу.
Они дали задний ход.
Все замерли.
Двери закрылись перед моим носом. Как финальный занавес.
Пятьсот тонн железа, вздрогнув, стронулись с места.
В поездах R вагоны старой модели. С планками и водостоками. Раздумывать было некогда. Я уцепился за выступ водостока и втиснул пальцы ног на оградительную планку. Распластавшись снаружи двери, прижался к металлу и стеклу. Обнял внешний изгиб вагона морской звездой. МП-5 больно вдавился в грудь. Поезд набирал ход. Жесткий выступ туннеля шел прямо на меня. Затаив дыхание, я вмялся щекой в стекло.
Это было как гонка в кошмарном сне. Бешеная скорость, вой черноты, оглушительный шум в ушах, несущиеся мимо невидимые препятствия. Неистовство физической мощи. Ветер рвал на мне одежду.
И так ровно девять кварталов. А затем мы выскочили на "23-ю", и поезд дал по тормозам. Приклеенного к вагону, меня внесло в ослепительный свет станции на скорости тридцать миль в час. Я был расплющен словно моллюск. Головной вагон остановился в северном конце платформы. Я выгнулся, и двери передо мной открылись. Я вошел внутрь и рухнул на первое же попавшееся сиденье.
Девять кварталов. Достаточно, чтобы отбить тягу к метросерфингу на всю жизнь.
В вагоне было еще три пассажира. Никто на меня даже не взглянул. Двери закрылись. Поезд двинулся дальше.
Я вышел на "Геральд-сквер". До четырех утра оставалось десять минут. Я еще укладывался в свой график. Я был в двадцати кварталах и в четырех минутах езды к северу от места, где я "сел" на поезд на "Юнион-сквер". Слишком далеко и чересчур быстро для организованного ответного хода. Я поднялся на улицу.
Куда они могли двинуть?
Нью-Йорк. Двести пять тысяч акров земли. Восемь миллионов адресов. Я сортировал варианты, как вычислительная машина.
И не нашел ничего.
А затем я улыбнулся.
Ты говоришь слишком много лишнего, Лиля.
Я вновь услышал в голове ее голос. Из чайной во "Временах года". Когда она рассказывала об афганцах-боевиках: "Моджахеды - люди неглупые. Они умели хорошо запутывать след и возвращались на позиции, которые мы давно считали покинутыми".
Я повернул обратно на "Геральд-сквер". К поезду линии R. Чтобы выйти на углу 59-й и Пятой. Там, откуда рукой подать до старых особняков на 58-й.