По моим прикидкам, Сэнсом должен был остановиться в люксе, а все люксы находятся на верхнем этаже, поэтому я нажал кнопку с самой большой из предложенных лифтом цифр. Выйдя в убранный коврами коридор, я сразу наткнулся на полицейского - тот стоял у двустворчатой двери из красного дерева. Символический пост. Я кивнул стражу порядка и со словами: "Джек Ричер к мистеру Сэнсому" - постучал в дверь. Постовой не шевельнулся.
Двери люкса открылись. В проеме стояла супруга конгрессмена: одетая, причесанная, накрашенная, готовая к выходу в свет.
- Здравствуйте, Элспет, - приветливо сказал я. - Я войду?
В глазах миссис Сэнсом отразился весь мозговой процесс настоящей жены политика. Первая реакция: вышвырнуть наглеца вон. Но в коридоре - коп, да и пресса наверняка уже собралась. Плюс местный народец - этих хлебом не корми, дай только языком почесать. Поэтому она лишь сглотнула и со словами: "Майор Ричер, как мило, что вы зашли" - отступила вглубь номера, давая мне возможность пройти.
Люкс был огромным. Просторная гостиная с баром и открытая дверь, ведущая, видимо, в спальню. Из которой тут же возник сам конгрессмен - взглянуть, что там за суета.
Джон Сэнсом был в брюках, рубашке, галстуке и носках. Без обуви. Выглядел он маленьким. Телосложение - худощавое и мускулистое, плечи довольно узкие. Волосы коротко подстрижены. Загар - из тех, что получают лишь на открытом воздухе при здоровом образе жизни. Сэнсом излучал богатство, власть и харизму. Неудивительно, что он победил на множестве выборов.
Конгрессмен взглянул на меня, затем - на жену.
- Где Спрингфилд?
- Ушел вниз, - ответила Элспет. - Проверить, как там дела.
Сэнсом вновь перевел взгляд на меня:
- Я смотрю, вы не сдаетесь.
- Никогда. У вас найдется десять минут?
- Даю вам пять.
- Кофе нальете?
- Вы зря теряете время.
- У нас уйма времени. В любом случае больше, чем пять минут. Вам еще надо зашнуровать ботинки и надеть пиджак. Сколько на это уйдет?
Сэнсом подошел к стойке бара, налил чашку кофе и протянул мне.
- Ближе к делу.
- Вы знали Сьюзан Марк? - спросил я.
Он покачал головой:
- Никогда не слышал о ней до вчерашнего вечера.
Я следил за его глазами. Конгрессмен не лгал.
- Почему, как вы думаете, обычного клерка из УЧР заставили проверять ваше досье?
- Значит, в этом все дело?
- Наиболее правдоподобная версия.
- Понятия не имею. УЧР - это ведь новый PERSCOM? Что у них там? Даты и цифры. Моя жизнь и так всеобщее достояние.
- Кроме операций "Дельты". Они были секретными.
В номере стало тихо.
- Откуда вам это известно?
- У вас четыре высших награды. Вы не уточняете, за что.
- Чертова книга, - недовольно буркнул Сэнсом. - Медали на открытом учете. Не мог же я отречься от них. Политика - как минное поле. Шаг вправо, шаг влево - и тебя нет.
Он посмотрел на меня:
- Сколько еще людей могут связать эти два обстоятельства? Я имею в виду, кроме вас?
- Примерно три миллиона, - ответил я. - Все, кто в армии, плюс все ветераны, чье зрение еще позволяет читать.
Он покачал головой:
- Не так много. Большинство людей лишено пытливого ума. А большая часть остальных уважают такое понятие, как "секретность". Не думаю, что это проблема.
- Проблема в другом. В чем - не знаю, но она существует. Иначе почему Сьюзан Марк задавали вопросы?
- Она действительно назвала мое имя?
Я отрицательно покачал головой:
- Мне нужно было как-то привлечь ваше внимание. Ваше имя я услышал от других, весьма серьезных людей, работающих, как я полагаю, на тех, кто задает вопросы.
- А каков ваш интерес во всем этом деле?
- Никакого. Она просто показалась мне хорошим человеком, которого приперли к стенке.
- То есть вам не все равно?
- Нет. Так же, как и вам, хоть вы и делаете вид, что это не так.
Сэнсом промолчал.
- ФБР ввело меня в курс дела, - сказал он наконец. - По их словам, в Управлении полиции Нью-Йорка считают, будто ваша реакция на инцидент - результат чувства вины. Будто вы перегнули палку там, в поезде. А чувство вины никогда не являлось основой для верных решений.
- Это всего лишь мнение одной женщины, - ответил я.
- Она не права?
Я не ответил.
- Я не стану рассказывать вам об операциях.
- Ничего иного я и не ждал.
- Тогда чего вы хотите?
- Я задам вам прямой вопрос. Как много из вашего прошлого может, если всплывет, стать занозой в вашей конгрессменской заднице?
Сэнсом улыбнулся, едва заметно:
- В жизни ничего не бывает полностью черным или полностью белым. Вы это знаете не хуже меня. Но преступлений никто не совершал. В любом случае никто не смог бы добраться до правды через какого-то клерка-кадровика. Надеяться на такое мог лишь какой-нибудь дилетант-журналист, в худшем смысле этого слова.
- Я так не думаю. Сьюзан Марк была сильно напугана. К тому же пропал ее сын.
Сэнсом переглянулся с женой.
- Мы этого не знали, - сказал он.
- Об этом не сообщалось. Он студент-старшекурсник. Университет Южной Калифорнии. Пять дней назад он ушел из бара с какой-то девчонкой. С тех пор его больше не видели.
- И откуда вам это известно?
- От брата Сьюзан Марк. Дяди парнишки.
- То есть вы не верите в эту версию?
- Чересчур много совпадений.
- Не обязательно. Парни часто уходят из баров с девчонками.
- Вы сами отец, - сказал я. - Что могло бы вас заставить покончить с собой?
В номере повисла тишина. Взгляд Сэнсома на миг стал каким-то отсутствующим: я видел такое раньше в глазах честных офицеров после досадной тактической неудачи. Переосмыслить, передислоцировать, перестроить - и все за каких-то пару секунд.
- Я сожалею о ситуации с семьей Марк, - сказал он. - И я помог бы им, если б мог. Но я не могу. В моей службе в "Дельте" нет ничего, что можно раскопать через УЧР. Значит, дело в чем-то другом. Либо кто-то роет совсем не в том месте.
- А где им рыть?
- Вы сами знаете. Но туда их никто не пустит. Так что спецназ здесь, увы, ни при чем.
- Хорошо, если не спецназ, то что?
- Ничего. Я не пошел бы в политику, если б мне было что скрывать. Даже самую малость. А сейчас простите, нам нужно идти.
- Последний вопрос, - сказал я. - Вы когда-нибудь слышали имя Лиля Хоц?
- Лиля Хоц? - На секунду Сэнсом задумался. - Нет, это имя мне незнакомо.
Я следил за его глазами. Он не лгал. Но и не говорил правду.
Глава 4
В Нью-Йорк я вернулся тем же путем, что и уезжал. Поездка заняла весь день и часть вечера. Все это время я думал о том, что сказал мне Сэнсом и о чем он умолчал. В жизни ничего не бывает полностью черным или полностью белым. Вы это знаете не хуже меня. Но преступлений никто не совершал. В любом случае никто не смог бы добраться до правды через какого-то клерка-кадровика. Никакого отрицания сомнительных действий. Скорее, наоборот. Но, по словам Сэнсома, за рамки он не выходил. Разумеется, взбреди кому в голову подвергнуть тщательной проверке мою собственную карьеру, и та моментально треснула бы по швам. Вообще я рад, что детали моего прошлого скрыты от посторонних глаз. Свое прошлое я помню. Но что с Сэнсомом? Наверняка есть нечто такое, что может серьезно навредить конгрессмену. И видимо, не только ему, иначе что здесь делает ФБР?
И кто, черт возьми, такая эта Лиля Хоц?
Я задавал себе все эти вопросы и перестал размышлять о них, лишь когда поезд въехал в Балтимор. К этому моменту я думал уже о другом: куда конкретно в Нью-Йорке могла направляться Сьюзан Марк? В город она въехала с юга, планируя бросить машину и добраться до места назначения на метро. В автомобиле она, скорее всего, была без куртки. Слишком жарко. Очевидно, куртка лежала в багажнике вместе с сумкой и револьвером. То есть непосредственно к бою Сьюзан собиралась переодеться в отдалении от места встречи и в относительном уединении.
Но не слишком далеко. Она и так уже серьезно опаздывала. Если бы Сьюзан направлялась куда-нибудь на окраину, то оставила бы автомобиль в центре. Но она бросила его в Сохо. И в поезд она, вероятно, села на "Спринг-стрит", на остановку раньше меня. На "33-й" она еще сидела спокойно. Но затем все пошло не так. Если бы не мое вмешательство, она, скорее всего, вышла бы на "51-й". Или на "59-й". Но не дальше. 68-я - это уже совсем другие районы. Значит, 59-я улица была верхней границей маршрута. По крайней мере на ее месте я поступил бы так же: въехал в город с юга, проскочил под землей и вернулся чуть назад с севера. Надеясь, что оттуда меня не ждут.
Мысленно я нарисовал квадрат: от 42-й до 59-й и от Пятой авеню до Третьей. Шестьдесят восемь нью-йоркских кварталов. Содержащих что?
Около восьми миллионов самых разнообразных вещей.
Я бросил их считать, когда мы проехали Филадельфию. Мое внимание отвлекла девушка, сидевшая через проход. Просто отпад, как сказали бы старшекурсники из Университета Южной Калифорнии. Мысли вновь перенеслись к Питеру Молине и не дававшему мне покоя противоречию: никакой профессионал не стал бы использовать здорового парня-футболиста в роли рычага против бесполезного, по сути, источника информации.
Наш заказчик привез с собой целую команду. Нью-Йорк имеет шесть главных пассажирских ворот: международные аэропорты Ньюарк, Ла-Гуардиа и Кеннеди, плюс железнодорожные вокзалы, Пенсильванский и Грэнд-Сентрал, плюс автобусный терминал Портового управления. Реши кто организовать наблюдение на всех этих точках, ему понадобилось бы не менее сорока человек. А для круглосуточного дежурства - так и все восемьдесят. Но восемьдесят человек - это уже не команда, это целая армия. Так что с поезда я сходил лишь с обычной для себя осмотрительностью.
Которой, к счастью, оказалось достаточно.
Наблюдателя я заметил сразу. Парень стоял, привалившись к колонне в центре вокзального вестибюля. В руке - складной телефон, раскрытый и прижатый к бедру. Парень был высокий, но тощий. На вид не старше тридцати. С бритой головой и рыжей щетиной. На нем была рубаха с цветочным орнаментом и кожаная куртка, казавшаяся оранжевой под светом вокзальных ламп. Давно уставшими глазами парень оглядывал встречный пассажирский поток.
Я двигался вместе с толпой. Наблюдатель находился примерно в тридцати футах впереди и чуть слева. Зафиксировав поле зрения, он пропускал сквозь него людей. Это было все равно как ступить под рамку металлодетектора в аэропорту.
Я пересек точку его фокуса. Он не среагировал. Но уже в следующий момент глаза парня расширились, он поднял телефон и щелкнул по крышке, чтобы подсветить экран. Он взглянул туда. Взглянул на меня. Я был в четырех футах.
А затем он упал в обморок. Я рванулся вперед, успев поймать оседающее тело, и аккуратно опустил на пол. По крайней мере, это то, что видели люди. Прокрути они обратно в своих головах всю последовательность событий, кто-то из них, может, и заметил бы, что мой рывок произошел чуть раньше, чем парень лишился чувств. И хотя моя правая действительно тянулась вперед, чтобы подхватить беднягу, начала она двигаться лишь через секунду после того, как моя левая успела ткнуть парня в солнечное сплетение - резко, сильно и незаметно.
Но, как известно, люди видят лишь то, что им хочется видеть. Всегда так было и всегда будет. Я присел на корточки, склонившись над упавшим в обморок человеком, как поступил бы на моем месте любой добропорядочный гражданин. Рядом присела какая-то женщина. Вокруг собирались люди. Парень в кожаной куртке судорожно дергался, хватая воздух раскрытым ртом. Типичные последствия удара в солнечное сплетение. Но также и сердечного приступа, и еще целого ряда разных медицинских проблем.
- Что с ним? - спросила женщина.
- Не знаю, - искренне ответил я. - Он стал вдруг валиться на пол. И закатывать глаза.
- Надо вызвать "скорую".
- Я где-то уронил телефон.
Женщина начала рыться в сумочке.
- Подождите! - воскликнул я. - А вдруг это припадок? Надо проверить, нет ли у него с собой карточки.
- Припадок?
- Ну, приступ или как там его.
Женщина протянула руки и похлопала парня по карманам куртки снаружи. Ничего. Она отвернула полы и проверила внутри. Внутренние карманы тоже оказались пустыми.
- Посмотрите в брюках, - сказал я. - Быстрее.
Женщина недоуменно посмотрела на меня. На помощь ей пришел местный служащий: он опустился на колени и сунул пальцы в карманы брюк парня. Ничего.
- Лучше вызвать "скорую", - сказал я. - Моего телефона там нигде не видать?
Женщина огляделась по сторонам и подняла с пола "раскладушку". Крышка чуть сдвинулась, включилась подсветка экрана. На нем красовалось мое фото. Женщина посмотрела на экран. Я знаю, люди любят хранить фотографии в своих мобильных. Их супруги, собаки, кошки, дети. Возможно, женщина решила, что я из тех самовлюбленных нарциссов, что обожают собственные портреты. Но телефон все же отдала. К этому времени служащий уже набирал номер "скорой". Поэтому я сказал:
- Я пойду за полицией.
Пробравшись сквозь массу сердобольных зевак, я вновь втиснулся в людской поток и продрейфовал с ним до дверей, на тротуар и дальше на улицу.
Теперь я больше не был "тем самым человеком". Единственным в мире, у кого нет мобильного телефона. Остановившись в знойной тени в трех кварталах от вокзала, на Седьмой авеню, я оглядел свой трофей. Перво-наперво я проверил список набранных номеров. Список был пуст. Я проверил входящие: их оказалось всего три, все в течение последних трех часов и все с одного и того же номера. Скорее всего, наблюдателю было велено регулярно удалять информацию, но тому стало лень. Звонки определенно шли от какого-то диспетчера. А может, и от самого босса.
Номер начинался на 212. Стационарный телефон, в районе Манхэттена.
А стационарные телефоны, как известно, стоят в стационарных местах.
Я нажал зеленую кнопку, на экране высветились цифры номера. Я нажал еще раз, и пошел набор. В трубке зазвучал сигнал вызова. И почти сразу - женский голос:
- "Времена года". Чем могу вам помочь?
- Это отель? - спросил я.
- Да. С кем вас соединить?
- Простите, - сказал я. - Я, похоже, ошибся номером.
И нажал на красную кнопку.
Отель "Времена года". В нем я не был ни разу. Не по моим деньгам. Здание располагалось на 57-й, между Мэдисон и Парк-авеню. Как раз в том самом квадрате из шестидесяти восьми кварталов. В двух шагах для того, кто вышел из поезда метро 6-го маршрута на 59-й улице.
Мгновение я раздумывал, а затем огляделся, развернулся на сто восемьдесят градусов и зашагал к 14-му участку.
Я допускал, что Терезы Ли не окажется на месте. И что мне придется ждать ее, сидя в вестибюле, я тоже предполагал. Но вот чего я никак не мог предвидеть, так это что там уже сидит Джейкоб Марк. Он посмотрел на меня безо всякого удивления и сообщил:
- Питер не явился на тренировку.
Джейк говорил минут пять без остановки. Он рассказал, что тренеры прождали четыре часа, после чего позвонили отцу Питера, который тут же перезвонил Джейку. Для старшекурсника, спортивной звезды университета, да еще на полной стипендии, пропустить тренировку было чем-то невероятным. Плюс Питер собирался в НФЛ, Национальную футбольную лигу, а для игрока-профи репутация - наипервейшее дело. И пропустить тренировку - это все равно что свернуть шею курице, несущей золотые яйца.
Я слушал его вполуха. Прошло почти двое суток с тех пор, как Сьюзан Марк не уложилась в поставленный кем-то срок. Странно, что тело Питера до сих пор никто не нашел.
Но тут появилась Тереза Ли с последними новостями.
Правда, сначала ей пришлось заниматься Джейкобом Марком. Она отвела нас в кабинет на третьем этаже и, выслушав его рассказ, спросила:
- Официально о пропаже Питера кто-нибудь заявлял?
- Именно это я и собираюсь сделать прямо сейчас, - ответил Джейк.
- Не получится, - возразила Ли. - Он пропал в Лос-Анджелесе, не в Нью-Йорке.
- В охране университета таких заявлений не принимают. А в Управлении полиции Лос-Анджелеса никто не воспримет меня всерьез.
- Неудивительно. Питеру двадцать два года. Он далеко уже не ребенок.
- Но он пропал пять дней назад!
- Срок не имеет значения. Он не живет дома. Да и кто сказал, что он пропал? Наверняка это не первый раз, когда ваш племянник отсутствует подолгу, не ставя в известность родных.
- Он пропустил тренировку. Такого еще не бывало.
- Все когда-нибудь бывает впервые.
- Здесь особый случай. Сьюзан угрожали.
- Угрожали? Кто?
Джек взглянул на меня:
- Расскажи ей, Ричер.
- Что-то, связанное с ее работой, - сказал я. - На нее давили. Шантаж сыном - вполне логичный рычаг.
- Хорошо. - Ли огляделась в поисках своего напарника. - Ступайте и опишите все как можно подробнее. Все, что вам известно. Догерти вас проводит.
Джейк благодарно кивнул и направился к Догерти. Я дождался, пока эти двое уйдут.
- Вы что, возобновляете дело? - спросил я.
- Нет. Дело остается закрытым. Причин для беспокойства нет. Но парень - наш коллега, и мы должны проявить любезность. К тому же я не хочу, чтобы он мешал нам, по крайней мере в ближайший час.
- Вы сказали, что причин для беспокойства нет. Почему?
Ли посмотрела на меня:
- Мы узнали, зачем Сьюзан Марк приехала в город.
- Как?
- У нас есть официальное заявление. Похоже, Сьюзан помогала кое-кому с расследованием, и, когда она не вышла на связь, этот человек обратился к нам, чтобы заявить о ее пропаже.
- Что за расследование?
- Меня здесь не было. Ребята из дневной смены сказали, что все выглядело вполне убедительно.
- И Джейкоб Марк не должен об этом знать? Почему?
- Сначала нужно прояснить кое-какие детали. А делать это лучше без него. Он родственник, то есть лицо заинтересованное.
- А что за человек, который принес заявление?
- Иностранное гражданство, в Нью-Йорке проездом, цель - провести расследование с помощью Сьюзан Марк.
- Постойте, - перебил ее я. - В Нью-Йорке проездом? То есть живет в отеле?
- Да, - ответила Ли.
- Отель "Времена года"?
- Да.
- Как его зовут?
- Не его, а ее, - поправила Ли. - Это женщина. Ее зовут Лиля Хоц.
Было уже довольно поздно, но Тереза Ли все равно позвонила, и Лиля Хоц согласилась встретиться с нами во "Временах года". В отель мы подъехали на служебной машине Ли. Гостиничный вестибюль был сплошь бледный песчаник, медь и золотистый мрамор. Ли показала свой значок, и администратор тут же позвонил в номер.