Номер Лили Хоц оказался люксом. Тереза Ли постучала. Правая половина двери открылась, и на пороге возникла женщина. Ей легко можно было дать шестьдесят: маленького роста, полная, грузная. Волосы - даже не седые, а совсем белые - подстрижены просто и грубо. Черные глаза полуприкрыты веками. Лицо женщины было словно вырублено из одного куска - мясистое, холодное, неподвижное. Ничего не выражающий взгляд. Одета она была в какой-то жуткий коричневый домашний халат.
- Госпожа Хоц? - спросила Ли.
Женщина лишь пригнула голову и беспомощно развела руками.
- Она не говорит по-английски, - догадался я.
- Днем еще говорила, - ответила Ли.
Свет за спиной женщины на миг потускнел, и из-за ее плеча возникла вторая фигура. Еще одна женщина. Вернее, девушка. Лет двадцати пяти. И невероятно красивая. Редкой, экзотической красотой. Она улыбнулась, как бы стесняясь.
- Это я говорила с вами по-английски. Я Лиля Хоц. А это моя мама.
Она что-то быстро зашептала на ухо пожилой женщине на иностранном языке. Явно восточноевропейском. Лицо старухи просияло, губы расплылись в улыбке. Мы представились. Лиля Хоц говорила за свою мать. Она сказала, что ее имя Светлана Хоц. Мы обменялись рукопожатиями. Лиля Хоц выглядела сногсшибательно. Высокая, но в меру, тонкая, но не слишком. Кожа у нее была почти шоколадной - идеальный пляжный загар, волосы длинные и темные. Глаза огромные и такой ярчайшей голубизны, какой я никогда раньше не встречал. Двигалась она с какой-то бережливой гибкостью. Простое черное платье для коктейлей стоило, вероятно, дороже автомобиля.
Девушка провела нас в номер, ее мать вошла следом. Люкс представлял собой гостиную в центре и две спальни по бокам. Гостиная включала обеденный стол, на котором присутствовали следы ужина - явно из ресторана гостиницы. В углу стояли пакеты с покупками. Два из "Бергдорф Гудман" и два из "Тиффани". Тереза Ли положила на стол значок, и Лиля Хоц тут же прошла к серванту и вернулась с двумя паспортами. Похоже, она считала, что все официальные визитеры в Нью-Йорке начинают с проверки документов. Ли перелистала страницы.
Затем мы все сели. Светлана Хоц молча смотрела перед собой, исключенная из беседы в силу незнания языка.
- Я очень сожалею о том, что случилось со Сьюзан Марк, - произнесла Лиля Хоц.
По-английски она говорила свободно, но с легким акцентом.
- Мы не знаем, что случилось со Сьюзан Марк, - ответил я. - Помимо официальных фактов, естественно.
Лиля Хоц кивнула, вежливо, тактично.
- Вы хотите понять мою роль в этом деле, - сказала она.
- Да, очень.
- Это долгая история. Но оговорюсь сразу: в ней нет ничего, что могло бы объяснить происшествие в поезде метро.
- Давайте послушаем ваш рассказ, - предложила Тереза Ли.
И мы послушали. Лиле Хоц было двадцать шесть. По национальности - украинка. В восемнадцать она вышла замуж за русского. Этот русский старался отхапать у разваливающегося государства как можно больше: аренду нефтяных скважин, права на добычу угля и урана. Очень скоро он стал миллиардером - олигархом, как это называют в России. Год назад один из конкурентов прострелил ему голову. Овдовевшая Лиля Хоц перебралась в Лондон вместе со своей матерью.
- Мой отец умер еще до моего рождения, - продолжала она. - Мама - это все, что у меня осталось. Поэтому я предлагала ей все, что она только пожелает. Дома, машины, круизы, путешествия. Но она хотела лишь одного - чтобы я помогла ей разыскать одного человека из ее прошлого.
- Какого человека? - спросил я.
- Мужчину. Американского военного по имени Джон. Это все, что мы о нем знали. Но позже выяснилось еще кое-что: когда-то он очень помог моей матери.
- Когда и где?
- В 1983-м. В Берлине. Честно говоря, я была уверена, что найти человека по таким приметам - задача невыполнимая. В какой-то момент я даже испугалась, что у мамы обыкновенный старческий маразм. Но я все равно согласилась помочь ей - пусть даже ради проформы.
Светлана Хоц механически кивнула.
- Как ваша мать оказалась в Берлине? - спросил я.
- Она служила в Советской армии, - ответила дочь.
- И чем она там занималась?
- Мама служила в пехотном полку. Политическим комиссаром. Их еще называют замполитами. В каждой военной части обязательно должен быть замполит.
- И как вы разыскивали этого американца?
- Мама знала точно, что ее друг Джон был военным. Это стало моей отправной точкой. Для начала я позвонила из Лондона в ваше Министерство обороны и спросила, как мне поступить. Меня переадресовали в УЧР, Управление человеческими ресурсами. У них есть отдел по связям с общественностью. Офицера, с которым я говорила, заинтересовала моя история. А может, он просто увидел в ней выгодный для дела аспект. Так или иначе, но он пообещал сделать соответствующий запрос. Я поблагодарила его, хотя в глубине души считала, что все это - напрасная трата времени. Джон - имя слишком распространенное. Плюс, как я понимаю, тысячи американских солдат проходят службу в Германии, и большинство из них рано или поздно посещают Берлин. Прошло несколько недель. Я уже почти забыла о нашем разговоре, но тут раздался телефонный звонок. Звонившая представилась как Сьюзан Марк и сказала, что работает клерком в УЧР. Она пояснила, что некоторые имена, которые звучат как Джон, на самом деле являются сокращенной формой от Джонатан. Ей нужно было узнать, видела ли когда-нибудь моя мама, как пишется имя человека, которого мы разыскиваем. Я еще раз уточнила у мамы и сообщила Сьюзан Марк, что мы абсолютно уверены в том, что Джон - это его полное имя. Разговор со Сьюзан получился очень душевным, и после этого мы не раз звонили друг другу. Можно сказать, мы почти подружились. Она много рассказывала о себе. Мне она показалась очень одиноким человеком.
- И что было потом? - спросила Тереза Ли.
- Как-то раз Сьюзан позвонила и сказала, что пришла к некоторому предварительному заключению. Я предложила встретиться здесь, в Нью-Йорке, - ну, вроде как закрепить нашу дружбу. Поужинать вместе, сходить на какое-нибудь шоу. Мне очень хотелось как-то отблагодарить ее за труды. Но она так и не приехала.
- В какое время вы договорились встретиться? - спросил я.
- Около десяти. Она пообещала выехать сразу после работы.
- Не поздновато для ужина и шоу?
- Она планировала остаться на ночь. Я забронировала ей номер.
- А когда вы сами приехали в Нью-Йорк?
- Три дня назад.
- На чем?
- "Бритиш эруэйз", рейс из Лондона.
- Вы наняли команду из местных, - сказал я.
Лиля Хоц утвердительно кивнула:
- Как раз перед приездом сюда. Это иногда полезно.
- Как вы на них вышли?
- По объявлению. Такие фирмы часто рекламируют свои услуги. В Москве и в русскоязычных газетах в Лондоне. Для них это хороший бизнес, а для нас - что-то вроде подтверждения статуса. Если ты приехал за границу один, без сопровождения, ты выглядишь неубедительно.
- Они сказали, что вы привезли с собой целую команду.
Лиля Хоц искренне удивилась:
- У меня нет никакой команды. С какой стати они так сказали? Я не понимаю.
- Они сказали, что это шайка ужасных типов.
Секунду она выглядела озадаченной. Затем понимание отразилось на ее лице.
- Когда Сьюзан не появилась в условленное время, я отправила их на поиски. Я подумала: раз я все равно им плачу, пусть парни немного потрудятся. Я даже пообещала им премию. Так что, скорее всего, они просто сочинили эту историю специально для вас. Чтобы вы испугались и стали более откровенны. А они получили бы свои деньги.
Я ничего не ответил.
Но тут ее осенило:
- У меня нет никакой "команды", как вы ее назвали. Всего один человек - Леонид. Из бывших людей моего покойного мужа. Он сейчас на Пенсильванском вокзале. Ждет вас. В полиции сказали, что вы уехали в Вашингтон. И я предположила, что вы поедете на поезде и вернетесь тем же путем. Разве нет?
- Да, - ответил я. - Я вернулся на поезде.
- Значит, Леонид с вами разминулся. У него была ваша фотография. Я поручила ему встретить вас и попросить позвонить мне. Наверняка он до сих пор там.
Лиля Хоц решительно направилась к телефону. Передо мной встала временная тактическая проблема. Мобильник Леонида был у меня в кармане.
Она нажала "девятку" и набрала номер.
Я незаметно сунул руку в карман, нащупал защелку и отстегнул аккумулятор.
Подождав, Лиля Хоц повесила трубку.
- Он неисправим.
Я вернулся к теме беседы:
- Ваши местные помощники упоминали имя Джон Сэнсом.
Она вздохнула:
- Когда мы прибыли сюда, я ввела их в курс дела. Рассказала им, что и как. Думаю, мы все чувствовали, что понапрасну тратим время, и даже подшучивали над маминой прихотью. Один из этих парней как раз прочел в газете о Джоне Сэнсоме. "Вот, пожалуйста, - сказал он. - Американец, военный, Джон и как раз подходящего типа. Может, Сэнсом и есть тот, кого мы ищем?" Следующие пару дней мы говорили друг другу: "Давайте просто позвоним Джону Сэнсому". Я воспринимала это как шутку, потому что какие у нас были шансы? Один на миллион? Они вроде тоже поначалу шутили, но потом стали относиться к своей версии довольно серьезно. Возможно, из-за резонанса, который это могло иметь, - ведь он такой известный политик.
- Какого резонанса? Что такого было между вашей матерью и этим парнем по имени Джон?
Светлана Хоц продолжала таращиться в пустоту. Ее дочь продолжала:
- Мама никогда не рассказывала деталей. Безусловно, дело не в шпионаже. Ведь она до сих пор жива. И ее американский друг тоже не был изменником. Связь с иностранцами-предателями - это задача КГБ, а не армии. Скорее всего, речь шла о помощи личного характера, финансовой или политической. Хотя я не исключаю и романтических отношений.
- Но вы ведь не думаете, что Сэнсом действительно как-то связан с этой историей?
- Конечно, нет. То была просто шутка, которая вышла из-под контроля. Разве что это тот самый единственный шанс на миллион. Что было бы невероятно, согласитесь? Шутить о чем-то, а потом вдруг окажется, что все это правда?
Я ничего не ответил.
- Можно задать вам вопрос? - спросила Лиля Хоц. - Сьюзан Марк передавала вам информацию, предназначенную для моей мамы?
- А почему вы решили, что она мне что-то передавала?
- Потому что люди, которых я наняла, доложили, что, по вашим же собственным словам, она передала вам информацию. Компьютерные данные на устройстве USB. Они сообщили мне об этом по телефону, а затем переслали ваше фото и отказались от гонорара. Я даже не знаю почему. Ведь я платила им хорошие деньги.
Я сунул руку в карман. Нащупал флешку из "Радио Шэк". И медленно достал ее, внимательно наблюдая за Лилей Хоц.
Она впилась во флешку взглядом голодной кошки.
Тереза Ли заерзала на стуле и посмотрела на меня.
- Сьюзан Марк была чем-то очень напугана там, в поезде, - сказал я. - Она не выглядела как человек, приехавший в город на дружеский ужин и шоу.
- Я ведь уже говорила вам: я не могу этого объяснить.
Я убрал флешку обратно в карман.
- У Сьюзан не было с собой сумки с ночными принадлежностями.
- Этого я тоже не могу объяснить.
- Но почему-то был заряженный револьвер.
- Я не знаю, что вам ответить. Простите.
- Более того, пропал ее сын. Последний раз его видели выходящим из бара с девушкой приблизительно ваших лет и очень похожей на вас по описанию.
- Из какого бара?
- Где-то в Лос-Анджелесе. В Калифорнии.
- Я не была в Лос-Анджелесе. Все эти три дня я провела здесь, в Нью-Йорке. У меня туристическая виза. Я занимаю три номера в отеле. У меня нет никакой "команды", как вы ее назвали. И я никогда не была в Калифорнии.
Я промолчал.
- Кстати, - добавила она, - я вполне допускаю, что Питер сейчас действительно где-нибудь с девушкой. Да, я знаю его имя. Сьюзан говорила мне. Мы с ней делились всеми проблемами. Она ненавидела сына. Пустой и заносчивый человек. Он отказался от родной матери, променяв ее на отца. А знаете почему? Потому что Сьюзан была приемным ребенком. Сын так и воспринимал ее всегда: как незаконнорожденную. И ненавидел за это.
Я чувствовал, что Терезе Ли пора уходить, да и мне хотелось убраться прежде, чем заявится Леонид. Поэтому я лишь пожал плечами, словно мне нечего больше сказать. Лиля Хоц поинтересовалась, не хочу ли я вернуть ей флешку, которую мне передала Сьюзан Марк. Но я никак не отреагировал. Мы все пожали друг другу руки. Двери за нами закрылись, и мы с Терезой Ли прошествовали по коридору к лифтам. Уже внутри она спросила:
- Ну и как ваше мнение?
- Я думаю, она очень красивая, - ответил я.
- А помимо этого? Вы ей верите?
- А вы?
Ли кивнула:
- Да. Потому что такую историю очень легко проверить. Например, есть ли в армии офицеры по связям с общественностью?
- Сотни.
- Значит, все, что нам нужно сделать, - это найти того, с кем она говорила по телефону. Мы можем отследить все звонки этому человеку из Лондона.
- Звонок в Министерство обороны из-за границы? Готов поспорить, им уже занимаются. Аналитики из той и другой разведок.
- Звонки Сьюзан Марк из Пентагона тоже легко отследить. Если они беседовали так часто, как утверждает Лиля, мы их быстро вычислим.
- Вот и займитесь этим, - сказал я ей.
- Наверное, я так и сделаю, - продолжала Тереза Ли. - Она, конечно же, знает, что я это могу. Ей известно, что "Бритиш эруэйз" и Министерство национальной безопасности предоставят нам всю необходимую информацию о ее въезде и выезде. И что мы легко можем спросить у Джейкоба Марка, действительно ли его сестра была приемным ребенком. Плюс она сама пришла в полицейский участок. Сама написала заявление. И только что сама показала мне свой паспорт. Все это никак не вяжется с подозрительным поведением. Хотя, если ее история столь невинна, почему ею так заинтересовались федералы?
- Если рассказ Лили Хоц - правда, речь идет о связи американского военного с советским политическим комиссаром в годы холодной войны. Федералы просто хотят убедиться, что все действительно безобидно.
Мы вышли из отеля и сели в машину Ли.
- Вы ведь не согласны со мной ни по одному из пунктов, так? - спросила она.
- Если история семьи Хоц безобидна, что ж, пусть так и будет. Но что-то в этом деле далеко не безобидно. И это что-то привело Сьюзан Марк именно в то место и именно в то время. Вы верите в случайные совпадения? Как часто вам доводилось слышать, чтобы один шанс к миллиону вдруг оказался выигрышным?
- Ни разу.
- Вот и я о том же. Но боюсь, здесь как раз все наоборот. Миллион шансов к одному, что Джон Сэнсом ни при чем, и все же я думаю, он замешан.
- Почему?
- Я разговаривал с ним.
- В Вашингтоне?
- Вообще-то мне пришлось ехать за ним в Северную Каролину. Но дело не в этом. Я задал ему вопрос: слышал ли он когда-либо имя Лиля Хоц? Он ответил, что нет. Я следил за его лицом. Он не лгал. Но и не говорил правду.
- Как это?
- Может, он слышал имя Хоц, но не Лиля. Может, он слышал имя Светлана Хоц.
- И что это значит?
- Возможно, больше, чем нам кажется. Зачем Сьюзан Марк лезть из кожи вон, разбираясь с этой историей?
- Хотя бы из сочувствия.
- Потому что она сама была приемным ребенком. И вероятно, часто думала о своих настоящих родителях. Отсюда и сочувствие к тем, кто оказался в подобной же ситуации. Таким, как Лиля Хоц. А что? Некий мужчина очень помог ее матери незадолго до рождения Лили. Такую фразу можно истолковать по-разному.
- Например?
- Например, что Джон Сэнсом - отец Лили Хоц.
Мы вернулись обратно в участок. Джейкоб Марк выглядел намного счастливее.
- Питер звонил своему тренеру, - радостно сообщил Джейк.
- Когда? - спросил я.
- Два часа назад. Тренер перезвонил Молине, а тот - мне.
- Так, и где он?
- Он не сказал. Питер оставил сообщение. Его тренер никогда не отвечает на звонки во время ужина.
- Но с Питером все в порядке?
- Он сказал, чтобы скоро его не ждали.
- А ты уверен, что сообщение было подлинным?
- Тренер знает его голос.
- Кто-нибудь пытался перезвонить Питеру на мобильный?
- Да все мы. Но у него опять выключен телефон.
- Можно задать тебе вопрос совсем на другую тему?
- Валяй.
- Твоя сестра была приемным ребенком?
Джейк помедлил. Кивнул.
- Мы оба были приемными детьми. Сьюзан удочерили первой. А почему ты об этом спрашиваешь?
- Похоже, что Сьюзан ехала в Нью-Йорк на встречу с подругой, - сказала Ли.
- Какой подругой?
- Украинкой. Молодой женщиной по имени Лиля Хоц.
Джейк бросил на меня недовольный взгляд.
- Я никогда не слышал от Сьюзан такого имени.
- Сколько человек знали, что Сьюзан была приемным ребенком? - продолжала Ли.
- Она этого не афишировала. Но и не скрывала.
- Как бы вы описали отношения между Сьюзан и ее сыном?
Прежде чем ответить, Джейк минуту колебался:
- Думаю, их можно описать как "любовь и ненависть". Сьюзан любила Питера, Питер ненавидел ее.
- Почему?
Снова колебание.
- Питеру хотелось жить в обстановке а-ля Ральф Лорен. Чтобы отец имел поместье в Кеннебанкпорте, а мать родилась бы богатой наследницей. Сьюзан была дочерью несовершеннолетней проститутки-наркоманки из Балтимора и не устраивала из этого тайны. Питер же так и не смог с этим сжиться. И когда дело дошло до развода, сын встал на сторону отца.
- Сьюзан нравился Питер как человек?
Джейк покачал головой:
- Нет. Что только усугубляло ситуацию. Сьюзан никогда не испытывала симпатии ко всякого рода студенческим братствам с греческими буквами на клубных куртках. Все эти "фи-бета-каппа" ее страшно бесили. Но для Питера такие вещи были важнее матери.
- Ты же говорил, что Сьюзан не была несчастным человеком, - вмешался я.
- Я и не отрицаю. Это прозвучит странно, но приемные дети ждут от семейной жизни совсем не того, что все остальные. Поверьте, я знаю. Сьюзан смогла с этим смириться. Для нее это была суровая реальность, с которой нужно считаться.
- Она была одинокой?
- Уверен, что да.
- А у вас есть дети? - спросила Ли.
- Нет, - ответил Джейк. - Я даже не женат.
Ли немного помолчала.
- Спасибо, Джейк, - наконец сказала она. - Простите, что пришлось завести этот неприятный разговор.
Она вышла из кабинета, я последовал за ней.
- Я, конечно, проверю и остальное, - сказала Тереза Ли, - но мне кажется, что с Лилей Хоц все чисто. Два факта из четырех подтвердились: и об удочерении, и о конфликте матери с сыном. Она знает то, что могла знать лишь по-настоящему близкая подруга.
Я согласно кивнул.
- А Сэнсом вас не интересует?
- Ни капельки, - ответила детектив. - А вас?
- Мне все же хочется его предупредить.
- О чем? Об одном шансе из миллиона?