- Можете считать это чувством солидарности к собрату-офицеру. Возможно, я съезжу к нему в Вашингтон еще раз.
- В этом нет нужды. Он сам завтра будет в Нью-Йорке. Сбор средств на избирательную кампанию. Благотворительный обед в "Шератоне". Мы получили уведомление.
Она ушла, а я остался один в опустевшем офисе. Наедине со смутным чувством тревоги. Возможно, Лиля Хоц действительно чиста, как свежевыпавший снег, но я не мог отделаться от ощущения, что Джона Сэнсома вот-вот накроет заброшенная кем-то сеть.
Давно канули в Лету времена, когда в Нью-Йорке можно было с комфортом заночевать всего за пятерку баксов, но это все еще можно сделать за пятьдесят, если знаешь как. Секрет в том, чтобы прийти поздно. Я добрел до отеля, где уже как-то останавливался, вблизи от Мэдисон-сквер-гарден. Отель был большой и некогда шикарный, но сейчас он больше напоминал выцветший многоквартирный дом. После полуночи за все в отеле, включая регистрацию, отвечает ночной портье. Я прошел к стойке и спросил, найдется ли у них свободная комната. Портье для вида побрякал по клавиатуре, уставился в экран компьютера и наконец сказал "да". И тут же озвучил цену: сто восемьдесят пять долларов. Я спросил, можно ли взглянуть на номер, прежде чем дать окончательный ответ. Портье не возражал, и мы вместе поднялись на лифте на нужный этаж.
Номер меня устроил. Я достал из кармана пару двадцаток.
- А что, если мы как-нибудь обойдемся без регистрации?
Портье молчал. Я прибавил к купюрам еще десятку со словами:
- Для горничной, завтра.
Тот взял деньги и со словами: "Вам надо освободить номер завтра к восьми" - закрыл за собой дверь.
Спал я хорошо и проснулся отдохнувший. Без пяти восемь меня уже не было в номере. Я позавтракал в каком-то кафе на 33-й. В батарее мобильника Леонида оставалась еще половина заряда. На пару-тройку звонков вполне должно хватить. Я набрал 600 и уже набирал 82219, когда после второй нажатой кнопки голос женщины-робота сообщил, что номер набран неверно. Я попробовал 1-600 и получил тот же результат. Тогда я попытался выйти на международную линию через 011, а затем набрать 1 - код Северной Америки - и 600. Итог был ничуть не лучше.
Получалось, что 600-82219D не телефонный номер. И в ФБР наверняка об этом знали. То есть маскировали свои настоящие вопросы дымовой завесой.
Что еще они спрашивали у меня?
Они оценили степень моего интереса к делу, в который раз спросили, не передавала ли мне что-нибудь Сьюзан Марк, и удостоверились, что я собираюсь уехать из города. Им нужно было, чтобы я не задавал лишних вопросов и сгинул куда-нибудь.
Но зачем? Ответа у меня не было.
И если 600-82219D не телефонный номер, то что?
Первые три цифры 600 казались смутно знакомыми. Но я не мог вспомнить откуда.
Я допил кофе и направился на север, в сторону "Шератона".
Отель напоминал громадный стеклянный столб. В вестибюле висела плазма со списком мероприятий на день. Главный танцевальный зал был зарезервирован под обед некой группы людей, назвавшейся FT. Благовидная маскировка для кучки жирных котов с Уолл-стрит, желающих щегольнуть своей влиятельностью, а заодно прикупить еще. Мероприятие начиналось в полдень. Я прикинул, что Сэнсом постарается подъехать к одиннадцати. Мне оставалось убить еще два часа.
Я зашел в магазин одежды. Мне хотелось купить новую рубашку. Та, в которой я был сейчас, мне не нравилась. В ней я выглядел неудачником. Я вспомнил слова Элспет Сэнсом. Только переоденьтесь. В этом вас не пропустят. Вот ведь зараза! Вынудила купить вещь, которая мне так и не понадобилась. И если мы встретимся снова, мне не хотелось нести на себе знак моего поражения и ее победы. Я выбрал тонкую поплиновую рубашку цвета хаки за одиннадцать баксов. Дешево и сердито. Без карманов и с рукавами три четверти. Меня она вполне устраивала.
В десять тридцать я уже ждал в вестибюле "Шератона".
К десяти сорока я понял, что означает 600-82219D.
Глава 5
По указателям я отыскал гостиничный бизнес-центр, но войти не смог. Нужна была карточка-ключ. Через три минуты появился второй желающий, открыл дверь, и я шагнул следом.
В комнате было четыре рабочих места. На каждом - компьютер с принтером. Я расположился подальше от своего соседа. Проверив иконки, я выяснил, что, если придержать на них указатель мыши, на экране всплывают метки. Я нашел интернет-эксплорер и щелкнул по нему дважды. Домашняя страница поприветствовала меня разноцветным ярлыком Google. Я впечатал в диалоговом окне "армейский устав" и нажал "ввод".
Следующие пять минут я щелкал, прокручивал и читал.
В вестибюль я вернулся без десяти одиннадцать. И сразу вышел на улицу. По моим подсчетам, Сэнсом должен был войти в "Шератон" через парадную дверь.
В пять минут двенадцатого к отелю подкатил блестящий "линкольн". Из передней пассажирской дверцы возник Спрингфилд, из задних - Сэнсом с супругой. Все трое огляделись по сторонам и сразу заметили меня. Спрингфилд уже было двинулся в моем направлении, но Элспет успела придержать его едва уловимым жестом. Похоже, миссис Сэнсом назначила себя уполномоченным по улаживанию конфликтов во всем, что касалось моей персоны. Она протянула мне руку как старому другу. Комментарии насчет рубашки миссис Сэнсом оставила при себе. Вместо этого она наклонилась ко мне как можно ближе и тихонько спросила:
- Вам нужно с нами поговорить?
Вопрос идеальной жены политика. Между строк читалось: "Мы знаем, что у вас есть информация, которая может нам навредить, и нам это очень не нравится, но мы будем вам чрезвычайно признательны, если вы соизволите обсудить свое дело с нами прежде, чем вынесете его на суд общественности".
- Да, - ответил я. - Нам нужно поговорить.
Спрингфилд недовольно нахмурился, но Элспет лишь улыбнулась и предложила пройти в отель. Кто-то из обслуги проводил нас в приватный лаундж с бутылками минералки и кофейниками со слабым кофе. Элспет тут же взяла на себя обязанности хозяйки. Сэнсом отвечал на звонок по сотовому. Его секретарь из Вашингтона уточнял у босса повестку на вторую половину дня. Было ясно, что после обеда конгрессмен сразу же возвращается назад в офис.
Сэнсом закончил разговор, и в комнате стало тихо. Первой тишину нарушила Элспет:
- Какие-нибудь новости о пропавшем парне?
- Он пропустил футбольную тренировку, - ответил я. - Что, судя по всему, крайне большая редкость.
- В Университете Южной Калифорнии? - спросил Сэнсом.
"А у него неплохая память! - отметил я. - Название университета я упоминал всего раз".
- Правда, он звонил тренеру и оставил сообщение на автоответчике. Похоже, он где-то с девушкой.
- Тогда все в порядке, - сказала Элспет.
- Лично я предпочел бы разговор вживую и в реальном времени. Либо встречу лицом к лицу. Такой уж я недоверчивый человек.
- И о чем же вы хотели с нами поговорить?
Я посмотрел на Сэнсома:
- Скажите, где вы были в 1983 году?
- В 1983-м я был капитаном, - ответил тот после секундной паузы.
- Это не то, о чем я спросил. Я спросил, где вы были. Вы были в Берлине?
- Я не могу ответить на ваш вопрос.
- Вы когда-нибудь слышали имя Светлана Хоц?
- Никогда.
- Вы получали какую-нибудь медаль в 1983-м?
Сэнсом промолчал. В ту же секунду в моем кармане зазвонил телефон Леонида. Я кое-как выудил его и взглянул на маленькое окошко на передней панели. Номер на 212. Отель "Времена года". По-видимому, Лиля Хоц.
Я жал на кнопки, пока трезвон не прекратился.
- Прошу прощения, - извинился я, глядя на Сэнсома.
Конгрессмен молча пожал плечами.
- Вы знаете, что такое 600-8-22?
- Вероятно, какой-нибудь армейский устав?
Про себя я поразился его догадливости. И продолжил:
- Мы с самого начала поняли, что только полный глупец мог надеяться получить информацию об операциях отряда "Дельта" через УЧР. Однако человек с мозгами мог выяснить все, что нужно, даже таким способом.
- Как это?
- Предположим, кто-то точно знает, что в тот или иной момент времени имела место операция "Дельты". Предположим, что этому кому-то так же наверняка известно, что операция имела успех.
- В таком случае информация ему ни к чему, - парировал Сэнсом. - Ведь она у него уже есть.
- А что, если этому кому-то непременно нужно установить личность офицера, командовавшего операцией?
- Через кадровиков такие данные не получишь.
- Да, но что происходит с офицерами, командовавшими успешно проведенными операциями?
- Что?
- Они получают медали. Чем серьезнее операция, тем значительнее медаль. А что нам говорит армейский устав 600-8-22, раздел один, параграф девять, подраздел D? Цитирую: "Управлению человеческими ресурсами Сухопутных войск США надлежит вести обязательный учет всех приказов о награждении".
- Но если это операция "Дельты", - попытался возразить Сэнсом, - все ее подробности в приказе будут опущены.
- Согласен, - кивнул я. - В учетной карточке будут всего три факта: имя, дата, награда. А что еще нужно человеку с мозгами? Награда подтверждает успешность операции, отсутствие подробностей - ее секретность. Возьмем любой месяц. Скажем, начало 1983 года. Что тогда происходило? Почти ничего. Сколько медалей "За выдающиеся заслуги" выдано за данный период? Сколько крестов? Готов поспорить, не больше, чем зубов у курицы.
- Я не понимаю, - сказала Элспет.
Сэнсом ответил за меня:
- Если кто-то наверняка знает, что в тот или иной временной период была проведена операция "Дельты" и что операция закончилась успешно, значит, офицер, получивший самую высокую необъяснимую награду за данный месяц, вероятнее всего, и командовал этой операцией.
- Ну и кто же этот загадочный "кто-то"? - спросила Элспет.
- Одна пожилая особа по имени Светлана Хоц, - сказал я. - Она утверждает, что была политическим комиссаром в Советской армии и, находясь в 1983 году в Берлине, познакомилась с одним американским военным по имени Джон. По ее словам, этот Джон ей в чем-то очень сильно помог. И выяснять о нем через Сьюзан Марк имело смысл лишь в одном случае: если в тот же период времени в Берлине проводилась какая-то секретная операция и офицер по имени Джон руководил ею и получил за нее медаль. Фэбээровцы нашли в машине Сьюзан записку. Кто-то снабдил ее ссылкой на нужный устав, чтобы та наверняка знала, где искать.
Сэнсом молчал. Пришлось спросить его прямо:
- Вы участвовали в какой-либо операции в Берлине в 1983-м?
Конгрессмен явно терял терпение.
- Послушайте, - сказал он. - Вы кажетесь мне далеко не глупым человеком. Подумайте сами. О какой операции "Дельты" в Берлине в 1983 году может вообще идти речь?
- Не знаю, - ответил я. - И честно говоря, мне плевать. Я пытаюсь оказать вам услугу. Как офицер - офицеру. Потому что считаю, что кое-что из вашего боевого прошлого вот-вот всплывет на поверхность и крепко укусит вас за вашу конгрессменскую задницу. Мне казалось, вы оцените предостережение.
По выражению лица Сэнсома было видно, что моя пламенная речь имела успех. Он стал заметно спокойнее.
- Я ценю ваше предостережение. И уверен, что вы поймете: я не вправе ничего отрицать. Поскольку отрицать что-либо - это все равно что признать что-либо другое. Но я готов рискнуть. Нет, я не был в Берлине в 1983 году. Я не встречался ни с какими русскими женщинами. И уж тем более никому из них не помогал: ни в начале года, ни в середине, ни в конце.
Маленький монолог Сэнсома еще секунду висел в воздухе. Элспет посмотрела на часы.
- Мы вынуждены извиниться, - сказал ее муж. - Нам действительно пора идти. Спрингфилд вас проводит.
Я догадался, что конгрессмен хочет, чтобы мы со Спрингфилдом остались наедине. Поэтому я встал и направился к двери.
Спрингфилд последовал за мной в вестибюль. Я остановился, дожидаясь, пока он поравняется со мной.
- Хотите совет? - сказал Спрингфилд. - Забудьте об этом деле. Просто выкиньте его из головы. Не стоит ворошить прошлое.
- Это почему?
- Потому что вас мгновенно сотрут в порошок. Как будто вас и не было. В наше время это не так сложно сделать.
- Но ведь его там даже не было!
- Чтобы доказать это, вам захочется выяснить, где он тогда был. А вот этого вам лучше не знать.
Я кивнул:
- Это касается и вас лично, да? Поскольку вы были там вместе с ним. Следовали за ним повсюду, где бы ни оказался ваш босс.
Он молча кивнул в ответ. А затем повернулся и направился к гостиничным лифтам.
Я едва успел шагнуть на Седьмую авеню, как в кармане вновь завибрировал телефон Леонида. Я нажал кнопку ответа. Голос Лили Хоц мягко щекотнул ухо:
- Ричер?
- Да.
- Мне нужно встретиться с вами. Это довольно срочно. Кажется, моей маме грозит опасность. Возможно, и мне тоже.
- Опасность? От кого?
- Трое мужчин задавали вопросы портье. Пока нас не было в номере. Я думаю, наши комнаты обыскали.
- Почему вы рассказываете это мне?
- Потому что про вас они тоже спрашивали.
- Вы не сердитесь из-за Леонида? - спросил я.
- Я думаю, это было просто досадное недоразумение, - сказала Лиля. - Приезжайте, пожалуйста.
Интонация ее была вежливой, даже слегка застенчивой. Но что-то в голосе Лили Хоц подсказывало мне: эта девушка настолько красива, что последний раз ей говорили "нет" лет десять назад, не меньше.
Забудьте об этом деле. Это был совет Спрингфилда, и мне следовало к нему прислушаться. Но вместо этого я сказал:
- Встретимся в вестибюле у вас в гостинице. Через пятнадцать минут.
Лилю Хоц и ее мать я нашел за угловым столиком в отгороженном панелями уголке вестибюля, в дневное время служившем чайной. Леонида с ними не было. Я огляделся, но не увидел никого, кто внушал бы мне подозрение. Я присел на диван рядом с Лилей, напротив ее матери. Девушка была в черной юбке и белой блузке. Синева ее глаз вызывала ассоциации с теплым тропическим морем. Светлана переоделась в очередной бесформенный халат, на сей раз грязно-коричневый. Когда я садился за стол, она лишь индифферентно кивнула. Лиля пожала мне руку, довольно официально.
И сразу перешла к делу:
- Вы принесли флешку?
- Нет, - спокойно ответил я. Флешка лежала у меня в кармане, рядом с зубной щеткой и телефоном Леонида.
- Где она?
- В надежном месте.
Лиля сменила тему.
- Почему эти люди приходили сюда? - спросила она.
- Потому что вы суете свой нос в то, что считается совершенно секретным.
- Но тот офицер-кадровик был полон энтузиазма!
- Это потому, что вы солгали ему. Вы сказали, что речь идет о Берлине. Но это не так. В 1983-м Берлин был типичной сценой холодной войны, застывшей во времени. Для наших парней этот город являлся не более чем местом туризма. Через него прошли не меньше десяти тысяч Джонов - вот только они не получали там боевых наград. Так что отследить кого-то из них - задача почти нереальная. Сьюзан Марк не могла сообщить ничего такого, из-за чего вам стоило бы срываться с места и лететь через океан.
- Тогда почему мы здесь?
- Потому что во время первых разговоров по телефону вы постарались как можно ближе сойтись со Сьюзан и лишь тогда сообщили ей то, что вам было действительно нужно. Точно подсказав, где и как это можно найти. Речь шла не о Берлине.
Несколько секунд Лиля Хоц хранила молчание.
- Я попросила Сьюзан о помощи, - в конце концов заговорила она. - И она согласилась, причем сама и довольно охотно. Очевидно, поиски информации создали для нее определенные сложности. С другими сторонами. Поверьте, я искренне сожалею о том, что произошло.
- Что значит "с другими сторонами"? - переспросил я.
- С вашим правительством, - ответила она. - По крайней мере я так думаю.
- Почему? Что на самом деле нужно было от Сьюзан Марк вашей матери?
Помедлив, Лиля сказала, что ей придется начать историю мамы с самого начала.
Лиле Хоц было всего семь, когда распался Советский Союз, так что рассказывала она с некой долей исторической отстраненности. По словам Лили, институт комиссаров был введен в Красной армии с момента ее создания. В каждой роте в обязательном порядке имелся свой замполит. Командование и дисциплина делились между комиссаром и командиром. Соперничество было обычным делом, нередко граничившим с откровенной ненавистью, особенно когда речь шла о тактическом здравомыслии в противовес идеологической чистоте.
Светлана Хоц была приписана политическим комиссаром в пехотную роту. Роту отправили в Афганистан вскоре после вторжения туда Советов в 1979-м. Поначалу боевые действия шли успешно. Однако со временем война превратилась в настоящий кошмар. Поражения следовали одно за другим. Последовала реакция Москвы, пусть и несколько запоздалая. Тактический здравый смысл подсказывал: окопаться и переждать. Идеология требовала возобновления наступлений. Пехотные роты переформировывались, в их состав включили команды снайперов. Из Союза в срочном порядке были доставлены стрелки-профессионалы, работавшие в паре с корректировщиками огня. Так появились знаменитые двойки "людей в лохмотьях", привыкших, что называется, жить на подножном корму.
Снайпер, прикомандированный к роте Светланы, был ее мужем.
Его напарник-корректировщик был ее младшим братом.
Ситуация заметно улучшилась. Наступательные амбиции удовлетворялись регулярными ночными вылазками снайперов.
В конце 1981 года в Москве был создан сверхсекретный опытный образец бесшумной снайперской винтовки. Тогда она была известна под индексом РГ-036. Лишь через шесть лет, когда "игрушка" поступила на вооружение спецподразделений КГБ и разведывательных отрядов армии, она получила свое нынешнее название - ВСС, винтовка снайперская специальная.
- Да, мне доводилось видеть ее однажды, - кивнул я.
ВСС считалась принципиально новым оружием. Сверхточным, полуавтоматическим и бесшумным. Винтовка шла в комплекте с мощными оптическими прицелами: обычным дневным и электронным ночным. Любой, кто попадал в их перекрестье, валился с ног как подкошенный: тихо и неожиданно.
Ситуация оставалась стабильной еще около года. В Советском Союзе самой высокой наградой за успех всегда считалось только одно: решение все более сложных задач. Так рота Светланы получила приказ - совершить марш-бросок в долину Коренгал. Подпираемый с обеих сторон хребтами Гиндукуша, извилистый шестимильный путь считался главной артерией, снабжавшей моджахедов продовольствием и боеприпасами с северо-запада Пакистана, и пехотной роте следовало перерезать ее во что бы то ни стало.