- Семь, - поправил Штойер. - Двое сотрудников, пять посетителей.
- Хорошо. Это неважно. По крайней мере сейчас у нас стабильное положение. Студия закрыта, путей наружу нет. Люди из здания эвакуированы. Таким образом, количество жертв предсказуемо. А поскольку он будет расстреливать своих заложников одного за другим, предсказуемо даже время окончания драмы. Так что все, что мы должны сделать, это предотвратить превращение ситуации из стабильной в мобильную, как тогда, в Гладбеке. Если вы решитесь на штурм, Штойер, это будет самым глупым из того, что вы можете сделать. Вы лишь идете на риск увеличить число жертв.
- Но почему же тогда вы не хотите вести переговоры? - теперь поинтересовался Херцберг. Он встал и постучал указательным пальцем по своим наручным часам, которые были слишком велики для его тонкого запястья. - У нас в запасе осталось только три минуты, а вы стоите здесь и болтаете.
- А что мне еще остается делать, по вашему мнению, мистер Эйнштейн? Вы ведь даже не смогли пока вызвать мне этого террориста к телефону. Кроме того… - Ира растерянно смотрела, как сотрудник программы Cash Call подошел к Штойеру и шепотом передал ему результаты расследования.
- …Кроме того, у нас совсем нет критериев переговоров, - продолжила она после короткой паузы. - Вы не можете предложить ему сделку, ведь нет ничего такого, что вы могли бы ему дать взамен. Самое важное, что он хотел получить, у него уже есть.
- И что же это? - спросил Штойер, все еще склонив голову к сотруднику полиции.
- Внимание. Публичность. Шумиха в средствах массовой информации. Мы имеем дело не с психопатом, для этого акция слишком хорошо спланирована. Очевидно, это и не политически мотивированный расчет, иначе он давно бы уже выставил свои требования. К сожалению, наш террорист - очень умный человек, который просто хочет любой ценой оказаться в свете рампы.
- Значит, он будет убивать? - спросил Дизель.
- Да. Чтобы добиться еще большего внимания. К сожалению. И мы сейчас никак не можем этому воспрепятствовать.
- И все же мы можем это сделать, - возразил Штойер, сделав шаг к Ире и сунув ей в левую руку маленький ключ от наручников. - Мы просто переключим все исходящие звонки из студии.
Так вот в чем дело. Ира расслабилась. Значит, вот что шептал служащий Штойеру на ухо.
Переключение звонков!
- Вы можете продолжать торчать здесь и болтать ерунду. А мне надо вести операцию. Хорошего дня! - С этими словами Штойер в ярости пнул металлическое ведро для бумаг и быстрыми шагами покинул комнату.
Ира в какой-то момент заколебалась, но потом поспешила следом за ним.
12
Она догнала его на выходе, у открытой двери лифта.
- Вы хотите манипулировать исходящими звонками из студии?
Ира зашла в лифт вместе с полицейским комиссаром, одновременно пытаясь с помощью крошечного ключика освободиться от наручников. Штойер ничего не ответил.
- Вы это серьезно?
Руководитель операции с усталой улыбкой обернулся и посмотрел на нее.
- А вам немного досадно, что это не вам пришло в голову? Я ведь прав?
Лифт едва заметно двинулся, и Ире наконец удалось высвободить руки.
- Сотрудники колл-центра досконально проинструктированы, что им говорить по телефону в этом случае. Они знают пароль.
- Вы это серьезно или нет? - Ира впилась взглядом в одутловатое лицо комиссара полиции.
- Я совершенно серьезен. К сожалению, студийное оборудование очень сложное. Техники пока не могут гарантировать, что будут переводиться действительно все исходящие. Сначала им еще придется провести тестирование.
- Это было бы огромной ошибкой, - запротестовала Ира, но Штойер вновь проигнорировал ее.
Лифт прибыл на седьмой этаж и открыл двери в зону руководства операцией. Центральный командный пункт Штойера. Наверху, на двадцатом этаже, команда переговорщиков занимала лишь офис средних размеров. Тут, внизу, Штойер оккупировал под свой центр целый этаж здания МСВ. Вообще-то в следующем месяце здесь уже должен открыться филиал фирмы по маркетинговым исследованиям. Этаж был готов только на девяносто процентов. Он выглядел как зал выставки накануне открытия экспозиции. Коробки, офисная мебель и свернутые ковры, лежавшие между будущими рабочими местами просторного офиса. Отсюда спустя несколько дней плохо обученные кадры с неполной занятостью будут звонить выбранным наугад людям и спрашивать их мнение о популярности федерального правительства. Телефоны и компьютеры для этого уже функционировали. За некоторыми сидели служащие и звонили.
- Что ж, Ира, решайте. Или вы сейчас снова подниметесь наверх и начнете работать, или мы с вами распрощаемся прямо здесь и сейчас. Только не отвлекайте меня больше от работы.
В то время как Штойер поспешил к командному пункту, Ира в растерянности осталась стоять в дверях лифта. В одном надо было отдать шефу спецназа должное: он сумел за короткое время проделать большую работу. В правом дальнем углу снова были снесены все перегородки. Они, должно быть, отличались от планировки студийного комплекса на двадцатом этаже. До сих пор здесь стояла только одна гипсокартонная стенка. Стекла еще отсутствовали. Одно из них как раз заносили в помещение двое мужчин.
Ира вышла из оцепенения и прошла в офис. Белая разметка на полу отмечала те места, где на следующей неделе укладчики ковровых покрытий должны выложить покрытие с фирменной эмблемой института. Ира последовала за ними и увидела, что путь привел ее к офису руководителя в левом углу помещения. Тяжелая деревянная дверь была распахнута, так что Ира могла видеть Гетца и Штойера, уставившихся в монитор, возвышавшийся на неприлично большом, овально изогнутом письменном столе. Штойер сидел в черном кожаном кресле. Гетц стоял сзади, склонившись над его плечом.
- Вы можете отсюда переключиться на камеру наблюдения номер двенадцать? - спрашивал Штойер в тот момент, когда Ира входила в комнату. Оба быстро подняли головы. В то время как Гетц ободряюще кивнул ей, во взгляде Штойера светилось неприкрытое презрение.
На письменном столе у компьютера стоял портативный радиоприемник с цифровым табло времени. 8 часов 34 минуты. Оставалось еще тридцать три секунды до первого раунда игры.
Гетц перегнулся через плечо Штойера и что-то набрал на компьютере. На плазменном экране возникло изображение главного входа на радиостанцию. Ира могла все четко видеть на втором мониторе, который тоже стоял на письменном столе, - вероятно, место для ассистента Штойера. Экран показывал стойку приема двадцатого этажа и металлическую лестницу перед ней. Рядом стоял щуплый полицейский, который как раз собирался снять свою форму.
- Все так, как вы приказали, - объявил Гетц, и Штойер кивнул. - Онассис, к счастью, такой худой, что пролезет в вентиляционную шахту.
Разумеется, настоящее имя этого человека было не Онассис, но сотрудники спецназа работали в основном анонимно и под псевдонимами.
- Он пройдет без проблем. Как вы видите, в эту секунду он как раз собирается в путь.
- Но до студии как минимум пятьдесят метров, - простонал Штойер и взглянул на часовое табло радиоприемника. - У нас есть лишь несколько секунд.
- Даже если он не успеет к первому звонку, то все же сможет выстрелить прежде, чем объект посягнет на заложника.
- И это было бы еще большей ошибкой, - заметила Ира.
Никто - ни Гетц, ни Штойер - ее не слушал. Они продолжали смотреть в монитор, на котором тем временем почти голый полицейский, вооруженный девятимиллиметровым пистолетом, взбирался по лестнице.
"Переключение звонков… Снайпер в вентиляционной шахте! - думала Ира. - Неужели они не сознают, к какой катастрофе они сейчас движутся?"
13
Манфред Штук догадывался, что он послан в "Зону происшествий" совсем не для приготовления кофе. И поэтому не стал терять времени на то, чтобы наполнять водой пятилитровый агрегат и искать кофейный фильтр. Он открыл маленькую дверцу пожарного выхода в дальнем конце комнаты и на мгновение обрадовался, что она ведет на свободу. Но облегчение длилось недолго, когда он увидел, что оказался в западне. Двадцать этажей, девяносто метров вверх от Потсдамер Платц. Зеленая терраса вела в никуда. Если он и выберется сюда, то окажется лишь на расстоянии в пол-этажа от выстрела.
В голове Манфреда снова застучало так же, как сразу после удара, который ему нанес сумасшедший в студии.
"Ну почему я не смог с собой совладать? Теперь он, конечно же, отделается от меня первого".
Он снова начал двигаться. Обратно, в комнату отдыха… Еще одна дверь рядом с кухонным закутком… Закрыта… Манфред подергал пластмассовую ручку. Безрезультатно. Неважно, что за ней находится, но этот путь для него тоже закрыт.
Манфред распахнул навесной шкаф над мойкой в надежде найти здесь ключ. Но он знал, что это безнадежно. Кто будет тратить время, запирая дверь, для того, чтобы потом оставить ключ на виду? Тогда ее можно было бы просто оставить открытой.
Но, несмотря на это, он нагнулся и распахнул белые дверцы из ламината под раковиной. И в ужасе стукнулся головой о край рабочей поверхности стола.
- Боже…
- Тс-с! - Под мойкой, у мусорного ведра, скрючившись, сидела миниатюрная белокурая дама, прижав к губам указательный палец.
- Кто вы, черт возьми? - прошептал Манфред.
На него накатила новая волна головной боли, от одной части черепа к другой, когда он лихорадочно бросил взгляд на дверь в студию. Террорист все еще стоял, не меняя позы, согнувшись над микшерным пультом и выслушивая объяснения Флумми по поводу телефона. Очевидно, никто не замечал ни его, ни молодой женщины.
- Я Китти. Работаю здесь.
- Хорошо. Вы должны мне помочь. Как мне отсюда выйти?
- Никак. Единственный выход ведет обратно, в студию.
- А что за вот этой дверью?
- За ней техническое помещение. И ключ от него есть только у Тимбера. В любом случае это тоже тупик.
Манфред еще раз взглянул направо, в маленькое стеклянное окошечко на двери в студию. Террорист взял телефонную трубку и стал набирать номер. Началось!
- Пожалуйста, - прошептал Манфред, и теперь на его лице была неприкрытая паника. - Неужели нет ничего, что вы могли бы для меня сделать?
- Что это там?
- Что?
- У вас сзади, в джинсах.
Когда человек из UPS опустился на колени, коричневая форменная рубашка приподнялась над его широким задом.
- Это мобильник?
Манфред схватился за кожаный футляр у пояса.
- Эта штука? О господи, нет. Это всего лишь проклятый радиоприбор нашей фирмы. Что ты хочешь с ним делать? - Он выдернул его из чехла и сунул Китти в руки. - Хочешь попросить помощи? Черт возьми, как ты думаешь, почему он не проверил, есть ли у нас мобильники? Потому что и так целый мир слушает эту проклятую программу!
14
"Он у меня прямо на прицеле".
Ира растерянно уставилась в экран. Изображение слегка подрагивало, когда снайпер шевелился. Но не было никаких сомнений: он находился рядом со своим объектом. Быстрее, чем ожидалось, он прошел через пыльную шахту вентиляции до А-студии. Его колени кровоточили, кулаки были разбиты. Но усилия оправдались. Сейчас он лежал у вентиляционной вытяжки, прямо над микшерным пультом студии. Радиоуправляемая микроволоконная камера на лбу снайпера давала крупный план затылка террориста. К сожалению, с этой точки нельзя было видеть всех остальных людей, находившихся в помещении. Для этого полицейскому пришлось бы приподнять пластинку вентиляционного отверстия. Узкой щели между лопастями потолочного вентилятора хватало как раз для того, чтобы привести в нужное положение дуло "Хеклера & Коха".
Раздался короткий сигнал, затем на глазах у Гетца, Штойера и Иры верхний правый угол экрана заполнился новым текстовым сообщением. Полицейский работал с текстовым мини-компьютером. Радиосвязь была бы слишком громкой.
"Ожидаю дальнейших приказов".
- Далеко он продвинулся, - заметил Гетц.
- Хорошо, - ответил Штойер.
- Ничего хорошего! - яростно возразила Ира. - Вы ни в коем случае не должны стрелять.
- Молчать! - Штойер встал со своего стула и положил руку на плечо Гетцу. - Это ваш человек.
Гетц сел и придвинул к себе беспроводную клавиатуру. Его пальцы забегали по клавишам.
"Снять оружие с предохранителя".
Ответ пришел незамедлительно:
"Снял".
- Вам нельзя стрелять в него, - повторила Ира.
"Что делает объект?"
"Набирает номер".
"Какой номер?"
Разрешение мобильной камеры было слишком плохим, чтобы определить порядок набора цифр на телефонном компьютере студии.
"Начинается с 788".
"Это Кройцберг. Мой квартал", - подумала Ира, но ничего не сказала. После того как разрешили при переезде брать с собой свой телефонный номер, в любом случае стало невозможным определить по первым цифрам местоположение того, кому звонят.
"Ждать", - набрал Гетц на клавиатуре и обернулся к Ире: - Почему нам нельзя стрелять?
- Не тратьте свое время впустую на эти фокусы, - буркнул Штойер, который как раз брал бумажный стаканчик с кофе, поставленный перед ним на стол небритым ассистентом со сросшимися бровями.
Человек молча сел к монитору напротив Гетца и комиссара.
- Потому что вы не знаете, что произойдет, если вы в него выстрелите, - продолжала Ира. - Он носит на теле достаточно взрывчатки, чтобы смести все опоры этого здания.
- Это он так утверждает. Но даже если и так, он и сообразить не успеет, как мы разнесем ему череп. Не говоря уж о том, чтобы выдернуть запал.
Теперь Ира не обращала внимания на поток слов Штойера. Вместо этого она погромче включила радио, чтобы лучше слышать передачу.
Террорист как раз набирал последнюю цифру. Раздался длинный гудок, наполнив собой весь офис. Один гудок.
Ира взглянула на Гетца и качнула головой.
- Не стрелять, - беззвучно шевельнула она губами.
Второй гудок. Штойер отставил стаканчик в сторону и уставился на экран. Снайпер не сдвинулся ни на миллиметр. Камера, как приклеенная, показывала затылок террориста.
Третий…
Ира громко втянула воздух и задержала его.
Четвертый…
На пятом гудке трубку сняли.
15
Соня Ханнеманн, двадцати четырех лет, постоянная страстная слушательница радио "101 и 5", сладко спала. В восемь двадцать девять утра она грезила о жизни на вилле в югендстиле, на озере, в то время как уже четыре радиостанции составили конкуренцию ее любимой программе, наперебой сообщая населению о смертельной игре. В восемь тридцать две Соня включила в подземном бассейне своей воображаемой виллы видеопроектор с дневным светом. Пока она совершала заплывы в олимпийском бассейне, местная программа телевидения как раз прервала повторение своего диетического кулинарного шоу. Теперь каждые пять минут слушателей инструктировали, как каждый должен отвечать по телефону, чтобы предотвратить самое худшее. К этому времени сайт "101 и 5" в Интернете обвалился из-за перегрузки. Несколько десятков тысяч пользователей одновременно пытались посмотреть студийный вебкам, который, впрочем, уже через несколько минут после захвата террорист отключил.
К восьми тридцати четырем Соня уже сделала два заплыва, а затем отправилась в прилегающую веллнесс-зону своих владений. К этому времени уже многие бегущие дорожки рекламы на Александерплатц и вокруг Кранцлер-Экк призывали жителей столицы немедленно включить радио. На волне 101,5 УКВ.
Когда в восемь тридцать пять Соня, обнаженная, стояла перед своим тренером по теннису, который распахивал перед ней дверь сауны, на ее ночном столике зазвонил телефон. И, после того как звонок прозвучал четыре раза, она наконец сняла трубку. Раздосадованная. И слегка смущенная. Только что она лежала в мускулистых объятиях тестостеронового чуда, и вот банальный звонок разрушил эту чудесную мечту о блестящей жизни супруги миллионера. Он катапультировал ее в суровую реальность усталой кельнерши, которая после напряженной ночной смены легла отсыпаться в своей муниципальной кройцбергской квартире. Три часа назад. Когда в мире еще все было в порядке.
16
- Алло? - В обычных обстоятельствах сонный женский голос прозвучал бы приятно. Но для людей в A-студии на "101 и 5" он обладал магией автоматического оружия.
- С кем я говорю?
- Как это? С Соней Ханнеманн. И что?
Ян подвинул микрофон поближе к себе.
- Это "Сто один и пять" и мы сейчас играем в Casch Call.
На другом конце провода Ян услышал короткий шелест, а затем тихое ругательство.
- …Извините. Я спала. Я что-нибудь выиграла?
- Нет. К сожалению, вы не назвали правильный пароль.
- Как же, как же… - Голос Сони вдруг сразу зазвучал бодро. - Я слушаю вас каждое утро. Ты ведь Маркус Тимбер, верно?
- Нет. Но он сидит напротив меня.
- Я… значит… я слушаю "Сто один и пять", а теперь гони деньгу! - поспешно выкрикнула Соня, запинаясь на каждом слове. - Я знаю пароль. И я зарегистрирована в клубе победителей на пятнадцать тысяч евро, пожалуйста…
- Нет. - Ян покачал головой.
- Но у меня же была ночная смена, - умоляла она. - Я лишь чуть-чуть поспала, мне так нужны деньги.
- Нет, Соня. Сегодня речь идет не о деньгах. Мы изменили правила.
Женщина на другом конце провода была озадачена.
- И что все это значит? - Было слышно, как она подавила легкий зевок.
- Правильный пароль звучал так: "Я слушаю "Сто один и пять", а теперь отпусти заложника!"
- Заложника?
- Да.
- И что тогда?
- Тогда я отпустил бы заложника.
- Минуточку, кто это? - Голос молодой женщины снова звучал озадаченно, как и в начале разговора.
- "Сто один и пять". К сожалению, не могу назвать своего имени, но вы сейчас в эфире специального выпуска. Час назад в студии я захватил нескольких человек в заложники.
- Это шутка?
- Нет.
- И… и что теперь будет?
- А теперь, к сожалению, мне придется повесить трубку и кого-то застрелить.