От улыбки разбегаются лучики вокруг глаз. Она низенькая, даже на каблуках роста в ней метра полтора, одета в черный брючный костюм. Глаза доктора светятся любопытством. Сразу понимаю: ей нравится совать нос в чужие дела. Голова у нее пятнистая: в рыжевато-каштановых волосах мелькают седые пряди. Мне отчего-то сразу кажется, что доктор любит живопись. Наверное, все дело в ее зеленовато-голубых туфлях "Мэри Джейн" с игривыми лилово-красными цветами на ремешках.
- Я Вероника, как вы, наверное, уже догадались. Спасибо, что приехали. - Как будто я оказываю ей любезность.
- Спасибо, что согласились меня принять, хотя я не дала вам много времени на подготовку…
- Мне понравился ваш заголовок: "Сафари-реабилитация". Очень броско и вместе с тем гламурно.
- Главное - зацепить читателей.
- Мандла Ланга, - говорит она, видя, что я не свожу взгляда с горящей хижины. - Все его ранние работы так или иначе связаны с ритуалом обрезания, инициацией, переходом в другое состояние… Все его картины исподволь намекают на то, как трудно быть мужчиной… Тем более - изуродованным.
- Ваши клиенты общаются между собой?
- Мы предпочитаем называть их пациентами. Да, некоторые общаются. Пойдемте, я устрою вам экскурсию. - Она оживлена и полна воодушевления.
- Где-то от пятнадцати до двадцати процентов наших пациентов - иностранцы, - рассказывает Вероника. Я делаю пометки в блокноте, как настоящая, а не бывшая, журналистка. - Много приезжих из Великобритании. Наверное, их родственники связывают с нашей страной свою последнюю надежду. Помните, как раньше: "Посылайте смутьянов в колонии"? Кроме того, у нас много пациентов из Нигерии, Анголы, Зимбабве. Например, Найсенья, молодая женщина, с которой вы беседовали на улице, - уроженка Кении. В основном к нам стремятся попасть из-за дешевизны. Трехмесячный курс у нас обходится в такую же сумму, как неделя в реабилитационном центре в Великобритании, вроде "Аббатства".
Вероника открывает дверь в просторный зал; стулья расставлены в нем свободным полукругом лицом к огромному открытому очагу. Над каминной полкой - плексигласовый абажур, разрисованный наивными сценками: надменный дьявол-джентльмен курит трубку, сидя в кресле-качалке. На противоположной стене - идиллический козел с цепью на шее. Козел стоит, мечтательно склонив голову.
- А вы, значит, между дьяволом и козлом? - шучу я.
Вероника, похоже, не обижается.
- Это просто художество, мисс Декабрь. Мы здесь не только картинами лечим. Самая главная наша цель - сломать неправильные поведенческие установки, о которые наши пациенты все время спотыкаются…
- Вы отправляете их грехи подыхать в пустыню?
- Да, - кивает доктор, - такова одна из версий происхождения… ваших животных.
- Мне эта версия никогда не нравилась. Я люблю другую, где речь идет о токсической реинкарнации.
- Не думаю, что я с ней знакома.
- Сейчас это очень модно. Глобальное потепление, загрязнение окружающей среды, токсины, пластмассы и так далее отравляют окружающую среду и разрушают область духовности, ауру или как угодно… Индуисты считают: если вы получаете какую-то тяжелую травму, часть вашего духа откалывается и вселяется в животное, в виде которого вы потом возродитесь, то есть реинкарнируете.
- Каково ваше отношение к данной теории? - Доктор Ауэрбах тут же делает стойку. Неужели анализирует меня?
- Сеанс психотерапии входит в бесплатную экскурсию?
- Ох, извините! - Она притворно-насмешливо поднимает руки вверх. - Профессиональная привычка… Кажется, мы говорили о живописи? Лампа работы Конрада Ботеса и Бретта Мюррея. Козел - картина Луизы Беттеридж.
- Видели бы вы клинику, где я проходила реабилитацию! Там у нас из живописи были только рисунки на стенах туалета.
- Вы лечились от своей зависимости в тюрьме? Мне давно хочется задействовать в программе группу заключенных. Кстати, сейчас мы как раз готовим такую выездную программу в тюрьме Хиллброу. Продумываем все до мелочей… Вам стоит съездить и туда. Там много апосимбиотов.
- Может, и съезжу. - Я натянуто улыбаюсь. Если доктор не дура, а она не дура, то наверняка поймет: в тюрьму я поеду по доброй воле, только если ад превратится в семейный летний курорт. - К заключенным вы применяете те же методы лечения?
- Та же тактика, но другая стратегия. Речь все-таки идет не о переломе ноги, но о долговременном восстановлении. Кстати, вы могли бы и об этом написать… Привлечь к проблеме внимание общества. Нам помогают спонсоры, но их не так много. Возможно, статья привлечет других…
- Извините, сейчас мне заказали материал о другом. Может, удастся протолкнуть идейку в следующий раз.
- Понимаю. Пойдемте, я покажу вам дортуары.
Мы пересекаем дворик, в котором курят и болтают потрясающе красивые юноши и девушки. У них скульптурные лица и великолепные фигуры.
- Похоже, у вас здесь лечатся одни топ-модели, - говорю я, поднимаясь по лестнице на этаж, где находятся спальни. Комнаты на двоих - светлые, яркие. Здешним постояльцам разрешено привозить с собой личные вещи.
- Не только модели… У нас есть и музыканты, и диджеи, и журналисты, и рекламщики… При определенном образе жизни рискованное поведение распространяется, как эпидемия.
- Может, назовете кого-нибудь из ваших знаменитых пациентов? Вдруг я их знаю!
- Мисс Декабрь, в нашей клинике соблюдается принцип полной анонимности. Надеюсь, вы не ищете какого-нибудь скандала с участием знаменитостей? Все-таки вы не в таблоиде работаете…
К сожалению, репортер таблоида - шаг вверх по сравнению с моим теперешним положением. Я решаю не спрашивать доктора Ауэрбах ни о Сонг, ни о С’бу напрямую. Вместо того достаю из сумки платок с засушенными листьями, которые я нашла в комнате Сонг, и показываю ей:
- Вы не знаете, что это за растение?
Доктор растирает щепотку между пальцами, принюхивается…
- Я не травник, конечно, но… по-моему, это африканская полынь. Ее очень часто используют для детоксикации, причем как натуропаты, так и приверженцы традиционной медицины… Некоторые наши пациенты пробуют разные методы лечения, в том числе и альтернативные.
- Вы их не одобряете?
- Предпочитаю старые, испытанные средства. Например, очень хорошая вещь - метадон. Конечно, многие лекарственные средства созданы на базе растительного сырья. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и эффект плацебо.
- Имеете в виду магию?
- Ее действенность еще недостаточно изучена.
Я пробую зайти с другой стороны:
- С какими трудностями вы сталкиваетесь в работе?
- С иностранными пациентами? Иногда очень мешает языковой барьер. Кроме того, в нашей стране иностранцев подстерегает множество искушений, связанных с разницей стоимости жизни. В Йоханнесбурге наркотики можно достать без труда и очень дешево. Разумеется, здесь у нас ничего подобного нет. Проблемы начинаются потом, когда пациенты переходят в третью фазу восстановительного курса. Тогда они выходят в реальный мир, а сюда возвращаются только на ночь.
- А как же любовь? - закидываю я удочку.
- Вы имеете в виду сексуальную зависимость?
- Нет, скорее прочные союзы.
- Мы их не одобряем. Дело в том, что наши пациенты часто вступают в сексуальные отношения с единственной целью: найти замену кайфу, другую зацепку. В конечном счете такие отношения не идут на пользу пациентам.
- И все же романы между ними случаются.
- Расцветают, как полевые цветы. Сейчас время очень нестабильное. Здесь они часто образуют чуть ли не семейные союзы, но такие союзы не выдерживают свежего воздуха реального мира. Вы ведь и сама бывшая наркоманка, кому и знать, как не вам. Пары, особенно состоящие из двух зависимых, чаще скатываются к прежним дурным привычкам. И даже если такого не происходит, в реальном мире здешние любовные отношения редко выдерживают испытание временем.
- Можно побеседовать с кем-нибудь из ваших клиентов… простите, пациентов - например, с Найсеньей?
- Да, я охотно помогу вам взять несколько интервью. Будьте любезны, оставьте мне свою визитную карточку! - Она протягивает руку.
Я притворяюсь, будто роюсь в бумажнике:
- Ой! Все закончились!
Глава 17
Home >> SA PSYCHWEB >> Психотерапия для апосимбиотов >> Демистификация Тени
Реферат статьи
ЧТО ПРЯЧЕТСЯ ПОД МАСКОЙ?
ДЕМИСТИФИКАЦИЯ ТЕНИ
Данная статья суммирует существующие представления об апосимбиотах и предлагает ряд психотерапевтических методов воздействия на пациентов, испытывающих сильную психологическую травму, связанную со страхом. В основе страха - явление, которое в специальной литературе получило название "поглощение Тенью", а в народе называется Отливом.
Хотя следует отдать должное представителям различных религиозных организаций и неклиническим психологам, которые работают с апосимбиотами, ученые не могут закрывать глаза на процесс институциональной стигматизации апосимбиотов, который зачастую проходит даже в рамках психологического сообщества. Врачи, в кругу близких или даже во время публичных выступлений называющие апосимбиотов "оживотненными", "зоо-" или "зверолюдьми", а поглощение Тенью именующие "адским Отливом" или "судом диавола", закрепляют процесс социальной стигматизации и очень часто не осознают, какую травму наносят апосимбиотам, и без того живущим в постоянном страхе перед так называемым Отливом.
Травма, часто воспринимаемая как неоспоримое доказательство всеобщего забвения, подкрепляется склонностью к саморазрушению, которое зачастую находит свое проявление в форме крайнего гедонизма и криминального поведения. Кроме того, в последнее время среди апосимбиотов наблюдается склонность к различным вакхическим культам. В частности, члены секты "Кровавый разрыв" массово калечат своих животных, впадая в исступление и множа собственные страхи перед Тенью.
Стремясь к дешевой популярности, многие СМИ поспешили объявить зоо "экзотикой". В целом же общество игнорирует отчаяние апосимбиотов, которые хотят сами управлять своей жизнью, а не ждать, когда их поведут на заклание, как библейских агнцев, уток или лам.
Обязанность клинических психологов - не заглушать крики о помощи. Нынешнее отношение к апосимбиотам необходимо сменить на более объективный, чуткий и научный подход. В конечном счете следует искать новые пути лечения страха перед поглощением Тенью.
В современной науке распространилось определение так называемого Отлива как одной из форм небытия, психологической антиматерии, которая служит как бы контрапунктом бытия. Утверждая, что Отлив является составной частью жизни, физик Нарим Джазер в труде "Темная материя, Черный суд" (2005) приходит к следующему выводу: "Если где-то во Вселенной существует жизнь, в ней существует и Отлив в какой-либо форме".
Такого рода дефиниция Отлива (не суд Божий, а составная часть Вселенной) помогает облегчить тяжкое бремя вины, которое постоянно ощущают апосимбиоты.
Ван Мер, Ривз и др. (2002) фактически обосновывают устойчивые различия поведенческих стереотипов в группах верующих и неверующих апосимбиотов и обобщают их реакцию на терапию. В ходе двухлетних опытов в группе верующих апосимбиотов наблюдалось значительное усиление чувства вины, агрессии и склонности к суициду по сравнению с неверующими и контрольной группой.
Подобные исследования закладывают фундамент, на основе которого психологи, а затем и общество в целом подходят к взаимодействию с апосимбиотами.
Глава 18
По требованию Вуйо мы встречаемся в кофейне "Калди" в Ньютауне, теперешнем центре искусства, театра, дизайна и моды в центре города. В начале двадцатого века часть города, на которой теперь располагается современный Ньютаун, сожгли до основания, чтобы предотвратить распространение бубонной чумы; мне кажется, пора повторить опыт, чтобы немного встряхнуть всезнаек. По неведению или из лучших побуждений они все время пытаются раскрасить нашу серую жизнь во все цвета радуги, но выходит только хуже… Нет, в самом деле мне надо постараться не быть такой циничной.
Я протискиваюсь между столиками, за которыми сидят актеры, танцоры, журналисты многочисленных модных изданий, молодые капиталисты, закончившие университеты по специальности "электроника", - они в костюмах без галстуков - и те, кто только хочет стать капиталистами (они тоже в костюмах, но при галстуках). Тщеславия им хватает, но нет простора для деятельности, нет собственных офисов. Вот они и приходят в "Калди", потому что тут бесплатный вайфай.
Вуйо опаздывает. Я проверяю электронную почту в телефоне и подслушиваю болтовню актеров за соседним столиком. Они очень пылко и, очевидно, весело ссорятся - в духе диалогов Дэвида Мэмета и Атола Фугарда. А может, репетируют современную пьесу?
Моя Элория получила еще 312 ответов, в том числе один от французского журналиста, который хочет написать о ней статью. Журналист выразил желание прилететь в ДРК и лично познакомиться с девочкой. Вуйо наверняка раскрутит его на деньги: бедняга заплатит за то, чтобы несуществующей Элории дали статус беженца. А может, он даже создаст фонд помощи, чтобы эвакуировать Элорию. Я молча стираю все полученные письма.
И снова натыкаюсь на странное послание, которое выбивается из общего ряда. Как и в первый раз, адреса отправителя нет… Может, в самом деле пора установить брандмауэр?
"Ты обещал любить меня со всеми изъянами и недостатками".
Я копирую послание в "Ворд", в тот же файл, где сохранила первое, и вздрагиваю, заметив, что напротив меня сидит Вуйо.
- Чем так увлеклась? - спрашивает он, не извинившись за опоздание.
- Сортирую почту, - отвечаю я.
Вуйо заказывает себе черный кофе-американо и ждет, пока отойдет официантка. Затем сразу приступает к делу.
- Неизвестно, кто держит у себя объект, который ты разыскиваешь. Но такой объект было бы трудно не заметить. Ее почти невозможно спрятать. Надо быть полным идиотом…
- В беду попадают даже знаменитости.
- Да, но ведь и об осторожности тоже забывать нельзя! Интересующее тебя лицо застраховано на крупную сумму. Полис оплачен компанией "Моджа Рекордз". Полтора.
- Чего? Миллиона?
- Да. За каждую половину. Они застрахованы вместе, парой.
- Так положено - они ведь близнецы. Удалось влезть в ее аккаунт в "Миксите"?
- Извини, не получилось.
- Хреновые у вас хакеры. Раз даже такого пустяка не могут…
- Хакеры - это спамеры из стран Восточного блока. Наш Синдикат привык полагаться на старые добрые африканские традиции, которым нас научили еще при колониальном режиме.
- Подкуп и коррупция?
- В наших условиях они гораздо действеннее.
- А ее телефон?
- Все сделано. Мой знакомый в "Водафоне" все для меня проверил за небольшое вознаграждение. Начиная с воскресенья, тринадцатого, два часа тридцать шесть минут, за данным телефоном не зафиксировано ни входящих, ни исходящих звонков.
- Ты записал, какой номер был набран последним?
- Предупреждаю, номер обойдется тебе в дополнительную сумму. К счастью, я заранее предвидел, что ты захочешь его узнать. - Вуйо протягивает мне клочок бумаги, сложенный пополам. - И еще одно, - говорит он, прежде чем отдать мне записку. - Ты должна встретиться с одним моим знакомым в квартале знахарей "Маи-Маи". Его зовут Думисани Ндебеле. Он сангома. Возможно, он сумеет помочь тебе с остальными вопросами.
- За него мне тоже придется доплачивать?
- Разверни бумажку!
Я разворачиваю записку и вижу одиннадцатизначный мобильный номер. Под ним от руки неразборчиво нацарапаны какие-то слова. Мне не сразу удается разобрать: "Хани - формат роскошный жилой комплекс" и "Подыгрывай".
- Какого… - начинаю я, но Вуйо уже встает и с широкой улыбкой идет навстречу потному японскому чиновнику с портфелем. Портфель пристегнут к его запястью наручником. Его сопровождает официантка.
- А, мистер Тагава! - говорит Вуйо, излучая дружелюбие. - Надеюсь, вы не очень устали после долгого перелета? Познакомьтесь с моим компаньоном. Лебо Хани - дочь известного коммунистического лидера. Нет-нет, не волнуйтесь, она сама на сто процентов сторонница капитализма! И не обращайте внимания на животное…
- Нет, ты - правда нечто! - В голосе Джо на том конце линии я улавливаю и восхищение, и досаду.
- И тебе привет.
- Итак, мне только что позвонили.
- Угу.
- Некая доктор Вероника Ауэрбах. Интересовалась сотрудницей журнала "Мах". Она подтвердила, что собирается помочь тебе с несколькими интервью - если, конечно, ты в самом деле работаешь на нас. Мне кажется, она не очень-то тебе поверила. И даже что-то подозревает.
- Ага… Я ведь привыкла писать о другом. Светская хроника, секс, наркотики, кругосветные путешествия…
- Я бы не возражал. Более того, от тебя я бы ничего другого не ждал, - говорит Джо. Его язвительность вполне оправданна. В конце концов, кто, как не я, когда-то украла его кредитную карту и сняла со счета восемь тысяч, а свалила на уборщицу?
- Правда, разговаривала она не со мной, а с Монти, главным редактором. А уж потом он задал мне жару… В общем, поздравляю!
- Я получила работу?
- Я из-за тебя сам чуть не вылетел! Поздравляю. Короче, к двадцать третьему апреля сдаешь статью на тысячу шестьсот слов! И пожалуйста, побольше грязи. Какой-нибудь сексуальный скандал, например.
- Сексуальные скандалы - это по мне.
- И скандальный секс, если я правильно помню… Кстати, что делает Ленивец, когда ты занимаешься сексом?
- Хочешь, чтобы он тебя еще куда-нибудь укусил?
- Извращенка, - говорит Джо. Я понимаю, что он до сих пор на меня злится. - Может, когда-нибудь ты мне и покажешь. Пока, милая. Мне пора.