3
- Вы сегодня работали? - спросил шепотом Вуд.
Сэр Артур пожал плечами.
- Когда же я мог работать? Следом за вами я поехал встречать этого проклятого профессора и вернулся только к обеду. Ни разу не заходил в кабинет. А что случилось?
- Значит, вы совсем не заходили? - Вуд был озадачен. - И шифоньер у окна не открывали?
- Как я мог открывать его, если не был в кабинете?
- А вчера вечером?
- Вчера я вышел из кабинета, когда сменялись сиделки у Луизы, а вы оставались там. И больше в кабинет не заходил. И вообще я уже давно не заглядывал в этот шифоньер. Что случилось?
Вуд покачал головой.
- Очень странно. Мне кажется, что в кипарисовом шифоньере и в шкафу у второго стола папки лежали совсем не так. Все перепутано. И в большом шкафу сколотые журнальные вырезки оказались на другой полке. Я туда их не клал.
Они прошли в кабинет. Вуд стал открывать по очереди шкафы, ящики обоих письменных столов и шифоньера.
- Вот эти копии чистовиков сборника "Зеленый флаг" были здесь, а выписки для "Бригадира Жерара" тут. Остальное в этом шкафу в порядке. Только эти рецензии на "Роднея Стона" лежали, кажется, здесь, а не там. И в этом шифоньере тоже… Эти связки с черновиками "Норвудского архитектора", "Чарльза Мильвертона" и "Золотого пенсне" лежали не так. И папки с гранками "Греческого переводчика", "Сорского договора" и "Серебряной звездочки" тоже сдвинуты. Полки я недавно привел в порядок, занумеровал все, даже эти тетрадки, я ведь хорошо помню, как все лежало, а теперь как будто кто-то рылся…
Сэр Артур пристально посмотрел на секретаря.
- Альфред, в последнее время вы иногда… это самое… И сегодня с утра тоже. Может быть, в таком состоянии искали что-нибудь и все перемешали.
Вуд нахмурился.
- Я принимаю порцию только перед сном и то изредка. Только тогда, когда побаливает рана. И никогда не вхожу в кабинет в неподобающем состоянии. А сегодня утром я сделал исключение… чтобы не простудиться в дороге.
Сэр Артур закивал головой и провел рукой по плечу секретаря.
- А когда вы в последний раз открывали эти шкафы?
- В последний раз… - Вуд наморщил лоб. - Пожалуй, во вторник. Да, во вторник. В тот день, когда приезжал турецкий генерал.
- После вы ничего не замечали?
- Нет.
Сэр Артур прошелся по кабинету и, остановившись у окна, произнес:
- Выходит, что кто-то заходил сюда в эти дни. Давайте припомним, когда нас обоих не было дома.
Вуд поднял кулак и стал отгибать пальцы.
- Во вторник я был здесь целый день, и вы тоже. И приезжал Инес с приятелем. В среду я ездил на почту, но вы оставались дома…
- И почти весь день сидел в кабинете.
- В четверг тоже. А в пятницу вы ездили в Брайтон, но я был дома и Мэри тоже, к ней приезжала мисс Грейфилд с гувернанткой. Я работал у себя в комнате. А сегодня нас обоих не было до обеда, но в доме оставались люди.
Сэр Артур и Вуд пришли к выводу: неизвестный мог проникнуть в кабинет либо в среду в первой половине дня, когда Вуд ездил на почту, а сэр Артур больше часа сидел наверху с больной, у нее был врач, либо в пятницу, когда сэр Артур ездил в Брайтон, а Вуд работал в своей комнате в течение часа, в то время, когда Мэри и ее гости гуляли в роще за церковью.
В ночное время попасть в кабинет невозможно - окна закрыты изнутри, парадная дверь и дверь на веранде тоже. Проникнуть в дом можно только днем и только со стороны веранды - пройти в холл, откуда идет лестница вверх, юркнуть в боковой темный коридор, ведущий в бильярдную, и пробраться в кабинет с другой стороны, не проходя мимо столовой и двух гостиных.
- На прошлой неделе обокрали соседнюю усадьбу, - сказал Вуд.
- Грейфилда?
- Нет, Крайстчерча. Я узнал об этом вчера. Залезли к нему через французское окно и утащили шкатулку с драгоценными камнями и коллекцию амулетов. В прошлом месяце была кража в доме викария. Украли старинные настольные часы и маленькую картину Констебля. А теперь у нас… Может быть, это дело рук одного и того же вора или шайки?
Сэр Артур покачал головой.
- А зачем было рыться в моем кабинете? В шкафах, набитых исписанной бумагой?
- Наверно, искали деньги или какие-нибудь ценные книги., А может быть, украли что-нибудь в других комнатах нижнего этажа, а здесь порылись просто для отвода глаз.
- Надо проверить, не пропало ли что-нибудь в других комнатах.
Вуд опросил прислугу и установил, что в других комнатах все на месте - никаких следов вора. Попутно Вуд выяснил, что сегодня, во время отсутствия его и сэра Артура, дверь веранды была закрыта на ключ, миссис Дойль и американка сидели в зеленой гостиной, играли в карты и читали.
- Может быть, заявить в полицию? - спросил Вуд.
Сэр Артур сказал, что пока заявлять не стоит. Пусть Вуд съездит к Крайстчерчу и викарию и поговорит с ними. Возможно, что полиция уже напала на след преступника. Пока лучше не предавать огласке происшествие в Андершоу. И не надо ничего говорить Крайстчерчу и викарию. Не дай бог, если узнают газеты, сейчас же нагрянет орава репортеров, а вместе с ними любопытствующие бездельники, и все пойдет вверх дном.
Вуд посмотрел в окно. В том углу сада, откуда открывался вид на долину, прогуливались миссис Дойль и Орора.
- Дамам не надо говорить, - сказал Вуд. - Испугаются.
Сэр Артур согласился.
- Конечно, не стоит. Вор был либо в среду, либо в пятницу, то есть до их приезда.
- А сегодня никто не мог залезть, потому что дамы сидели в зеленой гостиной, откуда видна веранда.
4
Вуд вскоре уехал, а сэр Артур вышел в сад и стал прогуливаться по дорожке мимо клумб и подстриженных кустов шиповника. Сзади послышались легкие шаги. Сэр Артур обернулся. К нему подошла улыбающаяся Орора.
- Простите, я вам, наверно, помешала? Вы обдумываете что-нибудь?
- Нет. Я сочиняю всегда сидя. Хожу просто для моциона.
Орора пошла рядом. Она посмотрела на дом с красной черепичной крышей, на верхушки сосен и берез и глубоко вздохнула.
- Буду всю жизнь вспоминать этот день. Какое это счастье видеть своими глазами все это… и разговаривать с обожаемым писателем.
Сэр Артур оглядел Орору с головы до ног и, вынув трубку изо рта, сказал:
- Вы хотели покататься на мотоцикле, но вам, к сожалению, не удалось. И после обеда вы делали какие-то записи для себя.
Орора приоткрыла рот и остановилась.
- Как вы узнали?
- Очень просто. К вашей юбке сбоку пристали мокрые листья папоротника, а он растет только в том углу сада, где сарайчик с мотоциклом и велосипедами. Но садовник, у которого ключи от сарайчика, уехал вместе с Вудом. Поэтому вам не удалось покататься. И кроме того, подол юбки не запачкан, а если бы вы ездили на мотоцикле, то на юбке были бы следы грязи, потому что у ворот земля еще не просохла. Что же касается записей, то указательный палец вашей правой руки слегка запачкан чернилами. Перед обедом вы мыли руки, и они были чистыми, значит, вы писали после обеда. Но писали не письма, потому что нет смысла писать в Америку, вы все равно скоро поедете на родину. Следовательно, выделали записи для себя. И довольно важные записи, потому что писали не карандашом, а пером.
Орора захлопала в ладоши.
- Поразительно! Теперь я поняла, что автор и его изумительный герой - одно и то же лицо.
- И совершенно напрасно вы не носите очки, - продолжал сэр Артур. - Они вам должны идти.
- И это вы узнали?
- Во-первых, вы щурите глаза и не только тогда, когда разговариваете с Вудом, но и когда беседуете с миссис Дойль и Мэри. Значит, щурите глаза не из кокетства, а потому что вы близорукая. И время от времени бессознательно подносите большой и указательный пальцы к правому глазу - это жест тех, кто носит очки.
Орора подняла обе руки.
- Сдаюсь. Больше не надо… Ваша проницательность пугает меня. Ни одна мелочь не ускользает от вашего внимания.
Он снисходительно улыбнулся.
- Это профессиональная черта сочинителей.
На лице Ороры мелькнула лукавая усмешка.
- Вы часто получаете письма от читателей?
- Да. Особенно много получил, когда мне дали звание сэра. Незадолго до этого была напечатана "Собака Баскервилей", и многие решили, что звание сэра я получил за эту повесть.
- Я слышала, что одна читательница прислала вам письмо, написав на конверте - лорду Баскервилю. Это правда?
- Да.
- А читатели пишут вам о ваших ошибках?
- Каких ошибках?
Она тихо засмеялась.
- Я хотела написать вам, но не решилась. В ваших произведениях попадаются ляпсусы… Иногда ваша внимательность изменяет вам.
- Например?
- А вы не рассердитесь?
- Наоборот, буду признателен вам.
- Значит, не будете сердиться? Тогда слушайте.
Орора стала перечислять ошибки сэра Артура.
Доктор Ватсон - друг великого сыщика - был назван с самого начала Джоном, но в "Человеке с рассеченной губой" жена доктора именует его почему-то Джеймсом. Странные вещи происходят с раной Ватсона. В "Этюде в багряных тонах", где он впервые был представлен читателям, говорится, что он был ранен в Индии, под Мэйуондом, в плечо. Но в "Знаке четырех" сказано, что Ватсон был ранен в ногу. В "Биржевом маклере" тоже - там сказано, что, когда меняется погода, доктор гладит ногу - ноет рана. А в других рассказах говорится, что Ватсон ранен в руку. Куда же на самом деле он был ранен? В плечо, в ногу или в руку? В "Серебряной звездочке" Стрейкер выводит лошадь из конюшни в поле и пытается ее искалечить; лошадь ударом копыта убивает его и убегает, но почему-то не в конюшню, обратно, а совсем в другое место - в Кэплтоун, к чужим людям. Нормальная лошадь, конечно, побежит в родную конюшню, а не куда-то в совсем незнакомое место. В "Собаке Баскервилей" сестра Степлтона просит сорвать орхидею. Судя по дате отчета, посланного Ватсоном Шерлоку Холмсу, дело происходит в октябре. Но ведь общеизвестно, что в октябре в Англии орхидеи не цветут. Непонятное происходит и в "Обряде Месгрейвов". Там говорится, что человек сделал десять шагов на север, потом пять шагов на восток, затем два на юг, и они, то есть шаги, привели человека к порогу двери. Дальше говорится, что надо было сделать один шаг на запад, и тогда пришлось бы пройти по коридору, который ярко освещался лучами заходящего солнца. Лучи могли проникнуть в коридор только через дверь. А дверь выходит на восток. Получается, что солнце заходит на востоке. Затем не все ясно с женами доктора Ватсона - неизвестно, сколько их было у него. В одном рассказе фигурирует одна жена, в другом - другая и так далее. А в "Пустом доме" Холмс говорит, что владеет искусством японской борьбы "баритсу". Но такого вида борьбы в Японии никогда не было. Холмс, любящий во всем точность и отличающийся замечательной памятью, спутал, очевидно, "баритсу" с "джиу-джитсу". Затем в "Пестрой ленте" - змея никак не могла спускаться и подниматься по висящему свободно шнуру…
Сэр Артур поднял обе руки.
- Сдаюсь. Я нокаутирован.
Орора с улыбкой посмотрела на поверженного автора.
- Могу сказать вам в утешение, что не вы один допускаете ошибки. Возьмите, например, Эдгара По, родоначальника литературы о сыщиках.
- У него тоже? - удивился сэр Артур.
- Да. В рассказе "Украденное письмо" Дюпен идет к министру, у которого находится письмо, украденное им у одной особы. Дюпен садится напротив министра у письменного стола и замечает сумочку для визитных карточек, висящую на гвозде над камином. В сумочке, как сообщает Эдгар По, торчит письмо - на нем черная печать с вензелем и адрес, написанный женским почерком. Как же Дюпен мог увидеть одновременно и адрес на письме, который пишется на лицевой стороне, и печать с вензелем, которую ставят только на оборотной стороне конверта? Дюпен же не обладал даром ясновидца.
Сэр Артур рассмеялся.
- Теперь мне стало легче. Эдгар По, значит, тоже допускал промахи. А ведь рассказ "Украденное письмо" считается одним из лучших его творений, подлинным шедевром, но, оказывается, сюжет основан на грубой ошибке. Вы удивительно внимательная читательница.
- Это у меня профессиональная черта. - Орора скромно опустила глаза. - Приходится проверять тетради учеников и отыскивать ошибки.
- Мне очень приятно, что вы с такой тщательностью читаете мои пустячки.
Орора остановилась и покачала головой.
- Как у вас язык поворачивается говорить такие вещи! Вашего Шерлока Холмса любят во всем мире и особенно у нас, в Америке. Между прочим, американцы читают вас больше, чем англичане.
Сэр Артур прижал руку к сердцу.
- Я очень многим обязан американцам. Когда я сбросил Холмса на дно Райхенбахского водопада, в Америке, как мне сообщили, многие стали носить траурный креп на шляпах. А потом одно из ваших издательств предложило мне воскресить сыщика и обещало платить за каждый рассказ по пять тысяч долларов. Баснословный гонорар. Пришлось воскресить Холмса…
- А ваш "Стренд-мэгэзин", я знаю, платил по пятьдесят фунтов и еще меньше - по тридцать пять. Это же просто грабеж! Ни один американский журнал не позволил бы себе такого. В Англии не ставили пьесу о Холмсе, а у нас поставили.
- Причем женили его, беднягу.
- Публика хотела этого.
Они подошли к веранде. Сэр Артур открыл дверь н пропустил Орору. Она обернулась и коснулась пальчиком его рукава.
- Скажите, сэр Артур… я хочу спросить вас… Почему ваш Ватсон так часто упоминает разные дела Холмса, перечисляет их, но они так и остаются неизвестными. Например, в "Скандале в Богемии" названо загадочное дело братьев Аткинсон и еще какое-то дело, связанное с поручением голландского королевского дома. А в "Пяти зернышках апельсина" говорится о кемберуэльском деле, об обществе нищих-любителей и еще о каких-то похождениях сыщика. Эти два рассказа были напечатаны пятнадцать лет назад, новы до сих пор не рассказали публике, что это были за дела.
- Это просто прием с целью заинтриговать читателей и показать, как много и успешно работал Холмс.
- Но читатели ведь ждут рассказов об этих делах. Это жестоко с вашей стороны… раздразнить и молчать. В "Пестрой ленте" Ватсон сообщает, что у него больше семидесяти записей о приключениях Холмса, во "Втором пятне" говорится, что у Ватсона хранятся записи о сотнях дел сыщика, а в "Золотом пенсне" сказано, что доктор имеет три большие тетради с записями о разных приключениях великого детектива. Публика ждет от вас рассказов о всех этих делах. Вы можете написать… то есть вы должны написать еще несколько сот рассказов о Шерлоке Холмсе.
Сэр Артур выколотил пепел из трубки.
- Нет, мой Холмс это не Ник Картер. И фабрику открывать я не намерен.
5
Сэр Артур поужинал один - дамы и дети провели весь вечер наверху, у больной, которой стало немного лучше. А Вуд, очевидно, задержался у словоохотливого викария или у бывшего судьи Крайстчерча, который чуть не силой заставлял своих гостей играть в карты.
После ужина сэр Артур закрылся в кабинете и стал читать журнальные и газетные статьи об охоте на китов, подобранные для него Вудом. Вскоре после того, как настенные часы пробили два раза, послышалось шуршание гравия и звук затворяемой дверцы машины - наконец-то вернулся Вуд. Увидев, что в кабинете горит свет, он постучал в дверь и вошел.
Сэр Артур окинул его взглядом и произнес:
- Судя по цвету ваших щек и дыханию, у Крайстчерча вы пили джин, он ведь не пьет виски и бренди, и играли в безик или кассино, потому что на вашем правом рукаве следы мела. В доме Крайстчерча нет бильярда, но у него принято во время игры в карты писать цифры мелом на ломберном столике.
А с викарием вы беседовали о собачьих бегах: из кармана вашего сюртука торчит бумажка; судя по формату и шрифту, это программа собачьих бегов.
Вуд шумно высморкался.
- Все правильно, за исключением джина. У судьи сегодня пили арманьяк. Я сперва был у викария, от него отправился в Хейзлмир, заехал к инспектору полиции, моему старому знакомому, а на обратном пути навестил Крайстчерча.
- Что-нибудь выяснили, кроме возраста коньяка и шансов борзых на предстоящих состязаниях?
Вуд вытащил из внутреннего кармана записную книжку и, просмотрев ее, стал докладывать.
Позавчера в Хайндхеде арестовали трубочиста, сидевшего в свое время в тюрьме за кражу. Его подозревают в причастности к краже в усадьбе бывшего судьи. Дома у трубочиста нашли две жемчужины. Они оказались фальшивыми. Он утверждает, что купил эти жемчужины у цыган, бродивших в окрестностях городка. Полиция считает, что, во-первых, трубочист врет насчет цыган, во-вторых, он держал дома фальшивые жемчужины нарочно, чтобы сбить с толку следствие. А что касается кражи у викария, то задержано несколько человек, но никто из них пока не признается. Никаких решающих улик против них еще нет. Возможно, что удастся распутать это дело путем проверки торговых операций, проведенных в последнее время владельцами антикварных лавок в Лондоне - они охотно покупают картины известных мастеров.
- Короче говоря, преступники не обнаружены. - Сэр Артур открыл фарфоровую табачницу и стал набивать трубку. - В жизни их ловить гораздо труднее, чем в книгах.
- Я уверен, что вор, совершивший кражу у викария, и тот, кто залезал в этот кабинет, одно и то же лицо. - Вуд сжал кулак и отогнул большой палец. - У викария можно было бы украсть много других вещей: столовое серебро, китайские безделушки, подзорную трубу и прочее. Но вор взял именно картину Констебля, хотя там висели и другие картины в красивых золоченых рамах, но малоизвестных художников. Вор выбрал именно Констебля. Отсюда можно заключить, что вор не простой преступник…
Сэр Артур усмехнулся:
- А образованный.
Вуд отогнул указательный палец.
- Он мог залезть сюда, чтобы поискать в шкафах и шифоньерах что-нибудь такое, что можно продать богатым любителям.
- Мои черновики?