* * *
Сосед, с теми рваными ранами на запястьях, оказывается, очень крупная фигура. Известный человек среди воротил сибирского бизнеса. В Москве им не приходилось встречаться, у того здесь нет серьезных интересов. Но фамилия весьма известная. Почему он сюда попал с порезами вен?.. Он не сказал об этом. Познакомившись вчера, они только поговорили об общих знакомых… Слишком все сходится, вряд ли это провокатор… Да видимо, им не был и тот уголовник, что лежал здесь два дня назад…
Еще через сутки человек подумал, что ему нужно осторожно осведомиться об этих ранах. Возможно, ему очень хотелось в это верить, возможно и он принадлежит к их братству. Однако сосед, хоть и держался дружелюбно, сам с вопросами не лез, и человек обдумывал - как лучше начать…
Решение пришло очень быстро, а подтолкнуло к нему неожиданное и обнадеживающее событие.
- Угощайся!
Кто-то принес ему передачу, корзинку с фруктами: бананы и киви. Бананы, опасаясь в них спрятанного ножа, санитар, проверяя, порезал на куски. А небольшие киви оставил без внимания.
Человек сам получал фрукты от родственников и взял одно киви просто так, из вежливости. Острых предметов в палате не было, и надкусив, он отодрал шкурку зубами. Потом осторожно стал есть сочный плод. Еще отодрал и откусил снова, когда вдруг почувствовал небольшой обтекаемый предмет во рту… Похоже на металлическую капсулку.
- Ты что? - взглянув на него, поинтересовался сосед. - Невкусно?
Человек вынул изо рта зажатую в двух пальцах находку…
- Тихо, тихо, - поспешно оглянувшись на дверь прожурчал тот. - Дай сюда.
Он быстро разнял капсулу на две половинки - внутри оказалась свернутая тонкая бумажная лента - и пробежал ее глазами за полминуты. Потом так же быстро встал и скрылся с находкой в туалете. Тут же зашипела спускаемая вода, и человек заметил на лице вновь появившегося соседа довольную улыбку.
- Слушай, у нас в Сибири, такое в пельмени кладут. В один на всю компанию. Обычно - это пуговица. Кому попадет, считается счастливчик. Ты у нас счастливчик, понял?
- Что там?
- Сообщение от друзей. Но ты ведь действительно счастливчик!
- Почему?
- А там и о тебе среди прочего сказано. Твоя фамилия, и что ты в этом госпитале. Над нами работают, понял? Вытаскивать отсюда будут. Уже задействовали самую верхушку общества. Письмо на имя Президента, чтоб выпустили под залог.
- Ты в это веришь?
- Объединившись - поверим, - как бы вскользь, не глядя на него, произнес сосед.
- Поверив - объединимся!
Ему протянули руку, и человек схватил ее обеими своими, так, что досталось и больному запястью.
- Полегче, полегче. Ты у нас новичок? Недавно среди нас?
- Полгода.
- А я уже два.
- Почему ты понял…
- Что ты среди нас недавно? Очень просто. У меня высокий ранг посвящения. Все люди этого ранга знают друг друга. А я тебя не знал. Следовательно, либо ты у нас недавно, либо вообще не наш. Но ты произнес девиз.
Человек не мог скрыть радости, и в новом выражении его лица Торнвил заметил что-то простое, почти что детское. "Раскручивать, - дал он себе команду, - активно раскручивать".
- Нашего освобождения под залог скоро добьются. Но все равно тебя будут потом вызывать на допросы. Они кое о чем догадываются и могут применить нестандартные методы.
И снова лицо человека неожиданно изменилось, стало жестким, с решимостью в сузившихся глазах и резко обозначившихся скулах. Как будто вообще другое лицо.
- Никакие пытки не заставят меня предать!
- Потише, потише. Пытать они не будут, время не то. Но могут применить гипноз или равносильные ему медикаментозные средства. Тогда твое сознание раскроется и все само выйдет оттуда.
- Моя настоящая жизнь? Та? Та самая?
- Да.
- Что делать?!
И снова лицо изменилось. На наивное и преданное, с собачьим взглядом.
- А вот что… У нас есть свои специалисты в этой области. Как только отсюда выйдешь, сразу позвонишь по телефону, запомни, - Торнвил продиктовал номер, - это явочная квартира. Там все устроят. Ты будешь рассказывать свою настоящую жизнь во всех подробностях, а наш психотерапевт будет последовательно блокировать в твоей памяти ее эпизоды, кодировать их. Ты ничего не забудешь, но никакой другой врач без кодовых ключевых слов этого из твоей памяти уже не вытянет.
Через два часа, когда им принесли ужин, Торнвил произнес среди прочего короткую условную фразу и на следующее же утро его соседа пригласили пройти на рентген.
Еще через день к ним явились два работника прокуратуры.
Освобождение под залог. Не покидать пределы столицы до окончания следствия.
Подписи под несколькими бумагами.
Присутствовавший при этом врач потребовал, чтоб сибиряк задержался для последней перевязки.
Андрей ждал его на заднем сиденье автомобиля.
- Объект уже позвонил, - сразу сообщил он, тепло пожимая Торнвилу руку, - отлично сработано, Стенли! Он позвонил через пятнадцать минут как вышел, из городского автомата. Тебе, между прочим, тоже нужно позвонить домой, твоя Николь хотела что-то сообщить, но не через меня, а лично.
…………………………………………………
- Это точно, любимая?!
- Абсолютно точно. Они, конечно, не могут пока определить пол ребенка. Ему всего только месяц. Когда ты вернешься?
- Дней через семь, я думаю. А ты должна подать заявление об уходе с работы.
- Пустяки, месяц я еще спокойно потружусь. Блюму от тебя что-нибудь передать?
- Только большой привет! Всю информацию он и так получает по спецсвязи.
- А у тебя есть дети, Андрей?
В тот же вечер Торнвил пригласил его в ресторан, чтобы отметить радостное известие из дома.
- Мальчик десяти лет. - Он протянул в ответ фотографию светловолосого мальчугана с улыбкой во весь рот и еще не оформившимися до конца выпуклыми белыми зубами.
- Симпатичный какой, а что он делает кроме школы?
- Играет в хоккей. Мечтает, когда подрастет, выступать в вашей Национальной лиге.
Они подняли бокалы. За детей, живущих и будущих.
- Знаешь, - предложил Торнвил, - ты ведь можешь ко мне приехать с женой и сыном после того, как мы раскрутим это дело. У меня в доме много места.
- Да, я знаю, у вас большие дома, спасибо, Стенли, - его русский коллега чуть помрачнел.
- Тебя что-то смущает? Сейчас ведь вам ездить можно.
- Смущает меня другое… - Андрей задумчиво потрогал пальцем лепесток тюльпана в цветочной вазочке.
- Само это дело?
- А-га… Хоть ты и проработал здесь несколько лет, но не обижайся, этого мало, чтобы знать Россию… Помнишь, сколько карикатур на нас в медвежьем обличии вы рисовали в ваших журналах?
- Мне немножко стыдно за это. Да, обязательно в грубой шапке со звездой или похабной юбочке из красного флага. Это журналисты, Андрей, они везде одинаковые.
- Они-то одинаковые, а вот медведь действительно только наш.
- У нас тоже есть - гризли. Страшный зверь.
- Все равно, он американец. Значит уважает законы, налоги платит. Взятки боится брать, правда, ведь?
- У нас ему и не предлагают. Почему ты вспомнил медведя?
- Это наше тотемное животное… Почему народ выбирает себе в тотем, а значит в прямое родство, того или иного зверя? - Не дожидаясь, он тут же ответил сам: - Потому что внутренне ощущает свое с ним сходство. Славянские территории полгода покрыты снегом. Медведь зимой спит. Народ тоже веками почти что спал… Далекая весна, - задумчиво произнес он, - такая далекая, что когда она вдруг наступает, к ней всегда не готовы. Смешно? А тем не менее это так. Но это не страшно, если в очередной раз чуть-чуть опоздали. А слышал, что бывает с медведем, когда он проснется среди зимы?
- Нет.
- Он не знает, что ему делать, и хочет есть. Это очень опасно, когда сильный голодный зверь не знает, что делать. И он начинает шататься по лесу, злясь понемногу без пищи на все вокруг, выходит к селеньям. Его так и зовут - шатун. И очень боятся… А почему дрессировщики считают медведя самым сложным в работе зверем, ты знаешь?
- Почему?
- У него никогда ничего нельзя понять по глазам. У льва, у тигра - можно, а у медведя нельзя.
- Нельзя предугадать?
- Вот именно. Нельзя понять, лизнет ли он мирно руку или насмерть ударит.
- И вас разбудили, как того самого медведя, ты хочешь сказать, среди зимы?
Андрей покивал в ответ головой:
- Шатается теперь, бурый, и сам не знает, что будет завтра в его голове.
- Но как ты связываешь эту метафору с нашим делом?
- Напрямую. Есть медведь и есть пища. Пища в чьих-то руках. В чьих-то очень опасных, скапливается там. Нет, надолго медведю ее все равно не хватит, но хватит, чтобы поманить, и он пойдет напролом. Напролом - это значит его ничем не остановишь. В таких ситуациях он уже не замечает пищу, крушит и ломает, не зная, зачем и куда идет.
- Ты хочешь сказать, что тот, к кому сейчас стекаются деньги от тех странных людей, которых мы изучаем, сумеет поманить к себе миллионы? Проснувшись, они сначала пойдут за пищей, а потом, забыв про нее, начнут бить все подряд?
- Ты правильно меня понял. - Русский коллега вдруг встряхнул головой, будто отбрасывая сказанное в сторону. - Ладно, не будем уж слишком обгонять историю. Давай еще ударим по шампанскому! Знаешь, что делали из него в прошлом веке богатые наши купцы, старые "новые русские"?
- Читал, что наливали ванны для своих любовниц.
- Вот-вот, но мы, контрразведчики, люди скромные, мы его просто выпьем. Чур, я заказываю вторую бутылку!
На следующее утро Торнвила в срочном порядке пригласили на Лубянку. Обработка подопечного по тюремному госпиталю дала результаты, и у выхода из гостиницы его уже ждала машина.
"А славно они вчера провели вечер с Андреем! Любопытно, что он сейчас даже не помнит на каком языке они разговаривали… На человеческом, это главное".
…………………………………………………
Генерал выглядел очень усталым. И Андрей показался ему крайне озабоченным.
Только на секунду русские коллеги дружелюбно улыбнулись ему, приглашая к большому кабинетному столу. И снова их лица сделались скованными.
Чуть-чуть помолчав, генерал произнес:
- Наша хитрость полностью удалась. Он все раскрыл. Поздравляю, это ваша заслуга, сэр.
Поздравление прозвучало настолько безрадостно, что Торнвил невольно поднял брови. Генерал уловил это движение, но вместо объяснения только угрюмо произнес:
- Да вот, теперь сидим и думаем… - Он побарабанил пальцами по столу. - Кассету с записью мы вам передадим, послушаете там, в Америке, со своим руководством. А сейчас расскажу суть.
Он вдруг посмотрел на Андрея, как будто нуждаясь в помощи, а тот, уже глядя на Торнвила, развел руками:
- Как говорят у нас в России, "Хочешь верь - а хочешь, нет".
- Да, сударь, - кивнув подтвердил генерал, - история такая, что усядьтесь на стуле покрепче. Уселись? Ну так слушайте… - Он сам грузно положил руки на стол, словно тоже нуждаясь в дополнительной опоре. - Этот парень из пятнадцатого века.
- Из какого?!
- Из пятнадцатого, из первой его половины. Нет, он не сумасшедший, - генерал раздраженно повернул головой слева направо, - к сожалению… И он прекрасно знает какое сейчас время - год, число, месяц. Он ничего не путает.
- Тогда как он себя соотносит с тем временем?
- Как с главным временем своей жизни. Он старший стражник в конной охране дворца Императора великих моголов. Что-то вроде командира взвода, по нашим понятиям.
- Сержант, - иронично вздернув брови уточнил Андрей.
- Старший стражник императорского дворца в Дели?
- Да, именно там. А теперешняя его жизнь - лишь новая телесная оболочка.
- Но он, я так понял из ваших слов, вполне адекватно сознает окружающую его новую жизнь?
- Вполне. Как если бы вы попали, например, на остров к дикарям. Адекватное восприятие совсем не помешало бы вам жить, внутренне сообразуясь с нормами, понятиями, ценностями и своего, и нового общества. Возможно, вам пришлось бы надеть юбочку из банановых листьев и проводить с местной публикой вечера у костра, сидя на корточках, возможно вы, даже, обрели бы среди местных женщин подружку, но это не изменило бы вас в том главном, чем вы были. - Генерал внимательно посмотрел на Торнвила. - Я понимаю, такое трудно себе представить, но этот человек оттуда.
- Как все это удалось выяснить?
- О, вы даже не представляете себе, какую огромную роль сыграла подсказка вашего американского профессора. Двое агентов, которые работали вчера с этим человеком, представлялись такими же, как он, людьми той эпохи. Произносили конкретные исторические имена. План дворца отлично знали. Вот это последнее окончательно убедило нашего подопечного, что он среди своих.
- Но как вы на это решились, и когда сумели так лихо подготовить агентов? Нужно ведь было работать по историческим материалам. И сделать все глубоко и тонко.
Генерал снисходительно улыбнулся:
- Пока вы занимались своим делом в тюремном госпитале, мы тут тоже не бездельничали. У нас, я думаю, как и у вас, существует незыблемый принцип: если факты указывают на невероятный ход событий, относись к нему как к реальному. И мы пошли от простого: раз в сознание людей откуда-то попал девиз времен императора Юдуфа, почему туда не могло попасть и что-то еще из того же времени. Что это за время?.. К счастью, не все еще наши историки перебрались на запад. Мы дали задание срочно подготовить исчерпывающую информацию. Время, события, люди. Работали, конечно, и днем и ночью. И когда этот человек, благодаря вам, созрел для дальнейшей раскрутки, мы быстро подготовили двух наших людей. Это очень квалифицированные сотрудники - профессионалы и в актерском мастерстве, и в психологии. Они сориентировались, что называется, на месте.
- Я вами восхищен, генерал!
Умный пожилой человек покивал в ответ головой:
- Вчера вечером, когда вы с Андреем отмечали радостное событие в вашей личной жизни, кстати, душевно вас с этим поздравляю, в это самое время еще один наш банкир отправил себя на тот свет…. да, известным уже способом. По предварительным данным, более четырехсот миллионов долларов будто корова языком слизнула. И видимо для того, чтобы мы не узнали, куда именно ушли эти деньги, он предварительно уложил из пистолета двух своих заместителей.
- В обойме оставались еще три патрона, - сообщил Андрей, - но в себя он не выстрелил.
- Счел это недостойным, ты полагаешь? Избрал тот старый ритуальный уход из жизни?
- Да, Стенли, представляешь какая огромная психическая мотивация для этого нужна. Они совсем не дорожат ни новой своей физической оболочкой, ни нашей системой ценностей… И крупный дополнительный поток денег устремился в их специальную кассу. Два с половиной миллиарда украденных долларов у них в распоряжении. Но это, заметь, только те деньги, о которых мы знаем.
Торнвил сразу вспомнил вчерашний разговор в ресторане: разбуженный голодный медведь, двигая мощными лапами, идет туда, где мерещится пища.
- И это еще не вся информация, - продолжал генерал. - Из слов вашего тюремного приятеля прямо вытекает, что они, эти неизвестные нам люди, усиленно готовятся к войне.
- К чему?!
- К войне. К войне между собой. Между моголами разных кланов - вашими и нашими. Они чего-то там не доделили до конца в пятнадцатом веке. Точнее, недоделили мир. Намереваются продолжить теперь, и в самом скором времени. Как вам это нравится?
Торнвил встряхнул головой как от дикого бреда.
- Вот-вот, - понимающе посмотрел на него пожилой человек, - фантастика, дурной сон, не правда ли?
Он встал из-за стола и подошел к большому широкому окну, за которым играло солнечными лучами летнее утро. От яркого света стали хорошо заметны темные мешки под его глазами. Генерал дернул задвижку и распахнул внутрь комнаты оконные створки. Тут же летняя улица в центре большого города ворвалась к ним автомобильными звуками и невидимым присутствием людей там, внизу, с их обычной озабоченной жизнью.
- Распорядись, Андрей, насчет кофейку… - попросил генерал, стоя к ним спиной и глядя куда-то вниз на людей и машины, - хотя выпил я уже его за эту ночь не менее литра.
Через минуту он закрыл окно и вернулся на прежнее место. А еще через минуту, когда секретарь принес кофе и удалился, спросил, ни на кого не глядя:
- Что делать-то будем, други, ведь не с шайкой тупых сектантов имеем дело. - И тут же, резко вскинув голову, произнес: - Сколько их в нашем и в вашем обществе?! На каких государственных ключах они уже держат руки?!
- Я думаю, здесь потребуется решение на самом высоком правительственном уровне, - проговорил Торнвил и сразу понял, что сказал что-то не то. На него отреагировали не взглядами, а так, общим сожалеющим выражением.
- Да ведь руководство и там, и здесь вероятнее всего скоро сменится, - процедил Андрей, - так называемым у вас демократическим путем.
- И что мы сейчас доложим об этой организации? - генерал не допил свою чашку и отставил ее в сторону. - Что один сумасшедший рассказал нам о готовящейся сейчас войне по нерешенным проблемам пятнадцатого века? Нет, ребята, я с таким веселым докладом наверх не пойду. Лучше сразу подать в отставку, по крайней мере, потом в коридорах Лубянки обо мне не будут рассказывать анекдотов.
Андрей повертел в руках свою чашечку и, допив остатки кофе, меланхолически сообщил:
- К тому же мы и не знаем, на каком верху и в каком количестве уже обосновались эти люди.
- Вот обрадовал! - непонятно, возражая или соглашаясь, произнес генерал.
Торнвил почувствовал, что они абсолютно правы.
- Удалось установить круг контактов моего подопечного? - спросил он.
- Удалось, - кивнул генерал. - Есть у них одна вывеска, к которой мы раньше не приглядывались. Название уж очень безобидное.
- Какое?
- "Экология Антарктиды".
- Причем здесь Антарктида?
- Видимо, именно для отвода глаз. Хотя какую-то небольшую экспедицию они действительно туда отправили. Руководит всей организацией дальний родственник того самого нашего политика, претендента на будущий президентский срок, к которому и ведут все нити, денежные прежде всего.
- Как вы собираетесь разрабатывать эту контору?
Генерал некоторое время молчал, потом посмотрел на своего помощника, и по ответному выражению лица Андрея Торнвил понял, что у них есть уже план.
- Андрей правильно сказал: мы не знаем, куда и насколько глубоко проникли их люди. Поэтому действовать вынуждены исключая информационные утечки. Внедряться к ним будет сам Андрей. - Генерал откинулся на спинку кресла. - Легенда в целом готова. Он пойдет к ним ни много ни мало как приехавший для мирных переговоров американец, делегированный вашими моголами парламентер. Как вам такой сюжет?
- Оригинально… - Торнвил, насколько мог, прикинул в уме ситуацию во все стороны. - Только…
- Что?
- Почему он, а не я?
- Потому что там не будет наших скрытых камер, полковник. И вообще, помощь может вовремя не подоспеть. Этого я вам, - генерал, жестко глядя на Стенли, покачал головой, - ни за что не позволю.
Стало ясно, что спорить тут бесполезно, и сразу выросло беспокойство за русского друга.