- Опять демагогия! Жил рядом и не общался? И не разглядел замаскированного врага? Нет, не зря его забрали. Вы, товарищ Ярцев, по своей интеллигентности, может, чего-то не понимаете, а я измену за версту нюхом чую,- Клюев явно напоминал, что в кресле секретаря парткома он оказался после работы мастером на производстве и по окончании краткосрочных партийных курсов.- В общем так, Семеновна, я в последний раз спрашиваю…
- Да "за" я, "за",- женщина махнула рукой и опустила голову.
- Ну вот и отлично. Геннадий Иванович, как я понимаю, тоже поддерживает наше мнение? - Клюев посмотрел на начальника отдела кадров, усердно строчившего протокол.
Кадровик только утвердительно кивнул, не отрываясь от бумаги. Подошла очередь Ярцева.
- Ну а вы, Владимир Тимофеевич, значит, "против"? - вкрадчивым тоном спросил Клюев.
Ярцев устало посмотрел куда-то в сторону:
- Нет, почему же "против"?
- Вот это я понимаю, буквально правильный подход. Значит, "за",- не скрывая радости, воскликнул секретарь.
- Воздержался я,- тихим голосом произнес Ярцев.
- Та-ак… "болото", значит. Ну-ну... а ты, Геннадий Иванович, фиксируй, фиксируй,- увидев, что кадровик поднял удивленные глаза на воздержавшегося.- Пусть в райкоме посмотрят, кто есть кто.
Подведение итогов не заняло много времени. Чего там подводить, когда все как на ладони: все "за" при одном воздержавшемся. Едва секретарь объявил заседание оконченным, как члены парткома дружно двинулись к двери, не глядя друг на друга. Председатель едва успел задержать Геннадия Ивановича. 8 мая прогрессивная общественность должна была отметить 120 лет со дня рождения Карла Маркса, и райком рекомендовал провести торжественное собрание. Клюев собирался предложить в качестве организатора собрания Ярцева, как очень подкованного товарища, но после сегодняшнего заседания передумал. Решив чуточку схитрить, он сказал, что у руководства есть мнение ответственным за собрание назначить Геннадия Ивановича. Польщенный кадровик тут же вернулся к столу обсуждать план проведения собрания.
До проходной завода Глебов добрался на общественном транспорте. Его толкали, наступали на ноги, какая-то тетка даже назвала его "малохольным" - задумавшись, он загораживал ей путь к выходу,- но Михаил не обращал внимания на эту суету. Он задал Свиридову только один вопрос, получил на него явно дипломатический ответ, и они расстались. И вот сейчас, по пути на работу, он продолжал разговор с чекистом, сам задавал ему вопросы и сам же пытался представить, как бы тот отвечал. Погруженный в свои мысли, он и не заметил, как оказался перед турникетом проходной. Он приветливо кивнул вахтеру, дожидаясь, когда тот нажмет кнопку. Но вахтер явно не торопился впускать парня на территорию предприятия. Глебов нетерпеливо легонько пристукнул ладонью по железке турникета и с удивлением глянул на старика:
- Иваныч, открывай.
Вахтер строго поглядел на него неожиданно чужим взглядом:
- Пропуск, гражданин.
Удивлению Михаила не было предела:
- Ты что, Иваныч, своих не узнаешь?
- Не положено, гражданин,- Иваныч стоял насмерть. Глебов на всякий случай украдкой огляделся,- может, начальство пропускной режим вздумало проверить? Не обнаружив никаких проверяющих, он тем не менее решил не спорить и предъявил пропуск. Вахтер осторожно взял корочки, шевеля губами, внимательно прочитал написанное, сличил фотографию с оригиналом и только тогда, еще раз строго глянув на парня, вернул ему документ и открыл турникет.
Чудеса продолжились сначала на лестнице заводоуправления, а затем и в коридоре. Знакомые сотрудники, попадаясь навстречу, как-то неопределенно кивали и старались быстро миновать Глебова. Еще утром эти люди обычно останавливались переброситься парой слов, о чем-то спросить, что-то узнать. И всегда с улыбкой, шутками, анекдотами. Неужели на заводе случилось какое-то ЧП за время его отсутствия? Внезапно Михаил увидел идущего навстречу Ярцева. Тот шел, опустив голову, не обращая внимания на окружающих. В усталых глазах на землистом лице читалась затаенная боль, и Глебов понял, что у начальника снова открылась язва. Поравнявшись с Ярцевым, Михаил обратился к нему, чтобы доложиться о возвращении на рабочее место. Тот бросил взгляд на парня, и в глазах его последовательно появился сначала испуг, потом удивление, которое в конечном итоге сменилось радостью.
- Миша? Ты оттуда?
Глебов кивнул.
- Все в порядке?
Глебов снова кивнул.
- Ну, я же говорил. Я же предупреждал…- казалось, отчаянию Ярцева не было предела.
- Извините, Владимир Тимофеевич, что-то все кругом какие-то странные? Случилось чего?
- Да, Миша, да. Не знаю, как и сказать-то… в общем, тебя только что из кандидатов исключили,- голос Ярцева осекся. Теперь пришла очередь Михаилу пережить всю гамму чувств, которые только что отразились на лице начальника, только в обратном порядке.
- Не понял? А за что? - Глебов почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, дыхание его перехватило, и он тяжело прислонился к стене.- Что ж я такого натворил?
Ярцев взял себя в руки:
- Успокойтесь, Михаил. Сейчас же идите в партком, объясните ситуацию Клюеву, он должен быть на месте. Я бегу срочно к главному инженеру и от него сразу в партком. Бодрее, молодой человек, там во всем разберемся.
Сначала медленно, затем все быстрее Глебов зашагал в партком. Клюев и начальник отдела кадров продолжали обсуждать план торжественного собрания. Михаил, забыв закрыть за собой дверь, решительно подошел к столу секретаря.
- Товарищ секретарь парткома, мне сказали, что я исключен из кандидатов в партию. Прошу объяснить причину,- юноша пытался говорить спокойно, но голос его дрожал от обиды.
- А вы почему здесь? - только и смог спросить Клюев.
- А где же мне быть? - Михаилу хотелось кричать от абсурдности вопроса, и он едва себя сдерживал.
- Смените тон, Глебов, вы не на базаре, а в парткоме,- секретарь быстро взял себя в руки.- Вы были в НКВД?
- Был.
- Ну и что? - спросил Клюев начальственным тоном.
- Как что? - Михаилу пришло на память начало давней присказки: "Сказал слепой глухому…"
"Господи, как же с ним разговаривать? - Глебов вспомнил про телефон, который дал ему Свиридов.- Была не была…" Он достал бумажку с номером:
- Разрешите позвонить?
- Пожалуйста,- голос секретаря едва уловимо изменился. Где-то внутри объемистого живота стало рождаться нехорошее предчувствие. Михаил тем временем набрал номер:
- Мне нужен товарищ Свиридов.
Услышав ответ, он набрал в грудь воздуха и выпалил в трубку:
- Товарищ Свиридов, я звоню из кабинета секретаря парткома завода. Он спрашивает, чем закончилась наша с вами встреча. Дело в том, что за то время, пока я был у вас, меня исключили из кандидатов в члены партии. Извините, но я…
Собеседник на том конце что-то сказал, и Глебов протянул трубку секретарю:
- Вас просят.
- Секретарь парткома Клюев слушает,- важно произнес тот, вытирая платком неожиданно взмокший лоб. Выслушав чекиста, Клюев внушительно начал: - Нам поступила информация о связи Глебова с врагом народа…
Дальнейшее Глебов помнил очень смутно. Он только помнил, как Клюев растерянно что-то бормотал в трубку и в чем-то каялся. Потом, положив трубку, он сокрушенно говорил кадровику и вошедшему Ярцеву о случившемся конфузе, о том, что надо извиниться… Глебов, не дослушав растерянный лепет хозяина кабинета и не дожидаясь извинений, медленно вышел в коридор.
Глава шестнадцатая
Они шли по коридору управления, и в какой-то момент Прохоров осознал, что разнобой шагов сменился четкой поступью воинского караула. Он оглянулся на Климова, который замыкал шествие, но тот, о чем-то сосредоточенно размышляя, смотрел в пол. И Свиридов, шедший впереди, тоже думал о чем-то своем. Но вот, поди ж ты, шаг они печатали отменно, и эмоции снова захватили Николая. "Сдайся, враг, замри и ляг!" - вспомнились ему строки Маяковского. Если утром первого мая он здесь чувствовал себя гостем, то сегодня снова стал полноправным участником боевой операции, снова шагал в одном строю со старыми друзьями. И поэтому заграничным господам, пославшим очередного риммера в столицу, мы "прическу-то испортим", это уж вы будьте-нате…
Рассевшись за столом в кабинете Свиридова, Климов и Прохоров вопросительно посмотрели друг на друга. Николай многозначительно глянул на папку, которую принес Никита, но тот исподтишка ткнул пальцем в товарища. Капитан, раскладывавший на столе необходимые для обсуждения бумаги, заметил этот жест.
- Ну, слава богу, собрались, а то я уже и не надеялся сегодня увидеться. Давай, Николай Николаевич, начинай. Что должен делать Риммер по приезде в Москву?
- Значит, угол ему сняли заранее, чтобы не терять времени…
- Стоп,- капитан поднял палец и взял одну из бумаг.- Извини, Николай, сразу перебью. Согласно нашему плану, хозяйку комнаты сразу установили, она не при делах. У нее сын в прошлом году окончил военное училище, получил распределение в Подольск, там и живет в части. Она его комнату сдает… вернее, сдавала. Предыдущий квартирант в марте съехал, она опять объявление повесила. Пару недель назад пришел молодой мужик, заплатил вперед и сказал, что в начале мая должен приехать постоялец, командировочный из Минска. Тот действительно приехал первого утром, позавтракал и ушел. И с концами. С учетом сложившейся нештатной ситуации я принял следующее решение: парень этот, офицер, с первого мая переведен в Москву, поэтому в комнате Риммеру было отказано, деньги вернули. Он оставил вещи и пошел искать комнату по объявлению. Вернулся через пару часов, забрал вещи и ушел. Сегодня с утра мы ему подготовили новую комнату. Продолжай, Николай Николаевич, извини.
- Ясно. В первую субботу после отправления телеграммы он должен появиться в Центральном музее Революции на улице Горького в полшестого вечера. Если никто не придет, в то же время в воскресенье.
- Погоди, Николай,- у Свиридова была привычка прерывать сотрудников для уточнения деталей, он с ней боролся, но безуспешно. Хотя подчиненные к этому привыкли и не обижались.- Он же телеграмму дал в субботу? Значит…- капитан вопросительно глянул на Прохорова.
- Так в воскресенье выходной был. Первое мая, товарищ капитан,- подал голос Климов.
Свиридов безнадежно махнул рукой:
- Что-то совсем зарапортовался. Все верно, поехали дальше. Хотя постой. Суббота - это у нас?..- он ухватился за листок календаря.
- Седьмое число,- тут как тут оказался Климов.
- Да, времени немного… Ладно, Николай, больше не перебиваю, продолжай.
Прохоров рассказал, что Риммер должен погулять по музею полчаса с книгой, обернутой в газету. В случае провала, книга будет без обертки. К нему подойдут и спросят: "Извините, не подскажете, все время путаю, в этом здании раньше размещалась городская Дума?" Ответ должен быть следующим: "Нет, здесь был Немецкий клуб",- и тут же последовать поправка: "Извините, Английский клуб". При этом ударение в слове "английский" должно быть на первом слоге. Если никто не придет,-повторился Прохоров,- то Риммер должен явиться на следующий день - в воскресенье. Если опять никто не подойдет, то повторить всю процедуру через неделю. Вот если и через неделю никто не появится, тогда срочную телеграмму в Минск и дожидаться инструкций.
- Ну а если музей на ремонте, тогда как? - Свиридов всегда имел наготове каверзные вопросы, которые часто позволяли выявлять белые пятна в оперативных конструкциях коллег.
- Музей Революции на ремонте быть не может,- усмехнувшись, пробурчал Климов.
Прохоров тоже ухмыльнулся, но объяснил, что в этом случае риммеровские учителя велели парню погулять перед стоящим чуть дальше театром, изображая театрала, ожидающего подругу. Тут Николай вдруг не к месту вспомнил фразу, которую им выдал раненый. Мол, один из его учителей сказал, чтобы тот не очень боялся НКВД, так как чекистам некогда бороться с настоящими разведчиками, они друг дружке головы отрывают. Едва Прохоров произнес последние слова, Свиридов насторожился:
- Ты о чем это, Николай?
- Это не я говорю, это хозяева нашего арестанта так высказываются,- Прохоров выругал себя за неосмотрительность.- У Никиты запротоколировано. Не берут они нас в расчет, паразиты.
- Отставить, товарищ Прохоров, не будем их болтовней голову себе забивать. Если у тебя все, давайте спланируем наши дальнейшие действия. Никита Кузьмич, подготовь в ИНО запросы на его родственников и на контакты, которые он называл по загранице. И всю его спортивную поездку у нас надо тщательно проверить. Как идут дела по Львовым?
- Ребята начали искать, Федор Ильич. Вы же сами просили дать им отдохнуть после праздничного напряга. А "наружка" работает на почтамте со вчерашнего дня.
- Хорошо, контролируй ситуацию. И вообще, без меня - ты руководитель операции. Николай Николаевич у нас главный советник. Да, Николай, сегодня вечером переедешь на нашу квартиру, там будем встречаться. Как считаете, Риммер правду говорит?
Теперь уже Прохоров сделал знак Климову отвечать на вопрос.
- Внешне спокоен, информацию дает серьезную, похоже на правду. Да и жить он очень хочет, в конце опять нас спросил, как с ним поступят. Так что, я думаю…- Климов осекся, увидев, что капитан нетерпеливо поднял палец.
- Ясно. Слушайте, мужики, беседовал я сегодня с этим парнем, понятым. Занятная личность. А самое занятное то, что он очень походит на нашего раненого. Что скажешь, Никита Кузьмич?
- Вроде похож… я не очень запомнил. Темновато было, да и я…- Климов от неприятного воспоминания махнул рукой и поежился.
- Кстати, сегодня вечером я отдаю заключение комиссару, готовься.
- Да я давно готов, товарищ капитан.
- Ладно, будем надеяться, что все обойдется. Между прочим, парня этого, Глебова, пока он со мной беседовал, заводские партийные мудрецы из кандидатов исключили. Откуда-то узнали про случай с комбригом. Пришлось секретаря поправить.
- Нет, ты посмотри, а? - не выдержал Прохоров.- Каждый раз читаем про эти перегибы и удивляемся, как это происходит. Вот вам, пожалуйста, наглядный пример, как можно человеку жизнь сломать.
- Да,- вздохнул, помолчав, Свиридов.- Однако мы отвлеклись. Никита Кузьмич, твое мнение, как будем использовать ситуацию?
- Я так считаю: дожидаемся на почте получателя, выявляем связи и накрываем всю банду. А дальше - дело техники.
- Понятно. Еще что-то добавишь? - Климов отрицательно покачал головой.
- Тогда свободен. А ты, Николай, задержись на минутку.
Дождавшись ухода лейтенанта, Свиридов многозначительно взглянул на Прохорова:
- Ну а у тебя какие соображения?
- Думаю, надо получить точный прогноз врачей. Только, боюсь, не встанет Риммер к концу недели. Сам будешь встречаться с докторами, Федор Ильич, или мне поручишь?
Глава семнадцатая
Разные люди читают газеты в разное время дня. Большие и малые начальники стараются просматривать прессу по приходу на работу, чтобы узреть какие-то новые директивы, указания, дабы немедленно приступить к их исполнению. Иногда в газетах самих начальников и их ведомства хвалят, но чаще критикуют, и, правильно восприняв критику, начальники исправляются. Совслужащие и другие категории работников, имеющие возможность заниматься чтением прессы в обеденный перерыв, иногда пользуются этой возможностью, но редко - принятие пищи поглощает значительную часть обеденного времени. В основном же труженики среднего и низшего звеньев управленческого аппарата и промышленного производства в ту пору читали газеты и журналы дома, воротясь с работы. К этой категории относился и Николай Филимонович Глебов. Газеты и журналы он выписывал на домашний адрес и каждый вечер за ужином внимательно изучал их содержание. В тот вечер он с особым интересом просматривал газетные страницы. По слухам, на высокую руководящую должность в эти дни должен был быть назначен один из его старых товарищей. Глебову-старшему очень хотелось найти сообщение о назначении и по-свойски поздравить друга по телефону. Но в ворохе прессы он ничего не нашел, и настроение у него стало портиться. Николай Филимонович был старый партиец, должность занимал ответственную и в кадровых перемещениях ориентировался: знал, что скрывается за тем или иным назначением, умел читать между строк газетную информацию по кадровой тематике. Слух о назначении друга был им проверен, но сообщения не было, и это могло говорить о многом. Но он не хотел углубляться сегодня в эти малоприятные размышления, тем более что градус настроения у него уже понизился пару часов назад, когда ему на работу позвонил сын и сообщил, что его отправляют в краткосрочный отпуск. В другое время он бы воспринял это спокойно, но после случая с комбригом в душе его поселилось смутное беспокойство за парня. А тут еще жена, узнав о звонке, разохалась, насела с вопросами. А что он мог ей ответить? Еще бы немного, и нагрубил бы ей, слава богу, на кухню ушла. "Но ведь сейчас вернется из кухни и опять за свое примется. Скорей бы уж Мишка пришел да сам растолковал, что к чему",- устало подумал отец.
С кастрюлей в руках в комнату вошла Мария Власовна. Поставив кастрюлю на стол, она стала расставлять тарелки.
- Коля, я все-таки никак в толк не возьму, как Мише так сразу отпуск-то дают? Он вроде и не планировал отдыхать…- она вопросительно посмотрела на хозяина.
- Мать, ну сколько можно? Мы пару минут с ним поговорили, и все. Вот сейчас они с Анютой подойдут, и станет ясно,- не отрываясь от газеты, недовольно проворчал старший Глебов.- Нет, ты посмотри, что творится. Вот еще одного наркома освободили, как не справившегося. Интересно, а когда назначали, куда смотрели? Получается, назначим, а там как кривая вывезет? - всем своим видом Николай Филимонович демонстрировал глубокую занятость изучением последних событий в государстве. Но хитрость не прошла.