- Расскажите мне, что случилось. - Рита замялась, и гостья подсказала: - Вы посадили детей в машину, выехали на шоссе…
- Он… он просто из ниоткуда возник! - выпалила Рита.
- Бум, - тихонько вставил Коди, и я с удивлением взглянул на него.
Мальчик чуть улыбался, и это снова меня встревожило. Рита смятенно обернулась к нему, потом продолжила:
- Он в нас въехал! И пока я… я все еще… а он… он дернул дверцу и схватил детей!
- Я ему между ног врезала, - встряла Эстор. - А Коди карандаш в него воткнул!
Коди хмуро посмотрел на сестру.
- Сначала я, - поправил он.
- Какая разница, - отмахнулась Эстор.
Рехт посмотрела на детей с некоторым изумлением:
- Вы молодцы.
- А потом он полицейского увидел и сбежал, - сказала Эстор, и Рита кивнула.
- А как вы там оказались, мистер Морган? - Агент внезапно повернулась ко мне.
Конечно, я понимал, что она это спросит, но до сих пор не придумал ничего правдоподобного. Прежнее заявление о сюрпризе для Риты не произвело впечатления даже на Коултера, а спецагент Рехт казалась значительно проницательней. Она выжидающе смотрела на меня, секунды тикали… Нужно что-то сказать, срочно!
- Э-э… - промямлил я. - Не знаю, слышали ли вы про мои неприятности…
Будь моя воля, я бы никому не стал показывать запись своей беседы со спецагентом Брендой Рехт. Она, похоже, не поверила, что я поехал домой пораньше потому, что почувствовал себя плохо, а в школу зарулил по дороге, так как уроки как раз закончились. И немудрено.
Даму из ФБР, кажется, не устроило и мое предположение о том, что на Риту с детьми напал случайный маньяк, обезумевший от пробок, дорожного движения и переизбытка кубинского кофе.
Впрочем, в конце концов она поняла, что иного ответа не добьется. Встала с кресла и как-то так задумчиво окинула меня взглядом.
- Хорошо, мистер Морган. Кое-что здесь не совсем складывается, но что - вы мне, конечно, не скажете.
- А что говорить? - отозвался я, быть может, с чрезмерной скромностью. - Такое сплошь и рядом по всему Майами.
- Да-да, - сказала она. - Плохо только, что все это "сплошь и рядом" отчего-то вокруг вас сосредоточено.
Я исхитрился не сказать ей: "Если бы вы только знали…" - и проводил гостью к выходу.
- Несколько дней здесь будет дежурить полицейский, для вашей безопасности, - произнесла она.
Как раз при этих словах я распахнул дверь, за которой обнаружился сержант Доукс, практически в той же самой позе, в какой мы его оставили, - злобно вытаращившись на вход. Я тепло попрощался с обоими посетителями и, захлопывая дверь, успел заметить немигающий взгляд Доукса.
Внимание ФБР Риту нисколько не успокоило. Она по-прежнему прижимала к себе детей и разговаривала односложными эмоциональными восклицаниями. В общем, я немного посидел со всем семейством на диване, пока Коди и Эстор не изъерзались. Тогда Рита сдалась, поставила для детей фильм, а сама пошла в кухню, где занялась альтернативной терапией - стала греметь кастрюлями и сковородками, а я удалился в специальную комнатушку, которую жена прозвала "кабинетом Декстера".
Список недружественных мне лиц значительно вырос: Доукс, Коултер, Сальгеро и вот теперь ФБР.
И, конечно же, сам Вайсс. По-прежнему на свободе, по-прежнему охотится за мной и жаждет мести. Попытается ли он снова напасть на детей? Выскочит ли к ним, хромой, из тени? Может, на сей раз он наденет непробиваемые штаны с бронированной ширинкой? Если так, то мне придется все время быть рядом с детьми - вот только это не лучший способ изловить Вайсса, особенно если он попробует устроить что-то новенькое.
А если он намерен убить меня, то мне опасно находиться рядом с Коди и Эстор - судя по тому, так он взорвал дом, его явно не заботит возможный сопутствующий ущерб.
Как же быть? Больше всего я хотел защитить детей. Какое странное прозрение - оказывается, их безопасность заботит меня не менее сильно, чем сохранение моей тайны. Это не сочеталось с тем, как я себя воспринимал, с тем образом, который тщательно для себя выстроил. Конечно, выслеживать хищников, охотящихся за детьми, всегда доставляло мне особое удовольствие, но я ни разу не задумывался почему. Разумеется, я выполню свой долг перед Коди и Эстор - как их приемный отец и, что гораздо важнее, как их проводник по Пути Гарри. Но оттого, что одна только мысль о попытке причинить им вред заставляла меня трястись над детьми, словно курицу над яйцами, было как-то неуютно.
Необходимость остановить Вайсса приобрела совершенно новый смысл. Я теперь был Папочка Декстер, я обязан сделать это еще и ради малышей, а не только для себя самого, и от переживаний за них я испытывал прилив чего-то опасно похожего на эмоции.
Хорошо. Значит, мне надо предугадать следующий ход Вайсса.
Я достал блокнот и еще раз пролистал рисунки, быть может, подсознательно надеясь заметить что-то такое, что раньше пропустил: к примеру, его новый адрес или даже предсмертную записку. Увы, ничего неожиданного в блокноте не нашлось, а новизна впечатлений притупилась и уже не было так приятно рассматривать собственные портреты. Мне, наверное, даже Мона Лиза с моим собственным лицом не понравилась бы, а тут-то была отнюдь не Мона Лиза. Так, случайные наброски, а на последней странице - просто мешанина изображений, без сколько-нибудь глубокого проникновения в мою душу.
Конечно, врагу важнее было раскрыть меня, чем создать великое произведение искусства… или нет? Я запнулся и стал разглядывать более проработанные рисунки - те, на которых изображались и другие объекты. Рисунки недотягивали до подлинной оригинальности и казались довольно безжизненными…
Если совсем начистоту, мои портреты мог бы с тем же успехом изобразить и какой-нибудь талантливый старшеклассник. Даже если их показывать в огромном увеличении, на фасаде гостиницы "Брейкере", все равно и близко не похоже на то, что мы недавно повидали в Париже… Конечно, в экспозиции "Нога Дженнифер" тоже использовались любительские видеосъемки, но при этом главным было добиться реакции зрителей, а не…
На секунду в мозгах Декстера повисла мертвая тишина, тишина такая густая, что заглушила все остальное. А потом она рассеялась, обнаружив мелкую, но визгливую мартышку мысли.
Реакция зрителей.
Если главное для художника - реакция зрителей, то качество работы не имеет особого значения, ему важно шокировать. Он постарается запечатлеть их реакцию - например, на видеопленке. Или даже наймет специалиста, профессионала, ну, скажем, Кеннета Уимбла.
А потом Вайсс, вместо того чтобы воровать трупы для своих развлечений, сам стал убивать. Уимбл начал ныть, и тогда Вайсс взорвал его в собственном доме, одновременно попытавшись уничтожить и незаменимого меня.
Но Вайсс все равно продолжал снимать на камеру, даже без помощи профессионала, потому что затеял все именно для этого. Ему хотелось видеть, как люди смотрят на плоды его рук. Хотелось все сильней и сильней, а тут подвернулся скаутский вожатый, потом - Уимбл и покушение на меня. Но главное-то было - снять реакцию на видео.
Неудивительно, что Темный Пассажир так удивлялся. Сами-то мы практиковали искусство ради искусства, а результаты старались никому не показывать. Вайсс же был иным. Верша месть, он удовлетворился бы и косвенным воздействием - таким, какое мы с Пассажиром и рассматривать бы не стали. Но Вайссу все еще было важно искусство. Он нуждался в своих картинках.
Я взглянул на последнее в блокноте, полноцветное изображение самого себя, спроецированное на фасад "Брейкере". Рисунок удивительно четкий, все детали здания подробно прорисованы. Фасад в форме буквы "П", главный вход в самой середине, а по бокам выдаются в стороны еще два крыла. И широкая аллея, по центру засаженная пальмами в два ряда, - идеальная площадка для скопления пораженных ужасом зрителей. И Вайсс будет здесь же, в толпе, снимая чужие лица на камеру.
Разглядывая рисунок, я вдруг догадался, что враг захочет снять здесь номер, в том крыле здания, что окнами смотрит на фасад, туда, куда он станет проецировать свою картину. Установит в номере камеру вроде тех, с дистанционным управлением, которые использовал прежде, только с хорошим объективом.
Главное - успеть остановить его прежде, чем он все это устроит, остановить, как только он появится в отеле. Выходит, всего-то надо выяснить, на какое число он забронирует себе номер. Ничего сложного - если есть доступ в гостиничную систему бронирования (которого у меня нет) или если бы я знал, как эту систему взломать (чего я не знал). Однако, немного подумав, я кое-что понял.
Я знаком с человеком, который на это способен.
Глава 29
Кайл Чатски сидел напротив меня за тем же самым неудобным столиком в больничном кафетерии. Он безвылазно провел в больнице уже несколько дней, тем не менее был чисто выбрит и одет, похоже, в свежую рубашку. Чатски смотрел на меня через стол, как-то весело ухмыляясь одними губами и слегка прищурившись, хотя глаза при этом были все такие же холодные и внимательные.
- Забавно… Ты хочешь, чтобы я помог тебе взломать систему регистрации в отеле "Брейкере"? Ха! - Он коротко и не слишком убедительно хмыкнул. - А почему ты думаешь, что я это могу?
Что ж, вопрос справедливый. Вообще-то сам Чатски ни о чем таком никогда не говорил, но ненароком собранные крохи информации о моем собеседнике указывали на то, что он является уважаемым членом, так сказать, теневого правительства - того клана людей, не связанных между собой очевидно и намеренно избегающих постороннего внимания, которые служили в различных структурах, обозначаемых простыми буквенными аббревиатурами и более или менее аффилированных с федеральным правительством. И в этом своем качестве Чатски наверняка имеет возможности выяснить, когда Вайсс заселится в гостиницу.
Мешают только некоторые формальности: мне не положено ничего такого знать, а ему не положено признаваться. Чтобы разрешить затруднение, требовалось сразить его чем-то очень важным и срочным. Ничего более важного, нежели близящаяся кончина Декстера, конечно, и быть не может, однако вряд ли Чатски разделит мое мнение. Его, наверное, больше заботят всякие глупости вроде национальной безопасности, мира во всем мире и его собственной, достаточно бестолковой жизни.
Хотя есть шанс, что его может заботить и моя сестрица… по крайней мере нужно попробовать! Итак, нацепив налицо свое самое лучшее выражение мужественной прямоты, я заявил:
- Кайл! Эта сволочь ранила Дебору!
В любом крутом шоу по ТВ этого более чем достаточно, однако Чатски, видимо, ТВ не смотрит. Он лишь вопросительно изогнул бровь:
- И?..
- И… - протянул я, обескураженно силясь вспомнить, что еще обычно говорят в подобных сценах по телику. - И… э… он готов повторить попытку!
На этот раз Чатски изогнул обе брови.
- Ты думаешь, Вайсс снова нападет?
Все шло неправильно, совсем не так, как я рассчитывал. Я-то думал, существует некий Кодекс Людей Действия - стоит мне лишь затронуть вопрос активных действий, намекнуть, что я и сам готов присоединиться "к ним", как Чатски вскочит со стула и мы вместе ринемся в бой. А он только смотрел на меня так, словно я ему клизму предложил.
- Неужели ты не хочешь поймать эту сволочь? - Я подпустил в голос немного отчаяния.
- Это не мое дело, - ответил Чатски. - И не твое, Декстер. Если ты считаешь, что Вайсс поселится в той гостинице, сообщи копам. У них полно профессионалов, его выследят и схватят. А ты у себя один, парень… Пойми меня правильно: дело может оказаться серьезней, чем ты думаешь.
- Копы спросят, откуда я это знаю, - выпалил я и немедленно об этом пожалел.
Чатски тут же зацепился за мою оговорку.
- Ну и откуда ты это знаешь?
Бывают минуты, когда даже Демагогу Декстеру приходится раскрыть одну или две свои карты, - сейчас явно настал тот самый момент. Отбросив врожденные запреты, я выдавил:
- Он меня преследует.
Чатски моргнул.
- Это как?
- Это так, что хочет меня прикончить. Уже два раза пытался!
- И думаешь, снова попробует? В этой гостинице, в "Брейкере"?
- Да.
- Тогда почему бы тебе просто не пересидеть дома?
Скажу без ложного тщеславия: я не привык к тому, что интеллектом блещет собеседник, - но Чатски явно был ведущим в нашем танце, а Декстер отставал на пару па. Я завел разговор, имея в голове отчетливую картину, представляя Чатски бравым воином, способным бить с обеих рук, хотя вместо одной руки у него теперь протез… Все равно, он казался таким… ну, бесхитростным, горячим, плюющим на опасность человеком, который с полуслова ринется в бой, особенно если надо поквитаться со сволочью, ранившей его подлинную любовь, мою сестру Дебору. Я явно просчитался.
Однако оставался насущный вопрос: кто же такой на самом деле Чатски и как мне заручиться его помощью? Можно ли хитростью склонить его на свою сторону? Или надо прибегнуть к беспрецедентному варианту неудобной, непроизносимой правды? Одна только мысль о свершении акта честности заставила меня содрогнуться с головы до ног - это противоречило всему, во что я верил! Но иного выхода я не видел - придется выложить хотя бы кусочек правды.
- Если я останусь дома, Вайсс сделает что-то ужасное. Со мной и, может быть, с детьми.
Чатски покачал головой:
- Ты с большим толком говорил про месть… Как он может что-нибудь тебе сделать, если ты дома, а он в гостинице?
Иногда приходится признать: бывают дни, когда ничто не ладится, - вот как теперь. Я попробовал утешиться мыслью, что еще сказываются последствия сотрясения мозга, но сам себе возразил: оправдание довольно жалкое и к тому же весьма устаревшее. Тогда, чертовски злой, я достал блокнот, который стащил из машины Вайсса, и пролистал страницы до цветного портрета Декстера в Деле на фасаде гостиницы "Брейкере".
- Вот так! Если убить он меня не сможет, то подстроит арест за убийство.
Чатски долго разглядывал рисунок, потом тихо присвистнул.
- Ну и ну… А эти штуки внизу…
- Мертвые тела. Украшенные так же, как в деле, которое расследовала Дебора, когда он ее ранил.
- Зачем ему это? - спросил Чатски.
- Как бы такая форма искусства. Ну то есть он так думает.
- Да, но зачем ему это с тобой делать, парень?
- Помнишь, когда Дебору ранили, арестовали одного типа? Я ему хорошенько наподдал… А это его бойфренд был.
- Был? - зацепился Чатски. - А сейчас он где?
Никогда не видел особого смысла в самоуничижении - в конце концов, жизнь и без моей помощи с этим неплохо справляется, - но если бы я только мог проглотить это слово "был", то с удовольствием прикусил бы себе язык. Тем не менее слово не воробей; и тогда, задействовав жалкие остатки своей сообразительности, я выдал:
- Он не явился в суд, исчез.
- Так Вайсс винит тебя за то, что его любовник сбежал?
- Наверное… - пробормотал я.
Чатски переводил взгляд с меня на рисунок.
- Слушай, парень, я хорошо усвоил, что следует прислушиваться к своим предчувствиям. Мне это всегда помогало, девять раз из десяти. Но тут… не знаю… - Он пожал плечами и поддел ногтем рисунок. - Не слишком притянуто? Впрочем, ты прав в одном: тебе действительно нужна моя помощь. И еще как нужна…
- В каком смысле? - вежливо спросил я.
Чатски шарахнул кулаком по рисунку.
- Это не "Брейкере", а "Националь"! В Гаване. - Заметив, что у Декстера совершенно непотребно отвисла челюсть, он добавил: - Ну, в Гаване, понимаешь? На Кубе!
- Не может быть! Я сам там был! Это точно "Брейкере".
Чатски улыбнулся - неприятно, с видом собственного превосходства (мне бы очень хотелось испробовать такую улыбку самому).
- Ты что, историю прогуливал?
- Это нам не задавали! Вообще ты о чем?
- "Националь" и "Брейкере" строили по одному проекту, из экономии. Они, по сути, идентичны.
- Тогда почему "Националь", а не "Брейкере"?
- Сам смотри! - Чатски ткнул в рисунок. - Видишь, машины старые? Чистая Куба. А вот эту штуку видишь, типа гольф-кара, с пластиковой крышей? Это "коко-такси" - такие ездят только там, а не в какой-нибудь Флориде. И растительность… вот, слева! - Он бросил мой блокнот на стол и склонился ближе. - В общем, так, парень: по-моему, проблема исчерпана!
- Как это? - переспросил я, раздражаясь от его тона и полной бессмыслицы происходящего.
Чатски улыбнулся.
- Американцу слишком сложно туда попасть, - сообщил он. - Вряд ли у него получится.
Монетка упала в прорезь: у Декстера в мозгу загорелась лампочка.
- Вайсс канадец, - заявил я.
- A-а, тогда получится, - неохотно признал Чатски. - Слушай-ка! Ты, может, забыл, что там все… строго? Ну, в смысле… ему такое с рук не спустят? - Он снова ударил кулаком по блокноту. - Только не на Кубе! Копы моментально…
Чатски задумчиво потянулся своим блестящим металлическим крюком к лицу. Едва глаз себе не выколол, но вовремя спохватился.
- Если только…
- Что? - спросил я.
Он чуть качнул головой:
- Вайсс ведь не дурак, верно?
- Ну…
- Значит, он, конечно, знает. Следовательно… - Чатски замолчал на полуслове - очень вежливо! - и выудил откуда-то свой телефон, из тех, знаете, огромных, с увеличенным экраном. Придерживая телефон на столе с помощью крюка, он принялся быстро тыкать пальцем в клавиатуру, бормоча при этом сквозь зубы: "Черт… вот так… ага", - и все такое прочее, весьма осмысленное.
С моего места было видно, что на экране телефона загружена страничка "Гугл".
- Есть! - наконец объявил Чатски.
- Что?
Он улыбнулся, явно довольный собственной сообразительностью.
- Кубинцы обожают устраивать всякие фестивали. Ну, чтобы показать, как у них все классно и свободно. Вот вроде такого!
И подтолкнул свой телефон через стол ко мне.
Я вгляделся в экран и прочел:
- Festival Internacional de Artes Multimedia.
- Начинается через три дня, - сообщил мне Чатски. - Что бы они там ни вытворяли, хоть фильмы на стене, хоть что угодно, копам прикажут не мешать. До окончания фестиваля.
- И журналисты съедутся, - проговорил я, - со всего мира. Идеально.
В самом деле, у Вайсса будет отличная возможность подготовить свой кошмарный проект, а затем привлечь столь желанное ему внимание, - просто праздник какой-то! Вот только мне это ничего хорошего не сулило. Тем более что враг понимал: я никак не попаду на Кубу, чтобы его остановить.
- Ладно, - произнес Чатски. - Может, и есть в этом смысл… Но с чего ты взял, что он туда поедет?
К несчастью, справедливый вопрос. Во-первых, так ли уж я сам уверен? Осторожно, стараясь, чтобы Чатски ничего не почувствовал, я молча сверился с Темным Пассажиром. "Уверены ли мы?" - спросил я его.