* * *
До недавних пор организационно-охранное обеспечение гастрольной деятельности мастера гипноза, магистра, академика Международной академии психоанализа и вице-президента Фонда парапсихологических исследований Иосифа Потемкина предоставляли три молодых разгильдяя, один из которых, несмотря на молодость, успел отсидеть четыре года за грабеж (и его условно-досрочное освобождение, по мнению Потемкина, само по себе могло бы стать поводом для нового уголовного дела), а двое его товарищей были несудимы, но это, как сказал Потемкин, – "пока".
Самым обидным в этой истории для магистра и академика было то, что троицу шалопаев он сам и пригрел, сойдясь с нею совершенно случайно в одной из неказистых гостиниц отнюдь не самого ближнего Подмосковья. Гастролируя по маленьким российским городкам, Потемкин время от времени сталкивался с такими неприятными сторонами жизни, с которыми ему сталкиваться было непривычно и даже страшно, и он со временем понял, что в одиночку справляться с трудностями ему слишком тяжело. Однажды где-то за Уралом к нему в гостиничный номер ввалилась ватага крепких, как дубки, ребят, которые назвались местными братками, сообщили Потемкину, что все артисты, которые приезжают в этот город, находятся под их, братков, защитой, и все без исключения за эту защиту платят. Потемкин долго торговался с ними, первоначально названную цену сбил, но заплатить заплатил и только позже узнал, что за последние несколько лет он был единственным гастролером, который заехал в эту глухомань. В другой раз и в другом городе во время сеанса гипноза молодежная компания ("Все они были сильно пьяны", – не преминул сообщить Потемкин) заподозрила, что им морочат головы и все происходящее – это не гипноз, а банальное надувательство, из-за чего случился скандал. Вывести бузотеров из зала было некому, сеанс сорвали. И практически всегда перед Потемкиным во весь рост стояла проблема личной безопасности. Работал он, как правило, за наличные, получая деньги за проданные билеты из рук в руки, и эти деньги ему еще надо было довезти до Москвы в целости и сохранности.
Троим молодым людям, оказавшимся на его пути, Потемкин предложил работать на него. "Будете моими помощниками", – сказал он им в день встречи. Они поинтересовались финансовыми перспективами сотрудничества. Потемкин перспективы обрисовал, хотя из осторожности говорил только о зарплатах своих будущих помощников и благоразумно умолчал о суммах, которыми в ходе гастролей оперирует он сам. Все трое согласились. Потемкин в тот раз решил, что их вдохновили назначенные им зарплаты, и только позже заподозрил, что молодые люди были на мели и пребывали в процессе поиска той области деятельности, которая могла бы обеспечить им относительно безбедное существование. В это время на их пути оказался гипнотизер Потемкин. Ничего другого подходящего не просматривалось. Они решили попробовать.
Поначалу дела пошли отлично. У новоявленных помощников мастера гипноза обнаружились таланты, о которых он и не подозревал. Сам Потемкин предпочитал работать по маленьким городам, а большие обходил стороной – не под силу ему была организационная часть, а еще в больших городах слишком много надзирающих инстанций, что создавало проблемы для Потемкина, который не обременял себя формальностями, билеты на свои сеансы порой печатал на копировальном аппарате и каждый удостоенный его присутствием город покидал с пачками денег в дорожном чемоданчике, и с этих денег государству в виде налогов не перепадало ни копейки. Помощники магистра внесли в его деятельность большие изменения. Крупных городов они не чурались и ни перед какими проверяющими не пасовали, со всеми у них получалось договариваться, и Потемкин теперь гастролировал по областным центрам, среди которых были даже города-миллионники. На главные концертные площадки этих городов Потемкин все же не претендовал, ему чаще доставались заведения культуры на городских окраинах, но даже там в залы набивалось порой человек по пятьсот и даже больше, и сборы от сеансов существенно выросли.
Неладное Потемкин заподозрил очень скоро. Его помощникам не стоило больших трудов оценить размеры поступлений от гастролей, а поскольку многие организационные вопросы им приходилось решать лично, денежные потоки со временем они переключили на себя – сначала частично, а вскоре полностью, и Потемкин однажды обнаружил, что не эти ребята у него на зарплате, а он у них, что сильно его расстроило. Он попытался поставить их на место. Ему указали место его собственное. Он обиделся и объявил, что их увольняет. Они рассмеялись ему в лицо и сказали, что вложили много денег в организацию его гастролей, он теперь их должник и деньги надо отрабатывать. Еще ему угрожали. Вывезли однажды в лес, где показали заранее вырытую могилу. После этого Потемкин решил от них скрыться. Он порвал с ними всякие контакты и снова, как и раньше, поехал по маленьким городкам. В маленьких городках и гонорары были маленькие, но зато Потемкин на время избавился от больших проблем.
Его нашли. Месяц назад он гастролировал в Тульской области и во время сеанса вдруг обнаружил среди сидящих в зале своих недавних "помощников". Был трудный разговор. Потемкину даже пришлось пообещать, что он вернется. Но при первой же возможности он скрылся. Повторно его вычислили совсем недавно – Китайгородцев был тому свидетелем.
– Скажите, а за ними кто-нибудь стоит? – спросил Китайгородцев. – Никогда у вас не возникало подозрения, что они не сами по себе, а от кого-то?
– Мне кажется – сами по себе.
– То есть прикрытия у них нет?
– Нет, – сказал Потемкин.
– Тогда вряд ли с ними будут серьезные проблемы, – оценил Китайгородцев.
Мелкая шушера. Вольные стрелки.
* * *
Городок был настолько мал, что из всех проходящих через его железнодорожную станцию пассажирских поездов лишь два делали здесь остановку: один – ранним утром, другой – днем.
Китайгородцев и Потемкин приехали дневным поездом. Сеанс массового гипноза должен был начаться в восемнадцать часов в единственном на весь городок Доме культуры. Гостиница в городе тоже была одна-единственная, от вокзала добираться до нее пришлось пешком, поскольку, когда Китайгородцев и Потемкин вышли на крохотный пятачок привокзальной площади, там не обнаружилось ни одной машины – все свободные такси разобрали более расторопные пассажиры прибывшего поезда.
Гостиница пустовала. Для гипнотизера из Москвы был забронирован номер "люкс". От обычного номера, который достался Китайгородцеву, "люкс" отличался наличием телевизора, и еще там был набор хрустальных рюмок.
Потемкин хотел отдохнуть после дороги и ушел в свой номер. Он пробыл там до шестнадцати часов, потом в сопровождении Китайгородцева посетил ресторан, но там он только выпил чашку кофе, затем они отправились в Дом культуры – снова пешком.
У Дома культуры они увидели афишу. Слова "ГИПНОТИЗЕР", "МАГИСТР", "ПОТЕМКИН" и "МОСКВА" были написаны крупными буквами и видны издалека. Потемкин досконально изучил афишу и остался ею доволен.
Клубом заведовала крупнотелая женщина с громким голосом. Похоже, она была одной из тех красавиц, что способны остановить на скаку коня. В своем крохотном кабинетике с искалеченной многолетней службой мебелью она приняла московского гастролера и расспрашивала его о превратностях дороги и столичной погоде до тех пор, пока Потемкин не сказал ей, кивнув в направлении Китайгородцева, что этот человек – с ним, что подразумевало его неопасную вовлеченность в процесс, и тогда заведующая извлекла из ящика стола пачку денежных купюр.
– Вот, – сказала она. – Билетов продано сто пятьдесят семь. Это много. Больше не было даже на фильм "Титаник".
Деньги тем не менее она не отдала, а снова спрятала их в стол – Потемкину их еще предстояло заработать.
В восемнадцать ноль пять Потемкин отправился на сцену, Китайгородцев проводил его до кулис, после чего спустился в зал, чтобы одновременно видеть и сцену, и зрителей. Публика была разношерстная. Попадались и пьяные, Китайгородцев таких определял безошибочно.
Свой сеанс Потемкин предварял недлинной лекцией. Он рассказывал о гипнозе как о явлении, известном еще жрецам Древнего Египта и Индии. Дошел и до Павлова с Фрейдом. Китайгородцев полностью эту лекцию слышал впервые, она показалась ему занятной и совсем не была похожа на развесистую клюкву, которой порой потчуют неискушенную публику.
Затем начался непосредственно сеанс. В целом все совпадало с тем, что Китайгородцев уже видел. Снова какая-то девушка, заснув, пыталась избавиться от несуществующего пятна на своей одежде. Потом эта же девушка лежала на стульях, и когда средний стул из-под нее выдернули, она даже не прогнулась, словно была вытесана из прочной породы дерева.
В конце своего выступления Потемкин с достоинством поклонился публике. За автографами к нему никто не устремился, и цветы на сцену не бросали. Публика со смешками двинулась к выходу. Китайгородцев поднялся на сцену и проводил Потемкина в кабинет директора Дома культуры. Здесь Потемкин получил, наконец, свои деньги, после чего пили коньяк (Китайгородцев благоразумно отказался) и вели светскую беседу. Директор приглашала приезжать еще. Потемкин сказал на это, что где-нибудь через полгодика – с удовольствием.
В гостиницу возвращались пешком. Потемкин шел поступью победителя, который сегодня этот город завоевал. На их пути был ресторан. Зашли поужинать. Посетителей было немного, но в углу зала пировала молодая дерзко-шумная компания. Китайгородцев сел так, чтобы держать ее в поле зрения.
– Как вам здесь? – внезапно спросил Потемкин.
– Мне не нравится.
– Правда? – неподдельно удивился Потемкин.
– Для телохранителя рестораны, особенно провинциальные, – сплошная головная боль.
Китайгородцев посмотрел на Потемкина и вдруг понял, что тот спрашивал совсем не про ресторан, а про сегодняшний сеанс гипноза. Комплиментов ждал. Хотя бы в закамуфлированной форме. Оплошал Китайгородцев. Он еще не додумался до того, как ему сгладить неловкость, а Потемкин вдруг сказал:
– Интересно. И что же тут бывает настораживающего?
Он был настолько благожелателен, что можно было бы поверить в искренность его интереса к работе Китайгородцева. Достойно вышел из этой ситуации.
– Рестораны притягивают специфическую публику, – сказал Китайгородцев. – И эта публика к тому же пьет водку. Риск попасть в переделку сразу возрастает. На столах всегда присутствует стекло, есть вилки и ножи. Все это пускают в ход в случае конфликта. Кухня, как правило, подозрительная. Готовят неизвестно из чего, водку подают паленую… Поддельную то есть…
– Я понимаю.
– Пожарная безопасность на нуле, как правило, от проверяющих банально откупаются, поэтому порядка нет. Вот здесь хотя бы, – сказал Китайгородцев. – Здание старое, проводка давным-давно сгнила, голову даю на отсечение. На окнах решетки – если полыхнет у входной двери, через окна не спасешься. И даже вон те огнетушители, – указал на них кивком, – ничем не смогут помочь, потому как просрочены.
– Так уж и просрочены, – не поверил Потемкин. – Вы сгущаете краски, это профессиональное, я понимаю.
У него было хорошее настроение в этот день, и он мог позволить себе быть несерьезным. Поднялся из-за стола, дошел до огнетушителей и изучил прикрепленные к ним выцветшие бирки. Вернулся он несколько озадаченный. Спросил:
– Вы знали? Или догадывались?
– Я посмотрел, – сказал Китайгородцев. – Пока вы ходили в туалет.
Телохранитель Китайгородцев
Телохранитель – он не только для того существует, чтобы в случае опасности прикрыть собой клиента. Потому что враг с пистолетом или ножом в руке – это еще не все опасности, которые встречаются в нашей жизни. И телохранитель обязан все предусмотреть.
Клиент пользуется автомобилем – проследить, чтобы он был исправен и не пропущен ли очередной обязательный визит в автосервис.
Клиент поселяется в гостиницу – проверить, крепкая ли в его номере дверь, исправны ли замки, все ли светильники горят и что за публика будет в эти дни жить по соседству.
В доме у клиента есть маленькие дети – распорядиться, чтобы на все электрические розетки были поставлены заглушки, острые углы столов закрыты защитными накладками, а на открывающиеся окна поставлены ограничители.
Телохранитель – это тот, кто хранит. Кто бережет. Какие бы ни были опасности.
* * *
Над городом повисла круглолицая луна. Воздух был студеный, и город будто вымер – на улицах ни одной живой души.
– Как хорошо! – пробормотал Потемкин.
Его глаза утонули в бездонных черных глазницах-колодцах. Не разглядеть.
– Можно вас спросить? – негромко произнес Китайгородцев.
– Да, – ответил его спутник, не оборачиваясь.
– Сегодня на вашем сеансе… Я ведь был в зале, вместе со всеми… И когда вы гипнотизировали зал…
– На вас гипноз не подействовал, – сказал догадливый Потемкин.
– Вы только не подумайте, что я не верю вам! – поспешно попросил Китайгородцев. – Наоборот, я сейчас склонен даже больше верить, чем раньше.
– Вот как? И что же такое произошло, что в вас случилась перемена?
– Я был с вами все время, практически постоянно вас видел, и вы ни с кем не общались.
– А с кем я должен был общаться?
Китайгородцев замялся, не зная, как сформулировать свои недавние подозрения.
– Те люди, которых вы гипнотизировали на сцене, – сказал он после паузы. – Теперь я знаю, что они не имеют к вам никакого отношения.
– Вы думали, что они подсадные?
– Да.
– Для вас, я вижу, это болезненная тема: существует ли гипноз, – скупо улыбнулся Потемкин. – Существует! Поверьте мне! А то, что на сеансе он на вас не действует, – так этому есть объяснение. Вы сами не хотите этого! Все! Других причин нет. С человеком, который настроен на активное сопротивление гипнозу, совладать очень тяжело. А иногда и вовсе невозможно.
– Я ведь не сопротивляюсь, – пожал плечами Китайгородцев.
– Неправда. Просто вы не отдаете себе отчет. Есть несколько причин, из-за которых люди противятся гипнозу: либо они боятся, что под гипнозом раскроют какие-то свои тайны, либо хотят доказать, что смогут взять верх над гипнотизером, победить его, либо они так сильно хотят сохранять контроль над ситуацией, что отказываются подчиниться любому воздействию на свою психику… Последняя причина, кстати, – это ваш случай. Вы все время в напряжении. Вы отслеживаете обстановку. Вы анализируете. Вы в ожидании каких-то неприятностей. Вы на работе. Не позволяете себе расслабиться. И при вашей гиперответственности вам не до гипноза, можно так сказать.
– Значит, меня можно загипнотизировать? И я буду спать, как та девушка на сцене?
– Я думаю, что да.
– И я точно так же буду стряхивать с одежды выдуманное вами пятно?
– Да, но это дешевый трюк, рассчитанный на публику, – небрежно сказал Потемкин. – Ввести в транс человека, который поддался внушению гипнотизера, – это только часть процесса. Важнее то, что ты потом проделываешь с этим человеком. Вот ваша нога, к примеру…
Потемкин остановился и посмотрел на раненую ногу Китайгородцева.
– Я сейчас подумал: почему вы до сих пор хромаете?
– Больно, – пожал плечами Китайгородцев.
– Не уверен, – задумчиво произнес Потемкин. – То есть боль наверняка присутствует, согласен. Но не добавляется ли к ней боль, которую вы ждете? Когда-то, в первые дни после ранения, боль была сильной. Вам это запомнилось. И теперь каждый раз, ступая на эту ногу, вы подсознательно ожидаете сильной боли, как в самые первые дни. И хромаете сильнее, чем могли бы. А?
Он вопросительно посмотрел на собеседника. Ответа не было.
– Мне стало интересно самому, – признался Потемкин. – Может, попробуем?
Он явно загорелся этой идеей.
– Вы хотите меня загипнотизировать? – пробормотал Китайгородцев.
– Тут главное, чтобы вы сами захотели.
* * *
В гостиничном номере было тепло. Потемкин погасил свет, оставив включенным только тусклый ночничок в углу. Он усадил Китайгородцева на стул, сам сел напротив.
– Что вы чувствуете? – спросил Потемкин. – Опишите свои ощущения.
– Тепло.
– Не жарко?
– Нет. Тепло, хорошо. И еще я очень сильно устал.
– Но сейчас вы сидите на стуле и вам приятно осознавать, что день закончился.
– Да.
– Вам приходилось прежде присутствовать на сеансах гипноза?
– До встречи с вами – нет.
– То, что вы видели на моих сеансах, – это всего лишь эстрадное представление, и только. Оно очень сильно отличается от того, что у нас с вами будет сегодня. У нас с вами цель не позабавить публику, ведь здесь никого нет. У нас интерес научный, можно так сказать.
Китайгородцев не отдавал себе отчета в том, как постепенно растворяется напряжение, которое он испытывал совсем недавно. Было тепло и хорошо, в полумраке завораживающе поблескивали хрустальные рюмки на столе, благожелательный и равномерно льющийся голос гипнотизера обволакивал его.
– Я хочу сказать, – продолжал Потемкин, – что вы не будете спать. Гипноз – это не сон. Вы будете сознавать то, что с вами происходит, будете сохранять контакт со мной. Как вы считаете, у вас хорошее воображение?
– Я думаю, что да.
– Это легко проверить. Например, представьте, что у вас в руках лимон. Такой же-е-елтый, туго-о-ой… А теперь представьте, что его разрезали пополам, его выжимают, лимонный сок тече-е-ет… Ки-и-ислый… Вообразите вкус лимонного сока, этот сок у вас во рту…
Китайгородцев сделал непроизвольное глотательное движение.
– Очень хорошо, – оценил Потемкин степень внушаемости своего подопечного. – Теперь закройте глаза… Закройте… Держите их закрытыми… Слушайте мой голос… Думайте о сне… Вы устали, день был долгий, но теперь вам хорошо, сон – это хорошо, думайте о сне, и сон придет… Вам тепло… Вам нужен сон… Дыхание ровное… Ровное… Глубокое дыхание… Вы дышите глубоко и погружаетесь в сон…
Китайгородцев слышал каждое слово, но все остальные звуки уже проходили мимо его сознания. Голос гипнотизера был монотонным, слова текли так же неспешно, как течет вода в равнинной реке.
– Веки налились тяжестью, хочется это состояние длить и длить… Все глубже сон… Все тяжелее ноги, они наливаются свинцом, ни пошевелить, ни поднять… Сейчас я буду считать, и с каждой следующей цифрой сон будет все глубже и глубже, все тело будет тяжелеть… Ра-а-аз, два-а-а… Спа-а-ать… На цифре "десять" будет очень глубокий сон, очень глубокий… Три, четы-ы-ыре… Дыхание ро-о-овное… Пя-я-ять, ше-е-есть… Сон глубо-о-окий… Се-е-емь… Спи-и-им… Во-о-осемь… Де-е-евять… Сейчас будет очень глубокий сон… Де-е-есять!
Тело Китайгородцева заметно обмякло, но спинка стула не позволила ему упасть.
– А теперь я сделаю вам обезболивающий укол, – сообщил Потемкин. – Ваша раненая нога онемеет и не будет чувствовать боли какое-то время.
Он держал в руках обычную булавку.
– Вы видите шприц в моей руке, он полный, – говорил Потемкин. – Это обезболивающее средство, которое я вам сейчас введу. Ваша раненая нога сначала почувствует боль от укола иглы, но потом онемеет и уже не будет чувствовать никакой боли вообще. Итак, я делаю укол…
Он несильно ткнул булавкой в бедро Китайгородцеву, тот вздрогнул.