Этот лифт мог бы быть самолетом или ракетой, поднимающей её в небо. Вера явно представила, как железная коробка несется вверх на угрожающей скорости, срывается с направляющих железных балок и с грохотом пробивает потолок. Вокруг шум, пыль, грязь…
Но она уже в небе летит над землей и не видит всей глубины бездны, разверзшейся под ней, не чувствует скорости полета, потому что кабина лифта не имеет стекол. Маленькая кабина похожа на крохотную точку, если смотреть снизу. Её полет можно было бы принять за полет спутника с живым существом внутри, как когда-то давно запускали в космос Белку и Стрелку.
Эта последняя мысль, сравнение себя с двумя милыми собачками, показалась ей забавной, и она улыбнулась.
Над дверьми лифта мелькали зеленые электронные цифры, отсчитывающие этажи, стремительно падающие вниз. Здесь, в замкнутом пространстве, скорость подъема почти не ощущалась, скрытая от пассажиров алюминиевыми панелями и зеркалами. Вере надо было выйти на девятнадцатом этаже.
"Вот и приехали!" - подумала она, когда на табло загорелась цифра девятнадцать, и лифт вроде бы начал замедлять ход.
Но… лифт не остановился. Он, как будто по инерции проехал еще пару этажей вверх и встал на двадцать первом.
"Странно! - мелькнуло в голове у Веры, - я не вызывала этот этаж. А может, его вызвал кто-то сверху, и он проскочил мой? Но такого еще не было. Странно!"
Двери помедлили немного и отворились.
Перед нею во всей красе предстали тропические джунгли с зелеными лианами, бамбуком, папоротником. В лицо ударил спертый влажный воздух, и Вере показалось, что сейчас она услышат гортанные крики птиц, стенанье обезьян, рык хищников - настолько всё это было похоже на явь, как будто смотрела передачу "В мире животных" или один из фильмов известного канала "National Geographic".
Но звуков не было. Никаких.
Потом полилась медленная музыка. Она звучала, как будто сверху, с потолка, увитого толстыми ветвями лиан. Вера узнала произведение Кортазара "Молчание Бетховена" - она хорошо знала и любила творчество этого мексиканского пианиста.
Фортепиано издавало тихие звуки, словно с веток падали увядшие листья, погружаясь в осеннюю тишину, предвестницу зимы. А зима ассоциировалась с молчанием, грядущей немотой смерти.
"Что это? - с любопытством подумала она, - кто-то оригинальничает, обустроил офис наподобие амазонской сельвы? Ни дать ни взять - любитель сафари! Сейчас появится в пробковом шлеме и с ружьем на плече!"
Любопытство столь присущее людской натуре, подтолкнуло её вперед, и она робко, неуверенно сделала шаг из лифта в этой зеленый мир, различая впереди себя едва заметную тропинку. Веру удивило, что тропинка была прямой, будто начерченной по линейке и имела повороты под прямым углом, Это казалось похожим на классически правильный лабиринт, сужающийся к центру. Девушка шла по ней всё дальше и дальше, углубляясь в заросли и едва различая тропинку среди пышной растительности.
Вокруг было зелено. Казалось сама атмосфера насытилась зеленым цветом и имела разные оттенки от нежно салатного, переходящего в цвет зеленой умбры, до изумрудного.
Пройдя несколько шагов, Вера вдруг увидела, что деревья, показавшиеся ей естественными и живыми атрибутами Амазонии, на деле стояли в больших кадках, оплетенных ивовыми прутьями. Деревья были живыми, но они не росли из пола, никак не могли расти.
"Я же говорила - оригинал! - подумала Вера, словно ведя негласный разговор с собою, - расставил кадки и думает, что попал в джунгли. Интересно, тут есть кто-нибудь?"
Она прошла еще вперед под хрупкие хрустальные звуки фортепиано. Музыка звучала тихо, приглушенно. Все это напоминало декорацию из фантастического фильма вроде "Парка Юрского периода" или "Аватара".
Она не заметила, как по краям дорожки появились яркие цветы - левкои, орхидеи, калы. Это буйство ярких цветов, которые не найдешь в настоящих джунглях, еще раз напомнило Вере, что джунгли были не искусственными - она шла по сказочному цветочному лабиринту.
Вера сделала ещё несколько поворотов с внутренним напряжением ожидая увидеть кого-нибудь перед собой, но никого не увидела. В некоторых местах разросшиеся лианы перегородили путь, цепко сплетясь длинными ветками, и Вера, высоко поднимая ноги, осторожно перелезла через них.
"Это какой-то бред! Что я здесь делаю? Пора уже в офис", - в легкой панике подумала она.
Девушка глянула на часы и, оказалось, прошло всего пять минут после того, как она вышла на чужом этаже. В запасе оставалось еще немного. Любопытство толкало её всё дальше. Что же там, в самом конце лабиринта? Вдруг он никогда не кончиться, вдруг он бесконечен и ей суждено до конца жизни бродить среди лиан. Одной!
Паника овладевала ею всё больше. В глазах потемнело, и она уже хотела броситься напрямик, не разбирая дороги. Она хотела рвать руками тугие ветки деревьев до тех пор, пока хватит сил, пока не растает надежда на спасение - только бы пробиться к лифту и уехать отсюда. В офисе померк и свет, сделался нестойким, сумеречным, а вместе с ним поблекли краски, затихала музыка. Надвигалось что-то тяжелое, мрачное, ужасное…
Но за очередным поворотом Вера вдруг увидела пустую скамейку и, как ни странно, оглушающая паника, охвативший её ужас, внезапно прошли, будто их никогда и не было. Она снова услышала музыку Кортазара, которая совсем не прекращалась, снова увидела красные, желтые, синие краски цветов, зеленую листву. Сгустившийся свет, грозивший перелиться во мрак, немедленно рассеялся, как утренний туман от лучей восходящего солнца. Опять стало светло и спокойно, как и прежде.
Скамейка была ярко-голубой и потому Вера, на фоне пышной зелени, сразу обратила на неё внимание. Скорее это была не скамья, а лавочка, подвешенная на стальных витых пружинах, вставленных в ушки металлических опор. Такие лавочки она видела у многих знакомых на дачах.
На скамейке была мягкая поролоновая основа, сверху козырек от дождя. Обычная дачная лавочка. На ней можно было качаться, и Вера не выдержала, села, подобрав ноги, принялась раскачиваться.
Раздался легкий скрип, который подействовал успокаивающе. Кортазар и скрип пружин создавали странную музыкальную композицию - нечто фантасмагорическое, нереальное. Но ведь она и попала в нереальное место.
Ритм движения, как и тогда, когда она вращалась в кресле на свое рабочем месте, действовал умиротворяюще. Она неожиданно заметила, что зелень, окружающая её обстановка, постепенно менялись под действием её улучшающегося настроения - всё вокруг делалось красивее и радостнее. Вера увидела, как весело заискрилась зелень лабиринта, ярче заполыхали красные лепестки цветов и даже потолок офиса, ранее белесый, с бугорками электрических плафонов, внезапно поголубел, отливая перламутром. Музыка тоже изменилась - Кортазар прекратился, и полилась воздушная мелодия сороковой симфонии Моцарта, наполненная утренней свежестью.
"Сейчас покачаюсь немного и вернусь - подумала Вера. - я ещё успею вернуться!"
Ей здесь понравилось. Она до конца не отдавала себе отчет в том, почему нравилось, но ей показалось, что этот офис, созданный из искусственных джунглей, жил в унисон с её настроением и можно было им управлять. Надо лишь настроить себя на позитивную волну. Самовнушение сильная штука, а пребывание здесь можно было рассматривать как прекрасный расслабляющий отдых, самонастройку психики. Оттого Вере не хотелось уходить, спускаться вниз, к коллегам, многие из которых были ей совсем не рады.
Сквозь приглушенный звук музыки и скрип пружин она услышала непонятный шум, очень похожий на шуршание листьев под ногами. Ей показалось, что кто-то шел по лабиринту и шел к ней.
"Наконец, - подумала она, - сейчас мы узнаем, чья это оранжерея".
Вера прекратила качаться и прислушалась. Звук шагов приближался. Всё ближе и ближе и вот появился человек. Это был охранник с первого этажа, которого она видела утром, тот самый, горбоносый, никогда её не замечавший и глядевший, будто сквозь неё.
- Здесь нельзя находиться, - сказал он грубым голосом, - это чужая собственность!
"Вот так, всё просто? - с долей разочарования подумала Вера, - чужая собственность и все? Конец сказки?"
- Хорошо, я уже ухожу, - ответила она, поднимаясь с лавочки, - а чьё это? Что это за место?
Охранник замялся то ли оттого, что не знал ответ, то ли потому, что ему было запрещено открывать чей-то секрет. Его лицо не было обременено интеллектом, оно было простым и ясным, каким бывает у детей. И мысли на нем читались, так же как у детей.
Сейчас он скажет что-то неприятное, невежливое, должен сказать. Это ясно. Хамское слово вот-вот должно сорваться с его языка и Вера видит, как из глубины мозга рождается, наплывает на лицо горбоносого эта очевидная грубость. Крохотные черные усики под его длинным хрящеватым носом зло дергаются, отчего лицо сразу утрачивает свою детскость.
- Пройдемте! - тоном бывшего милицейского работника повторил он, так и не ответив на её вопрос.
Она пошла за ним, шурша невысокой травой под ногами. Едва дойдя до поворота, Вера вдруг оглянулась и посмотрела на голубую лавочку, на которой сидела еще минуту назад. Лавочка продолжала раскачиваться, но уже не так сильно скрипела, не такой сильной была амплитуда размаха, колебания медленно угасали.
Они вместе прошли до дверей лифта, и Вера благополучно спустилась на свой этаж, вышла, а охранник, не говоря ни слова, поехал вниз.
"Что же это было? - думала в смятении Вера, - глюки, передоз? Если бы я кололась или курила травку, но ведь нет же! Глупости! Как теперь рассказать Ирке, ведь ни за что не поверит?"
Глава 5
Когда ближе к обеду девушки вышли в перерыв на улицу, на перекур, Вера всё еще спрашивала себя - рассказать ли подруге о странной утренней прогулке по одному из этажей или нет. Наверное, не стоит. Густые джунгли в офисе, лианы, голубые дачные качели и минорная музыка Кортазара, словно на дачах услышать мексиканского пианиста было самым обычным делом. Кто мог такое устроить? Зачем?
Еще этот горбоносый. Откуда он? Обычный охранник или что-то другое? Может он замаскированный страж, наподобие мифологического многоглазого Аргуса? Только глаза у него - это система видеонаблюдения, фиксирующая любое движение в подконтрольном пространстве. Именно так он узнал, что Вера гуляет по лабиринту.
Вроде простой охранник, а сколько в нем загадочного, брутального, несмотря заурядную физиономию. Признаться, он заинтриговал её и теперь, проходя через холл на улицу, она невольно кидала на него любопытные взгляды. Но горбоносому не было до неё дела. Или он принимал такой вид.
Что же там было, на двадцать первом этаже? Любопытно! Загадочное путешествие по офисному лабиринту мучило Веру неразрешенными вопросами, не вылетало из головы. Поймав момент, когда Курасов сидел один и пролистывал рекламный буклет военных вооружений, она подошла и спросила:
- Петь, ты случайно не знаешь, какой отдел или Департамент у нас на двадцать первом этаже?
- Нет. А чего тебе там надо?
- Да так… Хочу найти одну девчонку.
Петр задумался.
- Там тоже должна быть наша фирма. Ты же знаешь - мы арендуем с восемнадцатого по двадцать пятый этажи. А вообще, погоди… - он взял стопку листиков, лежащих у него на столе и оказавшихся телефонным справочником их компании, разбитым по подразделениям и этажам: - Так, сейчас посмотрим. Вот двадцать первый этаж. - Петр замолк, скользя глазами по списку, - здесь пару отделов бухгалтерии и юристы. Хотя… Странно!
Молодой человек оторвался от бумаг и глянул на Веру своими черными миндалевидными глазами.
- Насколько я знаю, юристы сидят на двадцатом. Очень странно. Наверное, опечатка или сидели сначала на двадцать первом, а потом переехали. А списки забыли исправить. Да в чём проблема? Поднимись туда и спроси! Окей?
- Окей! - машинально ответила Вера.
Рассказать обо всем этом очень хотелось, и Веру просто распирало от желания поделиться своим секретом. Однако Ирина её опередила.
- Ты чего такая хмурая? - спросила она, затягиваясь сигаретой и не выждав ответа, продолжила, - я переспала с Лёхой.
Дождь, шедший утром, уже прекратился. Легкие капли изредка падали с бетонного козырька, нависшего над входом, и порывы ветра своевольно меняли их траекторию. Одна из таких неуправляемых дождинок попала Ире за ворот и та нервно вздрогнула плечами.
- Ясно, - без интереса произнесла Вера, которую гложили свои мысли, - что теперь?
- Короче, как я и говорила, скажу ему, что залетела. Пусть только пройдет пару недель, а то не поверит. Но это так, производственный момент. Прикинь, я взяла у него ключ от верхнего этажа, от пентхауса…
- Зачем, вдруг Леша начнет искать?
- У него есть дубликат, и потом, я ненадолго - скоро верну.
- На фига тебе этот ключ?
- Ты что не помнишь, о чем мы говорили в баре?
- Нет! - честно призналась Вера у которой события того вечера наслоились словно кучевые облака перед грозой.
- Короче, мы в баре говорили, что интересно было бы подняться и посмотреть, чем там занимается наш Бульдог. Прикинь, если у него там гарем? Наведаемся в гости! Сечешь?
- Да ладно!
- Точно, Верусик! Ну и память у тебя, дырявая, хотя рано еще до склероза!
- Брось, Ирка! Наш Главный любого перегрызет, если заловит, и я как-то не хочу попадаться ему на глаза.
- Да ладно, подруга! Я знаю, что на обед он уезжает в ресторан на Пречистинке и его не будет в офисе. А обедает он пару часов, так что нам хватит. Мы только на минутку поднимемся и всё. Ну, Верусик, скучно же сидеть просто так! - Ирина схватила её за руку, умоляюще заглядывая в глаза, - прокатимся со мной! Одна я стремаюсь.
- Нет, ты сошла с ума! Там могут быть охранники и нас быстро спалят. Что мы скажем, если нас поймают? Ошиблись этажами?
- Естественно! Нажали не ту кнопку, и нас занесло наверх. Мы же не нарочно!
- Ну, и дуреха! - не выдержала Вера, - а как же ключ, который ты взяла у Лёшки - без него не попадешь. Так что нас сразу расколют.
Ира задумалась на какое-то мгновение.
- Да ты права, но знаешь… там никого не должно быть. Точно тебе говорю. Никого…
- Ага… - с сомнением протянула Вера, которой затея подруги очень не нравилась.
В это время неподалеку от них высокие металлические ворота, скрывающие таинственные глубины подвала-гаража, медленно поползли вверх и из глубин бизнес-центра показался черный "Мерседес".
- О, глянь! - весело сказала Ирина, - я ж тебе говорила, что Бульдог уезжает на обед. По нему можно часы проверять - уже двенадцать.
Мимо них, почти бесшумно проехал большой автомобиль, за сильно тонированными стеклами которого, нельзя было рассмотреть пассажиров. Однако самый Главный приспустил стекло, и девушки отчетливо увидела его бульдожье лицо - он курил, выпуская белый дым на улицу.
- Да богатым быть хорошо! - с завистью отметила Ирка, - на обеды тебя возят, в ресторанах не смотришь на цены… Ну, как ты? Прокатимся наверх? Прямо сейчас!
Вера не испытывала никакого желания пускаться в сомнительные проделки, ведь за них могли преспокойно уволить с работы. Но бросить подругу? Она могла влипнуть в нехорошую историю, из которой потом не выбраться, во всяком случае, без посторонней помощи. Ирка она ведь такая, бедовая!
Некоторые люди похожи на мошек, бьющихся в стекло. Их зовет пространство за окном, свобода и не стеснённость движения. Но что они будут делать с полученной свободой, как жить, когда освободятся, куда полетят? Мошки не знают этого. Их желания не оформлены в конкретные мысли и поступки, до конца непонятны. А потому, получив эту самую свободу, они быстро теряются в гуще жизни и бесследно пропадают. Вера боялась, что её подруга из таких мошек, бьющихся в стекло от скуки.
- Ладно, - нехотя сказала она, - считай, уговорила.
Потушив окурки, они пошли в холл здания. Там, с хитрым видом, Ира взяла Веру за руку и отвела в сторону.
- Погоди, - сказала она, - дождемся, когда народа не будет.
Однако народ все подходил и подходил: кто-то возвращался с обеда, кто-то, наоборот, шел на обед. У компаний, арендовавших здесь помещения, не было четкого графика для перерыва.
- Блин, когда же они рассосутся? - подосадовала Ира.
От нечего делать Вера озиралась вокруг.
Холл бизнес-центра был стандартным и ничем не отличался от таких же холлов других офисных зданий. В центре находилась круглая стойка, так называемый, ресепнш, за которой сидело несколько сотрудников от владельца здания и выписывали пропуска на все этажи, где сидели арендаторы. Среди них было две девицы и молодой человек с бейджиком на груди. Когда очередной посетитель отходил от стойки они весело переговаривались, вероятно, обсуждая его. Вера представила, что подобным образом они могли обсуждать и её - фигуру, походку, речь, и девушке стало неприятно.
В самом холле маячило два охранника. Одним из них был горбоносый, который решительно выдворил её сегодня утром с загадочного этажа. Она уже видела его, выходя на улицу курить. Сейчас охранник стоял к ней в профиль своим орлиным носом и не обращал на неё никакого внимания, будто несколько часов назад они не встречались и не разговаривали.
"Что же там все-таки было? - думала Вера, - подойти, спросить у него? Нет, он не скажет, бесполезно. Тупые люди обычно выслуживаются перед хозяевами. Конечно, раз не блещут умом, значит, приходится брать чем-то другим".
Тут Вера почувствовал, как Ирина потянула её за руку.
- Всё пойдем, пока никого нет, - быстро сказала она, и Вера вслед за подругой проскользнула в металлическое чрево лифта.
Едва двери медленно закрылись, Ира нажала на двадцать четвертый этаж, подъемный механизм тронулся, но девушка тут же остановила его, нажав на красную кнопку "Стоп". Она вытащила из кармана джинсов маленький ключ и вставила его в замочное отверстие.
- Теперь покатили! - озорно блеснули её глаза, и она снова нажала кнопку двадцать четвертого этажа.
Лифт начал подъем и тут же раздалась классическая музыка - зазвучала композиция Кортазара "Молчание Бетховена". Вере она, бесспорно, была знакома. Сегодня она слушала её второй раз.
Девушка невольно напряглась и слегка побледнела.
Ей показалось, что они вновь остановятся на том самом этаже, где росли дикие джунгли в аккуратных кадках, они вновь окажутся там, перед голубыми качелями, только уже вдвоем с Ириной и Вера вдруг почувствовала, что у неё нет желания показывать своей подруге это место. Словно оно хранило некую тайну души, кусочки фантазий, которыми ей не хотелось бы ни с кем делиться.
- Ты чего напряглась? - заметив её состояние, спросила Ира, которую предстоящее приключение только веселило, - не парься, прорвемся!
Вера молчала, а фортепиано Кортазара продолжала приглушенно звучать, мучительно действуя на нервы и, чем спокойнее играла музыка, тем больше росла тревога в душе.
Вот они проехали свой этаж. Вот поднялись выше того места, где утром разгуливала Вера. Приближался двадцать четвертый и девушки ждали его с невольным замиранием сердца - проедут ли они выше или лифт остановится.
Лифт не остановился. Замедляя скорость, он поднялся выше, на двадцать пятый этаж и там замер. Музыка прекратилась, двери медленно начали движение в стороны, постепенно увеличивая просвет.