- Видели, - спокойно сказал капитан Яаабек, - я тоже бываю жесток. - Он достал свою трубку и стал ее набивать. - Я не совсем понимаю, чего вы хотите, мистер Мейтленд. Но я уверен, что ничего не упустил.
- Нет, капитан. - Алан улыбался. - Сказать по правде, я не думаю, чтобы вы вообще что-либо упускали.
6
У конца верфей стояла белая машина с поднятым верхом. Когда Алан Мейтленд, сойдя с "Вастервика", подошел к ней в пальто с поднятым от ветра воротником, дверца водителя открылась и показалась Шэрон Деверо.
- Привет, - произнесла она. - Я звонила тебе в контору, и мистер Льюис сказал, чтобы я подъехала сюда и подождала тебя.
- Иногда Тому не хватает ума, - весело ответил на это Алан.
Шэрон улыбнулась, и сразу появилась ямочка. Она была без шляпы, в светло-бежевом пальто и такого же цвета перчатках.
- Залезай, - велела она, - и я отвезу тебя куда скажешь.
Он обошел капот и стал опускать свое длинное тело на крошечное сиденье двухместной машины. Со второй попытки он сел.
- Не так плохо, - одобрительно произнесла Шэрон. - Дедушка однажды пытался в нее сесть, но мы так и не сумели втиснуть его вторую ногу.
- А я, - сказал Алан, - не только моложе, но и легче приспосабливаюсь, чем твой дедушка.
Шэрон в три приема быстро развернула машину, и они поехали, подскакивая, по дороге вдоль верфей. Машина внутри была маленькая и уютная. Их плечи касались, и Алан чувствовал те же духи, что и в их последнюю встречу.
- Кстати, насчет приспособляемости, - сказала Шэрон, - в тот день я начала в этом сомневаться. Куда сейчас?
- Наверно, назад в контору. Мне надо дать присягу.
- Почему не здесь? Я знаю почти все слова.
Он широко улыбнулся:
- Давай не разыгрывай из себя тупую брюнетку. Я-то ведь тебя знаю.
Она повернула к нему голову. Ее пухлые красные губы были слегка раскрыты в насмешливой улыбке. Она снова показалась ему маленьким эльфом.
- Хорошо, значит, речь идет о каком-то юридическом документе.
Она снова обратила взгляд на дорогу. Они резко свернули за угол, и его бросило на нее. Контакт был приятен.
- Это аффидевит, - сказал он ей.
- Если это не против твоих твердых старомодных правил, - сказала Шэрон, - расскажи мне, как идут дела. Я имею в виду этого человека на корабле.
- Я еще не уверен, - серьезно произнес Алан. - Иммиграционные чиновники завернули нас, но мы этого ожидали.
- А потом?
- Кое-что произошло сегодня… вот только что. Возможно, все-таки есть шанс - весьма призрачный, - что мы сумеем довести дело до суда.
- А это поможет?
- Может, конечно, и не помочь.
Этот вопрос, который задала Шэрон, он уже задавал себе. Но когда возникает такая проблема, можно делать одновременно лишь один шаг, а потом надеяться на лучшее.
- Почему ты хочешь обратиться в суд, если это может не помочь?
Они свернули, обгоняя машину, чтобы успеть проскочить на желтый свет. На улице у перекрестка резко заскрипели тормоза.
- Ты видел этот автобус? - сказала Шэрон. - Я думала, он сейчас на нас наедет. - Они резко повернули налево, потом направо, обогнули стоявший молочный фургон, чуть не сбив водителя. - Ты говорил, что собираешься подать в суд.
- Есть разные способы подать в суд, - сказал Алан, судорожно глотнув, - и разные суды. Мы не могли бы ехать помедленнее?
Уступая ему, Шэрон сбавила скорость с сорока до тридцати пяти.
- Расскажи мне про суд.
- Ты никогда заранее не знаешь, что покажут свидетели, - сказал Алан. - Иногда это такое, о чем ты никогда бы не услышал. Добавь к этому положения закона. А в данном случае есть и еще одна причина.
- Продолжай же, - попросила Шэрон. - Это так интересно.
Алан заметил, что их скорость снова поползла вверх - к сорока.
- Словом, - стал он пояснять, - как бы ни поступили, мы ничего не теряем. И чем дольше мы будем об этом шуметь, тем больше шансов, что правительство изменит свое мнение и даст Анри шанс стать иммигрантом.
- Не уверена, что дедушке это понравится, - задумчиво произнесла Шэрон. - Он надеется сделать из этого большую политическую проблему, а если правительство сдастся, то и говорить будет не о чем.
- Откровенно говоря, - сказал Алан, - мне наплевать, чего хочет твой дедушка. Меня куда больше интересует, что я могу сделать для Анри.
Наступило молчание. Затем Шэрон произнесла:
- Ты дважды назвал его по имени. Он тебе нравится?
- Да, - сказал Алан. И понял, что говорит убежденно. - Он славный парень, которому досталось в жизни. Я не думаю, чтобы он когда-либо стал президентом чего бы то ни было или вообще чего-либо достиг, но мне бы хотелось, чтобы он получил возможность выбиться в люди. И если это произойдет, такая возможность будет у него впервые в жизни.
Шэрон искоса взглянула на профиль Алана, потом снова перевела взгляд на дорогу. Минуту спустя она спросила:
- Знаешь что?
- Нет. Скажи.
- Если я когда-либо попаду в беду, - сказала она, - Алан, ты будешь тем, к кому я обращусь за помощью.
- У нас как раз беда, - сказал он. - Разреши я сяду за руль?
Шины у них взвизгнули. Машина остановилась.
- Зачем? - с невинным видом спросила Шэрон. - Мы приехали.
Запах пиццы и соуса к спагетти витал в воздухе. В конторе Том Льюис читал выпуск ванкуверской "Пост" для континента. Когда они вошли, он отложил в сторону газету.
- Общество юристов, безусловно, исключит тебя, - возвестил он. - После того как публично разденет в Стэнли-парке. Ты хоть знал, какие существуют правила насчет рекламы?
- Дай взглянуть. - Алан взял газету. - Я ведь сказал лишь то, что думаю. Я был в тот момент раздражен.
- Это, - сказал Том, - просматривается с поразительной ясностью.
- О Господи! - Перед Аланом лежала передняя полоса газеты, рядом стояла Шэрон. - Я не думал, что они так это напечатают.
- И по радио тоже передавали, - сообщил ему Том.
- Но я думал, что они напишут главным образом про Дюваля…
- По-честному, - сказал Том, - я ух как тебе завидую. Ни с того ни с сего, даже не предприняв никаких попыток, ты вдруг прибрал к рукам первоклассное дело, тебя рекламируют как героя, и теперь, похоже…
- Да забудь ты об этом, - прервал его Алан. - Это Шэрон Деверо.
- Я знаю, - сказал Том. - Я как раз хотел перейти к ней.
Глаза Шэрон блестели смешинкой.
- В конце-то концов, мистер Льюис, и вы упомянуты в газете. Там совершенно четко сказано: Льюис и Мейтленд.
- И я буду бесконечно признателен за эту крошечку. - Том надел пальто. - Кстати, я еду встретиться с новым клиентом. У него рыбная лавка и, насколько я понял, проблема с арендой. К сожалению, ему некого оставить в лавке, поэтому приходится мне ехать к рыбе. Ты не хочешь съесть на ужин хорошую котлету из трески?
- Спасибо, но не сегодня. - Алан покачал головой. - Я собираюсь пригласить Шэрон.
- Да, - сказал Том. - Я почему-то так и думал.
И когда Алан остался наедине с Шэрон, он заметил:
- Мне надо поработать над аффидевитом. Он должен быть готов, чтобы я мог завтра появиться перед судьей.
- А не могла бы я помочь? - спросила Шэрон. Она улыбнулась ему - ямочка появилась и исчезла. - Я и печатать умею.
- Пошли ко мне, - предложил Алан, взял ее за руку и повел в свой застекленный закоулок.
Глава девятая
Генерал Эдриен Несбитсон
1
Весь кабинет министров, за исключением троих, отсутствовавших в Оттаве, прибыл в аэропорт Аплендс, чтобы проводить премьер-министра и сопровождавших его лиц в Вашингтон. В этом не было ничего необычного. В начале своего правления Джеймс Хоуден дал понять, что ему нравится, когда его провожают и встречают не только один или два министра, а все. И так было принято не только в особых случаях, а всякий раз, как он приезжал в столицу или уезжал из нее.
Среди членов кабинета министров эта процедура была известна под названием "построение". Время от времени министры начинали ворчать, и однажды это дошло до ушей Джеймса Хоудена. Но его позиция, высказанная Брайану Ричардсону, сообщившему о жалобах министров, состояла в том, что он считал это демонстрацией солидарности партии и правительства, и лидер партии согласился с этим. Премьер-министр, правда, ничего не сказал о том, что при этом иногда вспоминает детство.
Многие годы назад Джеймс Хоуден отправился из своей приютской школы в Эдмонтон, за триста пятьдесят миль, чтобы участвовать в письменных экзаменах для поступления в Университет Альберты. Ему дали билет туда и обратно и отправили одного. Три дня спустя, сияя от радости, что он преуспел, чем ему так хотелось поделиться, он вернулся… на пустую железнодорожную станцию, где никто его не встречал. И пришлось ему прошагать с картонным чемоданом три мили до сиротского приюта, постепенно теряя свое восторженное состояние. И с тех пор он воздерживался от того, чтобы начинать или заканчивать путешествие в одиночестве. Вот уж сегодня он не будет одинок. Помимо членов кабинета министров пришли в аэропорт и другие люди, и Джеймс Хоуден, сидя рядом с Маргарет на заднем сиденье "олдсмобиля", оглядел их - начальники штабов армии, флота и воздушных сил в форме и с помощниками, а также мэр Оттавы, несколько председателей правительственных организаций, а позади скромно стоял его превосходительство Филипп Б. Энгроув, посол США. Отдельной группой неизбежно толпились репортеры и фотографы, и с ними стояли Брайан Ричардсон и Милли Фридман.
- Господи помилуй! - прошептала Маргарет. - Можно подумать, что мы едем миссионерами в Китай.
- Я понимаю, - ответил Джеймс. - Все это глупости, но народ ждет такого.
- Не говори ерунды, - мягко сказала Маргарет и дотронулась до его руки. - Ты все это любишь, и нет причины, почему должно быть иначе.
Лимузин, сделав большой полукруг, мягко остановился возле предназначенного для высокопоставленных лиц "Вэнгарда" - фюзеляж его блестел на утреннем солнце, команда Королевских канадских воздушных сил выстроилась вдоль корпуса. Констебль Королевской канадской конной полиции открыл дверцу машины, и Маргарет вышла из нее, следом за ней - Джеймс Хоуден. Военные и полиция взяли под козырек, а премьер-министр приподнял новую серебристо-серую фетровую шляпу, которую Маргарет привезла из своей поездки за покупками в Монреаль. Джеймсу показалось, что стоявшие вокруг чего-то ждут, или, возможно, от холодного резкого ветра, гулявшего по аэропорту, лица у них были такие напряженные. Интересно, подумал он, соблюдена ли секретность, или же если произошла утечка, то нет ли у людей ощущения важности сегодняшней поездки?
Широко улыбаясь, выступил вперед Стюарт Каустон. Улыбчивый Стю, как старший среди министров, будет исполнять обязанности премьера в отсутствие Хоудена.
- Приветствую вас, сэр… и Маргарет, - сказал министр финансов. И, обмениваясь рукопожатиями, добавил: - Как видите, собралась внушительная компания.
- А где же массы? - легкомысленно спросила Маргарет. - Похоже, только этого не хватает.
- Предполагается, что эта поездка секретная, - не задумываясь ответил Каустон, - но мы отправили их в Вашингтон вперед, нарядив в мундиры морской пехоты США. Так что если вы таких увидите, знайте, что это наши. - Он дотронулся до локтя премьер-министра и с серьезным видом спросил: - Поступило ли что-то новое - доказательство или отсутствие такового?
Джеймс Хоуден покачал головой. Объяснения не требовалось: этот вопрос весь мир задавал с тех пор, как сорок восемь часов назад Москва протрубила об уничтожении американской ядерной подводной лодки "Дифайент" в Восточно-Сибирском море. Судя по утверждениям русских, которые Вашингтон опроверг, подводная лодка зашла в территориальные воды Советского Союза. Этот инцидент усилил возраставшее в мире в последние несколько недель напряжение.
- Никакого доказательства не может быть, во всяком случае сейчас, - тихо произнес Хоуден. Встречавшие ждали, пока он возбужденно говорил с Каустоном. - Я считаю, что это рассчитанная провокация; мы должны сдержаться и, как бы нам ни хотелось, не отвечать. Я намерен настаивать на этом в Белом доме, так как нам еще нужно время - потянуть как можно дольше.
- Я согласен, - спокойно произнес Каустон.
- Я принял решение не делать никаких заявлений или протестов, - сказал премьер-министр, - и вы должны понять, что не должно быть ничего, пока мы с Артуром не примем такого решения в Вашингтоне, а в таком случае это будет сделано оттуда. Это ясно?
- Вполне, - сказал Каустон. - Откровенно говоря, я рад, что это придется делать вам с Артуром, а не мне.
Они вернулись к остальным провожавшим, и Джеймс Хоуден начал обмениваться рукопожатиями. А три других члена кабинета министров, которые будут сопровождать Хоудена - Артур Лексингтон, Эдриен Несбитсон и Стайлз Брэккен, министр торговли и коммерции, - следовали за ним.
Эдриен Несбитсон выглядел гораздо более здоровым, подумал Хоуден, чем при их последней встрече. Старый вояка, румяный и хорошо укутанный - в шерстяном шарфе, меховой шапке и теплом пальто, - держался как на параде и явно наслаждался всем происходящим, как любой церемонией. "Надо будет поговорить с ним во время полета", - решил Хоуден. Такой возможности со времени заседания Комитета по обороне не выдалось, и было важно каким-то образом переубедить его. Хотя Несбитсон и не будет напрямую участвовать в разговорах с президентом, в канадской делегации не должно быть заметно разногласий.
Артур Лексингтон шел позади Несбитсона с безразличным видом, как и положено министру внешних сношений, привыкшему к путешествиям по всему свету. Его явно не смущал холод, так как он был в мягкой фетровой шляпе и легком пальто, под которым видна была его обычная бабочка. Брэккена, министра торговли и коммерции, богатого человека с Запада, вошедшего в состав кабинета министров всего два-три месяца назад, включили в делегацию для видимости, поскольку торговля будет, очевидно, главной темой на вашингтонских переговорах.
В ряду членов кабинета министров был и Харви Уоррендер.
- Успешной поездки. - Он держался корректно, без намека на предыдущую стычку. И добавил: - Вам тоже, Маргарет.
- Благодарю, - сказал в ответ премьер-министр. Он произнес это куда менее любезным тоном, чем когда обращался к остальным.
Неожиданно Маргарет спросила:
- У вас не припасено для нас никакой латинской цитаты, Харви?
Глаза Уоррендера перескочили с одной на другого.
- У меня иногда создается впечатление, что мои маленькие гамбиты не по душе вашему супругу.
- Не обращайте внимания, - сказала Маргарет. - Я считаю их забавными.
Министр по иммиграции слегка улыбнулся.
- Возможно, это действительно так: "Vectatio, interque, et mutata regio vigorem dant".
- Я понял, что такое vigorem, - сказал Стюарт Каустон. - А остальное, Харви?
- Это высказывание Сенеки, - ответил Уоррендер. - "Поездки, путешествия и перемена мест придают силы".
- Я полон сил и путешествуя, и сидя дома, - резко произнес Джеймс Хоуден.
Этот обмен репликами надоел ему, и, решительно взяв Маргарет под руку, он повел ее к американскому послу, который, сняв шляпу, шагнул вперед. Остальные, словно повинуясь инстинкту, шагнули назад.
- Энгри, какое неожиданное удовольствие видеть вас здесь! - сказал Хоуден.
- Напротив, господин премьер-министр, это для меня привилегия и честь.
И посол слегка поклонился Маргарет. Филипп Энгроув, седеющий карьерный дипломат, имеющий друзей во многих странах мира, держался так, что протокольная любезность выглядела как личное отношение, а это порой так и было. "Мы слишком часто, - подумал Хоуден, - принимаем любезность всего лишь за внешний лоск". Он заметил, что посол ссутулился больше обычного. Маргарет тоже обратила на это внимание.
- Надеюсь, артрит больше не мучает вас, мистер Энгроув.
- Боюсь, мучает. - Печальная улыбка. - Канадская зима приносит много радостей, миссис Хоуден, но также и страдания для нас, артритиков.
- Ради Бога, не говорите любезностей про нашу зиму! - воскликнула Маргарет. - Мы с мужем оба родились здесь и все равно ее не любим.
- Ну не так уж совсем. - Посол говорил размеренно, его испещренное морщинами лицо было задумчиво. - Я часто думал, миссис Хоуден, что канадцы должны быть благодарны своему климату за стойкость и умение выносить невзгоды, при этом обладая, как правило, большой теплотой.
- Если это так, то еще одно объяснение нашей общности. - И Джеймс Хоуден протянул ему руку. - Насколько я понимаю, вы присоединитесь к нам в Вашингтоне.
Посол кивнул:
- Мой самолет вылетает через несколько минут после вашего. - Они пожали друг другу руки. - Благополучной поездки, сэр, и возвращения с почетом домой.
Джеймс Хоуден и Маргарет повернулись к ожидавшему их самолету, и их сразу окружила пресса. Тут было с десяток парламентских репортеров и репортеров из телеграфных агентств, а также самоуверенный интервьюер с телевидения вместе со съемочной группой. Брайан Ричардсон стоял так, чтобы быть видимым и слышать Хоудена, и премьер-министр улыбнулся ему и дружески кивнул, на что Ричардсон ответил тем же. Они уже обсудили вдвоем, как быть с прессой во время пути, и договорились, что главное официальное заявление - хотя в нем и не будет ничего об основных проблемах - должно быть сделано по прибытии в Вашингтон. Однако Хоуден понимал: надо что-то дать пресс-корпусу Оттавы. И он коротко высказался об отношениях между Канадой и США в обычном банальном стиле. Затем стал ждать вопросов.
Первый вопрос поступил от интервьюера ТВ.
- Ходят слухи, господин премьер-министр, что в этой вашей поездке речь пойдет не только о торговле.
- Что ж, это правда, - сказал, напустив на себя серьезность, Хоуден. - Если будет время, мы с президентом, возможно, поиграем в мяч.
Раздался раскат смеха - Хоуден нашел верную ноту, проявив добродушие и не обидев интервьюера.
- Но помимо спорта, сэр, - и телевизионщик улыбнулся, показав безупречные белые зубы, - разве не было речи о принятии важнейших решений в военной области?
Значит, все-таки была утечка, хотя явно в общих чертах. Да и неудивительно, подумал Хоуден: он слышал однажды, как кто-то сказал, что если секрет знает больше одного человека, то это уже не секрет. Так или иначе, это напоминание, что важную информацию долго не удержать в тайне и после Вашингтона он должен быстро действовать, если хочет держать под контролем объявление главных новостей.
И он стал отвечать, тщательно подбирая слова и помня, что все им сказанное может быть впоследствии процитировано.
- Естественно, тема нашей общей обороны будет обсуждаться в Вашингтоне, как всегда бывает, когда обсуждаются другие темы, касающиеся общих интересов. Но решения по ним - как, конечно, любые решения - будут приниматься в Оттаве при полной осведомленности парламента, а если необходимо, то и с его одобрения.
Присутствующие встретили это слабым взрывом аплодисментов.
- Можете ли вы сказать, мистер Хоуден, - спросил интервьюер ТВ, - будет ли обсуждаться последний инцидент с подлодкой, и если да, то какова будет позиция Канады?
- Я уверен, что будет обсуждаться, - ответил Хоуден, его длинное лицо с горбатым носом было серьезно, - и мы, естественно, разделяем глубокую озабоченность Соединенных Штатов трагической гибелью "Дифайента" и его команды. Но помимо этого в данный момент мне нечего сказать.