Неужели он очутился в самом переломном моменте истории Янтарной комнаты?! (В теорию о перемещении нужно добавить пункт о силе мысли!) Впрочем, это означало, что скоро ВОЙНА, а возможно, она уже началась…
Глава пятнадцатая.
Янтарная комната
От мрачных предчувствий похолодели уши. Теперь путешественник во времени уже всеми вибриссами ощутил царившую вокруг напряженность, да и лица людей были сосредоточенны и строги.
– Что нас ждет?!
Мелодичный голосок принадлежал кошечке мраморной расцветки. Она приблизилась к Брысю и уселась рядом на красный гравий.
– Музейные экспонаты увозят! Наверное, и сотрудники уедут вместе с ними, останемся только мы да мыши! Кстати, меня зовут Марго!
– Ван Дейк! – печально отозвался искатель приключений.
Худшие опасения подтвердились! Все-таки знать будущее наперед – тяжкая ноша…
Однако Брысь тут же вспомнил о миссии, которую сам себе определил, и стряхнул уныние.
– Вы не могли бы проводить меня в Янтарную комнату?
(С дамами знаток Придворного этикета всегда был подчеркнуто вежлив!)
Марго удивилась неожиданному повороту в только-только начавшейся беседе, но ответила утвердительно и побежала к подъезду ближнего флигеля. Массивные двери стояли распахнутыми настежь, выпуская людей с тяжелыми деревянными ящиками, так что каждый несли двое, а то и четверо.
Екатерининский дворец ослеплял роскошью, как и Зимний, но Брысю было не до любований – среди снующих туда-сюда ног он боялся потерять из виду новую знакомую, ее коричневый хвост мелькал уже на лестнице. Если бы путешественник по историческим эпохам уделил чуть больше времени главам о самом Дворце, то знал бы, что бежит по паркету, по которому когда-то ступала нога его венценосного хозяина и друга Александра Второго – для своих покоев Император как раз выбрал первый этаж южного флигеля, с выходом в собственный сад.
Но бывший Личный Кот промчался без остановок вслед за Марго. Они миновали Большой зал, казавшийся бесконечным из-за обилия зеркал, многократно отражающих витиеватую золотую лепнину; царские столовые; Малиновую и Зеленую гостиные со стеклянными цветными пилястрами; Портретный зал, со стен которого укоризненно взирали на происходящее величественные Императрицы, и остановились лишь возле Янтарной комнаты, почти посередине Главной анфилады. Здесь тоже было многолюдно – драгоценные панели прятали под слои марли и ватина, а на полу с причудливыми узорами из разноцветной древесины лежали наготове листы фанеры.
– Люблю этот зал! Здесь будто бы живет Солнце! – Марго мечтательно сощурилась.
Так вот она какая, таинственная Комната! Каждый кусочек янтарных панно словно сочился медом всевозможных оттенков, от светлого, почти белого, до насыщенного темно-коричневого. Брысю даже почудился приторно-сладкий запах липкого лакомства, а позолота, приумноженная зеркальными пилястрами, и впрямь, придавала залу свечение.
На фоне затейливого рисунка "медовых" стен выделялись четыре картины в бронзовых рамах. Обладатель острого кошачьего зрения разглядел, что они не написаны маслом, а выложены цветными каменными пластинками, хотя настолько искусно, будто вышли из-под кисти художника.
– Это флорентийская мозаика! – просветила Брыся его спутница. – На них изображены пять человеческих чувств.
– Я вижу только четыре!
– Потому что Обоняние и Осязание разместились вместе!
Марго подвела нового знакомого к южной стене.
– Видите, юноша подносит девушке цветок и она вдыхает аромат – это Обоняние. А вот влюбленная пара нежно касается друг друга – Осязание!
Брысь вгляделся в персонажей мозаики, сидящих в каких-то древних развалинах. Ужасно захотелось поковырять когтем, чтобы окончательно убедиться, что перед ним не живопись! Эх, если бы не Этикет, он бы проверил! Углы красивой рамы украшали бронзовые веточки с ягодками, по виду – настоящая земляника! Тут уж ценитель прекрасного не удержался и, пружинисто подпрыгнув, царапнул одну.
– Рубин! – смущенно доложил он в ответ на осуждающий взгляд Марго.
– Нельзя так обращаться с экспонатами! – строго заявила музейная "сотрудница" и повела "экскурсанта" дальше.
На северной стене расположилось Зрение. Здесь все куда-то смотрели: старик в очках на берегу озера уткнулся в книгу, справа от него склонилась над водной гладью прекрасная девушка, слева – мужчина наблюдал в подзорную трубу за горизонтом, туда же устремила взгляд стоящая рядом с ним молодая женщина.
Еще две мозаики были на восточной стене. На одной – крестьяне разговаривали друг с другом с помощью длинных труб, символизируя Слух. А Вкус изображали три девушки и юноша, пирующие за столом, которым служила каменная плита. Тут же облизывала тарелку собака, напомнив пришельцу из будущего о Мартине и снова заставив волноваться, не сильно ли пес пострадал в драке.
– Правда, красиво? – горделиво спросила Марго, словно именно она создала эти шедевры своими изящными коричневыми лапками.
– Красиво-то красиво, только я думаю, достаточно было изобразить одного кота – получилось бы сразу даже не пять, а шесть чувств, ведь у нас, в отличие от Людей, имеются вибриссы!
Марго спорить не стала, удивляясь, как она сама не додумалась до такой очевидной истины!
Глава шестнадцатая.
Послание в будущее
Постепенно, метр за метром, праздничная янтарная желтизна исчезла под толстой обшивкой, и Комната померкла, будто наступило солнечное затмение. От былой роскоши остались лишь несколько изумительной красоты комодов, чудный расписной потолок да витиевато-узорный паркет.
– Здесь точно оригинал? Я слышал, что в мастерской изготавливали копию! – задал Брысь волнующий его вопрос.
– Тогда Вы слышали больше, чем я, хотя живу при Дворце с рождения и думала, что все про него знаю! – Марго жеманно обернулась коричневым в мраморных разводах хвостом. – Янтарь завозили, это правда, но не для создания копии, а для реставрации.
Смотреть, как с украшенных золоченой лепниной стен снимают картины и зеркала, оставляя вместо них сиротливые пустоты, было грустно, и дальнейшую беседу перенесли на улицу. Яркие летние краски ласкали взор, а мягкая коротко стриженная травка – подушечки лап. На этом безмятежном фоне грузовики, увозившие музейные ценности, выглядели неуместной и злой шуткой.
У дальнего подъезда левой циркумференции группа людей выстраивалась в ряд. Командовал высокий седовласый мужчина. Возле него на трех длинных ногах-опорах стоял странный ящичек. Передняя часть диковинного сооружения походила на гармошку, а к ней крепились поблескивающие на солнце круглые линзы, наподобие объективов фотоаппаратов, которыми щелкали многочисленные туристы на Дворцовой площади в Петербурге.
– Что они собираются делать? – заинтересованно спросил Брысь.
– Наверное, фотографироваться на память. Вон тот длинный седой снимал интерьеры Дворца.
Крайним слева к шеренге пристроился Сашин прапра…, и кладоискателя осенило – это же будет тот самый пожелтевший от времени снимок из недоеденного Мартином альбома! В голове у бывалого путешественника во времени мгновенно родилась мысль: "А что если … отправить послание в будущее?"
– Марго, Вы не знаете, где можно достать листок бумаги и чернила?
Раскосые глаза кошки округлились – новый знакомый казался все более чуднЫм.
– Думаю, в реставрационной мастерской, – она кивнула на подъезд, где суетились желающие сфотографироваться перед долгой разлукой: одни уезжали вместе с музейными ценностями, другие уходили воевать, чтобы те, первые, смогли вернуться…
Брысь помчался в указанном направлении, перепрыгивая через цветочные клумбы, но заинтригованная Марго кинулась следом и быстро нагнала серо-белого кота с веревочкой на шее, задающего непонятные вопросы.
Вместе они влетели в просторное светлое помещение мастерской. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные старинной фарфоровой посудой, вазами и статуэтками (видимо, эти предметы чаще всего нуждались в помощи реставраторов). На одном из столов Брысь увидел стопку бумаги и чернильный прибор. Правда, единственный в комнате человек – пожилая женщина в очках и светлыми волосами, стянутыми на затылке в пучок – сидела как раз за ним. Услышав шум, она обернулась.
– Марго, у тебя появился дружок?
"Мраморная" кошка возмущенно сверкнула глазами, собираясь возразить, но женщину позвали и она вышла. Наверное, тоже фотографироваться.
Брысь запрыгнул на стол и бесстрашно макнул белоснежную лапу в баночку с чернилами.
– Ты умеешь писать? – изумилась Марго, не заметив, что перешла на "ты".
Путешественник во времени собирался узнать ответ на этот вопрос прямо сейчас. Во всяком случае, когда он наблюдал, как Цесаревич выводит красивые буковки, то всегда мечтал попробовать. Вот только держать гусиное перо он бы не смог, а мараться не хотелось. Теперь выхода не было, и Брысь, чуть помедлив, изобразил двумя взмахами лапы единицу, а потом еще провел под цифрой короткую горизонтальную черту. Схватив листок зубами, он выскочил на улицу и уселся возле ближайшей ноги, положив послание перед собой.
Блеснула вспышка, так что кладоискатель даже не успел зажмуриться, и замершая на мгновение шеренга стала расходиться. Человек, рядом с которым примостился Брысь и оказавшийся Сашиным прапра…, наклонился и погладил его по голове.
– Смотри-ка, ты испачкался о свежие чернила! Где ты это подцепил?
Семен Николаевич поднял листок с земли, скомкал и выбросил в мусорный бак, а пришелец из будущего только сейчас сообразил, что второпях неправильно расположил послание и на фотографии оно получится вверх тормашками. Потом он вспомнил, что на снимке возле крайнего слева Сашиного прапрадедушки – лишь расплывчатое белесое пятно, и очень расстроился. А когда подумал о том, что человек, так похожий на Николая Павловича и Сашу, скоро погибнет на Войне, то совсем загрустил…
Глава семнадцатая, в которой Брысь снова становится секретным агентом
– А что означает твоя единица? – нежный голосок обитательницы Дворца вернул Брыся к реальности.
– Да так, хотел сообщить кое-кому, что Янтарная комната одна и нет никакой копии.
Ответ необычного кота еще больше все запутал, а потому Марго решила не приставать с расспросами.
Сашиного прапрадедушку пришелец из будущего больше не видел, как, впрочем, и многих других мужчин, которые помогали в тот день упаковывать и грузить экспонаты. Казалось, что во Дворце остались одни женщины. И днем, и ночью музейные сотрудницы стаскивали тяжелые ящики в подвал, а Марго и Брысь заступили на кошачью вахту по охране лакомых для грызунов произведений искусства.
Издалека стал доноситься диковинный ухающий звук, будто миллионы сов и филинов собрались в один гигантский хор. Уханье становилось все ближе, и даже у храброго путешественника во времени под густой шерстью поселились мурашки.
Прекрасные парки лишились мраморных украшений и бронзовых памятников – их зарыли в землю, а сверху посеяли траву, и под горячим июльским солнцем она быстро зазеленела.
Окна Дворца закрыли бумагой, затянули тканью, а многие забили досками, и творение великого Растрелли словно ослепло. В роскошных залах появились уродливые бочки с водой и песком. Тем же самым заполнили изящные напольные вазы японского и китайского фарфора. (Наверное, на случай пожара, предположил Брысь, переживший однажды это страшное бедствие.) Уникальный паркет исчез под ворсом ковровых дорожек.
Грузовики приезжали еще три раза, но забрать удалось лишь меньшую часть старинных книг, мебели, картин, ажурных бронзовых канделябров, хрустальных люстр, изысканных сервизов… Пришелец из будущего уныло смотрел, как в подвалах растут пирамиды из ящиков – это облегчит врагу вывоз ценностей. Но даже со своей новой знакомой он не мог поделиться переживаниями, она и так считала его странным.
Неизвестные чудища ухали все ближе, загоняя в подвал не только Брыся с Марго, но и сотрудниц музея. Из перешептываний напуганных женщин мышеловы узнавали новости – фашисты наступают, от бомбежек пострадала часть залов Главной анфилады, а транспорта для вывоза оставшихся музейных экспонатов больше не будет…
В середине сентября Парадный двор Екатерининского дворца наполнился гортанной немецкой речью и людьми в черной и темно-зеленой военной форме. Вместе с ними снова появились грузовики. Бомбы рвались теперь севернее, в Питере, который в этом времени назывался Ленинградом, и пришелец из будущего даже не сразу понял, что речь идет о его родном городе.
Подвал перестал быть убежищем – каждый день солдаты выносили из него ящики и ровными рядами укладывали на машины. Перед погрузкой их открывали, и офицер – лет пятидесяти, с крупными чертами лица и прилизанными волосами над высоким лбом – изучал содержимое, а потом отдавал распоряжения, куда положить тот или иной экспонат. Подчиненные обращались к нему: "Господин полковник!" А из разговоров Брысь узнал, что это граф Сольмс-Лаубах, доктор искусствоведения.
Марго уже не удивлялась странностям приятеля, хотя по-прежнему считала его чудаком, плетущим небылицы о путешествиях во времени. Правда, кое-что из историй подтвердилось – серо-белый кот в золотистом ошейнике, якобы сплетенном немецкой принцессой Марией, прекрасно понимал язык захватчиков и с ходу переводил, о чем беседуют чужаки.
Как только кладоискатель убедился, что командует вывозом царских сокровищ граф Сольмс, то уже старался не выпускать его из виду, чтобы не пропустить момент, когда дело дойдет до Янтарной комнаты.
Пришельцу из будущего снова выпала роль секретного агента! Брысь даже пожалел, что поторопился назвать Марго имя – можно было бы сделать это так же изящно, как Джеймс Бонд, любимый киногерой консьержки тети Маши:
– Дейк! Ван Дейк!
Он всюду следовал за полковником, сначала таясь, а потом в открытую, позволив Сольмсу считать его чуть ли не своим питомцем.
Граф делился с симпатичным котом мыслями и планами (ошибочно полагая, что животные не имеют национальной гордости!), а Брысь на всю катушку пользовался ситуацией и тем, что кошачий не входил в число иностранных языков, которыми владел доктор искусствоведения.
– Что же это Вы, интеллигентный человек, дворянин, а помогаете разбойникам?! – укоризненно выговаривал графу путешественник во времени.
До войны Эрнст-Отто фон Сольмс-Лаубах работал директором музея и сейчас искренне верил, что спасает ценные предметы искусства. Хотя иногда полковника немецкой армии посещали сомнения – иначе, зачем бы он искал поддержки в непроницаемых (как и подобает профессиональному шпиону!) медово-желтых глазах "собеседника"?…
Глава восемнадцатая.
Проспал!
Граф Сольмс торопился – каждый день приносил ему неприятности в виде исчезающих со стен картин, срезанных шелковых обоев, спиленных резных украшений, разобранных поштучно уникальных узоров паркета…
Разграбление Дворца соотечественниками шло полным ходом, не говоря уж о том, чтобы сохранить архитектурный шедевр: дворцовую церковь превратили в стоянку для мотоциклов и мастерскую, а весь нижний этаж – в гигантский гараж. Обширный парк чернел ямами, нещадно перекопанный в поисках прекрасных статуй и памятников.
Появились люди, рангом повыше полковника, которые рыскали по Дворцу и отбирали особо ценные предметы для резиденций рейхсмаршала Геринга.
Услышав из уст графа эту фамилию, пришелец из будущего опять вспомнил консьержку тетю Машу и еще один ее любимый фильм – "Семнадцать мгновений весны". Бездомного кота радовало большое количество серий, потому что в одно и то же вечернее время строгая вахтерша прилипала к экрану маленького телевизора в своей каморке, и можно было беспрепятственно заходить в подъезд вслед за жильцами.
Правда, показывали фильм в конце апреля, когда имелось много других важных дел, а потому он смотрел (точнее, подсматривал через окно, запрыгивая на мусорный контейнер) лишь урывками, привлеченный поначалу забавным сочетанием – под громкое тиканье часов хрипловатый мужской голос сообщил, что характер у рейхсмаршала Геринга нордический.
Означало ли это стойко переносить зимние холода? Брысь морозов не любил. Зато ему нравились секретные агенты, а в фильме как раз такой был – штандартенфюрер Штирлиц. Мужественный, элегантный, склонный к размышлениям, словом, очень похожий на кота!
Нахлынувшие воспоминания о той первой сознательной весне, неожиданно сложились в ребус – а сколько ему лет? Путешественник во времени занялся подсчетами, но быстро запутался. С такой заковыристой проблемой не разобрался бы и знаменитый физик – автор теории относительности!
Там, где были Савельич, Любочка, Петрович, маленький Саша и лопух Мартин, Брысь прожил всего полтора года, но ведь в промежутке он провел больше четырех лет в прошлом!
Не найдя решения головоломки, кладоискатель переключился на насущные проблемы. Что-то граф Сольмс не очень-то справлялся с сохранностью ценностей! Может, именно поэтому после войны большую часть предметов не нашли – их просто растащили, и они не "доехали" до немецких музеев?!
Когда из Янтарной комнаты "испарились" комоды, секретный агент не выдержал и перенес наблюдательный пункт непосредственно к "медовому" залу. Дело осложнялось тем, что в Комнату вели несколько входов, так как она являлась частью Анфилады, к тому же в нее попадали и со стороны внешней галереи.
Придется привлечь Марго, а для этого рассказать ей про миссию!
Начал Брысь торжественно:
– Многоуважаемая Марго!
Но "мраморная" кошка перебила ехидным смешком;
– Опять собираешься заливать про будущее?
Путешественник во времени обиделся и скомкал заготовленную речь до банальной просьбы:
– Не хочешь – не верь, но помоги проследить, не сопрут ли еще что-нибудь из Янтарной комнаты!
– Зачем? Все равно ее увезут и с концами! Ты же сам говорил, что она исчезнет! И вообще, пока ты тут прохлаждаешься, у меня в подвале мыши плодятся!
Марго, раздраженно дернув коричневым хвостом, гордо удалилась.
Всю ночь Брысь не смыкал глаз, перебегая от одной двери к другой, а от той – к третьей. Под утро силы его покинули, и добровольный охранник прилег, рассчитывая на тонкий слух. Уши уловили тиканье часов, а хрипловатый мужской голос, показавшийся знакомым, сообщил, что секретный агент Ван Дейк еще никогда не был так близок к провалу!