Где только не играли островские мальчишки в футбол: и под окнами школы, на Базарной площади, и в городском парке. И отовсюду их бесцеремонно прогоняли. Клава снарядила отряд "разведчиков", они обшарили город и обнаружили несколько великолепных пустырей. Затем в дружине был создан "добровольный строительный батальон", и на одном из пустырей, за рекой, закипела работа. К строителям присоединились мальчишки из других школ, и к летним каникулам юные любители спорта уже имели свой стадион.
Трудно давались горсовету зелёные посадки в городском парке и на улицах. Беспризорные молодые деревца хирели, чахли, уничтожались.
Но вот за посадки взялись Клавины пионеры. Они создали "зелёный совет", куда вошли ребятишки, старики, женщины, приняли шефство над каждым деревцем и даже провели в Доме пионеров общественный суд над "врагами зелёного друга". В число "врагов" попали пятеро мальчишек, срезавших деревца на луки, и две пожилые тёти, кормившие листьями молодых посадок прожорливых коз.
Впервые в городе после долгих лет забвения Клавины пионеры устроили новогоднюю ёлку. Высокую, сияющую, нарядную, её установили в центре города, и целую неделю вокруг ёлки веселились островские ребятишки.
А сколько неиссякаемой энергии и выдумки проснулось в ребятах, когда Клава познакомила их с гайдаровским Тимуром!
Пионеры пометили красными звёздочками все дома, где проживали семьи красноармейцев, старики, инвалиды и сироты. Затем ребята развернули бурную деятельность: возили на санках воду, кололи дрова, помогали ходить в магазин, копались на огороде.
Пионеры так разошлись, что во дворе у одной из старушек взялись чинить дряхлый, покосившийся сарайчик, но дело кончилось тем, что сарайчик совсем завалился. Пришлось Клаве обратиться к комсомольцам старших классов и с их помощью восстановить старушке её недвижимое имущество.
- Ну хватит! Заговорились мы… - спохватился Саша. - Давай купаться!
Приятели, разбежавшись, бросились в воду и поплыли наперегонки. Потом они ныряли, доставали со дна реки чёрную, как дёготь, грязь, забрасывали ею друг друга, схватывались бороться и, наконец, наглотавшись воды, выбрались на берег.
- А ты ничего стал плавать, - снисходительно похвалил Саша приятеля. - Клаше спасибо скажи, это она тебя научила. Помнишь, как ты от воды шарахался?..
- Было дело, - согласился Федя. - А ты не забыл, как в спортзале через кобылу прыгать боялся? Разбежишься, покраснеешь - и стоп машина, заело. Клава тогда с тобой тоже помучилась.
Неизвестно, сколько бы ещё времени ребята предавались воспоминаниям, как вдруг Саша спохватился:
- Погоди! А где наша одежда?
- Как - где? - удивился Федя. - Мы вот здесь её положили… у кустика.
- Не дурачься, Федька. Куда ты её запрятал?
- Да не подходил я к ней, - обиделся Федя. - Мы же вместе с тобой купались.
- Руки вверх! - раздался глуховатый голос. Федя и Саша оглянулись.
Шагах в пяти стоял небезызвестный ребятам Петька Свищёв и целился в них из лука.
- Ну, ну, - нахмурился Саша, подаваясь вперёд. - Не балуйся!
- Ни с места! - предупредил Петька и махнул рукой.
В ту же секунду из-за кустов выскочило с десяток мальчишек с красными ленточками на груди. В руках они сжимали еловые шишки. Такие же шишки топорщились у них в карманах и за пазухой.
- Ну вы, мальцы! - строго сказал Федя. - Поиграли и хватит. Давайте нашу одежду.
- Она уже в штабе, - сообщил Петька. - А теперь мы и вас туда доставим.
- Нет, ты видал? - возмутился Федя. - Тоже мне вояки! За "синих" нас приняли.
- Я ж тебе говорил, - шепнул Саша приятелю. - Выследят они нас. - И он примиряюще обратился к Петьке - Слушай, мы же не играем… И не "синие" мы и не "красные". Мы к Клаве Назаровой пришли по делу. Ну, принеси нам одежду, будь друг.
- Кто вас знает, зачем вы здесь, - буркнул Петька. - Ходят тут, высматривают… А может, вы… Да что там говорить много, пошли в штаб! Там разберутся.
- Слушай, Свищ, я тебе сейчас навешаю! - пообещал Федя.
Петька кинул быстрый взгляд на свою команду. Пионеры достали из карманов ещё по нескольку шишек и принялись окружать приятелей.
- Ладно, не хорохорься! - удержал Саша Федю за руку. - Ещё шишками закидают. Пошли лучше с ними… Всё равно нам одежду выручать надо. - И он, ухмыльнувшись, поднял руки. - Глаза завязывать будете?
- Можете так идти, - разрешил Петька.
Поводив Федю с Сашей изрядное время по кустам, Петькина команда наконец доставила их в штаб.
В брезентовой палатке, замаскированной зелёными ветками, находилось всё воинское начальство "красных". Здесь же была и Клава.
Петька доложил о поимке неприятельских разведчиков.
И когда он, получив благодарность за смелость и находчивость, вышел из палатки, Клава залилась таким озорным смехом, что даже строгие, сосредоточенные командиры "красных" заулыбались.
- Да вы… вы прямо находка для нас, - говорила она сквозь смех Феде и Саше. - И бдительность ребята сумели проявить, и смекалку, и смелость. Это, пожалуй, самая удачная операция в сегодняшней игре. И откуда вы только появились так кстати?
- А мы, Клаша, за тобой, - сконфуженно признался Федя. - Завтра выпускной вечер в школе. Тебя ждут все…
- И ещё одно дельце есть, - сказал Саша. - Поговорить бы надо.
- Обязательно поговорим. Вот только военная игра закончится, - кивнула Клава. - А пока одевайтесь и посидите здесь.
Варя Филатова
Оставив лагерь на своего заместителя, Клава добралась с попутной машиной до города, зашла домой, переоделась и отправилась на выпускной вечер.
Вот и школа. Окна распахнуты, из классов доносятся голоса, взрывы смеха, в пионерской комнате репетируют оркестранты. Входная дверь почти не закрывается. С букетами цветов стайками влетают в неё разнаряженные девушки. Чувствуя себя в новых костюмах неловко, стеснённо, протискиваются в дверь юноши. Улыбаясь и любезно уступая друг другу дорогу, чинно входят родители.
И кругом вездесущие мальчишки младших классов, для которых выпускной вечер, пожалуй, более важное событие, чем для самих выпускников. Они липнут к окнам, гроздьями нависли на ограде, толпятся у входной двери, и кое-кто из особенно предприимчивых уже успел проскользнуть внутрь здания. Но проходят считанные минуты, и школьный сторож Ерофеич, "второй директор", как его зовут ребята, бережно, но твёрдо выпроваживает предприимчивых на улицу.
- Каждому овощу своё время! - назидательным тоном говорит он. - И правила арифметики надо помнить. Ежели ты в третьем классе, то приходи на выпускной вечер через семь лет, а ежели в четвёртом - то через семь минус единица.
Клава невольно улыбнулась: как ей всё это памятно!
Совсем недавно и она вот так же, с волнением прижимая к груди букет полевых цветов, вместе с подругой Варей Филатовой входила в эту самую школу на выпускной вечер.
Так же играла музыка, чинно входили в дверь выпускники, тщетно рвались в школу мальчишки младших классов.
"Интересно, пригласили Варю на выпускной или нет?" - подумала Клава. Не входя в школу, она повернула обратно и направилась к подруге, - какой бы праздник ни был, Клава не умела проводить его без Вари.
Варя Филатова жила в маленьком деревянном домике недалеко от школы. Клава привычным жестом нащупала щеколду в двери, миновала полутёмные сени и вошла в комнату.
Варя в лёгком цветастом халатике сидела на корточках и мыла в большой оцинкованой ванне двухгодовалую дочку. Пухлая розовая девочка со смешными завиточками волос на затылке невозмутимо занималась своими делами: то погружала в воду целлулоидного жёлтого утёнка, то энергично шлёпала ладошкой по воде или начинала барабанить погремушкой о жестяную стенку ванны.
- Ой, Олюшка! Купается! - вскрикнула Клава. - Дай я её потискаю…
Она сбросила с себя лёгкую жакетку и, встав на колени рядом с Варей, потянулась к девочке.
- Как это - потискаю? - Варя с деланной строгостью отстранила подругу. - Что она тебе, игрушка резиновая? Олечка у нас человек живой, самостоятельный. Правда, доченька?
Оля, как видно, вполне согласилась с матерью, издала какой-то воинственный клич и так резво ударила ладошкой по мыльной воде, что облила Клаве новую юбку.
- Вот это по-нашему, - улыбнулась Варя и, окатив девочку тёплой водой из кувшина, скомандовала Клаве: - Назарова, работай!
Схватив со стула сухую махровую простынку, Клава приняла на руки мокрую, скользкую девочку и принялась растирать её сбитое, упругое тельце.
- Ой, Олюшка! Лапушка моя, колосочек!
- Слушай, Клава, ты три да знай меру, - остановила Варя, ревниво следившая за подругой. - И, пожалуйста, без этих спортивных захватов.
- Да нет… Я нежненько, - продолжала ворковать Клава. - Пухленькая моя, сдобочка. Я ж тебя сто лет не видела!
- Сто не сто, а с месяц не видела. Да и меня тоже, - с лёгким упрёком заметила Варя.
- Неужто с месяц? - всполошилась Клава. - Время-то как летит. Совсем я закружилась. Конец года, экзамены у ребят, сборы в лагерь…
- А когда у тебя по-другому было? - усмехнулась подруга. - Помнишь, в школе ещё обижалась: "И почему это в сутках только двадцать четыре часа…"
- Это правда, не хватает мне времени, - вздохнула Клава, передавая девочку Варе. - А ты как живёшь?
- Живу, не тужу, - сдержанно ответила подруга. - Отработаю своё в типографии да поскорее домой, к ней вот. - Она влюблённо прижалась к дочке лицом.
- А он как? Пишет? - осторожно спросила Клава, показав глазами на стену, где обычно среди других фотографий висела карточка смазливого молодого человека, Вариного жениха. Но сегодня фотографии не было.
- Он бы писал, да, видно, чернила высохли, - невесело усмехнулась подруга. - Как это поётся: "Мил уехал, мил оставил мне малютку на руках…" Да и не нужны мне его письма, раз у человека сердце засохло. Проживу и без него…
Клава с тревогой покосилась на подругу: рослая, стройная, большеглазая - такую бы только и любить! А вот надо же: человек два года ходил влюблённым, а потом, испугавшись ребёнка, скрылся из города.
Зная, как подруге тяжело вспоминать о своём незадачливом увлечении, Клава постаралась переменить тему разговора и пригласила Варю на выпускной вечер в школу.
- Ты вожатая, почти что педагог, а мне-то зачем туда? - отказалась Варя.
- Обязательно пойдём, - загорелась Клава. - Учителей встретим, бывших своих пионеров… Повеселимся, наконец потанцуем… Ведь не старуха же ты…
- Погоди, - вспомнила Варя. - Так Олечку же не с кем оставить. Мама в город ушла.
- Вот и неправда, - засмеялась Клава. - Тётя Поля на огороде морковь пропалывает, сама видела. - Она выскочила за дверь и вскоре привела Варину мать.
- Иди, дочка, раз надо, иди, - сказала тётя Поля. - Клаша говорит, что вы и так опаздываете.
Покачав головой, Варя принялась одеваться.
В дорогу
Когда подруги пришли в школу, выпускной вечер ещё не начинался.
Председатель комиссии по проведению вечера Дима Петровский, высокий подтянутый юноша в костюме спортивного покроя, в галстуке необычной расцветки, с тщательно уложенными волосами, с видом заправского распорядителя встречал выпускников и их родителей. С галантной учтивостью он сопровождал родителей на второй этаж: мужчинам в ожидании вечера предлагал почитать газеты или сыграть в шахматы, женщинам - посмотреть выставку кружка "Умелые руки" и изделия школьных рукодельниц.
- Это кто же такой молодой человек? - близоруко щурясь, полюбопытствовала одна из мамаш. - Или учитель какой новый? Уж такой учтивый да обходительный…
- Да это же Димка Петровский, - ответила ей другая мамаша. - Приоделся, навощился, вот и гарцует…
- Димка!.. - ахала близорукая мамаша. - Сынок Елены Александровны, докторши нашей? Вот уж не подумала бы! Да я ж его третьего дня чуть в саду не зацапала, за ягодами лез…
Не забывал Дима Петровский командовать и своим помощником Федей Сушковым. То он посылал его в пионерскую комнату - проверить, все ли оркестранты в сборе, то к руководителю художественной самодеятельности - узнать, готовы ли артисты к вечеру, то к буфетчице тёте Кате - выяснить, достаточно ли завезли фруктовой воды, пирожных и бутербродов.
- Чтоб пир был горой, веселье до утра, танцы до упаду, - твердил Дима. - Действуй, Сушков-Суворов! Раз-два…
Забот было великое множество, и Федя сбивался с ног. С каждой минутой возникали всё новые и новые неувязки.
Ваня Архипов, которому было поручено достать патефон, притащил из дому какое-то утильсырьё с разболтанным диском. Пришлось срочно вызвать мастеров из кружка "Умелые руки", запереть их в пустующий класс и заставить чинить патефон. Люба Кочеткова по своей вечной рассеянности принесла совсем не те пластинки, какие нужны были для танцев: органную музыку Баха, арии из опер "Чио-Чио-Сан" и "Евгений Онегин".
И совсем уж нехорошо получилось с Севкой Галкиным. Севка без всякого на то разрешения привёл на выпускной вечер двух дюжих приятелей, и они сразу попёрли в буфет. Федя потребовал у них пригласительные билеты, но Севка отмахнулся от него, как от назойливой мухи.
- Ладно ты, распорядитель! Знаешь, что я сегодня премию получаю?
- Ну и что?
- А то… Много ли у нас отличников в школе? Раз, два - и обчёлся. Имею право хоть дюжину приятелей на вечер привести.
- Скажи своей бабушке… - фыркнул Федя и заявил Севке, что посторонние пройдут в школу только через его труп.
Севкины дружки придвинулись к Феде и вполголоса сказали, что его труп им ни к чему, но намять бока распорядителю они вполне могут.
Федя, забыв свои обязанности, уже готов был ринуться драку, но тут, к счастью, показался директор школы, и Севка кинулся к нему просить для дружков пригласительные билеты.
Немало пришлось Феде погорячиться и попортить кровь из-за Аллы Дембовской.
В школе существовало неписаное, но твёрдое правило - на выпускном вечере дарить учителям цветы, выращенные только своими руками или собранные в поле.
И это было не случайно.
В школе многое любили и умели делать своими руками. Учащиеся вырастили плодовый сад, сами обрабатывали землю, ухаживали за деревьями, охраняли и собирали плоды.
Даже покраску школьного здания, ремонт парт, натирку полов ребята выполняли сами.
Концерты, вечера самодеятельности, школьные праздники - всё это учащиеся проводили самостоятельно, внося немало выдумки, задора, молодой энергии. Педагоги, конечно, помогали, подсказывали, но делали это тактично и незаметно, и ребятам казалось, что ими никто не руководит.
"В нашей школе нянек нет" - было негласным лозунгом.
Вот и сейчас Федя и Дима придирчиво осматривали каждый букет в руках выпускников.
Вначале всё шло нормально. Ребята несли пахнущие полевой свежестью ромашки, колокольчики, фиалки, гвоздику, васильки. Если и были садовые букеты, так только у тех выпускников, которые по старой юннатской привычке выращивали их дома на огородах.
Но вот появилась Алла Дембовская, миловидная, с пичужным носиком и золотыми кудряшками девушка в модном платье, ловко облегающем её стройную фигурку. Следом за ней с огромным букетом цветов шла маленькая сухонькая старушка. У входа в школу старушка передала Алле букет, девушка сунула ей в руки деньги и легко впорхнула в вестибюль. И сразу же её встретил несносный Сушков-Суворов.
- Вот, пожалуйста… Кому передать? - Алла протянула ему цветы.
Сушков подозрительно покосился на букет. Он был великолепен - влажный, тяжёлый, издающий густые запахи.
- Сама вырастила? - спросил Федя, хотя отлично знал, что Дембовская не любила копаться в земле.
- Это неважно! - вспыхнула Алла. - Забирай скорее… Они мне всё платье помяли.
- Не пройдёт, - со вздохом заявил Федя. - Знаешь наше правило - цветы с базара не принимать. Неси домой.
- Глупости какие! - Алла попыталась проскользнуть мимо Феди, но тот загородил ей дорогу.
- Только через мой труп…
Алла закричала, что правило о цветах нелепое и глупое, а Сушков несносный придира и она никогда не будет с ним больше разговаривать.
Федя в замешательстве оглядывался по сторонам: может, он и в самом деле переборщил? Отказаться от такого букета!
Хоть бы подошёл Дима Петровский или кто-нибудь из педагогов!
И тут ему повезло. В дверях он увидел Клаву и Варю Филатову.
- Скажите Дембовской… - умоляюще обратился он к подругам. - Будто она в другой школе училась…
Клава наклонилась к букету, вдохнула запах цветов.
- Чудесный букет! Правда, Варя?
- Чудесный, - согласилась подруга.
- А помнишь, Аллочка, - обратилась Клава к девушке, - ты зимой проводила с пятым классом концерт художественной самодеятельности? Вы всё делали своими руками: сами шили костюмы, писали декорации. Разве это было не интересно?..
- Пожалуйста… Могу обойтись и без цветов… - Алла с обиженным видом сунула букет кому-то из мальчишек и, кинув неприязненный взгляд на Сушкова, побежала на второй этаж.
- Ну как, Федя, достаётся на посту дежурного? - улыбнулась Клава.
- Ещё как! - вздохнул Федя. - Все вдруг взрослые стали, самостоятельные. - И он принялся жаловаться на неувязки с буфетом, с артистами, с пластинками для танцев.
- Ничего, ничего. Потрудись ради школы последний денёчек. Завтра как отрезанный ломоть станешь. Как у тебя с комиссией?
- Прошёл, годен, - не без торжества сообщил Федя. - Через неделю еду в Ленинград.
- Поздравляю… - Клава пожала ему руку. - Варя, ты слышала? Федя-то у нас в военно-артиллерийское училище поступает.
- А как же иначе… Недаром он у нас Сушков-Суворов, - улыбнулась Варя.
- А на чём остановился твой друг? - спросила Клава.
- Решил в планово-экономический сдавать. Пожалеет потом, - махнул рукой Федя и вновь заговорил о буфете, артистах, пластинках.
- Ох, хитёр распорядитель! - засмеялась Клава, переглянувшись с подругой. - Боится, как бы мы с тобой без дела не остались. Ну что ж, давай впрягаться. - И она принялась помогать дежурным: побывала в буфете, у оркестрантов, расставила в зале цветы, послала Варю домой за пластинками.
Вскоре стали прибывать приглашённые из других школ: в городе любили выпускные вечера в школе имени Ленина.
Федя придирчиво проверял у них пригласительные билеты.
Незадолго до открытия вечера в вестибюль вошли трое юношей и девушка из окраинной городской школы. Одного из них, рослого, белокурого юношу с продолговатым загорелым лицом, почему-то одетого не по сезону в лыжный костюм, Федя узнал сразу. Это был Володя Аржанцев, тот самый, который на последних лыжных соревнованиях "обтяпал как миленьких", как говорили в городе, всех лучших лыжников школы имени Ленина, а в личном первенстве перегнал даже саму Клаву Назарову.
Когда Аржанцев с товарищами поднялся на второй этаж, Федя не утерпел и подошёл к Клаве.
- Пришёл этот самый… лыжник… что наших обтяпал.
- Аржанцев? - догадалась Клава. - Где он? Давно хочу с ним поближе познакомиться.
Она отыскала Аржанцева в школьном зале, поздоровалась.
- А я вас давно знаю, - доверчиво кивнул юноша. - Да кто же вас не знает!
- А всё же я думаю, что наши лыжники вашим не уступят, - сказала Клава. - Зимой опять с вами соревноваться будем.