Права на чужие вещи. Повзросление римского общества с бурным развитием хозяйственной жизни, усложнением общественных и хозяйственных отношений и повышением правовой культуры вело к более детализированной разработке всех институтов римского гражданского права, в том числе и прав на чужие вещи (iura in re aliena) – сервитута, эмфитевзис, суперфиций, залоговое право.
Сервитут (servitus) как право пользования чужой вещью в каком-либо отношении, с одной стороны, был обременением собственности, с другой, – предоставлял обладающему сервитутом право пользоваться тем или иным свойством чужой вещи. Сервитуты ограничивали наиболее абсолютное право частной собственности и в то же время для всего класса собственников делали это право более полным. Сервитуты, в частности, выражали хозяйственную целесообразность более рационального пользования землей. При мелком землевладении собственники одних (господствующих) участков получали право прохода, проезда, прогона скота к дороге, пастбищу, источнику воды и т. п. через участок (служащий участок) соседа. Сервитутное право давало возможность собственнику восполнить недостатки принадлежащего ему участка.
"Не существуют сервитуты ни для людей, ни для имений, если не представляют интереса для соседей" (D. 8. 1. 15).
Собственник обремененной вещи не должен был совершать каких-либо активных действий для обеспечения сервитута, но обязывался не препятствовать его использованию.
"Природа сервитута не в том, чтобы кто-либо произвел действие, например, уничтожил строение и предоставил более приятный вид на окружающую участок соседа местность…, но в том, чтобы лицо допускало что-либо или не делало чего-либо" (D. 8. I. 15).
В то же время владеющий сервитутом обязывался пользоваться им способом, наименее обременительным для собственника служащей вещи. Сервитутом надлежало "пользоваться бережно", "с меньшим вредом для имения, которое обременено…" (D. 8. 1. 9).
Характеризуя сервитутное право, следует также обратить внимание на то, что "сервитуты неделимы". Так, при разделе господствующего участка между наследниками каждый из них сохранял сервитут в полном объеме. "В случае раздела собственности каждая его часть имеет право на сервитут" (D. 8. 6. 6. 1). Сервитут сохранялся и при разделе между наследниками служащего земельного участка.
"Обязательство не может заключаться в части проезда, прохода, прогона скота, проведения воды, так как пользование этим является неделимым…" (D. 8. 1. 17).
В Риме различали сельские, земельные сервитуты и городские сервитуты. По другому основанию различали сервитуты, дававшие право неопределенному кругу лиц (предиальные сервитуты), и личные сервитуты, создававшие право для конкретного лица. К сельским, земельным сервитутам относились, например, такие, как право прохода, проезда, прогона скота; к городским – право пристроить к стене, опереть балку на стену соседа, право стока дождевой воды, проведения канала для нечистот, право возведения строений не выше установленного и даже требовать, чтобы не был испорчен вид. Каждая разновидность сельского и городского сервитута имела индивидуальную правовую регламентацию. Но они обладали и общим – бессрочностью, были обременением самой земли и вместе с ней переходили к новому собственнику.
Из личных сервитутов следует выделить узуфрукт (usus fructus) – "право пользования чужой вещью и получения от нее плодов с сохранением в целостности субстанции" (D. 7. 1. 1). Предметом узуфрукта мог быть земельный участок, сад или огород. Получивший право узуфрукта (узуфруктарий) мог всесторонне пользоваться вещью, распоряжаться ее плодами, но при условии сохранения самой вещи. Узус (usus) – другой личный сервитут – давал право пользоваться вещью, но без получения плодов. Можно еще отметить такие личные сервитуты, как право жить в чужом доме (habitatio), право пользования чужим рабом или животным (орегае).
В Риме сохраняли действие сервитуты, признанные еще квиритским, цивильным правом (право прохода к могилам, соседу разрешалось заходить на чужой участок для сбора плодов, упавших с его дерева). Устанавливались сервитуты и путем заключения договора или судебным решением, например при разделе общей собственности, а также истечением давностного срока пользования. Прекращался сервитут гибелью служащей или господствующей вещи, отказом от сервитута, его неиспользованием, истечением срока договора и некоторыми другими фактами, имеющими юридическое значение.
Для защиты сервитутного права давался конфессорный иск (actio confessoria), по которому можно было требовать как возврата утраченной вещи, так и устранения всяких помех в ее использовании.
Правом на чужую вещь были также эмфитевзис и суперфиций. Будучи разновидностями аренды, они имели общую основу с сервитутами, но отличались от них широтой прав, предоставленных арендаторам. Иначе говоря, они были "вечной арендой" – особыми вещными правами на чужую вещь, собственник которой был крайне ограничен в своих владельческих правах.
Эмфитевзис (emphyteusis) – аренда земли, с исключительно широкими правами арендатора. Эмфитевт владел землей пожизненно, мог ее закладывать, продавать, передавать по наследству.
Применительно к государственным землям правомочия эмфитевта полно охарактеризованы Павлом.
"Арендованными у государства участками называются те, которые сняты внаем навсегда, т. е. с таким условием, что, пока за них уплачивается арендная плата, до тех пор не разрешается их отбирать ни у тех, кто снял их внаем, ни у тех, кто является преемником этих лиц…" (D. 6. 3. I).
Эмфитевзис защищался не только интердиктами претора, но и иском, аналогичным виндикации, против всякого нарушителя, в том числе и против собственника. Эмфитевзис прекращался при причинении значительного ущерба арендуемому участку, неуплатой арендной платы в течение трех лет, нарушением правила о продаже эмфитевзиса.
Сходным правовым режимом обладал и суперфиций (superficies), его вполне можно считать городским вариантом эмфитевзиса. Суперфиций представлял собой право возведения строения на чужом земельном участке с правом бессрочного (или на длительный срок) пользования этим участком. По общему правилу, суперфиций был отчуждаемым и наследуемым владением. Также и здесь предусматривалась уплата собственнику поземельной ренты. Суперфиций имел аналогичные с эмфитевзисом средства защиты права.
В Риме к вещному праву относили и залоговое право. (См. "Способы обеспечения обязательств".).
Постклассическое право
В позднем Риме значительные изменения происходят и в институтах собственности, владения.
В праве собственности завершаются те процессы, которые наблюдались еще в классическом праве. Конституциями Юстиниана (531 и 550 гг.) законодательно устранялось деление вещей на res mancipi и res пес mancipi, а также деление собственности на квиритскую, преторскую и провинциальную (С. 7. 25. 1; 7. 31. 1). Эти различия видов собственности потеряли реальное значение задолго до юстинианова законодательства, а если они в какой-то мере и сохранялись, то лишь как пережиток, который (особенно после эдикта Каракаллы 212 г.) не имел практического значения. Законодательство Юстиниана только подвело итоги всему этому процессу.
Для отношений собственности в поздней Империи характерны разнообразные и противоречивые процессы: вновь утверждаются верховная государственная собственность на землю и общинное землевладение; разрастается массив земель, находившихся в непосредственной собственности государства (на этих землях организовывались государственные имения или они сдавались в аренду). Правомочия частных земельных собственников сохранялись в той или иной мере за сравнительно широким кругом лиц, прежде всего за крупными землевладельцами. Вместе с тем классическое понимание собственности как наиболее абсолютного права соседствует с его ограничением в интересах государства; расширяется сфера действия института владения; развивается сословное землевладение, а затем и феодализация земельной собственности.
На новой основе восстанавливается существовавшая в древнейшее время взаимосвязанность верховной собственности государства на землю с правами на земельные участки у сельских и городских общин, отдельных лиц и семей. "Возобновляя" контроль государства над состоянием земельного фонда, император тем самым присваивал себе право наблюдать за распоряжением и использованием земли частными лицами. Стремление установить "наилучший" порядок землепользования, а также финансовые трудности приводят в ряде случаев к игнорированию прав частной собственности на землю. Так, согласно рескрипту Диоклетиана внесший подати за чужое имение и считался его собственником (Codex Hermogenianus. 3. 1). Занявший пустующее имение мог воспрепятствовать собственнику войти в это имение, что не считалось насилием (D. 41. 3. 4. 25. 27). Право распоряжения у собственника земельного участка постепенно ослабевает. Так,
"куриал, если он продает городское или сельское имение… должен доказать провинциальному управлению, что у него имеются уважительные причины для отчуждения" (Кодекс Феодосия. XII. 3. 2). Декурионам запрещалось отчуждать недвижимости и рабов без особого разрешения магистрата (CTh. 12. 3. I).
Классическое понятие собственности преображается в "собственность без права отчуждения", "в собственность на определенное или неопределенное время" и т. д. Если ранее за собственником жилого дома в принципе признавалась возможность делать со своим домом все, вплоть до его разрушения, то теперь собственник ограничивается в этом своем праве. Ему запрещается не только разрушение дома, но и уничтожение или хотя бы даже перенесение в другое место каких-либо органически связанных с домом частей (колонны, портики, статуи). Аналогичные ограничения полноты прав собственника встречались и в классическом праве (принудительные отчуждения недвижимости по соображениям благоустройства, украшения городской территории, для проведения дорог и водопроводов), но в постклассическом праве они значительно возросли.
Необходимо также отметить ограничение права собственности лиц, отступивших от господствующей религии, – они, в частности, не могли составлять завещаний. Но и римские граждане частично ограничиваются в праве завещательного распоряжения (N. 115, 3, 1-14).
Вмешательство государства в регулирование хозяйственной жизни страны с ростом экономических трудностей расширяется. Государству стало принадлежать большое число ремесленных мастерских и сельскохозяйственных имений, производивших значительную долю товарной продукции, устанавливаются государственные монополии на производство и обработку шелка, производство оружия, торговлю хлебом, внешнюю торговлю и т. д. Вмешательство в отношения собственности выражалось и в установлении государством условий работы в ремесленных мастерских, времени торговли, максимальных ставок оплаты труда, максимальных цен на товары. Эдикт о ценах императора Диоклетиана (302 г.)устанавливал максимальные цены на все сельскохозяйственные продукты, ремесленные изделия, оплату труда, перевозки. Примечательна здесь чрезмерная детализация. В эдикте устанавливались цены на 30 сортов зерна, 50 сортов мяса, 116 сортов льняных изделий и т. д. Определялись максимальные ставки оплаты труда различных профессий (гонорар адвоката в 15 раз превышал однодневную оплату труда медика).
"Мы постановляем, – говорилось в Эдикте, – чтобы цены, указанные в прилагаемом перечне, по всему государству так соблюдать, чтобы была отрезана возможность их повысить…, если кто дерзко воспротивится этому постановлению, тот рискует своей головой".
Цены в эдикте во многом были установлены произвольно и не привели к достижению тех целей, которые преследовал законодатель. Однако и в более поздний период в законодательстве Юстиниана была закреплена обязанность собственника земельного участка продавать основные продукты питания, и в первую очередь хлеб, по ценам не выше установленных (D. 48. 12; 50. 4. 1).
Бюрократическое вмешательство государства в отношения собственности было вызвано условиями хозяйственной жизни, растущими экономическими и политическими трудностями. Такое вмешательство в некоторых случаях непосредственно было направлено на смягчение крайне обострившихся классовых противоречий. Однако, если в течение некоторого времени оно как-то способствовало преодолению возникших трудностей, то затем усугубляло их, тормозило экономическое развитие.
Владение. Ограничение наиболее абсолютного права частной собственности проявлялось также и в расширении прав владельцев, даже их противопоставлении правам собственников. Например, в отношении "полей, заросших кустами", утверждается право занимать их (и получать от них доход) лицам, обрабатывающим эти земли, независимо от того, кому они принадлежали. Владелец получал право, близкое к праву собственности (С. 11. 59. 7; 17). Понятие "владения" подчас приближалось к фактической собственности. Термин "владение" нередко стал сопровождаться описательными дополнениями (например, "получишь право владеть неколебимо" – С. 7. 16. 5. 2). Раб – владелец пекулия – мог распоряжаться им, вступать относительно него в сделки даже со своим господином, пекулий раба получал защиту, в том числе и от произвольных действий господина. Возможна была и продажа земельных участков – собственности государства, города или частных лиц – теми, кто имел на эти земли всего лишь владельческие права (D. 21. 2. 11; 19. 1. 5. 2). Право законного владельца защищалось и от собственника. Если собственник насильственно изымал вещь у владельца, то он лишался права собственности на нее, обязан был вернуть вещь ее владельцу (С. 8. 4. 7). Самоуправство наказывалось и уголовным законом.
Обезлюдение и запустение многих земель в провинциях стимулировало широкое использование такого характерного для поздней Империи института гражданского права, как долгосрочная аренда невозделанных земель с обязанностью их обработки (эмфитевзис). Путем предоставления эмфитевту исключительно широких прав на арендуемый участок земли (вплоть до права его наследования, залога и продажи – D. 12. 1. 25. § 1; 13. 7. 16. 2) стремились привлечь население к обработке заброшенных земель и пустошей. Охотно сдавались в долгосрочную аренду запущенные государственные и императорские земли. Права собственника при этом приобретали второстепенное значение. Он, однако, получал определенную годовую плату, если же эмфитевзис уничтожался, то вещь не становилась бесхозяйной, на нее в полном объеме распространялись права собственника (D. 13. 7. 18. § 1; 1. 24. 4). Сходное содержание для городских земель имел суперфиций (syperficies) – наследуемое, отчуждаемое право возведения строений на чужом земельном участке и право пользования этим участком.
3.3. Обязательственное право
Обязательство (obligatio) определялось римскими юристами как "правовые узы (iuris vinculum), в силу которых мы связаны необходимостью что-либо исполнить согласно законам нашего государства" (I. 3. 13).
Раннее состояние
Если вещное право закрепляло принадлежность имущества данному лицу, то обязательственное право обязывало к совершению определенных действий (или воздержанию от них). Оно, например, распространялось на получение имущества, наем услуг, возмещение ущерба за деликты (правонарушения).
Контракты и деликты. При неразвитости товарно-денежных отношений сфера действия обязательств из договоров была сравнительно узкой. Широкое распространение имели строго формальные и односторонние обязательства. В Риме не существовало общей нормы, согласно которой все обязательственные соглашения, не противоречащие закону, обеспечивались предоставлением права на иск – судебной защитой. Имелся строго определенный перечень таких обязательств из договоров, обеспечивавшихся судебной защитой и называвшихся контрактами. Точнее, существовал строго определенный перечень исков для защиты соответствующих отношений. То же самое следует сказать и об обязательствах из деликтов. Право требовать возмещения вреда от противоправного действия возникало лишь в том случае, если имелся соответствующий иск и данное действие квалифицировалось как деликт.
Для раннего состояния обязательственного права типично то, что оно еще не в полной мере отделилось от вещного и уголовного.
В древнейшем слое римского права обязательства из деликтов имели широкое распространение. Различались частные деликты (delicta privata), касавшиеся интересов отдельных лиц, и публичные деликты (delicta publica), затрагивавшие интересы государства. В первом случае дело возбуждалось потерпевшим, перед которым виновный и нес ответственность. Публичные деликты порождали ответственность перед государством. К обязательственному праву в современном смысле этого понятия следовало бы отнести лишь некоторые частные деликты, но в древнейший период в него включались все частные, а также публичные деликты. В то время понимание общественной опасности ряда преступлений в полной мере еще не сложилось, а обязательства из деликтов в какой-то мере подменяли и заменяли уголовное право. Широкая сфера действия деликтных обязательств на первом этапе ярко характеризует положение, когда "лишь недавно начавшее крепнуть государство еще не брало на себя воздействие на правонарушителя, оставляя право этого воздействия за потерпевшим. Это – первая стадия развития правовых норм, относящихся к деликтам".
На данной ступени развития обязательства из деликтов еще сохраняют следы непосредственной расправы потерпевшего с лицом, причинившим ущерб или обиду. Как пережиток существуют и проявления талиона. Однако, по общему правилу, ответственность определялась на началах композиции (compositio), т. е. материального возмещения вреда и уплаты штрафа. В Законах XII таблиц говорится о таких частных деликтах, как iniuria – посягательство на личность, furtum – кража и вообще незаконное посягательство на имущественные права личности.
Iniuria (обида). В этом случае, в частности при членовредительстве, потерпевший и обидчик могли договориться о возмещении ущерба на началах композиции. Иначе действовал принцип талиона: "Пусть и ему самому будет причинено то же самое" (Табл. VIII. 2). Рамки действия талиона были все же ограниченны. В ряде случаев ответственность за деликт устанавливалась в виде уплаты определенной суммы. Так, "если кто рукой или палкой переломит кость свободному человеку, пусть заплатит штраф 300 ассов, если рабу – 150 ассов". За нанесение оскорбительных ударов, побоев надлежало заплатить 25 ассов (Табл. VIII. 3. 4).