Андре круто повернулся и зашагал прочь. Чуть погодя он оглянулся: Улли Винтер продолжал красить вывеску над воротами. Андре припустился бежать и бежал, пока вывеска не скрылась из виду. Обида жгла его. И Андре до сих пор ощущал запах краски и ее вкус во рту. Что теперь делать? Улли взял над ним верх. Наверно, он глупо себя вел. А этот Улли - крепкий парень. Недаром маленький Свен обожает брата. И дядя Альберт его любит. Выходит, они ошибались в нем. Так же, как ошиблись Марина с бабушкой.
Андре был в ярости.
Скоро он снова вышел к пятиэтажке, где жил Улли. Здесь он уселся на пустую жестяную бочку. Сейчас ему очень не хватало кого-то, с кем бы он мог посоветоваться. И он вспомнил Марину, вспомнил все их беседы и споры во время поисков компаса.
Он очень соскучился по Марине. Больше всего на свете ему хотелось пробежать еще три квартала, свернуть на главную улицу и шагать вдоль трамвайного пути, пока вдали не покажутся зеленые ворота и скамейка перед ними. Марина, наверное, сейчас в саду. Конечно, где же еще? Но ведь он так и не знает, что же все-таки приключилось с компасом! Нет, отступать глупо! Он вспомнил вдруг про желтую вощеную бумагу, в которую был завернут компас. Андре вскочил так, что бочка откатилась назад. Он помнил, что где-то совсем недавно видел точно такую бумагу. Может быть, в конторе, когда он разговаривал с той женщиной за барьером, которая оказалась знакомой дяди Альберта?
Андре снова зашагал по направлению к мастерской Мюллера.
Надо бы раздобыть вощанку, подстеречь Улли и предъявить ему улику. Вот тогда ему, пожалуй, ничто не поможет, как бы он ни отпирался.
Во дворе мастерской Андре никакой бумаги не обнаружил: там был полный порядок. Лишь сбоку, задрав кверху дышла, стояли двухколесные тачки.
Андре обошел их со всех сторон, все еще надеясь обнаружить хотя бы обрывок вощанки. Все было напрасно. Андре подумал, не зайти ли ему в мастерскую. Во дворе было тихо. Наверно, все разошлись по вызовам. Вон там дверь с надписью "Контора". Андре знал, что за этой дверью сидит женщина, которую он уже сегодня видел. Он вспомнил, что скоро конец работы. Вот-вот сюда явится Улли. Ведь он уже заканчивал вывеску. Нельзя терять ни минуты. Второй раз за этот день Андре вошел в контору. Женщина за барьером подняла голову и удивленно спросила:
- Ты так и не нашел Улли Винтера?
- Нашел, - сказал Андре. - А ведь он работает, как настоящий мастер! Здорово у него получается.
- Еще бы! - сказала женщина. - У нас халтурщиков не терпят. Кто у нас выучится, тех везде уважают.
Андре оглядел комнату. Он не ошибся: за спиной у женщины лежала на полке стопка листов вощанки. Из окна на нее косо падал солнечный луч, и она поблескивала, так что ее трудно было бы не заметить. Андре попросил:
- Вы не могли бы дать мне лист вощанки? Мы живем на берегу моря, и у деда есть парусная лодка. Мне очень пригодилась бы такая бумага.
Женщина удивилась:
- Вощанка? Разве у нас есть такая?
- Вон она, за вашей спиной! - сказал Андре и даже привстал на цыпочки от волнения.
Женщина взяла лист бумаги и начала его разглядывать. По ее лицу было видно, что ей совсем не хотелось с ним расставаться.
- Это ведь не простая бумага! Такая на улице не валяется, - пробормотала она.
Андре порылся в кармане. Куда он сунул кошелек? Сколько может стоить такой лист бумаги? Но тут женщина все же протянула ему через барьер один лист.
- На, возьми! Только сложи его и спрячь. Не обязательно всем знать, что ты отсюда тащишь.
- Спасибо! - воскликнул Андре и, сложив бумагу под испытующим взглядом фрау Мюллер, ушел. Он подумал, что не хотел бы походить на эту женщину, которая, наверное, уже опять пожалела, что рассталась с бумагой.
Андре пустился бежать через двор. И не зря: вдали он увидел Улли на велосипеде. Андре быстро свернул в первый же переулок и притаился за изгородью. Тут он внимательно рассмотрел вощанку. Сомнений не было: в такую же бумагу был завернут компас. Андре держал в своих руках вещественное доказательство. Разве посмеет Улли теперь все отрицать?
Андре оставалось только выждать момент и, неожиданно огорошив чернявого этой уликой, припереть его к стенке. Андре спрятал бумагу за пазуху и помчался к пятиэтажке. План действий созрел. Для начала надо спрятаться во дворе или в соседнем саду.
В подъезде было тихо, во дворе пусто. Мопед по-прежнему стоял у дверей сарая. Андре осторожно поглядел по сторонам. Где бы спрятаться? Улли наверняка зайдет во двор. Тут он его и уличит. Андре посмотрел на густую листву каштана. Очень уж у него гладкий ствол. Как бы вскарабкаться наверх? Крыша сарая доходила почти до самого дерева. Недолго думая Андре влез на дерево и спрятался в густой кроне. В случае опасности он спрыгнет на крышу и убежит через сад позади сарая. Он сидел на развилине двух сучьев, отсюда был виден весь двор. Мысленно он рисовал себе, как спрыгнет вниз и неожиданно окажется рядом с Улли. На этот раз Улли будет застигнут врасплох.
Андре вспомнил тополь у дома профессора. Там, в вышине, рядом с ним сидела Марина и говорила какие-то чудные слова. Даже собиралась гадать ему по руке. Андре явственно вспомнил ее тихий голос и загадочный смех. Андре сейчас охотно проиграл бы хоть два пари, лишь бы Марина очутилась здесь, на дереве, рядом с ним.
Время тянулось нестерпимо медленно, а во дворе ничего не происходило. В доме хлопали двери, временами слышались голоса, но во дворе по-прежнему было безлюдно и тихо. У Андре забурчало в животе. Где-то по соседству он видел булочную. Вот бы сейчас парочку свежих булочек! Но ему нельзя покидать свою засаду.
И вдруг двор ожил. Появилась мать Улли с бельевой корзиной. Она стала снимать с веревки белье. Сняв с нее красную спортивную рубашку, женщина долго держала ее в руках, дольше других вещей. А не в ней ли был Улли в бассейне? Эта яркая рубашка тогда сразу запомнилась Андре. Он даже слегка позавидовал Улли: красный цвет шел к его черным волосам. Мать долго мяла рубашку в руках, разглядывала ее. О чем она думала? И вообще, куда подевался Улли? Ведь работа в мастерской давно закончилась.
Женщина вдруг бросила рубашку в корзину: во дворе появился ее муж. Покосившись на жену, он направился к мопеду. Он со всех сторон оглядел его, провел пальцем по сверкающим хромированным частям. Теперь на них не было ни пятнышка, ни пылинки. Мужчина стоял у мопеда, посматривая на дверь. Жена быстро взглянула на него.
Мужчина сказал:
- А ведь поздно уже. Работа давно закончилась!
Женщина не ответила. Она продолжала снимать с веревки белье и аккуратно складывать в корзину. Красная рубашка скрылась под белым бельем. Мужчина подошел к жене, заложил руки за спину. С дерева Андре был виден его ровный, как ниточка, пробор.
- Наверно, ты уже сбегала к нему? - резко спросил мужчина. - Предупредила?
Не глядя на мужа, женщина ответила:
- Некогда мне бегать. Сам видишь.
- Однако ты рада была бы его предупредить! Уж я тебя знаю!
Женщина обернулась к мужу.
- Ганс, пожалуйста, успокойся.
- Порядок должен быть, - буркнул мужчина, - а уж этому парню ничего нельзя спускать, ни единой проделки.
- Кого ты зовешь "этот парень", Ганс? Нашего мальчика?
- Конечно, нашего мальчика. Нашего золотого мальчика! Ты на него молиться готова. Только молитвы тут не помогут. Пока я его кормлю, пусть делает, что я сказал. Рано ему еще нами помыкать!
- Будет тебе, Ганс! Я слышу это уже который год. И отчего ты стал таким? Никак не пойму.
- Все из-за тебя, из-за твоей слепой любви к сыночку! Будто не понимаешь!
Женщина отвернулась и снова занялась бельем. Андре показалось, что на глазах у нее выступили слезы.
Мужчина все время поглядывал на дверь. Но "этот парень", черноволосый Улли, по-прежнему не появлялся, зато оттуда выехал на самокате белокурый Свен. Недоброе, застывшее выражение разом исчезло с лица мужчины. Он заулыбался, убрал со спины руки и развел их в стороны.
- Свен! - крикнул он. - Я буду регулировать уличное движение. Внимание, Свен!
Малыш покатил на самокате к отцу, старательно изображая рев мотора, и остановился: отец руками подал знак "стоп". Потом отец, как настоящий регулировщик, показал руками в другую сторону, и Свен понесся через "перекресток".
- Свен, не трогайся с места раньше времени! Смотри, оштрафую.
- А все так делают, папа, - заявил Свен. - Я же видел, как ездят в городе.
- Значит, все поступают неправильно, - назидательно ответил ему отец. - А ты делай, как положено.
- Пап, ты меня за это накажешь? - спросил Свен.
- Да ты что! Это же игра! - ответил отец. - Просто я тебя учу.
Он опять взмахнул руками, повернулся вокруг своей оси и продолжал подавать знаки, как будто стоял на оживленном перекрестке в центре города. Свен, с пылающими щеками, носился на самокате вокруг отца: ему было очень весело.
Андре с изумлением наблюдал эту картину. В пылу игры у мужчины растрепались волосы, голос зазвучал совсем по-другому, куда мягче, хотя он и отдавал Свену приказания. Короче, это был совсем другой человек. Женщина долго смотрела на мужа и младшего сына: оба были так поглощены игрой, что ничего вокруг не замечали. Взяв корзину с бельем, женщина отнесла ее к каштану, поставила на землю, а сама села на скамью и молча глядела на обоих. Наверно, ей захотелось отдохнуть немного, хотелось насладиться этой мирной картиной.
Андре вверху боялся пошевельнуться. Вдруг, раньше всех, он заметил Улли, который вкатил во двор велосипед. Позади него шла белокурая девочка. Улли замер и с изумлением уставился на отца и брата.
В эту минуту женщина, увидев сына, вскочила, вскинула руки. Казалось, она хотела броситься к нему, увести его со двора. Улли не заметил этого: он удивленно следил за игрой, разгоревшейся во дворе. Так получилось, что и мать, и Улли, и белокурая девочка застыли на месте. И лишь в середине двора отец с сыном по-прежнему самозабвенно играли в регулировщика и водителя. Эта сцена длилась всего несколько секунд: стоило Свену завидеть брата, как, уже не обращая внимания на сигналы "регулировщика", он круто повернул в сторону Улли и зазвонил что было силы. Оцепенение прошло, все зашевелились, только мужчина по-прежнему стоял в позе регулировщика. Потом он обернулся, и лицо его исказилось. Он медленно направился к двери, у которой вместе с другими стоял Улли. Все сразу притихли. Мать взяла Свена за руку, а другой, свободной, рукой ухватилась за руль велосипеда. Белокурая девочка отпрянула назад. Мужчина подходил к Улли все ближе, и лицо его не предвещало ничего хорошего.
- Так, милейший сынок, - тихо, но внятно произнес он. - Нам с тобой, выходит, снова придется потолковать.
- Только не здесь, - умоляюще заговорила женщина. - Ганс, одумайся!
Испуганный голос женщины возымел на мужа обратное действие.
- Нет, здесь, и сию минуту! - отрезал мужчина и прибавил еще громче: - А посторонние пусть убираются отсюда, да поскорей!
И он выразительно посмотрел на девочку.
- Мы все уйдем отсюда! - решительно сказала женщина и хотела увести Улли в дом.
Но мужчина схватился за руль:
- Улли останется здесь.
- Да, - сказал Улли. - Я останусь. Ты, мама, ступай. Я ведь не ребенок.
Притянув к себе велосипед, он прислонил его к стене. Мужчина отошел в сторону и снова сцепил руки за спиной. Маленький Свен заплакал:
- Хочу к Улли!
- Он сейчас придет, - сказала мать.
- Он обещал покатать меня на велосипеде! - не уступал Свен.
Мужчина направился к мопеду, и Улли пошел за ним. Женщина с опаской смотрела им вслед, но по-прежнему не выпускала руки Свена. Мужчина сердито обернулся к ней:
- Я же сказал: остальным здесь нечего делать!
Свен заплакал. Мать втащила его в подъезд. Белокурая девочка тоже ушла со двора.
Мужчина резко взмахнул рукой и показал на мопед.
- Машину брал?
- Да.
- Зачем?
Улли молчал. Он не смотрел на отца. Тот подошел к сыну и закричал:
- Зачем брал? Скажи правду: зачем? И еще скажи, что ты плевал на мой запрет. Мой категорический запрет.
- Я взял его покататься. Я не подумал.
Мужчина вплотную придвинулся к Улли. Он по-прежнему держал руки за спиной.
- Вот как ты мне отвечаешь! - заговорил он хриплым от злости голосом. - Дерзко и нагло, как всегда. "Я не подумал"! А о чем ты вообще-то думаешь? Ты не умеешь беречь вещи, заработанные тяжелым трудом. Где уж тебе их беречь! У тебя психология паразита! Ты так сжился с ней, что уже не знаешь меры! Дармоед - вот ты кто! Ты не моргнув глазом разбил бы машину вдребезги. Плевать ты хотел на это! Тебе всегда было на все наплевать! А я-то с тобой нянчился. Зря только старался. Зря!
Мужчина сжал кулаки. Бледное его лицо было страшно.
Улли невольно вскинул руки, точно пытаясь защититься от удара. Но вдруг опустил их и посмотрел на отца. В глазах его был вызов.
- Твой мопед я починил. И бить я себя больше не дам. Никогда! - сказал он.
Мужчина занес кулак. Но не ударил. Улли не отпрянул назад, не сжался. Что бы сделал он, если бы мужчина нанес удар?
Мужчина в сердцах пнул ногой мопед. Мопед накренился в сторону, стукнулся о стенку сарая, со скрежетом сполз с нее и грохнулся о булыжник. Беззвучно завертелось переднее колесо. Отец и сын молча глядели на него. Потом отец медленно зашагал прочь. У двери он обернулся и крикнул:
- Смотри, лопнет мое терпение! Смотри, как бы я не свернул тебе шею!
Он постоял еще немного, глядя на сына. А Улли… кажется, он даже не вздрогнул, услышав эту угрозу…
Андре опять затаил дыхание. Он нащупал под рубашкой гладкую вощанку. Сейчас, наверно, самое время подойти к Улли.
Однако Андре не двинулся с места.
Мужчина скрылся в подъезде. Улли поднял мопед с земли и снова водрузил его на подставку. Он провел рукой по вмятинам и даже вынул носовой платок, чтобы обтереть машину. Потом он подошел к своему велосипеду и в нерешительности остановился около него понурив голову. И сейчас еще Андре мог бы спрыгнуть вниз. Улли медленно вывел велосипед со двора.
Андре слез на землю и потянулся что было силы: все тело у него затекло от долгого сидения на дереве. Он пересек двор, с опаской ожидая, что встретит кого-нибудь, либо отца Улли, либо мать. Выбираясь из полутемного подъезда, он еще не знал, что ему делать дальше. Все вышло совсем не так, как он задумал. Сцена, разыгравшаяся во дворе, сбила его с толку. Ему захотелось выбросить вощанку и пойти домой. Он даже больше не чувствовал голода…
Неподалеку от пятиэтажки Андре наткнулся на Улли. Он сидел на груде старых кирпичей. Рядом с ним лежал велосипед. Улли сидел опустив голову и теребил руками травинки. Андре заколебался: заговорить с ним или нет? Он видел, что Улли совсем подавлен. Все же он не ушел. Улли не сразу заметил его. А когда заметил, на лице его поначалу выразилось изумление и растерянность. Потом на этом лице проступил холод, мрачное высокомерие, точно таким Улли запомнился Андре во время их недавней встречи у ворот мыловаренной фабрики.
- Опять ты здесь? - сказал Улли.
- Да, опять.
- Скоро ты от меня отвяжешься?
Андре вытащил из-за пазухи вощанку и протянул Улли. Тот взял бумагу в руки, внимательно осмотрел ее и разгладил ладонями. Потом поднял глаза и пробормотал:
- Ну и что, это вощанка, из мастерской Мюллера.
- Мне дала ее сама фрау Мюллер, - сказал Андре.
- Ты и там побывал? Что тебе от меня нужно?
- Сам знаешь что.
Улли снова разгладил бумагу: казалось, она нужна ему для какого-то очень важного дела. Его поведение удивило Андре. Он глядел на понуро опущенную, с черными прядями волос голову Улли, и ему вдруг стало его жаль. Он уже ни капельки на него не злился.
Улли встал - теперь он снова был на голову выше Андре - и вернул мальчику вощанку.
- Да, это я взял компас. Глупо, конечно, и подло. Я и сам не пойму, как это получилось. Я тогда был сам не свой. Компас-то уж давно висел в каморке у бабушки. Я и не знал, что это такая ценность. Я только тогда, в бассейне, узнал. А к тому времени я его уже продал. За пятнадцать марок. Нелегко было получить его назад. Знаешь, я так был рад, что мне это удалось. Ты не говори Бухгольцам, что я взял компас. Лучше я сам им скажу. Или напишу, если смелости не хватит сказать. Я ведь все равно уеду отсюда.
Признание Улли тронуло Андре. К тому же Улли говорил с ним как с равным, хотя и был старше на целых три года. Андре спросил:
- Ты потому хочешь уехать, что с отцом не ладишь?
- А ты откуда знаешь? - удивился Улли.
- Я ведь все видел, что у вас во дворе было. Я на дереве сидел: караулил тебя. Здорово я на тебя был зол!
- А, ты на каштане сидел! Наверно, залез на крышу сарая, а оттуда на дерево, да?
- Да.
- Точно, там хорошо сидеть, - задумчиво проговорил Улли. - Отличное место.
- А что, ты и сам там прятался?
- Да, прежде, когда поменьше был.
- Куда же ты поедешь?
- Не знаю еще, - сказал Улли. - У меня друзья есть. Потом, в нашем доме старик один живет, он мне поможет.
- Это дядя Альберт?
- Ты и его знаешь? - спросил Улли.
- Да. Я ведь еще утром приходил к тебе во двор. Хотел фамилию твою узнать и где ты работаешь. Марину или бабушку я спрашивать не хотел.
- Почему же ты не сказал им, что заподозрил меня? - спросил Улли.
Андре задумался, потом сказал:
- Я уже столько раз попадал впросак, когда высказывал подозрение. А на тебя я подумал только сегодня утром. Я видел, как ты мчался на велосипеде из поселка.
- А я тебя не видел. Я был так рад, когда мне удалось вернуть компас Бухгольцам; я все боялся, что Марина или бабушка меня заметят.
- Одно только не пойму: зачем ты его вообще брал, - мрачно проговорил Андре.
Улли опустил голову, затем встал и взялся за руль велосипеда.
- Давай пройдемся немного.
Он повел велосипед за руль. Андре зашагал рядом. Оба молчали. Летний день уже клонился к концу. Жара спала, и солнце больше не слепило глаза. Скоро они забрели в такие места, куда Андре с Мариной ни разу не ходили во время прогулок. Казалось, Улли просто шел куда глаза глядят.
В конце улицы был небольшой сквер. Там у скамейки толпилась молодежь, гремела музыка из транзистора. Улли остановился и посмотрел на компанию у скамейки. Затем повернулся и пошел в противоположную сторону.
- Это приятели мои, - объяснил он Андре, - только сейчас мне неохота к ним идти.
Андре оглянулся: кажется, там была та самая девочка, которая сегодня приходила во двор вместе с Улли.
- Это твоя подружка? - спросил Андре.
Тут Улли тоже оглянулся.
- Вон та светленькая, что ли?
- Ну да. Она ведь тоже приходила с тобой к вам во двор.
- А мы еще со школы знакомы. Ничего, толковая девчонка. Что ж, может, она мне и подружка. Как хочешь, так и называй. Она в типографии учится, на линотиписта. Я тоже хотел учиться на линотиписта.
Андре удивился:
- На линотиписта? Почему?