Осветила улыбка и строгое милицейское лицо:
- А, корреспондент… Видел-видел, похоже получилось…
Воронухин гордо оглянулся на дедушку с внуком. "Вот, мол, не только неприятности случаются в моей жизни. Меня читатели на улице узнают…"
- Товарищ милиционер! - проникновенно начал Воронухин. - Вы должны мне помочь! Вам случайно никто не приносил тот портфель, который на фотографии? Оказалось, собачка портфель украла вон у того гражданина… - Воронухин кивнул на Михаила Митрофановича…
- Что вы говорите… - прошептал милиционер. - У меня участок образцового порядка, и вдруг такой казус… Вот так Нюшка!
- Я думаю, надо к ее хозяину обратиться… - осенило Воронухина. - Она ведь, наверное, портфель домой несла… Не иначе.
- В том-то и дело, что у Нюшки нет хозяина… Она ничья.
- А кто же ее научил вещи в зубах носить?
- Ребятишки! - сказал милиционер. - Она с ребятишками дружит. Может, их спросить?
Милиционер взял мегафон и, заглушая шум машин, над улицей прозвучал его голос:
- Товарищи дети! Если кто знает, где живет собака Нюшка, просьба подойти ко мне!
Вся улица оглянулась, но ни один ребенок не побежал навстречу. Милиционер хотел уж развести руками, как на островке безопасности появилась маленькая девочка в красном берете. Она облизывала мороженое в вафельном стаканчике и направлялась к милиционеру. Милиционер и Воронухин почти побежали навстречу ей. Они спросили в один голос:
- Ну, говори же, говори, где живет Нюшка?
- Она живет в конуре из ящиков от печенья. Это мы ей построили!
- Молодцы! - похвалил милиционер. - Ты отведи вот этого дяденьку к Нюшке…
Девочка деловито окинула взглядом Воронухина и, судя по всему, он ей не понравился. Потому что она покачала головой и сказала:
- Ни за что! Я отведу дяденьку к Нюшке, а он ее посадит в машину с клеткой…
Воронухин покраснел. Ему стало неловко, что в глазах девочки он выглядит злодеем, способным на такой ужасный поступок. Он похлопал себя по карманам, вынул удостоверение и протянул девочке.
Она долго рассматривала фотографию, а потом сказала:
- Это не вы. Тут дяденька с усами, а у вас борода и сине под носом…
- Я! Это я! - стукнул себя по ребрам Воронухин. - Просто мне усы не идут и я решил попробовать отпустить бороду.
- Это он… - подтвердил милиционер. - Он хороший. Это он Нюшку для газеты сфотографировал. Ты видела?
- Видела… - расплылась в улыбке девочка. - Пойдемте…
И Воронухин с удовольствием для себя убедился, что растет его слава среди взрослого и детского населения города.
Девочка повела дедушку с Ромой и Артура Воронухина сквером, потом, отодвинув доску в зеленом заборе, шагнула во двор с мусорными ящиками. Все трое едва протиснулись следом. Они обошли металлические коробки гаражей, прошли по тропинке через овраг, заросший молодей крапивой. И наконец, на полянке, усеянной желтыми одуванчиками, увидели будку, похожую на теремок.
- Вот… - остановилась девочка. - Нюшка здесь живет.
И она совсем, как в дом, где живут люди, постучала по крыше кончиками пальцев:
- Нюшка, ты спишь? К тебе тут пришли…
Из будки вылетела сонная зеленая муха.
- Ее дома нет… - развела руками девочка. - День хороший, ушла гулять… Жалко… Я ей стаканчик от мороженого оставила.
И девочка запихала в рот вафельный стаканчик, размокший от молока.
- Едва ли портфель может быть здесь… - кисло сказал Воронухин.
- На всякий случай поглядеть надо! - сказал дед. - Ромк, ну-ка, погляди!
Рома нерасторопно опустился на четвереньки и с опаской приблизился к черному квадрату, из которого пахло псиной и сыростью.
- А она не цапнет… - испуганно оглянулся он.
- Как она цапнет, если ее дома нет? - засмеялась девочка. - И вообще у нас Нюшка не кусается!
Рома приставил лицо к входу, над которым корявыми буквами было написано: "Кто войдет сюда без спросу, тот останется без носу", и гулко крикнул:
- Темно! Ничего не видно! Только валяется кость…
- Не торопись! - приказал дед. - Пусть глаза к темноте привыкнут…
Воронухин, опустившись на четвереньки и подталкивая Рому боком, тоже пытался заглянуть в будку.
- Вижу… - сказал Рома. - Кажется, мой портфель…
- Прокурор… - передразнил дед, повернувшись спиной к конуре. - Мишка Бабурин сам себе прокурор, и сказал внуку: - Чего ты на него смотришь-то? Тащи!
Отпихнув Ромку, Воронухин запустил руку в темноту и выволок на траву перепачканный в земле портфель. Только табличка радостно сияла на солнце. "Роме Бабурину в день первого юбилея от родных".
- Ваш?
- А чей же… - сказал дед, щелкая замками. - Сейчас проверим, что внутри…
Вывалились на траву учебники и тетрадки, откатился в сторону и развернулся бутерброд с ветчиной.
- Я все понял… - радостно подскочил Воронухин. - Внук ваш портфель бросил, заигрался, а собака, почуяв запах ветчины, уволокла его. Решила угоститься…
- Математика здесь, природоведение здесь, пенал… - перекладывал школьное имущество Рома. - Все здесь, только дневника нету…
- Как же так… - присел на корточки дед. - Мясо с хлебом целое, а дневника нету… Собаке-то он на что?
И дед еще раз все высыпал на траву. Теперь каждую вещь укладывали в портфель, повторяя хором:
- Пенал - здесь… Альбом - здесь…
В конце образовалась пауза и слышно было, как шуршит бумага, в которую завернут бутерброд.
- А дневника… нету…
Глава 6
На прошлом уроке четвертый класс изучал рассказ писателя Куприна "Ю-Ю". А сегодня учительница литературы Лидия Ивановна велела написать по рассказу изложение. И вот теперь четвероклассники задумчиво грызли шариковые ручки. Только некоторые склонились над тетрадями и что-то писали.
- Вам же понравился рассказ… - недоумевала Лидия Ивановна. - Что же вы так нерешительно приступаете к изложению? Ну, Рома Бабурин - понятно, у него портфель украли, и он переживает, а остальные?
Четвертый класс перестал грызть ручки и уткнулся в тетради.
Лидия Ивановна сказала:
- Чтоб вам было легче, мы сейчас попросим кого-нибудь почитать начало изложения… - Она окинула взглядом парты и выбрала Катю Оляпкину.
Катя нехотя поднялась и вздохнула.
- Не бойся, читай! - подбодрила ее Лидия Ивановна.
- Я еще мало написала… - упиралась Оляпкина.
- Хорошо, что мало! Значит, ошибок мало… - съехидничал Дудкин. - Читай, Оляпка, чего там…
- Дудкин, что это за оляпка? Как ты обращаешься к товарищу? - нахмурилась учительница.
- Оляпка - это птичка… - хихикнул Дудкин. - Нам на природоведении говорили…
- Читай, Катя… - велела учительница, не обращая внимания на Дудкина.
Оляпкина поежилась и начала:
- Этот кот был всем кошкам кошка!
Класс рассмеялся.
- Ничего смешного не вижу… - постучала указкой учительница. - Катя просто не с того начала. - Надо дать портрет Ю-Ю, написать, какой у нее нос, какие лапки…
- Это у меня есть… - сказала Катя. - Спала Ю-Ю в доме, где хотела - на диване, на стульях, на пианино… Но больше всего любила спать, заползши на газетные листья…
- Листы… - поправила учительница.
- Листы… - повторила Катя.
- А что это за слово - "заползши"?
- Ну, заползя…
- Дети, разве бы Куприн мог так написать… - сокрушенно покачала головой Лидия Ивановна. - Ну, ладно, читай дальше…
- Да тут одно предложение осталось… - жалостливо посмотрела в глаза учительницы Катя.
- Тем более, читай…
- Когда я пишу по ночам, Ю-Ю вскакивает на мой стол…
- Ха-ха-ха… Оляпкина по ночам, оказывается, книжки пишет… - покатился со смеху Дудкин.
Раздался громкий стук. Будто обвалился потолок в соседнем классе или целый класс, построившись в шеренгу на физкультуре, одновременно прыгнул с места в длину. Это Катя учебником по литературе стукнула по затылку насмешника Дудкина. Рука его дрогнула и вывела в тетради жирную и безобразную загогулину.
- К сожалению, она права… - сказала Лидия Ивановна. - Хотя Ю-Ю, конечно же…
Она не успела договорить. В дверь постучали, и на пороге возникла женщина с почтовой сумкой на плече. Все, как и положено, когда входит взрослый человек, встали, а почтальонша смутилась и сделала шаг назад.
- Вы уж извините… - сказала она. - Восемь лет работаю - и пенсии ношу, и переводы, и ценные письма, а вот дневник - в первый раз…
Она протянула Лидии Ивановне школьный дневник. Лидия Ивановна взглянула на обложку и удивленно сказала:
- Что я вижу?
- Дневник Ромы Бабурина?.. А как он к вам попал?
- Обыкновенно… - ответила почтальонша. - Из почтового ящика. И одни пятерки! Мать-то небось больше самого ученика расстраивалась…
Она окинула взглядом парты, пытаясь по выражению лица угадать владельца пропавшего дневника.
- У меня у самой сын… - добавила почтальонша. - Разве я не понимаю?
И она ушла.
- Странная история… - сказала Лидия Ивановна. - Очень странная…
Ее размышления прервала Оляпкина. Она тянула руку, подпрыгивая на стуле.
- Как пишется "наружу" - отдельно или вместе? - выкрикнула Катя, не дождавшись, когда Лидия Ивановна вызовет ее.
- Вместе, Оляпкина, вместе… Слова "ружу" в природе нет.
- Я знаю… - грустно вздохнула Оляпкина.
Глава 7
Рома Бабурин, как нажал кнопку звонка своей квартиры, так и не отпустил ее до тех пор, пока не звякнула цепочка, не щелкнул замок и не появился в дверях взлохмаченный от быстрого бега дедушка.
- Ну ты и сообразил… Таким звонком можно до инфаркта довести… Хорошо, у дедки сердце крепкое, а бабушка в магазине, а то бы… - дед безнадежно махнул рукой.
- Деда, дневник нашелся! - хлопнул Рома по крышке портфеля.
- А что же ты молчишь? Где он? - дед выхватил портфель и втащил внука в прихожую.
- Почтальон принес прямо на русский… Мы как раз изложение писали про Ю-Ю. Оляпкина, знаешь как написала? "Когда я пишу по ночам, кошка прыгает на мой стол…"
- При чем тут кошка? - рассердился дед. - То собака, то теперь кошка!
- Да ты послушай, дед… Кошка ни при чем… Почтальон принес дневник, когда мы писали изложение про кошку…
- Бандероль, что ли?
- Нет… Его опустили в почтовый ящик, там номер школы, класс и фамилия на обложке…
- Ну-ка, покажи! - дед вытащил из портфеля дневник и стал его внимательно разглядывать.
- Видать, дома держали… - рассуждал дед. - Сухой, чистый… А страницы-то все?
- Я не считал…
- Как же… Это документ. Он в порядке быть должен. Может, тебе двоек да колов наприписывали, да росписи наподделывали, а ты ушами хлопаешь…
Исчезло с Роминого лица радостное выражение. Он вытянул шею и начал рассматривать страницы из-за дедушкиного плеча.
Дед, послюнив палец, сосредоточенно перелистывал страницы, будто пенсию у почтового окошка считал.
- Пятерки все… - с удовольствием заметил он. - Вроде лишних отметок не видать, так, сбаловал кто-то…
Вдруг из страниц выпал конверт. Чистый, без адреса, но заклеенный, как положено.
- У-у-у… - сказал дед. - Почтальонка письмо забыла…
- Так адреса-то нету… - повертел конверт в руках Рома. - Давай откроем?
Но дед вырвал из его рук конверт:
- Ты что? Вдруг там чья-нибудь тайна?
- А вдруг письмо мне? - предположил внук.
Дед, запустив пятерню в чуб, задумался.
- Надо отца с матерью подождать… А то дело такое… - Он положил конверт на столик перед зеркалом и придавил футляром от бритвы.
Бабушка, вернувшись из магазина, застала деда с внуком в большой задумчивости. Она не задавала никаких вопросов. Она только посмотрела на сковородку с нетронутыми макаронами и все поняла.
- Миша! Ты мне ничего сказать не хочешь? - сказала бабушка, встав в дверях кухни.
- А чего рассказывать? Нашелся дневник, а в нем чужое письмо без адреса…
- А как оно туда попало?
- Ты все равно ничего не поймешь… - сказал Рома.
- Бабушка у вас никогда ничего не понимает! - обиделась бабушка, ушла на кухню и громко включила радио.
Дедушка с Ромой только хотели пойти помириться, как зазвонил телефон. Наступил момент сеанса связи квартиры Бабуриных с цехом ширпотреба.
- Ромашок, как дела? - спросила мама.
- Нормально! Писали изложение про Ю-Ю.
Как всегда мама слушала и попутно пересказывала подругам. Про изложение они поняли, а про Ю-Ю не очень.
- Девчата спрашивают про кого писали?
- Про Ю-Ю! - повторил Рома.
- Ты что буквы глотаешь? - мама подула в телефонную трубку. - Алло!
- Я ничего не глотаю! Это так кошку звали - Ю-Ю!
- Прямо так и звали? - усомнилась мама, но все же громко повторила своему цеху. Все начали обсуждать, и пришли к мнению, что имя для кошки совсем неподходящее. Ну, Васька, ну, Мурка, ну, Тишка… Куда ни шло. А Ю-Ю… Как же ее с улицы-то звать?
- Я что, виноват? - крикнул в трубку Рома. - Это писатель Куприн так ее назвал…
Цех ширпотреба простил такую странность хорошему писателю Куприну. Главное, что у него интересные книжки. А если человек к делу своему относится совестливо, то пусть кошек называет, как хочет.
- Ну, и что? Написали изложение? - спросила мама.
Девчата, облокотившись на машинки, ждали отметку. Но Надежда Ивановна сказала:
- Еще не проверили… Завтра скажут! - потом она помолчала и воскликнула вдруг: - Что-что-что? Дневник почтальон принес?
Подруги Надежды Ивановны ахнули, а тетя Груша сказала:
- Это какая-то шайка орудует… - и прихлебнула из бутылки кефир.
- Так… так… - кивала головой Надежда Ивановна. - Письмо… И адреса нет? Странно… Подожди, сейчас посоветуюсь…
Она обернулась к женщинам:
- Дневник принес почтальон, а в нем оказалось письмо без адреса. Как вы думаете, открывать?
- В милицию нести! - крикнула тетя Груша. - Пусть отпечатки пальцев снимут.
- Что вы… - зашумели женщины. - По такому пустяку сразу в милицию… Может, там ничего такого? Распечатывать и все!
- Наши говорят - распечатывать! - сказала Надежда Ивановна. - Так что распечатывайте и читайте. Дедушка против? Так у меня целый цех в свидетелях!
Рома разорвал конверт. Из него выпал календарик. На фоне ослепительно синего моря плыл корабль с алыми парусами.
- Красота какая… - забыла про обиду бабушка. - И где это такие плавают?!
Рома засунул в конверт руку, как в варежку, и вытащил сложенный вчетверо листок. У деда при виде листка очки от волнения запотели.
Сначала Надежда Ивановна услышала в трубке шелест бумажки, а потом стихи…
Пират, забудь про небеса,
Забудь про отчий дом!
Чернеет дырка в парусах,
Пропоротых ножом…
- И все? - хором спросили мама, бабушка и дедушка.
- Еще написано: "Спасибо за дневник. Извини. Решался вопрос жизни и смерти…"
После этих слов бабушка рухнула на коробку с пылесосом.
- Вопрос чего? - не поняла мама.
- Жизни и смерти… - заунывно повторил Рома.
Надежда Ивановна быстро пересказала содержание записки своему цеху, и в трубке послышался такой гул, будто там готовился к взлету самолет. Потом трубка заговорила чужим голосом:
- Рома, сынок! Это тетя Груша. Жди маму и один не выходи из дому…
- Никуда! - добавила мама.
На этом телефонный разговор прекратился.
- Дожили… - запричитала бабушка. - За свое же старание да мешалкой по голове…
- Не нагоняй тоску! - топнул дед ногой, обутой в старый валенок с обрезанным голенищем. - Что написано? Угроза? Нет, какая-то болтовня… Лучше встань с пылесоса, электроприбор раздавишь!
- Надо его теперь по утрам в школу провожать… - сказала бабушка. - Как бы не обидели…
- Баба! - взревел Рома. - Я большой! Я в четвертом классе!
- Цыц! - шлепнул Рому дед. - Большой нашелся…
Рома умолк, опустив в пол глаза, где все еще валялся календарик, - корабль с алыми парусами мчался по морю всем штормам назло.
Глава 8
Никто в это утро не собирался ссориться. Бабурины мирно завтракали. Папа намазывал хлеб маслом. Бабушка раскладывала яичницу. Дедушка, подняв вверх палец, призывал к тишине по радио как раз передавали погоду. Рома застыл с яичницей на вилке и не решался положить ее в рот. Где-то над Охотским морем мчался тайфун. На улице, где жили Бабурины, светило солнце. Воробьи искупались в луже и теперь сушились на балконе, усевшись на бельевую веревку в ряд, как прищепки. Дедушка опустил палец и сказал:
- Черт знает что творится с этой погодой… Тайфун за тайфуном… Скоро и у нас польет дождь…
- Пора уж… - добавила бабушка. - Пшеница как раз в рост идет.
- А сады! - не согласился дедушка. - Цвет обобьет - ни яблок не будет, ни вишен! Теперь я знаю, почему тайфуны называют женскими именами - за вредность…
Но скандала не случилось. Потому что бабушка сказала:
- Если тебе, Миша, не хочется дождя, то пусть не идет. Разве я против?
Дедушке стало стыдно, что бабушка в ситуации с тайфуном оказалась лучше его.
- Мне пора… - сказал папа и потрепал Рому по щеке. - Гляди в оба!
- Как вернешься из школы, немедленно звони мне! - сказала мама.
Хлопнула дверь, родители ушли. Бабушка погладила внука по голове и предложила:
- Съешь сладкий пирожок!
- Мне тоже некогда… - отказался Рома.
Все что-нибудь сказали Роме. Только дедушка молчал. Зато, когда внук встал со стула, дедушка тоже встал. Внук надел берет, дедушка - шляпу. Внук обул ботинки, дедушка - боты.
- Ты куда? - подозрительно посмотрел на дедушку Рома.
- За кудыкину гору… - отвел глаза Михаил Митрофанович. А бабушка сунула ему целлофановый пакет с пшеном.
Рома все понял. После вчерашнего они сговорились и теперь дед идет провожать его в школу. Рома представил, как все это увидит четвертый "а" и будет веселиться все уроки и перемены.
- Я большой… - взревел Рома. - Я в четвертом классе!
- Тише-тише… - гладила его по плечу бабушка. - Зато не нападут хулиганы…
- Я все равно убегу! Я вырвусь!
- Чудак человек… Я пойду не с тобой… - сказал дед, - Я через сто метров сзади. Вон как шляпу надел - лица не видать. Ты сам по себе, я сам по себе…
- Мы все продумали… - ласково сказала бабушка. - Я вон дала деду пшено. Он будет кормить голубей по дороге. Ну? Мало ли… Вышел человек голубей покормить…
- Ладно… - отмахнулся Рома. - Поступайте, как знаете… Только ближе, чем на сто метров ко мне не подходи.
- Не подойдет! - ответила за деда бабушка. - Ты что, дедку Мишу первый год знаешь? Миша, иди вперед!
И старый кавалерист Михаил Митрофанович Бабурин с мешком пшена заторопился на улицу.