Ладно, пусть старшина стережет свой парк, в учебных классах есть штучки еще поинтереснее! Там есть, например, тренажер, на котором солдаты учатся водить танк. Рычаги, педали - все, как в настоящей машине. Ты сидишь за рычагами, а перед тобой макет танкодрома: и крошечный противотанковый ров, и всякие другие препятствия - точно, как на настоящем танкодроме. И по этому игрушечному танкодрому бегает игрушечный танк. Тронешь левый рычаг - и маленький танк послушно побежит влево, тронешь правый - вправо, скинешь обороты - и он замедлит ход, прибавишь - и он увеличит скорость. Жаль только, что нас, пацанов, и близко не подпускают к этому тренажеру. Боятся, что сломаем. Я только один раз и сидел за рычагами, и то отец наблюдал за мной. А есть еще тренажер…
- Мишка! - сказал я. - Пошли посмотрим, как солдат в танке затопляют!
- Как затопляют? - удивился Мишка.
- Очень просто. Водичкой. Затопят в танке и смотрят: кто сумеет выбраться - тому пятерка, а кто не сумеет - тому каюк.
- Ну да! - поразился Мишка. Он был доверчивым парнем, и я этим частенько пользовался.
- А зачем их затопляют?
- Надо. Вот, например, идет танк по дну реки, и вдруг - бах-ба-бах! - мотор заглох, или снаряд в гусеницу угодил, или еще что. Что тогда делать? Ну скажи, ты бы что стал делать?
- Выбрался бы из танка… - неуверенно предположил Мишка.
- Ха-ха! Ловкий какой! Умненький! Выбрался бы! А люк ты откроешь, да? На него вода знаешь как давит! Ни за что не откроешь. Затопить надо танк сначала, вот что! Давление сравняется, и тогда, пожалуйста, открывай люк, понял?
- Понял, - сказал Мишка.
По его лицу я видел, что ему уже не терпится поскорее посмотреть все своими глазами.
Я уверенно толкнул дверь приземистого здания, хотя в душе опасался, как бы нас не турнули и отсюда. По опыту я уже знал, что, когда взрослые готовятся к приезду каких-нибудь комиссий, они становятся очень серьезными и сердитыми.
Но мне повезло. Именно здесь, оказывается, занимался сейчас мой отец со своими солдатами. Он взглянул на нас и улыбнулся Мишке.
- Ну что, братцы, обмакнуть вас? У нас это живо, в один момент!
Он шутливо потянулся к Матвейчику, и тот сразу, хихикая, попятился, хотя, в общем-то, Мишка, по-моему, был вовсе не против того, чтобы его обмакнули - по крайней мере, потом было бы чем похвастаться перед ребятами. Но отец тут же переключился, вернулся к своему делу и больше уже не обращал на нас внимания.
А Мишка завертел головой, с любопытством осматриваясь по сторонам.
Бо́льшую часть помещения занимал маленький бассейн в форме буквы "П" - узкий помост почти разрезал его на две равные части. В этом бассейне солдаты учились работать в противогазах под водой. Слева, в углу, возвышалось сооружение, похожее на танк с усеченной кормовой частью. Это и был тот самый тренажер, про который я рассказывал Мишке.
Возле тренажера толпились солдаты.
Солдаты были в трусах и в спасательных жилетах - как в панцирях. Широкие противогазные коробки были подвязаны у них высоко на груди, почти у самых ключиц, и вообще солдаты сейчас больше смахивали на аквалангистов или на исследователей иных миров - героев научно-популярных фильмов, чем на танкистов. Я даже не сразу узнал среди них моего знакомого сержанта Колю Быкова. Он первый подмигнул мне, и я тоже подмигнул ему в ответ.
Мишку сразу заинтересовало устройство противогаза, таких противогазов он еще никогда раньше не видел, но я его потащил к маленькому окошечку в броне тренажера.
Мы оба прижались носами к этому окошечку и сквозь толстое, похожее на слюду тусклое стекло различили там, внутри башни, словно в огромном аквариуме, фигуры солдат все в тех же спасательных жилетах и противогазных масках. Они шевелились, что-то показывая друг другу жестами, а внизу подле них, постепенно поднимаясь, плескалась вода.
- Затопляют! - прошептал Мишка.
Отец ударил по броне металлическим стержнем, и оттуда, изнутри, донесся приглушенный ответный звук. И от этого перестукивания мне вдруг сделалось жутковато. Совсем недавно я читал рассказ о затонувшей подводной лодке. Там точно так же водолазы перестукивались с уже умирающими, задыхающимися подводниками, наглухо замурованными в отсеках…
- Смотри! Смотри! - прошептал Мишка.
Вода медленно поднималась, вот она уже окутала солдат по пояс, вот скрыла противогазные коробки, вот коснулась подбородка самого низкорослого из солдат и поползла дальше, обволакивая лица в резиновых масках. Еще минута - и вода лизнула снизу крышку люка. Струйки воды потекли сверху по броне.
В следующий момент крышка люка откинулась, и солдаты по одному, помогая друг другу, начали выбираться из люка. Они спрыгивали с брони и отряхивались, точно после купания где-нибудь на берегу речки. Маски они снимали быстро, но все же не настолько, чтобы кто-то мог подумать, будто им уже совсем невмоготу.
И в эту минуту я вдруг услышал позади, за спиной, раздраженный, срывающийся голос:
- Да задыхаюсь я в нем! Не могу - задыхаюсь!
Мы с Мишкой разом обернулись и у бассейна, возле самой лесенки, ведущей в воду, увидели высокого худого солдата. Солдат, вероятно, только что вылез из бассейна - снятая мокрая маска противогаза болталась у него на груди, с обвисших трусов стекала вода. Лицо его было мне знакомо, и не просто знакомо, как были знакомы лица почти всех танкистов из отцовской роты - нет, этого солдата я хорошо знал, я даже разговаривал с ним, только сейчас, сразу, я не мог вспомнить, где и когда.
- Не могу я дышать! Не дышится! - повторял он с озлобленной настойчивостью. - Я же, товарищ капитан, сразу почувствовал, что противогаз неисправен, и старшине сразу сказал. А он: "Ничего, - говорит, - надевайте…" Что же, теперь задыхаться я в нем должен?..
Солдат говорил торопливо и взволнованно и, кажется, не собирался останавливаться.
- Погодите, Морковин, - перебил его отец. - Вы в самодеятельности никогда не участвовали?
- Что? - удивился солдат.
- В самодеятельности, говорю, не участвовали? В инсценировках по басням великого баснописца Ивана Андреевича Крылова не играли?
Морковин озадаченно молчал.
- Не играли? Тогда что же вы на меня смотрите, как ягненок на волка? А, Морковин?
Я-то не раз уже замечал за отцом эту манеру - спросить вдруг что-нибудь неожиданное, вроде бы совершенно не относящееся к делу, - удивить, озадачить своего собеседника, так что тот сразу останавливался на полуслове. Вообще-то это был неплохой способ, я так думаю. Я даже однажды вообразил себе такую картину: ты начинаешь оправдываться перед Анной Сергеевной, ты уже заранее приготовил длиннющую речь и чем ее разжалобить - заранее продумал, а она вдруг обрывает тебя неожиданно и спрашивает, к примеру: "Серебрянников, вы сегодня на завтрак что ели?" И всё - ты разинул рот от удивления, ты замолк, вся твоя речь безнадежно забыта, класс, конечно, хохочет - одним словом, полный провал. Ясное дело, Анна Сергеевна никогда так не поступит, она всегда очень внимательно и терпеливо выслушивает все наши объяснения, и мы пользуемся этим и запутываем ее в своих бесконечных доводах и оправданиях…
- Ну вот что, Морковин, - сказал отец, когда солдат пришел в себя и немного успокоился. - Вы мне сказки не рассказывайте, противогаз ваш вполне исправен. И из головы вы эту чепуху выкиньте. Надевайте противогаз и марш в воду! Ну-ка, быстро!
Морковин набрал в грудь воздуха, натянул маску и обреченно полез в бассейн.
- Ну, дает Морковка! - сказал сержант Коля Быков и засмеялся.
И я засмеялся вслед за ним. А вслед за мной - Мишка.
Морковин погрузился в воду, но одной рукой он продолжал цепляться за ступеньку лесенки - никак не решался от нее оторваться.
Он скрылся под водой и тут же вынырнул снова.
- Ну как, Морковин? - наклоняясь к нему, спросил отец.
Солдат неопределенно пожал плечами.
- Да вы дышите ровно. Главное - ровно. Вспомните, как вас учили. Ясно?
Морковин кивнул и опять нырнул в бассейн. Теперь только бледно-зеленая макушка противогазной маски тускло просвечивала сквозь мутноватую воду. Крупные серебристые пузыри один за другим вырывались на поверхность.
- Ну что он вытворяет! Что вытворяет! - сердито приговаривал отец, хотя я никак не мог догадаться, чем он недоволен.
- Ну вот, ясное дело! - сказал отец, когда голова Морковина снова высунулась из воды.
Непослушными пальцами Морковин сдирал маску, а она точно липла к лицу, не хотела сниматься.
Глаза у него были ошалелые, испуганные - один раз я уже видел такие глаза у мальчишки, который тонул в речке прошлым летом.
Ртом Морковин торопливо хватал, заглатывал воздух.
- Не, не могу я! Говорю - противогаз не работает. Что я, нарочно? Вон меня уже колотун трясет!
Его, и правда, била нервная дрожь, худые руки и ноги покрылись сизыми пупырышками.
Мишка перестал смеяться и испуганно смотрел на него. А Морковин оглядел солдат, словно ища у них поддержки и сочувствия, взгляд его скользнул и по нашим лицам - и тут я сразу вспомнил, откуда я его знаю. Это он помог мне однажды пробраться на фильм "только для взрослых" вопреки всем запретам - он был тогда патрульным и пропустил меня в клуб. Тогда, в парадной форме, с автоматом и с красной повязкой на рукаве, конечно, он не выглядел таким смешным и беспомощным, как сейчас.
На секунду его взгляд задержался на мне, и я сделал каменное лицо, я не узнавал его - почему-то мне не хотелось, чтобы Мишка Матвейчик, и сержант Коля Быков, и все остальные вдруг увидели, что этот солдат - мой знакомый.
Но и ему сейчас, наверно, было не до меня.
- Понимаете, Морковин, вы просто боитесь, - убеждал его отец. - Вам надо преодолеть страх. Переломить самого себя. Ничего с вами не случится.
- Да не боюсь я! - отвечал Морковин. - Противогаз у меня негодный! Я старшине сразу говорил - негодный противогаз! Так и задохнуться недолго. А он говорит…
- Давайте сюда ваш противогаз, - резко сказал отец. - И жилет тоже снимайте. Быстро!
Я не успел опомниться, не успел еще сообразить, что́ он задумал, как отец уже разделся и уже натягивал на себя спасательный жилет, застегивал его с дотошной аккуратностью на все крючки, привязывал противогазную коробку.
Я всегда очень любил смотреть, как делает мой отец зарядку, как вертится на турнике, как легко, одним махом, перебрасывает свое тело через брусья, - честное слово, в такие моменты он был ничуть не хуже, чем те гимнасты, которых показывают по телевизору. А сейчас рядом с тощим Морковиным он выглядел особенно здо́рово - плечистый, загорелый, мускулистый - настоящий спортсмен!
- Ну, смотри, - сказал он Морковину, переходя вдруг на ты. - Только попробуй мне потом пожаловаться на противогаз!
Отец уже спускался по лесенке в воду, и солдаты столпились на помосте и следили за ним, точно он и правда начинал сейчас рискованный опыт, точно подвергался опасности, как будто они сами только что не отработали положенное время под водой. И я вдруг испугался за отца - а что, если вдруг противогаз на самом деле неисправный? Отец ведь скорее задохнется, чем вылезет из воды раньше срока. Я-то изучил его характер!
Но боялся я, конечно, напрасно. Отец знал, что делал. Через десять минут он уже опять стоял возле Морковина и протягивал ему обратно противогаз.
- Убедился? Теперь понял, что все дело в тебе самом, а не в противогазе? Попробуй теперь у меня выскочить раньше времени!
- А может, у меня организм такой… - неуверенно проговорил Морковин.
Солдаты засмеялись, и мы с Мишкой - тоже.
- Организм! - повторял я сквозь смех. - Ха-ха-ха! Мишка, ты слышал? Организм!
И тут вдруг отец точно в первый раз увидел нас с Мишкой.
- Вам что здесь - цирк? - спросил он строго. - А ну-ка, уважаемые зрители, освободите помещение! Живо, живо! Посмотрели - и хватит!
Мне надо было перестать смеяться, но если смех нападет на меня, то я уж ничего не могу с собой поделать.
Так мы с Мишкой оказались за дверью.
- Здо́рово! - сказал Мишка. Наверно, он хотел меня утешить, чтобы я не расстраивался, что нас так бесцеремонно выставили.
- Это еще что! - сказал я. - А вот скоро они танки под водой водить будут! Это да!
- Нет, я про твоего батю говорю, - сказал Мишка. - Здорово он показал этому Морковкину!
И снова мы с Мишкой начали хохотать.
Я вдруг сразу забыл все свои переживания, все свои беды и неприятности, словно опять вернулось то время, когда я мог только гордиться своим отцом.
Но мне этого было мало.
Мне хотелось до конца насладиться сегодняшним днем. Мишкино восхищение точно подгоняло, подстегивало меня, и я не повел Мишку к КПП напрямик, а потащил его кружным путем - мимо аллеи Почета, где выставлялись фотографии командиров лучших подразделений.
Но едва только мы приблизились к этой аллее, дурное, тревожное предчувствие овладело мной. Первая фотография была совсем не та, которую я привык здесь видеть. Я привык здесь видеть "фотофизиономию" лейтенанта Загорулько - так он сам называл свои фотографии, а сейчас вместо него на меня смотрел с портрета какой-то незнакомый лейтенант с усиками.
Я шагнул вперед, уже понимая, уже догадываясь, что произошло.
Портрета отца не было.
* * *
Мишка добросовестно изучал подписи под фотографиями, подсчитывал звездочки на погонах, спрашивал меня, кто этот офицер, а кто тот. Только одного вопроса он так мне и не задал. Или, может быть, он вообще не помнил, забыл? Не мог же я, в самом деле, не сказать, не похвастаться никогда ему, что мой отец - командир лучшей роты; сто раз, наверно, я твердил ему об этом. Из чуткости он, что ли, не задавал теперь мне этот вопрос? "Миша - очень чуткий мальчик", - говорила про него моя мама.
Нужна мне больно его чуткость!
Все равно никто и не смотрит на эти фотографии! Никто и не смотрит! Не смотрит! Не смотрит!
Я почувствовал, что еще немного - и я разревусь, и торопливо пошел, почти побежал вперед - еще не хватало, чтобы чуткий Миша Матвейчик увидел это!
Я пошел прочь от аллеи, и Миша покорно зашагал за мной, а вслед нам глядели застывшие в напряженной торжественности лейтенанты, капитаны и майоры - командиры лучших подразделений, среди которых отныне не было моего отца…
6
Мой отец стоит посреди комнаты.
На полу, у его ног - раскрытый чемодан.
Он яростно швыряет в чемодан все, что попадает под руку - книги, галстуки, рубашки, тетради, запонки, подворотнички.
- Довольно! - говорит он.
- Хватит! - говорит он.
- Сколько можно терпеть? Без меня рота стала хуже, а я виноват? Пусть сами теперь возятся с такими, как Морковин! Пусть попробуют опять сделать роту лучшей! Пусть-ка попробуют! А я посмотрю, как это у них получится! С меня довольно! Хватит!
Отец без конца повторяет эти два слова.
Он щелкает замками чемодана, но замки не закрываются. Он давит коленом на крышку так, что чемодан скрипит и потрескивает, и я бросаюсь помогать отцу. А мама смотрит на нас, и вид у нее немного испуганный и радостный…
* * *
Все это я выдумал.
Ничего этого не было.
Когда я вечером вернулся домой, отец сидел у телевизора и смотрел мультипликационный фильм "Матч-реванш".
- Вытри ноги! - сказал он. - Опять ты не вытираешь ноги!
Он был в клетчатой рубашке навыпуск и в домашних мягких тапочках. Как дачник. Правда, лицо его выглядело усталым и не очень-то довольным, даже хмурым, но ведь и раньше он не раз бывал и усталым и хмурым.
Может быть, он еще не знает? Да нет же, конечно, знает, не может не знать… Тогда что же?..
В нашем классе учился такой парень - Генка Кисельников. Вечно он вертелся возле взрослых парней. Те что только не вытворяли с ним: то снега за шиворот насуют, то кепку его зафутболят, то придумают какую-нибудь дурацкую, обидную кличку, а он все равно к ним тянется. Все переносит, все терпит. Доволен, что не прогоняют.
Конечно, я не думал сравнивать моего отца с Генкой Кисельниковым, какое тут могло быть сравнение, даже одна мысль эта была мне противна, но все-таки вспомнился же почему-то сейчас этот Генка! Его так и звали "Кисель". Кисель - он и есть кисель.
Но отец…
Утром пошел как ни в чем не бывало заниматься с солдатами. Теперь надел тапочки и телевизор смотрит. Да что же это! Если бы он злился, кричал на меня, на маму, мне бы и то, кажется, было легче!
- Мой руки и садись за стол, - сказала мама.
- Не хочу, - сказал я таким тоном, чтобы сразу стало ясно: отказываюсь я вовсе не потому, что не голоден, а оттого, что именно не хочу - из принципа.
- Это что еще за новость? Почему?
Она еще спрашивает почему! Да что они, не понимают ничего, что ли?
Может быть, я бы высказал сейчас все разом, если бы вдруг не зазвонил телефон.
Что и говорить, в самую подходящую минуту умудрилась позвонить наша пионервожатая Люда!
Я сразу догадался, что это она, потому что в трубке заговорили быстро-быстро, а отец, слушая, все время посматривал на меня.
- Да, да… помню… был такой разговор… - отвечал он. - Нет, отчего же?.. Пожалуйста… пожалуйста… Конечно, всегда готов. Как пионер. Что?.. Мой сын?.. Не знаю. Он последнее время вообще что-то любит загадывать загадки… Пожалуйста. До свидания.
Он положил трубку и молча, многозначительно посмотрел мне в глаза. Наверно, он считал, что я должен все понять и без слов. У них с мамой вообще была привычка - воспитывать меня молчаливыми, выразительными взглядами.
Я выдержал его взгляд, я не отвел и не опустил глаз.
Что я должен был понять? И почему я? Это он, он сам должен был понять, что нельзя было ему соглашаться сейчас выступать у нас в школе. Нельзя.
7
Теперь я старался поменьше бывать дома.
Не ладилось у нас дома с тех пор, как отец вернулся из Москвы. Я это чувствовал. Слишком предупредительна была мама к отцу, чересчур предупредительна и внимательна, и слишком вежливо разговаривала она со мной, я знал, что это неважный признак. Раньше, например, она говорила мне: "Женя, тащи-ка тарелки из кухни". А теперь эта же просьба звучала так: "Женя, если ты не занят, принеси, пожалуйста, тарелки из кухни". От одной такой фразы мне становилось не по себе. Я уже знал по опыту, что, когда мама говорит так вежливо, это значит - все внутри у нее кипит, просто она сдерживает себя из последних сил.
Конечно, я понимал ее - она ведь тоже надеялась очутиться в Москве, а вместо этого получились одни неприятности. Тут поневоле разозлишься.
Так что никакого настроения сидеть дома у меня не было. И в школе я тоже чувствовал себя не особенно уютно. Никто не сказал мне ни слова о неудаче моего отца, никто не вспоминал о моем обещании покинуть класс еще до конца четверти, и все-таки…
Я потерял уверенность - вот что случилось со мной.
Раньше я легко ввязывался в споры, никогда не упускал случая поддразнить кого-нибудь и не прочь был похвастаться: "А мой отец говорит…", "А мой отец лучше знает…", "А мой отец…" Теперь же я стал больше помалкивать. Я знал, что меня могут осадить в любой момент, и боялся этого, и оттого чувствовал себя неуверенно.