Мама согласно кивала, поворачиваясь перед зеркалом. Совсем не было заметно, что грудь справа - ненастоящая: обычная мама с двумя шариками. Но перед сном мама снимала левый шарик. "Жалко", - думала Йенна. Иногда, когда Йенне снились страшные сны, она пробиралась в мамину комнату и залезала в тепло маминой постели, где спокойно и надежно. И тогда, конечно, хотелось, чтобы мама была такой, как раньше, - мягкой и округлой, а не плоской наполовину.
Вначале Йенне было противно и страшно от этого шрама, но она ничего не говорила, чтобы не расстраивать маму.
И еще Йенна жалела правую грудь, которая осталась одна-одинешенька, и гадала, что же сделали с левой.
Выбросили прямо в больнице?
Может, там есть специальная мусорная корзина для грудей, больных раком?
А может, их засовывают в банки, как консервированные половинки персиков - такие склизкие и противные, которые бабушка дает на десерт?
Но об этом Йенна не спрашивала.
Время шло, и Йенна привыкла к "застежке-молнии". Ну, почти привыкла.
- Ну вот! - говорит мама, натянув на себя пижаму с Бетти Буп на груди.
Она забирается в кровать и укрывается теплым одеялом. Йенна ложится у мамы под боком и смотрит телевизор, а мама тем временем перебирает ее волосы, и Йенна засыпает.
Глава 3
В Херрелундской средней школе каждый нормальный человек должен блюсти закон. Точнее, четыре закона:
Пей пиво по выходным (или хотя бы сидр).
Имей большую грудь (если ты девчонка, конечно).
Не учи уроки.
Кури на каждой перемене (или хотя бы через перемену).
Йенна и Сюсанна, получается, не очень нормальные. Они не пьют, груди у них вовсе не большие (особенно у Йенны), а еще они учат уроки и никогда не пробовали курить. Йенна сигарет даже в руках не держала.
- Ты б хотела попробовать? - спрашивает она Сюсанну.
Они сидят на изрезанной и исписанной скамейке на школьном дворе. Сюсанна испуганно поднимает голову от учебника английского.
- С ума сошла? - говорит она, поправляя очки на переносице. - А ты что, хочешь?
- Нет-нет. Просто спросила.
- Курят только идиоты. Вроде моего папы.
- Нормальный у тебя папа.
- Но курит.
- Но он же нормальный!
Йенна бросает взгляд на кусты, за которыми прячутся Курильщики. Уллис, как всегда, тоже там, в обнимку со своим Хенке. Лучшая подружка, соратница и последовательница Уллис - Карро - стоит рядом. Кажется, она только что сказала что-то ужасно смешное: друзья Хенке ржут как ненормальные. "Гы-гы-гы" и "го-го-го". Еще за кустами тусуются Анна X., Анна К. и Лиселотта, которая вечно жует жвачку. Они не такие крутые, как Уллис и Карро, и это знают все. Но они стараются. Берут на затяжку то у Уллис, то у Карро. А если Уллис совсем добрая, то она велит Хенке достать еще одну сигарету для этих троих, которые пищат: "Блин, клево! Блин, классно, спасибо!" - и клянутся в следующий раз принести свои. А Уллис, такая: "Да ладно, девки, я угощаю".
- Идешь завтра на конюшню? - спрашивает Сюсанна.
- Я же бросила, - отвечает Йенна и видит, что к кустам направляется Сакке.
Уллис здоровается и обнимает его.
- Может, ты передумала, - нудит Сюсанна. - Ну, одумалась, вроде как.
- Нет, - отрезает Йенна, не сводя взгляда с Сакке. - И вообще, мне надо с мамой к бабушке и дедушке.
- Отстой.
- Угу.
Йенна вздрагивает от визга Карро:
- Бли-и-ин, какой он кле-е-евый! - пищит она снова и снова.
Она прыгает на месте и машет какой-то фотографией перед носом Хенке. Тот отпустил Уллис и стоит, набычившись.
- Что, конкурент у тебя, Хенке? - дразнит Карро.
- Кончай, Карро, больная, что ли? - отвечает тот.
- Что за базар, Хенке? Это моя подруга, между прочим! - шипит Уллис.
Хенке отступает назад.
- Ну, извиняюсь, - бормочет он.
- Ой-ой, обиделся, - Уллис бросает многозначительные взгляды на девчонок в кустах, а парни ухмыляются и тычут друг друга в бок, хлопают по плечам, делают "дай пять". Уллис что-то шепчет Сакке, тот смеется. Красивые белые зубы. Хенке что-то бормочет, Йенне не слышно.
- Блин, ну и дебилы, - говорит Йенна, но не очень громко - они все-таки недалеко.
- Она что, опять показывает фотографии с Кипра? - говорит Сюсанна, не отрываясь от словаря.
- Да, - отвечает Йенна. Как же они ей надоели.
Как же ей надоела эта пачка снимков с Айя-Напы: Уллис ездила туда со своей сестрой Лолой, которая живет в Лондоне. Эти фотографии Уллис хранит в своем шкафчике с позапрошлого века, они ходили по рукам на ста миллионах уроков, над ними хихикал весь класс на ста миллионах перемен.
На них сто миллионов Уллис!
Уллис в тесном бикини в прибрежном кафе. Уллис на роликах посреди уличного движения. Уллис перед дискотекой в компании парней ("Это Чарли, ну, он англичанин, это Марио из Испании, а это Тим и Томек из Германии, а этот… кажется, Джон… или Дон… блин, не помню, я так напилась!"). Уллис ест мороженое, слизывает шоколадный соус. Уллис и продавец фруктов с огромной дыней-мутантом в руках. Уллис покупает на рынке браслет. Уллис на пляже без лифчика: именно эту фотографию - Фотографию! - парни из класса хотели скопировать и повесить на доску объявлений в одном кабинете.
"Нет уж, спасибо", - сказала тогда их классная, Бритта.
"Нет, только не это!" - хотела крикнуть Йенна.
Но не крикнула. Она так не умеет. Йенна из тех, кто, как говорится, тише воды, ниже травы.
И это всем известно.
Глава 4
Бэ-Дэ (так Йенна зовет бабушку и дедушку) живут в настоящей дыре, где есть только отделение банка, киоск и толпа бабок, которые здороваются с каждым встречным. Ехать туда двадцать минут на автобусе.
Но Йенна с мамой больше не ездят туда на автобусе. Они вызывают социальное такси.
Йенна ненавидит ездить на соцтакси, но она знает, как трудно маме забираться в автобус, а потом из него вылезать, а если еще и с пересадкой… Особенно трудно приходится, когда у мамы больные дни и ей приходится брать костыли. В самом начале она и сама не любила соцтакси, но ко всему можно привыкнуть.
Особенно если нет выбора.
Едва высунувшись из автомобиля, Йенна попадает в объятья бабушки, благоухающей кокосом.
- Добро пожаловать, дорогие мои! - квохчет бабушка, обнимая Йенну с мамой. - Ой, перемажу ведь вас маслом от загара!
- Ну, от этого не умирают, - со смехом отвечает мама.
- Надо, надо себя беречь! - восклицает бабушка и трясет рыжими кудрями, седыми у корней.
Она говорит об озоновых дырах и парниковом эффекте и о том, как же все меняется, и - "ох, надо же, как жарко, а уже ведь сентябрь, и ах, как же хорошо, что вы приехали!"
Бабушка распахивает дверь в дом и вопит так, что Йенна боится, как бы чистое, без единого пятнышка зеркало не разлетелось на куски:
- А-а-альби-и-ин! Они прие-е-ехали!
В гостиной раздается скрип и треск: дуэт шестидесятитрехлетнего деда и кожаного дивана.
- Ох-хо, добро пожаловать! - дед треплет по щеке сначала Йенну, потом маму. - Красотки мои! И как у вас дела? Хорошо ли добрались?
Дедушка отмечает, что мама без костылей, та отвечает торжествующей улыбкой. Дед склоняется к маме и шепотом спрашивает о следующем курсе лечения, и Йенна протискивается мимо его толстого пуза и спешит на кухню.
А на кухне все идеально, как всегда.
На полу - ни пылинки, на столе - ничего лишнего (все ненужные и нужные вещи - на полках), никаких забытых пакетов с мусором в прихожей. Бахрома на ковре приглажена. Посуду ополаскивают под краном так, что в посудомоечную машину она попадает уже почти чистой - и, конечно, аккуратными рядами.
Добро пожаловать к Бэ-Дэ!
- Пора пить кофе! - зовет бабушка маму и деда, которые, по ее мнению, слишком долго шушукаются в прихожей.
И все садятся за стол, хвалят потрясающей красоты сливочный узор, которым бабушка украсила торт, и пьют, пьют кофе до скончания века.
- Как школа, Йенна? - спрашивает бабушка, вдоволь наговорившись с мамой о карнизах для штор.
Бабушка всегда спрашивает про школу. И всегда хочет слышать один ответ: все хорошо! Поэтому Йенна и отвечает:
- Все хорошо.
- Ты умница, Йенна-Пенна, - говорит дедушка, отправляя в рот здоровенный кусок торта.
- Это точно! - поддакивает бабушка. - И маме ты, наверное, помогаешь? Заботишься о ней?
Бабушкины слова повисают в воздухе. За столом воцаряется тишина, только бой часов доносится из гостиной: бом-бом, бом-бом. Йенна представляет себе молоток, который стучит по бабушкиной голове.
Бабушка всегда нервничает, когда повисает такая тишина. Вот она уже теребит свои золотые браслеты, которые ей подарили на день рождения.
- Конечно, помогает, - произносит, наконец, мама и гладит Йенну по коленке. - И заботится.
Бабушка быстро кивает - да-да, помогает, да-да, заботится - и принимается рассказывать про соседку Гун, которая купила новую машину, и про Карлссонов, которые скоро переедут, и про дочку Лассе в Свэнгене, у которой скоро родится ребенок. Дедушка поддакивает, мама кивает. Положение спасено - они говорят о чужих проблемах вместо своих собственных.
Только Йенна не говорит.
Бабушку надо любить. Но иногда просто нет сил. "Надо помогать, Йенна". "Надо заботиться, Йенна". "Подумай о маме, Йенна". "Мама у тебя - стойкий оловянный солдатик, Йенна".
Как будто она не знает! Как будто она не видит, не понимает, не догадывается о том, как маме больно, трудно дышать, как ее мучает жажда, как она устает, как ее тошнит. Как будто Йенна живет где-то в космосе, а не в одной квартире с мамой.
Нет, Йенна живет не в космосе.
А жаль.
Глава 5
Сюсанна, как всегда, не хочет идти на физкультуру.
- Ну, что на этот раз? - раздраженно спрашивает физрук Йорген и вертит в руках мокрый свисток, который всегда висит у него на шее.
- Простыла, - Сюсанна нервно теребит прядку волос. - Кашляю, вот.
- Кашель баскетболу не помеха, - физрук так хлопает Сюсанну по спине, что та чуть не падает со скамейки для освобожденных от физкультуры.
- У меня и горло болит, - пищит Сюсанна и испуганно косится на толпу одноклассников, которые слушают, уставившись на нее и учителя.
Уллис, одетая в кожаные шортики и футболку с надписью "EAT ME RAW", шумно вздыхает. Карро тоже вздыхает, а парни топчутся и подпрыгивают на месте - мол, начнем вообще или как? Йенна стоит среди остальных и старается ободряюще улыбаться. Сюсанна не улыбается в ответ.
Физрук Йорген пожимает плечами и подтягивает свои треники, которые вечно сползают.
- Команда "Один" против команды "Два", - бросает он, повернувшись спиной к Сюсанне, которая мгновенно смывается в вонючую раздевалку.
А Йенна выскакивает на игровое поле. Она, в отличие от Сюсанны, обожает физкультуру. И у нее все получается, правда. У Йенны хорошее чувство мяча, выносливость, сильный бросок, она быстро бегает. Мама тоже любила физкультуру в юности, бегала быстрее всех девчонок в классе. Йенна, правда, не быстрее других.
Но быстрее Уллис.
Ха!
Вернувшись в раздевалку после баскетбольного матча, Йенна и остальные застают Сюсанну сидящей с учебником под вешалкой.
- Победили? - спрашивает Сюсанна, пока Йенна утирает пот.
- Йес! - Йенна делает знак победы - еще бы, она закинула восемь мячей в финале, и физрук Йорген даже спросил, не хочет ли она всерьез заняться баскетболом.
Уллис протискивается мимо Йенны, отпихивая ее в сторону, и злобно смотрит. Качает головой и садится рядом с Карро.
- Блин, ненавижу баскетбол, - ноет Уллис. - У физрука фантазия не фонтан.
Карро поддакивает - не фонтан.
- Вечно баскетбол, - продолжает Уллис. - Как будто нельзя хоть раз поиграть во что-нибудь другое!
- Да уж, - снова поддакивает Карро.
Уллис протяжно вздыхает и снимает футболку. Йенна искоса бросает взгляд на черный спортивный лифчик. Ей самой лифчик не нужен. А вот Уллис пригодился бы дополнительный: грудь аж вылезает из-под трикотажной резинки, как сдобное тесто.
- Блин, жмет! - Уллис пытается стянуть с себя лифчик. - Опять новый покупать! Когда они перестанут расти, Карро?
Карро пожимает плечами.
Йенна поворачивается к ним спиной. Она обожает физкультуру, но терпеть не может эти минуты в раздевалке, когда надо раздеваться и показывать всем подряд, что вообще-то тебе показывать нечего.
Груди у Йенны как две изюмины, нулевой размер - и тот велик. И волос между ног нет, поэтому она не снимает полотенце с бедер до самой душевой. Стоя в очереди, тоже не снимает, как остальные, а когда наступает ее черед мыться, не вешает полотенце на крючок, который приделан слишком уж далеко от кабинки, а кладет на пол совсем рядом.
"Оно разве не намокает, когда на полу лежит?" - спросила как-то Лиселотта.
"Все равно намокнет, когда буду вытираться", - ответила Йенна и стала мыться, повернувшись спиной к придирчивой публике.
Йенна всегда моется спиной к остальным.
Уллис всегда моется лицом к остальным.
- В пятницу, де-е-евки! - распевает Уллис, без тени смущения приплясывая в душевой. - В пятницу вечери-и-инка!
- О, кру-у-уто! - подхватывает Карро. - Кто придет?
- Все придут, всех зову! - Уллис радостно смеется и скачет, и груди радостно прыгают вместе с ней.
Сюсанна смотрит на Йенну. Йенна смотрит на Сюсанну. Всех зовут. Но не все придут.
- Будет супер-мега-вечеринка! - Уллис, наконец, удается застегнуть лифчик. - И алкогольный тест на входе.
- Какой еще алкогольный тест? - спрашивает Карро. Ее мокрые каштановые волосы прилипли к щекам. Похоже на утопленного кокер-спаниеля.
На дохлого кокер-спаниеля.
- Какой еще алкогольный тест? - повторяет она. - Ты чего? Пить, что ли, нельзя будет?
Уллис смеется и трясет волосами.
- Карро-Сбарро, совсем дура, что ли?
Я же говорю - алкогольный тест! Надо выпить, а то не пустим.
Йенна старается не смотреть на них, остервенело запихивая спортивную форму в рюкзак.
- А что, Хенке найдет выпивку? - спрашивает Лиселотта и выдувает огромный пузырь из жвачки.
- Ноу проблемз, - отвечает Уллис. - Я ему скажу. Притащим сколько надо.
- Классно! - Карро в восторге. - Он такой клевый!
- Ну да. По крайней мере, выпивку достает, ха-ха.
Ха-ха-ха. Все девчонки в раздевалке смеются, кроме Йенны и Сюсанны, и еще Малин-Уродки, которой там вообще нет.
Глава 6
Черт. У Йенны и вправду невообразимо маленькая грудь.
Она стоит перед зеркалом в своей комнате. Четверг, за окном дождь, и у нее ужасно, ужасно маленькая грудь!
- Не понимаю, - говорит Йенна Сюсанне, которая лежит на полу и читает журнал "Фрида". - Может, со мной что-то не так? Как думаешь?
- Чего?
- Грудь! - Йенна тычет пальцем. - У меня совсем нет груди!
- Ну, немного есть… - говорит Сюсанна, которая недавно начала носить лифчик.
Йенна подходит к комоду и выдвигает верхний ящик. Достав пару свернутых клубком носков, запихивает их под рубашку. Сюсанна хохочет:
- Ну и видок у тебя!
- Чего? Классно смотрится! - смеется Йенна, кривляясь перед зеркалом. - Похоже ведь на грудь!
- Нет, похоже на свернутые носки!
Йенна вытряхивает носки из-под рубашки. Больно. Больно, потому что Сакке не любит ее и, наверное, никогда не полюбит. Потому что завтра вечеринка Уллис, а она не может пойти, хоть ей и хочется, ужасно хочется.
- Блин, я ненормальная.
- Ты нормальная. Просто медленно развиваешься.
- Это одно и то же, Сюсанна. Медленное развитие - это ненормально!
- Нет, неправда. Я читала статью про одну девчонку, которая хотела увеличить грудь, но врач сказал, что надо подождать лет до девятнадцати или до двадцати. Типа, только тогда грудь перестает расти сама по себе. Так что у тебя еще куча времени.
Йенна не отвечает. Она сердито смотрит на свое отражение в зеркале. Нормальная? Да уж. Ни фига. Или может быть. Или плевать вообще - лишь бы стать обычной, такой как все!
- Погоди, я сейчас приду! - вдруг говорит Йенна и выбегает из комнаты.
Зайдя в мамину спальню, Йенна открывает платяной шкаф - тихо-тихо - и достает коричневую коробку. В коробке лежат мамины запасные искусственные груди: две из ткани бежевого цвета и две из какого-то желеобразного материала цвета кожи, совсем как настоящие, даже с соском. Йенна хватает те, что из ткани, и еще берет - не насовсем, конечно! - мамин бюстгальтер.
Выйдя в прихожую, Йенна застегивает на себе бюстгальтер, запихивает в него искусственные груди и возвращается в свою комнату.
- Та-дам!
- Ого! - Сюсанна поднимается с пола. - Слушай, совсем как настоящие! Что это такое?
- Одна вещь! - загадочно отвечает Йенна, крутясь перед зеркалом.
- Ну что это, что это? - Сюсанна вытягивает руку, чтобы потрогать грудь.
- Дон’т лап-лап! Это мамины накладные груди.
В зеркале - совсем новая Йенна. Волосы все такие же бесцветные, лицо все такое же некрасивое, но под рубашкой - совсем другое дело! И это здорово.
- Ты что, правда будешь их носить? - спрашивает Сюсанна.
- Возьму на время, - Йенна раздвигает вырез рубашки: - Приве-е-ет, меня зовут У-у-уллис!
Сюсанна подходит к Йенне и тоже смотрит на кривляющееся отражение.
- Привет, я У-у-уллис! - повторяет Йенна. - Хенке, хочешь потрогать? Хочешь меня обнять? Может, переспать со мной хочешь?
Сюсанна хохочет, а Йенна все выпячивает свои новые груди.
- Ну, потрогай! - дразнит она отражение в зеркале. - Давай, потрогай! Меня зовут Уллис, по прозвищу Сиськуллис! Хо-хо, Уллис-Сиськуллис, Сиськуллис-Уллис! Хо-хо!
- Хватит! - Сюсанна задыхается от смеха. - Я сейчас умру!
И Йенна тоже хохочет так, что больше не может говорить. Она валится на пол рядом с Сюсанной, и они хохочут так, что тетка, которая живет со своей собакой этажом выше, принимается стучать шваброй о пол, чтобы они умолкли.
- Ой, ты чокнутая! - произносит наконец Сюсанна.
- Будь ты школьным психологом, ты бы таких слов не говорила, - еле отдышавшись, отвечает Йенна.
- Но я ж не психолог.
- И слава богу!
Вскоре Йенна вспоминает, что смеяться надо потише, потому что в соседней комнате спит мама. Ей надо спать, последнее время она часто спит, когда Йенна дома.