На Севере дальнем - Шундик Николай Елисеевич 8 стр.

- Да я что, я не знаю... - замялся Кэукай, на всякий слу­чай оглядываясь, чтобы посмотреть, не слишком ли близко возле Кэргыля лежит его палка. - Если правду говорить, де­душка, то выходит так, как ты сказал: в доме светло, окна большие, солнца много. Там хорошо тебе работать было бы, а то в темноте глазам твоим плохо.

- Ну что ж, за то, что о глазах моих заботитесь, спаси­бо,- уже ласково, без всякой усмешки, промолвил Кэргыль и глубоко вздохнул.

Старик долго сидел неподвижно. Лицо его постепенно ста­новилось суровым, задумчивым.

- Что-то еще сказать ему надо, - шепнул Пете Кэукай.

Кэргыль вздрогнул, словно очнувшись от забытья, и про­молвил с глубокой грустью:

- Жалею я, что не в ваше время родился. Годы у меня большие-большие, как вода в реке в осенние дожди. Умирать пора, а не жизнь начинать заново... Спасибо, мальчики, вам! Приходите ко мне еще. Только о доме никогда не говорите больше. Слышите?

Кэукай и Петя молча потупились.

- Ну, вот и всё. А теперь идите. Я один посидеть хочу. Я один люблю сидеть, когда в мою седую голову печальные мысли вселяются.

Петя и Кэукай вышли из яранги Кэргыля невеселые. Им стало очень жалко старика и от этого еще сильнее захо­телось помочь ему, сделать для него что-нибудь особенно приятное.

- Послушай, Кэукай, что я придумал! - вдруг остано­вился Петя. - Ты помнишь, Кэргыль все на глаза свои жа­ловался: он плохо видит, и работать ему трудно.

- Ну, помню...

- Давай исправим ему глаза!

- Что ты болтаешь! Разве глаза - пуговицы, которые пе­ском отчистить можно? - нахмурился Кэукай.

- Очки! Понимаешь, очки Кэргылю достать надо! - выпа­лил Петя.

- Ай, как хорошо ты придумал! - искренне восхитился Кэукай. - А где их достать, эти очки?

- Побежали к доктору! Я знаю, это доктор очки людям прописывает.

Нахлобучив как следует на голову свой легкий малахай, чтобы он не слетел во время бега, Кэукай сорвался с места. Петя побежал за ним. Через несколько минут они уже стояли у двери Сониного дома и, прежде чем постучать, пытались хотя бы немножко отдышаться.

Степана Ивановича дома не оказалось. Мальчики уже хотели было уйти, как дверь в соседнюю комнату открылась, и на пороге они увидели Соню. В пушистом лыжном костюмчике красного цвета она показалась сегодня друзьям старше, чем обычно.

- Вот как хорошо, что пришли! - радушно сказала девоч­ка. - Проходите сюда, не стесняйтесь, будьте как дома,- приглашала она, подражая маме.

Петя и Кэукай приняли приглашение.

К своему изумлению, в комнате Сони, кроме неразлучной ее подруги Каали, друзья увидели Эттая. Но главное было не в этом: Эттай сидел на полу и, как самая настоящая девчонка, нграл в куклы. Видимо, он настолько был поглощен этим за­нятием, что не сразу заметил появление Пети и Кэукая.

- Ты посмотри, посмотри, что он делает! - воскликнул Петя, указывая на Эттая.

Эттай вздрогнул и быстро оглянулся. Необычайно смущен­ное лицо его стало пунцовым; казалось, он готов был прова­литься сквозь землю.

- Мы с ног сбились, дела разные выполняем, а он тут с девчон... с девочками в куклы играет! - продолжал Петя.

Кэукай молчал, но, казалось, всем своим видом говорил: "Хорош, хорош, нечего сказать!"

Соня недоуменно поглядывала то на Эттая, то на своих новых гостей.

- Зачем вы Эттая обижаете? - наконец вмешалась она.

Но Кэукай не унимался.

- Он и заметку, наверное, не написал еще, куклами за­игрался, а сегодня нам выпускать стенную газету. Забыл про заметку - так, что ли, говорю? - спросил Кэукай.

Потупив глаза, Эттай молчал.

- Это она все наделала: затащила меня сюда, - наконец буркнул он, указывая на сестренку. - А тут кукла, у кото­рой глаза сами открываются и закрываются... Вот я и хотел понять, почему так получается: может, машина какая сидит в ее голове?

- Глаза сами открываются и закрываются? - изумился Кэукай.

Не медля ни минуты, он бросился к Эттаю, встал на ко­лени.

- Вот посмотри! - обрадовался Эттай. - Положишь ее - глаза закрываются; поднимешь - открываются.

Постояв в нерешительности, подсел к друзьям и Петя, хо­тя такие куклы были ему не в диковинку.

Соня была счастлива. Она поманила пальчиком Каалю, по­просила ее помочь вытащить из-под стола ящик с игрушками.

- А у меня вот еще что есть! -торжествующе сказала она и опрокинула ящик.

Самые разные игрушки рассыпались по полу. У мальчи­ков разгорелись глаза. Они бросились к игрушкам, хватали то автомобиль, то пушку, то заводную лодку.

- А юла, юла какая! - возвестил Петя и вдруг с ожесто­чением начал ее крутить.

Опомнились друзья не скоро.

- Это как же так получается? - удивился Петя. - По­шли по важному делу - и вдруг с девчонками да Эттаем за­игрались!

Кэукай решительно поднялся с пола и только тут заметил чучело утки. Чучело стояло у Сони на столике.

- Ай, какое красивое! - восхитился Кэукай.

- Это мне Тынэт подарил, - важно заметила Соня. - Он очень хороший, Тынэт! Он сказал, что мы с ним большие друзья. А потом, у него белые-белые зубы...

- При чем здесь зубы? - спросил Петя, хотя, собственно, возражать Соне ему не хотелось. - А чучело действительно хорошее. И когда только Тынэт успевает все это делать?.. Пойдем, Кэукай, в больницу к доктору, у нас же с тобой важ­ное дело.

- А я с вами пойду? - Эттай заранее нахмурился, буду­чи уверенным, что получит отказ.

- Ну-ну, пойдем, - снизошел Кэукай.

Эттай весело дернул сестренку за косу и поспешил за своими друзьями.

- А вот как машина та устроена, которая сама ездит, я еще потом посмотрю, - обратился он к Соне, останавливаясь на пороге.

Мгновенно поколебавшись, Эттай быстро вернулся и, на­супившись, повертел машину в руках.

- А ты возьми и посмотри дома, - предложила Соня.

Эттай не верил своим ушам.

- Возьми, возьми! - настаивала Соня.

Эттай сунул машину в карман и, споткнувшись на пороге, выбежал на улицу.

- Вот смотрите, какую машину мне Соня дала! - кричал он, снова извлекая игрушку из кармана.

- Ну, теперь ты и спать будешь с этой машиной. - Кэу­кай осмотрел игрушку: он хорошо знал страсть Эттая к тех­нике.

Эттай был влюблен в математику и, так же как и его отец, колхозный моторист Рочгин, в машины. В противоположность своему другу, стремительному, подвижному Кэукаю, всегда чистенькому и аккуратному, Эттай был неповоротлив, комич­но неуклюж, часто ходил вымазанный машинным маслом. По­этому тетради его были всегда в самом плачевном состоянии.

- Как же нам теперь быть? - однажды спросила у него Нина Ивановна. - Задачи и примеры ты решил без единой ошибки, но тетрадь так грязна, что ее просто неприятно взять в руки.

- А вы скажите, какую отметку поставить надо, я сам поставлю. Это неважно, что немножко хуже, чем у вас, полу­чится, - простодушно ответил Эттай, искренне полагая, что нашел замечательный выход из трудного положения.

- Нет, попробуем сделать по-другому, - погасив улыбку, возразила Нина Ивановна. - Сейчас же пойди к школьному умывальнику и как следует вымой руки. А потом возьмешь эту новую тетрадь и аккуратно - слышишь, аккуратно! - пе­репишешь решенные тобой вчера задачи и примеры. Если у те­бя получится чистенько, я поставлю пять.

- Ну что ж, один раз это сделать нетрудно!

- Да, один раз это сделать нетрудно, - согласилась учи­тельница,- но каждый раз переписывать будет трудновато. Поэтому с сегодняшнего дня ты всегда будешь мыть руки пе­ред тем, как садиться за тетради, и все делать сразу начисто.

Эттай озадаченно почесал затылок и направился мыть ру­ки. Но тут же, на перемене, забежав в колхозный склад, где отец его ремонтировал мотор вельбота, снова вымазался в масле; к тому же на руках его появились ссадины.

- Понимаете, как-то так получилось... Я не заметил да­же...- говорил он с виноватым видом на следующем уроке.- Мотор там... Очень машина интересная. Я посмотреть хотел, ну и немножко запачкался...

В классе засмеялись. Кэукай сравнил Эттая со старухой Энмыной, известной в поселке своей неряшливостью. Эттай не обиделся: он привык к тому, что над ним постоянно подтру­нивали.

И вот сейчас, стремясь не отстать от друзей, Эттай все вер­тел и вертел игрушку в руках, мысленно прикидывая, как бы это разобрать ее на составные части, заглянуть в ее нутро.

...Доктор понял мальчиков сразу. Улыбаясь, он сказал:

- Знаю, знаю я этого старика. Нравится мне Кэргыль, очень нравится, хотя как пациент старичок этот страшно кап­ризный.

Степан Иванович подошел к шкафу, выкрашенному белой краской, достал большую плоскую коробку. Петя, Кэукай и Эттай на цыпочках устремились к доктору.

- Тут у меня много разных очков. Только вот как мне вы­брать те, какие нужны Кэргылю? - озабоченно проговорил Степан Иванович. - Ну, да что-нибудь придумаем. А очки я ему подберу обязательно...

Вскоре друзья стояли перед Ниной Ивановной и напере­бой докладывали ей о своих делах.

- Степан Иванович сказал, что очки Кэргылю подберет обязательно! - запыхавшись, выпалил Петя.

- А меня Кэргыль обещал косторезному делу учить,- сказал Кэукай.

Это Нину Ивановну явно заинтересовало.

- А что, Кэргыль - косторез?

- О, очень хороший косторез! Его по всему побережью как костореза знают! - не без гордости заявил Эттай.

Нина Ивановна минуту помолчала.

- Эх, ребята, что я придумала! Давайте организуем при школе косторезный кружок, а Кэргыля попросим быть руко­водителем. Только бы согласился! Как вы думаете, согласит­ся он?

- Не знаю, - усомнился Петя.

- Наверное, согласится, - неуверенно сказал Кэукай.

- Я сама поговорю с ним, а вы мне поможете, переводчи­ками будете.

Через полчаса учительница, веселая, возбужденная, воз­вращалась вместе с мальчиками из яранги Кэргыля в школу.

Старик принял ее очень приветливо, хотя и заметил, что если она пришла говорить о доме, то он разговаривать с ней не станет и только лишь предложит выпить чаю. Когда же Нина Ивановна завела разговор о косторезном деле, старик оживился, подслеповатые глаза его заблестели.

- Скажите учительнице вашей по-русски, что хоть она молодая, но мысли ее очень мудрые, - попросил он мальчи­ков. - Нельзя, чтобы косторезное дело совсем исчезло на чу­котской земле.

- Скажите Кэргылю, - в свою очередь, просила своих пе­реводчиков Нина Ивановна, - что я сейчас пойду к директору школы, попрошу, чтобы он дал нам особую комнату, помог достать инструменты и материал. По-моему, он согласится.

- Согласится, обязательно согласится, - закивал головой Кэргыль. - Я хорошо знаю: это большой человек, и он не мо­жет сказать, что косторезное дело - пустячное дело.

Кэргыль не ошибся. Выслушав учительницу, Виктор Сер­геевич встал, прошелся по комнате.

- Какой же вы молодец, Нина Ивановна! - наконец ска­зал он, останавливаясь перед девушкой. - Чукотские косторе­зы в свое время прославились изделиями из моржовой кости. На мировой выставке в Париже восхищались их работой. Это один из самых замечательных видов искусства чукотского на­рода. Мы сделаем так, чтобы наша школа дала новых настоя­щих мастеров-косторезов. Я сегодня же напишу письмо в Илирнэй, на полярную станцию, чтобы там изготовили в меха­нических мастерских специальные инструменты.

КОНФЛИКТ НА ПЕРЕМЕНЕ

Выполнив все, что надо было сделать по другим предме­там, Кэукай принялся за домашнее задание по арифметике. Но задача никак не выходила. Помимо своей воли Кэукай нет-нет да и открывал ящик стола, смотрел на изуродованный им самим кусок моржового клыка: "Надо было выше немного резать, чтобы руки примерно у пояса были, а в руках - лук". Но тут же ему пришла в голову другая мысль: "Нет, пожалуй, лучше получится, если одна рука у груди будет, напротив сердца, а другая опущена".

Мерно тикали часы, наступали сумерки. За окном падал большими хлопьями снег. Кэукай смотрел на белый снег, а перед глазами, в мыслях его, стояла уже законченная статуэт­ка, изображающая дедушку Ако таким, каким он его себе представлял. "Трудно, очень трудно так сделать, как хо­чешь",- думал Кэукай, и руки его невольно тянулись опять к начатой статуэтке.

"А задача как же?" - Мальчик с шумом захлопнул ящик и принялся вчитываться в условие задачи. Но сосредоточить­ся он не мог.

"Как же это?.. - Кэукай приложил руки ко лбу. - Неуже­ли я не смогу решить? Что же я тогда скажу завтра Нине Ивановне?.."

Учился Кэукай хорошо, хотя и не очень ровно. Ни одного предмета, кроме рисования, он, казалось, не выделял. Но ри­сование Кэукай любил и славился как лучший художник сре­ди учеников младших классов.

В противоположность Эттаю тетради у Кэукая всегда бы­ли чистые, без малейшей помарки, завернутые в белую бума­гу, разрисованную цветными карандашами или красками.

Рисовал Кэукай всегда и везде.

Однажды Нина Ивановна дала своему классу на дом ра­боту: написать сочинение "Как мы провели выходной день". Когда, проверяя сочинение, она дошла до тетради Кэукая, то увидела целую серию рисунков с короткими надписями. Сочи­нения здесь почти не было, но выразительные картинки расска­зывали учительнице забавную историю знакомства Кэукая, Пе­ти и Эттая с русской девочкой Соней. В рисунках было столь­ко юмора, что Нина Ивановна смеялась до слез. Особенно понравились ей те рисунки, на которых изображалось, как Кэукай и Петя, влекомые любопытством, подкрадывались к окну дома доктора, чтобы посмотреть на Соню, и затем уже почти в самом конце, как Соня с растопыренными ручками, с изумленным лицом смотрит на ползущих мальчиков и спрашивает, всегда ли они ходят животом или иногда и ногами.

"Вот так сочинение! Что же мне сказать ему?" - задума­лась учительница.

На другой день она задержала Кэукая после уроков, села с ним за парту, открыла его тетрадь:

- Значит, ты очень любишь рисовать?

- Да. Я всегда рисую, везде рисую: на бумаге, на сте­нах, на снегу, - ответил Кэукай.

Заметив, что под его сочинением-рисунками нет отметки, он помрачнел.

- Рисунки твои мне нравятся, - сказала учительница.- Ты очень хорошо нарисовал, как вы познакомились с Соней.

- Очень хорошо? - недоверчиво спросил Кэукай. - А по­чему же нет отметки?

- А вот давай договоримся с тобой так: если это тетрадь не для сочинений, а по рисованию, тогда я поставлю тебе отметку.

- Ай хорошо, очень хорошо! Пусть теперь всегда так бу­дет: другие сочинения пишут, а я рисую - рисунками расска­зываю то, что они словами рассказывают.

Нина Ивановна посмотрела в возбужденные глаза маль­чика и, немного подумав, ответила:

- Видишь ли, Кэукай, тебе не только рисунками надо учиться рассказывать, но и словами. Это очень важно - на­учиться хорошо словами рассказывать. Так что теперь, после нашего разговора, когда все ученики будут писать сочинения, ты тоже будешь писать, а не рисовать.

Восторга на лице Кэукая как не бывало.

- Пробовал я словами--не получается.

- А ты вот словами рисовать попробуй. Делай то же са­мое, что карандашом и красками делаешь, только вместо ка­рандаша и красок бери слова...

- Как это? - удивился Кэукай.

- Да так. Вот здесь, на рисунке, ты показываешь, как Пе­тя на руках ходит. Это же самое словами покажи. Ведь когда ты книгу читаешь, ты видишь все, о чем в ней написано: и людей, и море, и различные цвета. Не кажется ли тебе, что все это как бы словами нарисовано?

- Да, да, правильно! Теперь я понимаю! - обрадовался Кэукай. - Вот я возьму и все это, что карандашом нарисовал, попробую нарисовать словами.

- Как раз об этом я и хотела тебя попросить... А за ри­сунки эти я тебе ставлю пять.

Нина Ивановна обмакнула перо в чернила и аккуратно вывела самую высокую отметку под рисунками Кэукая.

Через несколько дней Кэукай отдал учительнице на про­верку свое сочинение. Было оно довольно длинное и очень не­ровное, но Нину Ивановну поразило стремление мальчика к образности. Он действительно пытался рисовать словами.

Выслушав замечания учительницы и еще раз переделав сочинение, Кэукай принялся за второе. Новое увлечение его было настолько сильным, что он незаметно для себя стал от­ставать по остальным предметам. Получив однажды по ариф­метике три, Кэукай удивился, но вскоре забыл об этом. И вот настал день, когда Кэукай по той же арифметике получил два.

- Как же это? Почему голова моя испортилась, почему я задачи разучился решать? - растерянно бормотал Кэукай; в глазах его стояли слезы.

- Я давно за тобой, Кэукай, наблюдаю, - спокойно ска­зала учительница. - Заметила я, что, когда ты одним делом увлекаешься, все остальные дела забываешь. Это нехорошо. У настоящего человека всегда разных дел очень много, и он не забывает ни одного из них. Ты посмотри на отца: сколько дел у него! Дома надо достроить, к зимней охоте на песца подготовиться, моржового и нерпичьего мяса на зиму загото­вить, учиться ему тоже надо...

- У отца моего очень много работы. И он всегда успевает!

- И тебе успевать необходимо. Ясно теперь, в чем дело?

- Кажется, ясно...

Вскоре Кэукай подтянулся по арифметике. Но вот косто­рез Кэргыль увлек мальчика-художника своим ремеслом - и началась новая беда.

...Кэукай вчитывался в условие задачи, а перед глазами его по-прежнему стояла начатая им статуэтка.

В соседней комнате послышался голос отца. Кэукай при­слушался.

- Зима совсем уж пришла. Надо к охоте на песца колхоз готовить, надо свежей нерпы как можно больше на приманки вывезти, чтобы задержать песцов, которые у подкормок но- рились, - говорил он матери Кэукая, гремя умывальником.

- Трудно тебе... устал, наверное, - отозвалась Вияль.

- Трудно - это верно. Но усталости нет! Э, я молодой еще, рано уставать мне!

В голосе отца Кэукай почувствовал столько бодрости, что невольно заулыбался.

Вияль гремела посудой - видно, накрывала на стол.

- Голоден сильно, - продолжал Таграт. - Вот поем и по­бегу к Виктору Сергеевичу.

-Зачем? - спросила Вияль.

-Да дело такое, понимаешь... Обещался с Илирнэйской полярной станции печника прислать, и вдруг заболел печник. А тут зима пришла, в домах печи поскорее ставить надо, но как их поставить, если не умеешь? Вот я и хочу Виктора Сер­геевича просить поучить людей наших печи ставить. Ты же знаешь, он все делать умеет.

- Уметь-то он, конечно, умеет, а вот, может, у него еще больше дел всяких, чем у тебя.

- Думал я об этом, да ничего придумать не мог. Нельзя же дома на целую зиму пустыми оставить.

"Ой, сколько дел у отца! - невольно пришло в голову Кэукаю. - И он все равно во всем успевает. А я вот сижу целый час, а задачу решить не могу".

Тряхнув головой, Кэукай снова попытался вдуматься в условие задачи. "Ну да, один самолет, значит, пролетел за три часа тысячу двести километров, второй - за пять часов... А все же зря я сразу из клыка резать стал, надо было снача­ла из дерева..."

Долго еще сидел Кэукай за своим столом, а задачу все же не мог решить. За этим занятием и застал его Петя.

- Ты задачу сделал? - спросил Кэукай друга.

- Да, сделал, - ответил 'Петя, подозрительно глядя на Кэукая: недавно на заседании совета отряда Кэукай получил замечание за то, что плохо готовил уроки.

- Так, значит, решил задачу? - снова спросил Кэукай, хмуря брови.