* * *
Штабом называлась большая силосная яма, где собирались деревенские ребята, предводительствуемые Тимофеем и Никитой. Яма находилась на горе, за речкой, огибавшей село и впадавшей в озеро. Она была покрыта сверху жердями и тщательно замаскирована. Отсюда хорошо просматривалась дорога, идущая из Березовки в районный центр - Марьино.
У входа в землянку Тимофея и его спутников встретил мальчишка лет двенадцати, вооруженный самопалом, заткнутым за пояс, и немецким штыком в ножнах, привешенным к ремню.
- Как дела? - спросил у него Тимофей, шедший первым.
- Все в порядке! - ответил дежурный, бодро вскидывая голову и косясь на незнакомцев. - Никаких происшествий. Видели только нашего быка Ганьку, который в деревню перся. Федька Семякин погнал его назад, к стаду.
- Кто вас сменяет?
- Колька Спицын и Васька. Их не дождешься. Наверно, убежали картошку рыть, а служба им - хоть не бывай.
- Проучить надо этого Кольку, - проворчал сзади Никита.
- Ладно, - согласился Тимофей, - мы с ним на собрании поговорим! А ты подежурь пока.
В землянке находилось еще трое ребят разного возраста. Старший из них, рыжий коренастый мальчишка в стареньком полушубке, вскочил навстречу Тимофею.
- Ой, Тимка! Что делается в Шаталовке!.. - вскричал он, но, увидев за спиной товарища незнакомцев, остановился, подозрительно оглядывая их.
- Свои, - негромко бросил ему Тимофей, - давай рассказывай.
Однако паренек продолжал молчать.
- Говорю - свои! - нетерпеливо повторил Тимофей.
- Откуда?
- От верблюда!.. Ты, Сашка, слушай, что тебе говорят.
Но Сашка, видимо, не хотел "слушать".
- А еще вожатым выбрали, - проворчал он, презрительно щурясь на товарища. - Забыл, как на сборе клялись, чтобы ни одна чужая душа…
- Ничего ты не знаешь! - с сердцем крикнул Тимофей. - Нет здесь чужих душ.
Он грубовато толкнул Сашку в угол и шепнул ему на ухо несколько слов.
- Понял?..
Сашка недоверчиво покосился на него:
- Понял. Я у Надежды Яковлевны спрошу.
- Вот-вот…
Смущенные неприветливыми взглядами деревенских ребят, Сережа с Ильей уселись на бревно, лежащее возле стены. Сашка, поворчав на Тимофея и Никиту еще немного, начал рассказывать, что он видел с друзьями в уцелевшей деревне Шаталовке, куда их посылала Надежда Яковлевна с запиской к знакомому фельдшеру.
- Фрицев туда из Марьина привалило видимо-невидимо! - постепенно воодушевляясь, рассказывал он. - И все злющие-презлющие! Как кто им под руку или под ногу подвернется - бах! - и готово. Собак, курей - начисто перебили! Все дома заняли, а колхозников в хлевы и сараи повыгоняли. Кругом деревни - патрули: ни взад, ни вперед не пускают. Мы прямо кое-как проскочили! Хорошо, что там кусты кругом.
- Чего их туда принесло? - заметил Никита. - Их же в Шаталовке не было?
- Вот и мы так думали, - вставил мальчик, ходивший вместе с Сашкой. - Игорь, который сын дяденьки фельдшера, говорил: строить что-то собираются фрицы. Кажется, аэродром.
- Учительница об этом знает? - осведомился Тимофей.
- Рассказывали…
- Надо теперь мост на Черной речке сжечь, - озабоченно сказал Тимофей после некоторого раздумья, - а то как бы они к нам с той стороны не нагрянули, там у нас караульных нет.
- Фьюить! На месте того моста одни столбы обгорелые торчат: мы вброд переходили.
- Ишь ты!.. Интересно, чья это работа?
- Поди спроси! Фамилии не оставили.
- Партизаны, верно.
- Ну, будут партизаны такими пустяками заниматься. Они на железной дороге действуют.
- Я думаю, это работа хлопцев из "Нового пути", - сказал Сашка, - им к мосту ближе, чем нам.
- Может, и они, - согласился Тимофей, - там тоже народ стоящий. Одним словом, нам сейчас надо уши торчком держать.
Когда вышли из землянки, Сергей, заинтересованный всем виденным и слышанным в "штабе", спросил у Тимофея.
- Зачем у вас здесь дежурный стоит?
- Это мы с Никитой придумали! - гордо сказал подросток, довольный тем, что ему тоже удалось произвести впечатление на своих новых друзей. - Чтоб немцы врасплох нас не застукали. Как фашистские машины покажутся, дежурный в штабе тревогу бьет, - вон рельс висит! А дальше каждый в колхозе знает, что ему делать.
- И большой ваш отряд?
- Нет, человек двадцать всего.
- Порядочно! А что вы делали, когда у вас немцы стояли?
- Что без оружия сделаешь? Так, пустяки… Да и нельзя: убьешь одного - всему колхозу гибель, вы же знаете. В Дятлине летом стукнули фрица кирпичом по голове, - не убили даже, просто стукнули, - все равно деревню сожгли. - Тимофей шумно вздохнул: - Если бы оружие - тогда другое дело, тогда б мы придумали!
Вечером Сергей с Ильей, вернувшись к себе в лесную землянку, делились с Федором Ивановичем своими впечатлениями о деревне.
- Колхозники здесь - что надо! Фашисты с ними никак не могут справиться! - с восторгом рассказывал Сергей. - Все запрятали: и скот, и хлеб. Приедут фрицы, пошарят, пошарят, да так ни с чем и уедут. Колхозники слово дали на общем собрании: не выдавать ничего врагу.
- Федор Иванович, а ребята здесь какие боевые! - воскликнул Илья. - У них даже настоящий штаб отряда есть. День и ночь дежурный стоит. Чуть немцы показались - бах! бах! Тревога. И вся деревня знает.
- Верно, люди здесь хорошие, - согласился капитан. Он придвинулся к печи, пробежал глазами записку учительницы, принесенную подростками, и бросил ее в огонь. - Так. Говорите, девочек Надежда Яковлевна не отпустила сюда, в деревне оставила?
- Да. Она сказала, чтоб завтра и мы туда перебирались.
Капитан перешел к столу, за которым сидели усталые пареньки.
- Ну и как вы думаете?
- Конечно, там лучше… - нерешительно произнес Илья, следя за облокотившимся на стол капитаном, - там ребята… Только вот Сашка рассказывал, что немцев в Шаталовку видимо-невидимо понаехало, как бы они оттуда в Березовку опять не нагрянули…
- Надежда Яковлевна пишет, что это не так уж опасно. - Федор Иванович несколько раз медленно провел ладонью по лысой голове. - Сейчас у них в деревне посторонних никого нет, так что если немцы явятся, никто вас не выдаст. Надо только вести себя спокойно, не вызывать у немцев подозрений: по сараям и чердакам не прятаться, не устраивать скандалов и не петушиться… В общем, во всем будете слушать Надежду Яковлевну, - добавил он, помолчав, - в случае опасности - скроетесь сюда.
- Надежду Яковлевну?.. А разве вы не перейдете в деревню вместе с нами? - в один голос воскликнули удивленно мальчики и беспокойно заерзали на скамейке.
- Наведываться, конечно, буду, но все время мне сидеть там нечего.
- Тогда и нам - нечего! - вскочил Сергей.
- Вот что, друзья, не будем спорить: идти в деревню вам необходимо. До весны мы отсюда никуда не двинемся, а сидеть в лесу - вам радости мало, да и опасно: могут быть облавы.
- Мы без вас - никуда! - решительно заявил Сергей.
- Правильно! Никуда! - поддержал его приятель.
- Знаю, знаю, - продолжал Сергей, заметив отрицательный жест капитана, в голосе его послышались жалобные нотки: - Вы хотите нас отправить, чтобы одному потом на диверсии ходить! Чтобы мы вам не мешали? Да?
- Ничего не выйдет! - выскочив из-за стола, шумел Илья, не давая Беляеву рта открыть. - Ничего не выйдет! Ишь какой хитрый.
- Федор Иванович, неужели мы вам мешали? - упрекнул Сергей. - Неужели вам одному будет лучше?
Капитан выслушал ребят серьезно, внимательно, только в глубине запавших глаз его играла едва заметная снисходительная улыбка. Когда мальчики утихли, капитан, придав своему лицу разочарованное и опечаленное выражение, негромко сказал:
- Выходит, ошибся я в вас. Плохими вы оказались друзьями.
- Как это? - обиделись мальчики.
- А так. Раз вы подозреваете человека в дурных мыслях и желаниях, значит, вы ему не друзья.
- Ничего мы не подозреваем, - пробормотал Сергей.
- Что уж там оправдываться! - махнул рукой капитан. - Сами же только что говорили, что я, дескать, и бросить вас хочу, и с рук сбыть, чтобы не мешали. Выходит, обо мне вы самого скверного мнения. А я-то думал!..
- Ничего вы не думали! Все это вы нарочно говорите, чтобы мы согласились одни в деревню идти. Что мы, маленькие, не понимаем, что ли!..
Федор Иванович нахмурился.
- Это еще раз подтверждает, что я серьезно в вас ошибся. Вы за каждым моим словом предполагаете скрытую хитрость, желание вас обмануть. - Он вздохнул и отвернулся. - Не ожидал! Что ж, в таком случае нам не о чем больше разговаривать. Поступайте как знаете.
Прошло минут пять тягостного молчания. Беляев подбросил в печь и улегся на нары. Мальчики, сидя за столом, перешептывались.
- Федор Иванович, а можно нам из деревни сюда к вам приходить? - первым заговорил Сергей.
- Ну, что вы обиделись! - примирительно сказал Илья. - Мы же так просто… Имеем же мы право высказывать свою точку зрения.
- Высказывайте, кто вам мешает, - холодно заметил Беляев.
- Вот я и говорю, - Илья пересел на край нар у ног капитана, - так и быть, мы согласны пока что пожить в Березовке, только чтобы каждый день сюда бегать.
- Это зачем?
- К вам.
- Меня здесь не будет.
- Не будет! А куда вы?
- Это теперь для вас не имеет значения, - произнес капитан, делая вид, что продолжает сердиться.
Но мальчуганы, всерьез обеспокоенные его словами, мигом забыв оскорбленное самолюбие, вскочили на нары и принялись его тормошить.
- Федор Иванович! Что вы на самом деле! - воскликнул Илья. - Шуток не понимаете!
- Неужели не скажете, куда пойдете? - приставал с другой стороны Сергей. - Вы же сами нам говорили, что между настоящими друзьями ссор из-за пустяков не бывает. А разве мы не настоящие?..
Беляев сказал, что завтра он уходит к партизанам.
- Ни-ни-ни! - остановил он ребят, у которых при этом известии загорелись глаза. - И думать забудьте! С собой не возьму.
Несмотря на отчаянные мольбы и клятвы подростков, капитан категорически отказался вести с ними разговор на эту тему. Не сказал ни слова он и о том, как можно будет его найти в случае необходимости.
- Я к вам часто наведываться буду, - пообещал он.
- А вдруг - немцы? А вдруг мы какие-нибудь секретные-пресекретные сведения узнаем, тогда как? - настойчиво домогался Илья.
- Надежде Яковлевне расскажете.
Утром, когда стали готовиться в путь, Сергей намекнул, что неплохо было бы имевшийся у них лишний револьвер подарить Тимофею, как вожатому пионерского отряда.
Выслушав его, капитан неопределенно откашлялся:
- Это так, - сказал он, помолчав. - Но дело в том, что вам придется самим сейчас сдать мне все оружие.
- Как?.. И пистолеты?
- И пистолеты!
- Как же мы тогда? - пробормотал Илья.
Федор Иванович ласково обнял их за плечи.
- Эх, хлопцы, хлопцы! - тихо и проникновенно произнес он. - Если хотите знать, мне даже… стыдно брать у вас это оружие: оно ваше по праву. Оно вырвано вами у врага! Но ничего не поделаешь, сами знаете, какое сейчас серьезное время: гитлеровцы подходят к Москве! Долг наш здесь, в тылу врага, изо всех сил помогать Красной Армии. Каждая добытая нами винтовка, автомат, пистолет должны стрелять по врагу. Понимаете - не лежать, а стрелять! Уничтожать проклятых захватчиков!
- А разве мы сами не можем стрелять? Не можем уничтожать? - воскликнул Сергей.
- Сейчас зима на носу. Морозы начнутся, снегу навалит по пояс, попробуй тогда побегать по лесам! Жуткая вещь! В такое время только очень сильные люди могут действовать. Я даже боюсь, как бы меня самого оттуда, - он качнул головой куда-то в сторону, - назад не турнули.
- Ну да, вас-то? - недоверчиво покосился на него Илья.
- А что, очень свободно! Иду и боюсь. Зачем, скажут, нам колченогие?
В тот же день поникшие ребята распрощались с капитаном на опушке леса.
- Ничего, - хриплым голосом утешал Сергей приятеля, вытирая слезы. - Федор Иванович от нас не уйдет, он не такой, не бросит. А оружие мы себе еще добудем.
Листовки
Октябрь подходил к концу. Это было тревожное время, пожалуй, самое тревожное за всю войну. Враг подошел к стенам Москвы и Ленинграда. Гитлеровцы оглушительно звонили на весь мир, что падение столицы Советского Союза - дело ближайших дней, что Советское государство перестанет существовать. Среди населения оккупированных областей распускались самые невероятные слухи.
Из Шаталовки, где немцы вели большие работы по расчистке леса и строительству аэродрома, сбежали два березовских колхозника, дней десять назад мобилизованные гитлеровцами на работу.
- Ой, что говорят, что говорят! - испуганно рассказывал Никита собравшимся в штабе ребятам, и косые глаза его беспокойно бегали по лицам товарищей. - Будто немцы изобрели для своих солдат такие рубашки стальные, что их никакая пуля не берет. Говорят, что в Москве и Ленинграде фрицы!!
- Врут! - резко перебил его Сергей, дежуривший в этот день.
- А я разве что?.. - обиделся Никита. - Я только передаю. Это дядя Лаврентий с Максимом сейчас женщинам рассказывали.
- А они откуда знают?
- Говорят, в немецкой газете напечатано.
- Нашли чему верить! - презрительно сказал Сергей. - Когда мы еще в Латвии были, фашисты хвастались, что Вязьму взяли, а никакой они тогда Вязьмы и не брали вовсе. Так и теперь.
- Верь - не верь, а они наступают. Лаврентий говорил…
- Болтун ваш Лаврентий! - с сердцем выкрикнул Сережа, который терпеть не мог, когда кто-нибудь заводил разговор о неудачах наших войск на фронте. - Он, наверно, сам за фашистов!
- Чего городишь? - насупился Тимофей. - Ты его не знаешь даже. Он у нас в колхозе самолучшим конюхом был. У него два сына в Красной Армии.
- И пусть! Все равно, Федор Иванович говорил: кто фашистские слухи распускает, тот с ними заодно.
- Он и не распускает…
- Нет, распускает, раз говорит, что наших всех побили!
- А может, у немцев на самом деле стальные рубашки?
- Чепуха! Бронебойная пуля танк пробивает, а не то что рубашку какую-то.
- Пошли к Надежде Яковлевне, - предложил Никита, особенно запальчиво споривший с Сергеем, - пусть объяснит. Она не хуже вашего Федора Ивановича во всех делах разбирается.
Учительницу ребята нашли на колхозном огороде, среди женщин, убиравших капусту. Выслушав Никиту, она спросила у него:
- А ты сам веришь, что у немцев есть такие рубашки?
- Не знаю, - смутясь, ответил Никита. - Но ведь правда же, дядя Лаврентий - свой? А Сергей говорит, что он за фрицев! - попробовал он несколько изменить тему разговора.
Учительница укоризненно покачала головой:
- Лаврентий Михайлович, конечно, хороший человек, но гитлеровскую болтовню он зря повторяет. Сергей прав, фашисты нарочно всякие страшные слухи распускают. Им надо, чтобы мы испугались, поверили в их непобедимость, встали перед ними на колени. И несознательные или растерявшиеся люди, вроде нашего Лаврентия, невольно им помогают. А ведь вчера только ты же, Никита, мне сам рассказывал, что партизаны на железной дороге мост взорвали, в самом Нелюдове в штаб гранату бросили.
- Про Нелюдово я не говорил, - удивленно поднял голову Никита.
- Да?.. Ну, значит, я еще от кого-то слыхала. В общем колотят наши немцев даже здесь, у них в тылу. А теперь представьте, как они себя на фронте чувствуют, где по ним пушки бьют, минометы, танки. Разве спасет какая-то "рубашка"?
По предложению учительницы, начали высчитывать, сколько бы весила такая "стальная рубашка", ежели ее смастерить. Оказалось, что около центнера, даже если броня была бы только с одной передней стороны и толщина ее не превышала одного сантиметра.
- Ну и "свистуны" же фрицы! - со смущенной ухмылкой покрутил головой Никита, косясь на Сережу. - Одеть бы их в такие "рубашки", они бы с места не сползли.
Ребята размечтались о том, как хорошо бы сейчас послушать московские радиопередачи или почитать советские газеты.
- Хоть бы листовку найти, как, помните, летом! - вздохнул Тимофей.
- Листовку? - быстро переспросила зачем-то учительница и смолкла, в раздумье потирая маленькие сухие руки.
- Надежда Яковлевна, расскажите еще что-нибудь про партизан, - попросил маленький краснощекий Гриша Деревянкин. - Говорят, к вам от Акимыча приходят, а он же…
- Кто говорит? - резко обернулась к нему женщина.
Гриша, не отвечая, нырнул за чью-то спину.
Потолковав еще немного, дети начали расходиться. Тимофея с Сережей Надежда Яковлевна незаметно для других задержала на минуту.
- Идите к школе и там подождите меня, - вполголоса сказала она. - С собой больше никого не берите.
Гадая, зачем это понадобилось ей посылать их к пустой школе и самой идти туда, оба подростка отправились к указанному месту.