Илларион достал из пакета бутерброды и раздал всем. Я не взял.
- Мухах, хохеху хе хлюхох - спросил Батон.
- Вы бы еще тут танцы устроили, - сказал я. - От вас она на сто километров разбегается.
- Ну да, - отозвался Колька. - Окунь шума не боится. Просто не подошел еще.
Это я и без него знал, что окунь не подошел. Но ведь и Колька знал, что на одной лодке впятером не рыбачат.
- Домой, что ли, поплывем? - предложил я.
И тут у меня клюнуло. Сразу было видно, что это не илларионский малек. Поплавок косо ушел под воду - так быстро, что я чуть не прозевал. Я подсек. Конец удилища пригнулся к самой воде. Рыба внизу ходила кругами, ее никак было не оторвать ото дна. Да я и не тянул напропалую. Просто держал жилку внатяг: устанет - сам поднимется. Рыба прижимала прилично, я знал, что там сидит неплохая штучка. Она не дергала, а просто давила вниз. Так ходит на крючке только крупный окунь.
Понемногу он стал подаваться наверх.
- Подсачок, - спокойно сказал я.
Но Колька и без меня знал, что делать. Он уже опустил в воду подсачок, хотя рыбины еще не было видно.
Я видел, как в глубине сверкнуло белое брюхо.
Жилку потянуло под лодку.
Я перевесился через борт, окунул удочку в воду. Медленно, постепенно я выводил его из-под лодки. Больше всего я боялся, что он наведет леску на якорную веревку. Тогда - привет.
Мне очень не хотелось, чтобы этот первый окунь сорвался. Я волновался. Но чем больше я волновался, тем спокойнее становился. Я смотрел под воду, но видел, что все побросали удочки и следят за мной.
- Выньте удочки, - негромко сказал я. - Сейчас запутается.
Но все сидели и смотрели на меня так, будто я тащил из-под воды бомбу. Все, кроме Кольки. Хоть он и извивался перед Наташкой, но рыбачить еще не разучился. Правой рукой он держал подсачок, а левой сгреб удочки и сунул их Иллариону.
Из-под лодки я окуня все-таки вывел. Он увидел лодку и снова рванулся в глубину, но уже слабее. Теперь можно было с ним особенно не церемониться.
Я потянул. Окунь поднялся, хватанул воздуху и закувыркался возле борта.
Колька поддел его подсачком.
Я положил удочку, отцепил окуня и бросил его на дно лодки. Он лежал спокойно, только шевелил жабрами. Плавники на его животе мелко дрожали.
- Вот это да! - крикнул Батон.
- Я таких никогда не видел! - сказал Илларион.
- Ему, наверное, больно, - вздохнула Наташка.
- Такие по одиночке не ходят, - сказал Колька. - Наверное, подошла стая. Давай лови, Наташа.
А Илларион все сидел с удочками в руках и разглядывал окуня.
- И таких здесь можно ловить каждый день? - спросил он.
- Если есть лодка, - сказал я.
Илларион вздохнул.
- Я попрошу отца, чтобы он купил.
- Да, - сказал я, - без своей лодки здесь делать нечего.
Подул небольшой ветерок. На воде появилась рябь. И сразу недалеко от лодки появились на воде круги. Окунь бултыхался и чмокал на самой поверхности - стая гоняла малька.
Пока Колька разбирался с удочками, которые запутал Илларион, я поймал еще четыре штуки - поменьше.
Потом стало клевать у всех, даже у Наташки. Колька насаживал ей червей, снимал рыбу, а она только удилищем махала. Мне было противно на них смотреть. Было непонятно, как может нравиться такая рыбалка! Наташка боялась червяков, боялась уколоться о рыбу. Когда мой окунь запрыгал и подкатился к ее ногам, она заорала так, будто ее змея ужалила. Когда у нее клюнул приличный окунь, она рванула удочку так, что половина жилки вместе с поплавком и крючком осталась на дне. Будь это моя удочка, я бы Наташке голову оторвал. Но Колька даже не сказал ничего. Он поставил запасной поплавок и норвежский крючок, как будто Наташке было не все равно: на норвежский крючок ловить или на кусок проволоки.
А стая подошла приличная. Я вытащил еще восемь штук, один был даже побольше первого. У Иллариона клюнуло что-то такое, отчего его удочка пополам разлетелась. Теперь он сидел и смотрел, как клевало у Батона.
А потом клев прекратился сразу у всех. Так бывает, когда стая уходит.
- Пошли домой, - сказал я.
- Может быть, поищем еще? - спросил Колька.
- Тебе-то зачем искать? Ты все равно не ловишь.
- Я ему свою удочку отдам, - сказала Наташка.
- Как? - спросил я. - Свою?!
- Мурашов, не придирайся. Такой сегодня день хороший, а тебе обязательно все нужно испортить!
- Для кого хороший?
- Для меня, для всех.
- А для меня так себе, - сказал я. - Сейчас бы у нас полная лодка рыбы была…
- Если бы что? - спросила Наташка.
- Если бы то…
Со стороны моря послышался звон мотора. Я увидел белую дюральку. Она почти наполовину вылезла из воды и шла километров на сорок. Это мог быть только Иван Сергеевич.
Он тоже заметил нас и повернул. Не доходя до нас метров сто, он заглушил мотор, чтобы не распугать рыбу.
- Как дела? - крикнул он издали.
- Иван Сергеевич, - заорал Батон, - плывите сюда, клюет мощно!
Дюралька на веслах подошла к нам.
- Как успехи?
- Окунь, - ответил я.
- Местный?
- Морской.
- Ого! - сказал Иван Сергеевич. - Стая?
- Была стая.
Дюралька стукнулась о наш борт. Иван Сергеевич заглянул в лодку.
- Молодцы! - сказал он. - Кто больше всех отличился?
- Мурашов, конечно, - сказала Наташка.
- А я думал - Стукалов. Он ведь у вас главный рыбак.
- Был, - сказал я. - А у вас что?
- Я у острова был, - ответил Иван Сергеевич. - Я сегодня окуня не искал.
На дне дюральки лежали две щуки килограмма по полтора.
- Щуки в этом году много, - сказал Иван Сергеевич. - Лови - не хочу.
- Что же вы больше не поймали?
- А зачем она мне? И эту-то кому-нибудь отдать придется. Я рыбу не люблю.
- Давайте нам, - сказал Батон.
- Берите.
Щуки полетели через борт и шлепнулись на дно нашей лодки.
- Вам хорошо на моторе, - позавидовал Батон. - Вы и к островам можете, и куда хочешь.
- На моторе, конечно, лучше, - согласился Иван Сергеевич. - На моторе окуня хорошо искать. Где чайки кружатся, там - малек, а где малек, там и окунь. Ну, счастливо вам ловить.
- А мы больше не будем, - сказал я.
- Тогда давайте я вас отбуксирую.
Мы подали Ивану Сергеевичу буксирный конец, и он дотянул нас до самого берега.
- Так, говоришь, лучше на моторе? - спросил Иван Сергеевич у Батона, когда мы вылезли на берег.
- Ясное дело, - сказал Батон. - У нас мотор тоже есть. Да разве отец когда даст…
- Правильно, что не дает. На моторе вы скорей потонете.
- Ну да… Дела-то - бензин залил и пошел. Он ведь сам крутится.
- Ну, садись, поехали. Посмотрим, как он сам крутится.
Дюралька сидит мелко; они влезли в лодку у самого берега; Иван Сергеевич оттолкнулся веслом, отплыли на глубину, остановились.
- Давай! - говорит Иван Сергеевич.
Батон дернул за стартер раз, другой - мотор молчит.
- Бензин подкачай.
- А где? - спрашивает Батон.
- Вот здесь.
Батон взял шланг в руки и не знает, что с ним делать. А там есть такая груша резиновая, ее нужно нажать раза три-четыре.
- У нас не такой мотор, - говорит Батон.
Иван Сергеевич подкачал бензин.
- Поехали?
Батон опять дернул несколько раз, сам запыхтел, а мотор молчит.
- Воздушную заслонку прикрой.
- Какую?
- Вот кнопка.
Батон нажал на кнопку одной рукой и дернул изо всех сил. Мотор откинулся в лодку и встал на стопор. Винт вылез из воды. Эти моторы так устроены, чтобы откидываться. Если за камень заденет, то винт останется целым.
- Что-то он сам не крутится, - говорит Иван Сергеевич. - Ну, а был бы ты далеко от берега. Да волна… Уже три раза бы перевернулся.
- Потому что мотор у вас такой, - тут три руки нужно, а две не хватает.
Иван Сергеевич подгреб к берегу.
- Кто еще хочет? Желудев?
- Я не умею, - отвечает Илларион.
- Мурашов?
- Можно, - говорю я.
Сел я в лодку. Отгреблись немного. Иван Сергеевич поставил лодку к берегу носом и смотрит на меня.
- Заводи.
Но эти хитрости у нас не проходят. На берег я не полезу.
- Разверните лодку, - говорю я.
- А зачем ее разворачивать? Заводи на холостых, потом вывернешь.
- Тоже можно, - говорю я и не подаю вида, что не сообразил сразу.
Я снял мотор со стопора, опустил винт в воду, еще раз подкачал бензин. Потом уперся в мотор левой рукой, нажал большим пальцем кнопку. На Ивана Сергеевича не смотрю, знаю, что все делаю правильно.
Дернул.
Мотор взвыл, будто его режут.
Я сбросил обороты до самых малых, включил передний ход и вывернул мотор насколько можно вбок. Мы развернулись почти на месте. Носом я нацелился на гряду, у которой мы раньше стояли, и стал понемногу прибавлять обороты.
Сначала дюралька как будто присела, но потом стала понемногу выходить на поверхность. Я дал полный газ, и мы понеслись. Лодка скользила по самому верху, нос поднялся над водой, и брызги разлетались где-то уже от самой середины; они падали далеко за кормой, там, где расходились усы пены. Мне казалось, что мы летим. Мне хотелось смеяться, но я сжал губы и внимательно смотрел вперед.
Камни приближались так быстро, будто их бросили нам навстречу. Я начал плавный разворот. Лодка накренилась и понеслась вдоль гряды.
- Ближе нельзя! - крикнул Иван Сергеевич. - Сбавь обороты!
- Пожалуйста!
Гряду я обошел на средних, а потом опять дал полный газ. Мы перли прямо на берег. Так подходят к причалу гонщики, я не раз их видел по телевизору. Иван Сергеевич смотрел вперед и ко мне не поворачивался. До берега оставалось метров сто, но я не сбавлял скорости. Иван Сергеевич, не оглядываясь, протянул руку к рукоятке газа. И в ту же секунду я полностью сбросил газ. Лодка сразу осела, затормозилась и тихо подошла к берегу.
Это был высший класс!
- Мураш, ты даешь! - заорал Батон.
- Вот это было красиво! - сказал Илларион, и я подумал, что он все-таки парень ничего.
Наташка стояла открыв рот. Она думала, наверное, что я сейчас чуть в берег не врезался.
- Красиво… - согласился Иван Сергеевич. - Даже слишком. А почему тебя к камням потянуло? Разве чистой воды мало?
- Потому что там управлять надо, а не просто за ручку держаться.
- А если бы…
- А "бы"-то не было, - ответил я.
- А это, Мурашов, один раз в жизни бывает, - сказал Иван Сергеевич. - Ты знаешь, есть три стадии в жизни рулевого. Первая - он ничего не умеет и всего боится. Вторая - он кое-что умеет и ничего не боится. Третья - он умеет все, но управляет осторожно. Почти все аварии случаются во второй стадии. Ты в ней как раз и находишься. Но я думаю, со временем из тебя рулевой получится.
- Со временем… - сказал я. - С каким временем? Со временем нам все обещают. Я ведь сейчас живу, а не в будущем. А сейчас нам не то что мотор, лодку не доверяют.
- У вас же есть лодка.
- Это пока. А начнется всякое там сено, или грибы, или ягоды, или охота… Тогда лодки не увидишь.
- Да… - сказал Иван Сергеевич. - С родителями, конечно, не поспоришь.
- Почему? - возразил я. - Спорить можно. Только бесполезно.
- И это верно, - согласился Иван Сергеевич. - А жалко… Не у всех есть море. Между прочим, камышовские вас опять вызывают.
- В футбол, что ли?
- Нет. По гребле. Говорят - на километр сто метров фору дают.
- Нам?! - заорал Батон. - А мы им - банок!
Я смотрю на директора и думаю - опять он хитрит. Нам говорит про камышовских, а им, наверное, про нас сказал, что мы их вызываем.
Он видит, что я на него так смотрю, сразу сообразил.
- Нет, Мурашов, на этот раз не так. Камышовские все хоккей позабыть не могут. Я слышал, как они совещались. Насчет силы физической они не спорят - вы сильнее. Хоккей - тоже ясно. В футбол им команду не собрать. А вот по гребле они не сомневаются: сто метров фору на километр.
- Это еще неизвестно, - сказал Колька.
Директор посмотрел почему-то на меня и спросил:
- Может быть, и в самом деле неизвестно, Мурашов?
- У них - лодки, - сказал я, - а у нас - бревна, только что не тонут, а хода нет никакого.
- Это дело поправимое. Идемте.
- Куда?
- Ко мне. Есть один разговор.
КАТАМАРАН
Дома у директора мне понравилось, потому что там было пусто.
У нас, пока вокруг стола обойдешь, сто раз зацепишься: то за тумбочку с зеркалом, то за горку с чашками и бокалами, то за телевизор или приемник, то за стулья.
У директора были только лавка, два стула, стол, кровать - все еще, наверное, от старого хозяина осталось. Новые были только полки с книгами - во всю стену, как в библиотеке. А на других стенах висели карты и фотографии. На всех фотографиях была снята одна женщина, но по-разному: и просто так, и верхом на коне, и около вертолета, и возле костра с чашкой и ложкой в руках.
Иван Сергеевич придвинул к столу лавку и велел нам сесть.
- Так вот, насчет лодок… - сказал он. - Я-то здесь человек новый и ничем вам помочь не могу. Но есть один знакомый…
Директор замолчал и посмотрел на Батона; знал, что Батон первым рот раскроет.
- Какой знакомый? - спросил Батон.
- Вы его тоже знаете.
- А кто? - быстро спросил Батон.
Мы засмеялись: такой уж вид был у Батона, будто умрет он, если не узнает раньше всех.
- Ну, чего, чего? - уставился на нас Батон. - Опять "секрет", да?
- Сейчас он должен прийти, - сказал Иван Сергеевич.
- Ну а кто, Иван Сергеевич, ну, кто? - заныл Батон.
- Зовут его Алексей Степанович, - сказал директор.
Батон задумался.
- Не знаю такого, - сказал он.
- А вы? - спросил директор.
Мы тоже не знали.
На крыльце кто-то затопал, рванул дверь, и в дом ввалился Леха.
- Привет! - сказал он.
- Принес? - спросил Иван Сергеевич.
- Нашел, - сказал Леха.
- Ну, показывай.
Леха достал из кармана лист бумаги, сложенный в несколько раз, и развернул его на столе.
Мы увидели цветной плакат: по синей воде плыл белый катер; чудной какой-то катер, сделанный из двух лодок, а между лодками - площадка, а на ней - каюта с круглыми иллюминаторами.
На носу одной лодки стояла девушка и, прикрыв глаза ладонью, смотрела вперед. Девушка была похожа на Наташу.
На корме другой лодки, свесив ноги за борт, сидел парень; на меня он был непохож.
- Законная лодка, - сказал Батон. - Заграничная, да?
- Я такую видел в киножурнале, - сказал Илларион. - Это катамаран.
- Крейсерский катамаран, - сказал директор. - Ходит на моторе и под парусом. Держит волну шесть - семь баллов. Очень остойчив. Принимает на борт восемь - десять человек, а ребят - человек пятнадцать.
- Каких ребят? - спросил я.
- Разных. Например, таких, как ты.
- А где он есть, этот катамаран?
- Пока нигде. Но он может быть.
- У нас?
- У вас.
- Купите? - спросил Батон. - А когда, Иван Сергеевич?
- Вам бы только покупать, - сказал Леха. - Сами сделаете.
- А из чего? - спросил я.
- Надо мозгами пошевелить.
- А за сколько примерно его сделать можно?
- Годика полтора повкалываем.
- Через год мы уже школу кончим, - протянул Батон.
- Не кончите, об этом я позабочусь, - сказал Иван Сергеевич.
- Двоек наставите? - спросил Батон.
- Десятилетка у нас будет.
- А если я после восьмого уйду? - спросил Батон.
- А если тебя капитаном назначат? - спросил директор.
- Ладно, - согласился Батон. - Тогда давайте. Только вы не назначите.
- А назначать не я буду, это уж вы сами. Ваш флот, вы и хозяева.
- Какой флот? - спросил я.
- Ну, как же! Катамаран, "казанка" с мотором, три гребные лодки, одна парусная, плот для морского боя… Разве это не флот?
Директор смотрит на нас, видит, что мы сидим как очумелые. Я хоть и давно знаю, что он чудной, и то удивился.
- "Казанку" мы тоже сделаем?
- Она уже есть, - сказал Иван Сергеевич, - если, конечно, вы меня примете.
- И рулить дадите? - спросил Батон.
- Ну, конечно.
- Когда научишься, - сказал Леха.
- Это само собой разумеется, - сказал директор. - Каждый должен пройти курсы и получить права рулевого. Это обязательно для всех членов нашего морского клуба.
- Какого клуба? - спросил я.
- Который будет, - сказал директор. - Вот смотрите… - Директор взял лист бумаги и начал чертить. - Где-то, примерно так, располагается причал. Так - наблюдательный пост и вышка. Тут сарайчик для инструмента, материала, оборудования и прочего. Вот только где выбрать место для лагеря?
- Какого лагеря? - снова не утерпел я.
- Палаточного, постоянного лагеря, который будет стоять рядом с причалом, - сказал директор. - Что с тобой, Мурашов, сегодня? Лагерь этот с постоянным дежурным, или, точнее, вахтой. Он будет нашей базой и штабом. Отсюда мы будем ходить в походы.
Тут я спросил уже нарочно:
- В какие походы?
- А это вы его спросите, - Иван Сергеевич кивнул на Леху. - Он здешние места лучше меня знает. Так, Алексей Степанович?
Батон захихикал.
- Ты чего, Мелков?
- А я не знал, что он Алексей Степанович. Я думал, он - Леха.
- Ну что ж, - сказал Иван Сергеевич, - а меня тогда зови просто - Ваня.
Мы захохотали. Один Леха не засмеялся.
- Иван Сергеевич, - сказал он, - а мне начальник характеристику плохую написал - чтобы я, значит, не уходил. А шефский договор, - тут Леха заулыбался, - он позавчера подписал.
- Ну и ладно, - сказал Иван Сергеевич. - Мы ведь с тобой будем работать, а не с характеристикой. Давайте лучше подумаем, где палатки поставить.
- Чего ставить? - спросил я. - Палаток-то нет.
Иван Сергеевич положил карандаш на стол и почесал подбородок.
- Виноват, - сказал он, - кажется, я немного увлекся. Палаток действительно пока нет.
Я сижу и чувствую, что голова у меня начинает гудеть. Развесил я уши насчет катамаранов, лодок и морского клуба. У нас же не только палаток, у нас пока ничего нет. Конечно, свои палаточки на берегу иметь неплохо, но на дороге ведь они не валяются.
А Иван Сергеевич опять:
- Неужели мы с вами ничего не придумаем? Смешно говорить, из-за каких-то палаток все дело стало.
И вдруг Наташка говорит:
- Иван Сергеевич, а сколько они стоят?
- По сорок три рубля.
- У нас же деньги заработаны, вы сами говорили.
- Насчет этих денег я не знаю, - нахмурился директор. - Деньги ваши, но, может, не все согласны их на палатки тратить.