Почему не взлетел самолет
Славка любил самолеты с детского сада. Он уже во второй класс ходил, а летать на самых сверхзвуковых скоростях, во всех стратосферах ему не расхотелось. Даже наоборот.
Летал он в любое время года, в любую погоду, днем и ночью. И даже на не испытанных машинах.
Он проводил бабушку, закрыл дверь на щеколду (мама на работе была), посмотрел в "низкий глазок", дождался, когда захлопнется лифтовая дверь, пошел на аэродром, забрался в самолет, сел перед пультом (перед газовой плитой), взял штурвал (крышку от кастрюли, в которой лежали бабушкины пирожки, ватрушки, плюшки), положил штурвал на колени, задумался, прогоняя в уме программу полета. Левая рука его лежала на штурвале, правая - парила между кастрюлей и задумчивым ртом.
Заправщики наполнили баки горючим, освободилась взлетно-посадочная полоса, Славка взял штурвал, самолет быстро пошел в разгон, оттолкнулся от земли и по самой крутой кривой рванулся в высь.
- У-у! - надрывно ревел мотор истребителя, забираясь в небесные дали и выделывая там фантастические фигуры. - Я и в испытатели пойду, если надо будет, - он закончил очередную фигуру наивысшего пилотажа, а самолет уже не выдерживал, дребезжали крылья, как крышки маминых кастрюль под сыновыми парами, барахлил мотор.
Но машину нужно было проверить во всех режимах.
Ему наверняка пришлось бы катапультироваться где-нибудь подальше от города, если бы в самую критическую минуту не прозвенел звонок. Он побежал в коридор - в "низком глазке" улыбались Вовка с Борькой.
- Пошли на стройку, - предложили они, - там песок привезли.
- Песок и на детской площадке есть, - Славке было не до этого.
- Полетаем! - Вовка показал на свои кроссовки, осыпанные свежим клейким песком. - Мы уже, видишь?
Славка не понял, как они летают на песке, но оставил свои дела и быстро оделся.
Стройка была рядом. Одноэтажная, длинная, накрепко вросшая каменными ногами в рыжую землю. Вокруг стояли старые кирпичные здания, легкие панцири лоджий весело мигали мальчишкам солнечными зайчиками. Огромная, на вид мягкая куча песка, не тронутая лопатами, ковшами и даже солнцем, лежала у третьего подъезда.
- Никогда так не летал! - сознался Вовка. - Американские горки в сто раз хуже.
- Как летал? - спросил Славка.
- Оттуда - сюда! - Борька показал глазами на потолок первого этажа, насквозь дырявого.
Славка увидел в песке глубокие следы кроссовок.
- Прыгали что ли? - не поверил он, потому что расстояние от дома до песка было большое!
- Не веришь? Сейчас покажем.
Друзья взбежали по ступеням, мелко хрустящим от строительной трухи, на второй этаж, Славка остался внизу.
- Смотри сам! - крикнул Вовка, но сделал вид, что у него развязались шнурки, опустился.
У Борьки были шнурки крепкие. Он разбежался, оттолкнулся и с руками, полусогнутыми, разбросанными по сторонам, полетел. Небо было свободно с этой стороны от желтых и белых коробок домов, и первые, самые красивые мгновения полета казалось, что Борька летит в настоящем небе, в вышине. Но небо быстро кончилось.
- Оп-па-ля! - Борька приземлился, отошел, отряхиваясь, крикнул Вовке, - давай! - а Славке оказал. - Дух захватывает, понял?!
У Вовки куртка была ярко-голубая, глаза - голубые, джинсы - тоже, красиво он летел, приземлился, отряхнулся, сказал:
- Теперь твоя очередь.
- А я… никогда прыгать не буду, - буркнул Славка.
- Поджилки затряслись?
- Просто я прыгать не люблю, - Славка был человеком смелым, дрался хорошо, это знали все.
- А мы не прыгаем, мы летаем!
- Дядя Валера мой прыгнул один раз, потом десять раз на операционном столе лежал.
- Там же песка не было, сам говорил, - в голосе Борьки почудилось недоверие. - И весна была. Он же поскользнулся, с крыши упал.
- Борька, я еще раз! - друзья побежали по лестнице. Славка - за ними.
Про своего дядю он вспомнил вовремя, потому что отсюда, с пола второго этажа, смотреть на песок было страшно: до него же не допрыгнешь!
Борька, однако, допрыгнул.
- У него правая нога на четыре сантиметра короче стала, а он в летчики хотел пойти. А в пятом классе свалился с…
- А ну твоя! - Вовка разбежался, и опять красиво он летел.
- Думаете, я боюсь? - крикнул Славка, но внизу его словно бы не услышали: мальчишки о чем-то тихо говорили, улыбались.
И это было страшнее всего, потому что Вовка мог сказать: "Пошли на пруд", и они с Борькой оставили бы Славку одного на стройке. Отступать ему было некуда.
- Эй вы, отойдите! - крикнул он и медленно попятился назад.
Друзья тут же его зауважали, стали по очереди советовать:
- Сильней разгоняйся. Первый раз только страшно! Ноги сгибай!
- Сам знаю, - Славка побежал.
Бежал он шесть шагов, удачно оттолкнулся, почувствовал легкий удар где-то внутри, в том месте, где мама зимой ставила ему горчичники, не успел сообразить, что летит, что ему - нет, не хорошо, но страшно! Как ноги полусогнутые (сами согнулись, он и не вспомнил о них), жестко воткнулись в мягкий с виду песок.
- Здорово, скажи! - порадовались за него друзья. - Дальше нас приземлился.
- Подумаешь, - Славка нехотя стряхнул липкий песок, все еще чувствуя в груди неспокойные удары страха, и добавил. - Пойду домой, надо… чуть не вырвалось у него "полетать".
- Мне тоже надо, - сказал и Борька, но не уточнил, почему.
Славка пришел домой, снял кроссовки, в мягких тапках отправился на аэродром, сел в кабину истребителя, положил штурвал на колени и долго-долго просидел, не двигаясь, на пианинном низком стульчике.
Его боевой самолет так и не взлетел почему-то.
Родео в подмосковном овраге
За рекой сочно зеленело гороховое поле. Созревало. Созрело. Собрались мальчишки по утру, проверили резинки на тренировочных - крепкие, много гороха выдержат, побежали на речку.
Перешли ее в брод, нырнули в зеленое, росой осыпанное поле - гороху там! Наелись от пуза, стали набивать горох за пазухи. Вдруг!
- Атас! Спасайся, кто может! - крикнул Васька, и очумело заколотили кеды по земле.
Да разве спасешься от объездчика - у него конь ракетой летит.
Бегут мальчишки к оврагу, выбрасывают горох, шмыгают носами: так не повезло! А тут:
- А-а! - раздался Женькин крик. - Корова!
Там в овраге, у ручья, бродила мордой вниз корова: пятнистая, толстая, может быть, даже рекордистка. А рядом теленок, тоже пятнистый, от мамы ни на шаг.
- А-а! - мчится Женька по склону оврага, свернуть не может - скорость набрал не сворачиваемую, почти космическую, а корова и теленок стоят перед ним китайской стеной - широкой, высокой.
- И-и! - взвизгнул Женька и прыгнул.
Прыгал он здорово. В "отмерного" у всех выигрывал. А тут корова. С теленком. Как китайская стена. Но разве человеку, даже мальчишке, перепрыгнуть китайскую стену? Перелетел Женька через теленка, а на корову сил не хватило - точь-в-точь посредине широкой спины приземлился - прикоровился. Спина у нее нежесткая, не ушибся он, испугался только от неожиданности и замер.
Корова от такой наглости вздрогнула, вздернула по лошадиному мордой, сиганула через ручей и припустилась по оврагу. Теленок за ней: не отдам мамку, самому еще пригодится. А у мальчишек сил нет бежать. Плетутся по оврагу, завидуют Женьке, растопырившему ноги на корове, слушают грохот копыт - совсем близко объездчик! Но в этот миг…
- Р-ра-га-га! - заржал конь, остановился резко, сбросил седока, парня молодого, удалого.
Тот вскочил, хлопнул себя по коленкам и сам заржал, скорчился, упал в траву… хотя, что тут такого смешного: ну скачет человек на корове - ноги с непривычки раскорячил.
Корова взлетела по склону оврага и остановилась: не побегу дальше, неподкованная я. Конечно, кому охота босиком по асфальту носиться?! Женька понял, что дальше она не побежит, а слезть не может - трудное это дело. Подоспел теленок, ткнулся маме в бок, та опомнилась, дрыгнула ногами. Женька как был в раскоряку, так и сполз с коровы. Лежит, охает. Корова презрительно осмотрела горе-наездника - тоже мне, гаучо нашелся, ковбой! - развернулась и гордо направилась с радостным теленком в овраг.
Объездчик, похохатывая, забрался на коня, поскакал домой.
Мальчишки подошли к другу и похвалили его в один голос:
- Ну, Жека, ты дал! Как мамлюк скакал. Спас нас.
А Женька слушал их, мелко подрагивая, и копался за пазухой: там несколько стручков осталась - вкусная вещь горох, ничего не скажешь.
Пулемет
Вооружение жилпоселовских воинов было отменным: рогатки, сабли, луки со стрелами, шпоночные пистолеты, винтовки. Голыми руками их не возьмешь.
Как вдруг по поселку поползли страшные слухи: Витьке Козырькову с Южной улицы отец подарил пулемет! Самый настоящий.
Привез с войны, сохранил, переделал, чтобы горохом стрелял, и подарил. Загрустила жилпоселовская рать. Ведь с пулеметом можно не только город завоевать, но и до Москвы дойти и даже…
Крепко задумались воины поселка. Наконец Игорь предложил:
- Займем водокачку. Пусть они нас атакуют.
- Что толку? - вздохнул Славка.
- Посмотрим, как стреляет пулемет, может мне отец сделает.
Это было заманчиво. Утром мальчишки двинулись на штурм водокачки. Старая, высокая, деревянная стояла она между поселком и Южной улицей и была причиной всех сражений. Каждый день вокруг нее гремело дикое "ура", и толпы босоногих воинов носились друг за другом, стараясь овладеть башней. Там было сыро, темно, но выше, чем на крыше любого дома!
- Может они уже там? - спросил Васька.
- Ну и что? - не понял Игорь.
- Как жахнут из своего пулемета.
- Испугался? Тогда иди к мамочке.
- Как бы не так, - к мамочке никому не хотелось.
- Айда, пацаны, - Игорь открыл косую дверь, мальчишки за ним.
- Сейчас как жахнут горячим горохом из своего пулемета, - шепнул Славка.
- Трусы! - цепляясь за трухлявые доски, Игорь полез по стене. Горячим горохом не жахнули. Отряд занял башню. Выставили часовых, расселись в кружок.
- А что им башня, у них пулемет. Захотят и турнут нас в два счета, - сказал Славка, и грусть его передалась всем, хотя плана своего мальчишки не изменили.
Теплый день трепетал над водокачкой легким ветерком, голод клокотал в животах воинов, птицы щебетали - звали их на волю, но покинули они крепость лишь под вечер, когда стало ясно, что никто атаковать башню сегодня не будет. Спрыгнув с самой верхотуры, Васька сказал:
- Надо украсть у них пулемет!
Здорово придумал, но как украсть, где они его прячут?
- В седьмом доме, в подвале, - предположил Игорь.
- Они там в "расшибалку" играют, - не поверил Славка.
- Так я и поверил. Из пулемета они там учатся стрелять! - крикнул Игорь, и его уверенность покорила друзей.
- Надо обыскать подвал! Сегодня ночью, пока не узнали, что мы догадались! - вспыхнул Васька, и как только ночь очистила поселок от взрослых, пацаны проникли в седьмой дом.
- Темно! - Васька открыл дверь подвала.
- Фонарь не включай! - приказал Игорь. - Славка, останься на "часах".
Мальчишки старательно пересчитали ладонями все размеры подвала, перебросали из углов камни, даже включили фонарь и повторили маршрут, но пулемета не было!
- А может его здесь и нет? - тыкался шепот о черные стены.
- Тихо, лезет кто-то. Прячься за дверь. Говорил же вам!
Через окно в подвал залезли трое. Первым - Витька, его чуб трудно было не узнать. Он что-то шептал своим, но за дверью слышалось только таинственное шу-шу-шу. Славка с Игорем стояли на коленях, прижимались к Ваське, а противник измерял ладонями подвал также старательно, как они - только с другой стороны.
- Болтун ты! - Услышали за дверью. - Зачем им прятать пулемет в подвале, если мы здесь играем в "расшибалку"?
- Вот они и думают, что мы не догадаемся.
- Да нет у них пулемета.
- Есть. Игорю отец сделал. Он на фронте пулеметчиком был.
Расстояние между армиями сокращалось… И вдруг за дверью кто-то чихнул, лязгнула с перепугу дверь, взорвался детский яростный хохот, запрыгали по стенам, потолку, земле, лицам пацанов жирные пятна от фонарей.
- Горохом, значит, стреляет горячим? Ой, мамочки! - держался за живот Витька.
- У нас - солью? Ой, держите меня!
А в это время виновница слухов о пулемете, васькина сестренка, сладко спала, уткнувшись вредным носиком в подушку, и волнистые длинные ее волосы подрагивали на тонкой девчоночной шее.
Финка
По земле со скрипом, тяжело грохоча железным телом, полз бульдозер. За ним тянулись острые грядки влажной земли и примятая массивным ножом гладь дороги с четко прорисованными следами гусениц. За пыльными стеклами кабины сидел сердитый бульдозерист: руки на рычагах. Финка блеснула в крошеве земли неожиданно, будто кто-то невидимый и злой всадил ее резким ударом в мягкую глину. Мальчишки замерли. Трактор, не замечая их, урчал, фырчал и двигался вперед.
Финка! Настоящая, с усами "по-немецки", в рыжей глине: ручка наборная, лезвие длинное, острое.
- Ух ты! Наверное какой-нибудь пленный потерял.
Немецкая финка пошла по рукам. Приятная ручка, гладкая, удобная: "усы" (на полсвастики смахивают) надежно страхуют ладонь от острой стали. А сталь блестит, как зеркало!
- Бежим! - Увидят взрослые финку - отнимут.
Прибежали мальчишки в овраг, вытерли финку о густую траву (нашенскую, самую зеленую в мире), а на лезвии злое слово: ну точно - фашисткое какое-нибудь. Сидят мальчишки в траве, смотрят на них разные одуванчики, "часики", "кашки", колокольчики, ромашки, порхают бабочки, зудят мухи да пчелы, копошатся в траве букашки-таракашки да божьи коровки, дрыхнут в небе облака, и отражается мир этот русский в немецкой стали - страшно!
- Выбросить ее надо! - решили мальчишки.
Но куда? В речку нельзя - жалко речку. И в землю нельзя. И… никуда не выбросишь финку, вот в чем дело.
- В "уборку"! - кто-то догадался.
Подошли к "уборке", открыли дверь, вздохнули украдкой друг от друга (себе бы такой нож), и булькнула финка в дерьмо - буль. Туда ей и дорога.
Вечером, играя у доминошного стола в ножички, услышали мальчишки обиженный говорок дяди Васи-бульдозериста:
- Ручку из плекса набирал, лезвие из немецкого гаечного ключа точил, руки посшибал: сталь-то "Золинген". А потом закалил ее - крепче алмаза стала, честно говорю, и блестела хоть смотрись и брейся. Где я его посеял?
Слушали мальчишки дядю Васю, переглядывались: только бы не догадался. А когда стемнело и взрослые разбрелись по домам, сели за доминошный стол, финку вспомнили.
Все верно! Потому и ручка гладкая, удобная, что набрал ее дядя Вася, мастер на все руки! И сталь блестела, и острая как бритва, - что он не знает, как бритвы затачивать?! А буквы он специально оставил, чтобы показать, какой "зэканский" нож можно сделать из обыкновенного немецкого гаечного ключа. Да он…
Но в это время прокричало стоголосо: "Вася, домой! Слава, Коля" и пошли мальчишки по своим подъездам.
Грохнули за ними двери двухэтажек, и вскоре в огромной вселенной погасло несколько десятков звезд подмосковного поселка.
Фальшивомонетчик
Ему нравилось собирать деньги и покупать на них что-нибудь нужное.
Но в тот день он полез в тайник с другими целями. Ему срочно понадобились два металлических рубля. Он взял их и пошел в сарай, где лежали в ящике для гвоздей старый напильник, казеиновый клей, которым, мама говорила, можно "черта склеить", клок наждачной бумаги и другие слесарно-столярные принадлежности.
В сарае было сыро. Он еще подумал: "А вдруг не получится?" Но дикая, властная сила увлекла его, разгорячила. Он положил монету на порожек - обыкновенный деревянный брусок, о который упиралась дверь, - и старательно с нажимом провел по "орлу" большим напильником со ржавыми висками и отколотым носом. "Получится!" - почему-то показалось. Вскоре, однако, заболела спина. Он поднялся, посмотрел на монету: "орел" оказался крепким орешком - ни одной царапины!
- Вот это да! - не поверил своим глазам.
Самое бы время положить деньги на место, но нет!
- Петька сделал "двушку" с двумя "решками", а у меня будет "рубль" такой же! Кто догадается? Зато у всех выиграю! Получится! Сточу две монеты и склею их.
Дрыг-дрыг, - скрипел напильник о монету. Дрыг-дрыг. "Обязательно получится!" Но монета была из крепкого металла. Она волчком вертелась по порожку, впивалась в пальцы, сбрасывала на них напильник, дразнила его.
- Получится! - рычал он. И вдруг, отбросив напильник, крикнул: - Я понял! Его надо сплющить!
Подхватил с пола молоток, ударил им по "орлу" - дело пошло! Уже после трех ударов "орел" сдался, потерял лицо. Он ударил по монете еще несколько раз и, смахнув пот со лба, поднялся, посмотрел на дело рук своих:
- Ух ты!
Ни "орла", ни "решки" на монете! Гладкая получилась монета, как обыкновенная бита. Сразу стало грустно. Сырость сарая щекотала холодом вспотевшие руки, лоб, спину. Он закрыл дверь, поплелся домой. Там нудно тикали часы.
- Ничего себе! Только двадцать минут прошло! А копил этот рубль десять дней.
Вечером он показал монету соседу. Тот был старше его, уже работал и понимал толк в этих делах.
- Чудак - человек! - усмехнулся молодой рабочий. - Старым рашпилем задумал рубль сточить! Да без верстака.
Сочувствие смягчило боль. Он честно спросил:
- А что теперь с ним делать?
- В магазин снеси. Тут, если глаза не старые, четко видно: "Один рубль".
- Не копейка же, - сказал он и утром пошел в магазин.
Продавщица ему понравилась. Большая, в белом чистом халате и с добрым лицом. Он встал в очередь, подошел к весам, смело протянул руку:
- Мне печенья!
- Только деньги дай сначала, - вернула она монету.
- А вот же, рубль целый. Видите, написано?
- Где?? - большую, как скала, продавщицу перевернуло глазами к окну. - Ничего не вижу. Кусок железа какой-то!
Понимая, что такой рубль сразу не распознаешь, он терпеливо повторил:
- Вот, смотрите! Один рубль - это "решка", а это "орел". Все четко.
Очередь нервно заколыхалась.
- Бита какая-то, - сказал кто-то.
- Нет, мальчик, не вижу! - окреп голос за прилавком. - У тебя деньги есть?
- Вот же - рубль целый, - тихо вымолвил мальчик, заметив, как стал подрагивать голос, как появились в нем совершенно не нужные влажные звуки.
- Да ты что, издеваешься? Бляшку какую-то недоделанную принес и товар требуешь!
- Ничего она не недоделанная! - огрызнулся покупатель.
- А что же настоящая? Бита настоящая, да?! - съехидничала продавщица.
- Рубль это, а не бита.
- Фальшивый какой-то рубль, - брякнула женщина в очереди.
- Самый настоящий рубль.
- Фальшивый! - довольно улыбнулась продавщица и, видимо, ей понравилось это слово, хлестанула. - Вот еще фальшивомонетчик объявился! Ну надо же! Такой клоп, а уже фальшивомонетчик!
С побитой монетой в кулаке он выбежал из магазина.
- Сама ты фальшивая! - рубанул рукой по воздуху, пошел, ничего вокруг не замечая. - Десять дней собирал, а она обзывается! Я же не виноват, что у меня верстака нет. Что она слепая? Видно же: "Один рубль". В кино два раза не ходил…