- Здравствуйте, Алексей Дмитриевич! - И тут же смутилась.
Брызгалов был не один. Рядом с ним стояла маленькая белокурая девушка.
- Здравствуй, Люся! Познакомься - это моя жена, Майя. Это Люся Телегина. - Брызгалов ласково посмотрел на жену.
Та улыбнулась.
- Здравствуйте, Люся!
- Ну, как дела торговые? - спросил Брызгалов.
- Директора у нас в тюрьму посадили.
- Слышал. - Брызгалов повернулся к жене. - Полмиллиона украл, копеечка в копеечку.
- Хотим придумать что-нибудь, чтобы лучше торговать. Вот думаем-думаем. А посоветоваться не с кем.
- Что ж, дело хорошее. Приходи в райком. Мы, конечно, не специалисты в торговле, но народ у нас боевой, чем-нибудь поможем.
Впустили в зал. Люська стала пробираться на свое место.
На другой день Люська отпросилась на часок и пошла в райком. Брызгалов встретил ее приветливо, подробно расспросил о магазине, о людях, о работе.
- Это большая проблема. И чрезвычайно важная. Как людям сберечь нервы и время, ликвидировать очереди в магазинах. Ведь, насколько я понимаю, очереди возникают не потому, что продуктов не хватает, а потому, что торгуем по старинке, плохо, неорганизованно. Не в ритм времени, что ли. Так ведь, Людмила?
- Так, Алексей Дмитриевич. Вот если бы организовать дело таким образом, чтобы каждый покупатель имел определенное время для покупок. Тогда бы и приходил в магазин.
- По расписанию? - пошутил Брызгалов.
- А что, и по расписанию! - бойко сказала Люська.
- Но из этого, к сожалению, ничего не выйдет, Людмила. Покупатели ваши работают и в магазин могут прийти только после окончания работы. Кстати: кто ваши покупатели, вы знаете?
Люська удивленно посмотрела на Брызгалова.
- Население… В основном - рабочие с Механического.
- А как изучаете вы их запросы?
- Запросы?.. - Люська замялась.
- Вот то-то… А я бы на вашем месте начал с обстоятельного знакомства с покупателями. Сходил бы на завод. По цехам бы прошел. С людьми бы поговорил. Чтобы конкретно знать, кого обслуживаешь. И люди подскажут, как лучше их обслужить. Непременно подскажут.
В тот же день Люська позвонила Мише. Его на месте не оказалось. Сказали, что он в заводском комитете комсомола. Люська позвонила в комитет. Незнакомый рокочущий голос ответил, что Кротов ушел в цех, и поинтересовался, кто спрашивает и что передать.
- Моя фамилия Телегина, я из соседнего продовольственного магазина, - сообщила Люська и быстро добавила: - Мне Кротов не по личному делу.
- Понимаю, - пророкотал голос. - Раз не по личному, так, может, мне расскажете? Я секретарь заводского комитета комсомола. Строганов моя фамилия.
- Мы хотим экскурсию на завод организовать.
- Экскурсию? Ну что ж, заходите в комитет. Договоримся.
- Сейчас зайти?
- Можно и сейчас. Я закажу пропуск.
- Хорошо. Иду.
Комитет комсомола находился в административном здании. Через несколько минут Люська уже подымалась по лестнице. Здесь было тепло и пахло металлом. "Наверно, все на заводе пахнет металлом", - подумала Люська.
В комитете за совершенно чистым, без единой бумажки письменным столом сидел круглолицый веселый паренек. Он вышел из-за стола, шагнул навстречу, внимательно глядя на Люську светлыми, чуть озорными глазами.
- Заходите, заходите, - пророкотал он на низких нотах.
Голос так не подходил к его небольшому росту и немного нескладной худощавой фигуре, что Люська невольно улыбнулась.
- Строганов Игорь, - представился парень.
- Телегина Людмила.
- Садитесь. Так что вас интересует на нашем заводе?
- Мы ведь обслуживаем в основном рабочих вашего завода. Вот хотим поближе познакомиться.
- Считаете, что надо знать, кому товар отвешиваешь?
- И так считаем.
- Ну, что ж… - Он неторопливо снял телефонную трубку. - Верочка, коменданта, пожалуйста. Спасибо… Викентий Силыч, здравствуйте, Строганов. Викентий Силыч, мы тут хотим гостей принять, работников магазина. Завод показать им… Коллективный? Хорошо. До свидания. - Он положил трубку, - Когда хотите прийти?
- Лучше днем. Днем у нас загрузка неполная, можно оставить несколько продавцов.
- Ладно. Пропуск будет один, коллективный. Еще какие вопросы?
- Пока как будто нет.
- Ну что ж, познакомимся поближе, может, и появятся?
- Обязательно появятся.
- А ты приходи. Не стесняйся. Соседи все-таки…
- Смотрите, а то надоем, товарищ Строганов.
Он улыбнулся.
- Зови по имени. Не люблю, когда меня так официально называют.
- Хорошо, Игорь.
Через несколько дней состоялась экскурсия. Пошли охотно, хотя кое-кто и сомневался: мол, завод заводом, а план планом.
Экскурсоводом был сам Игорь Строганов.
- Мне интересно посмотреть завод, как бы со стороны, вашими глазами, - объяснил он им.
- У вас бас, как у Федора Ивановича Шаляпина, - пошутил Алексей Павлович, продавец из мясного отдела.
- А вы знали Шаляпина? - живо обернулся к нему Строганов.
- Знать не знал, а слушать доводилось. Великой силы артист! Бывало, слушаешь его - и все забываешь: и где ты и что с тобой. Будто уносил он куда-то. Печальное запоет - слезы потекут, веселое - ноги в пляс сами просятся.
Они шли по заводскому двору. Мимо бесшумно пробегали электрокары, фыркая, двигались грузовики, тонко свистел маленький паровоз, таща платформы по узким рельсам.
Из будки выглянул машинист. Строганов приподнял кепку.
- Здравствуйте, тетя Наташа!
Машинист кивнул.
- Да это ж женщина! - воскликнул Алексей Павлович. - Я ее знаю. Много лет мясо у меня берет.
- Это наш знатный машинист. Орденом Ленина награждена, - сказал Строганов.
Высокие пролеты устремились к небу. Из острых бетонных ребер темными жилами торчат железные прутья. То тут, то там вспыхивало ослепительное пламя и падали вниз каскады ярких искр.
- Ударная комсомольская! Строим новый цех по последнему слову техники! - рассказывал Строганов. - Простор, что твой стадион!
- Привет, Игорь! - крикнул паренек в комбинезоне, держа за руку упирающегося хлопца с хмурым лицом. - Вот полюбуйся: сам напросился на стройку. Сварщик. Выдавал себя за верхолаза. А высоты боится.
- Чего ж ты верхолазом назвался? - спросил его Строганов.
Парень шмыгнул носом.
- Верхолазов набирали. Иначе на ударную не попадешь. А хотелось.
- Хотелось! А может, из-за тебя настоящему верхолазу отказали?
- Лезь, чего боишься! - неожиданно вмешался Степан Емельянович. - Это ж плевая высота! Люди в космосе летают, это повыше!
- Плевая, - огрызнулся парень. - Попробуйте-ка, слазьте!
Степан Емельянович усмехнулся:
- Ну что ж! Только уговор: я полезу, и ты полезешь. Следом. А не то - позор, брат, тебе.
- Лезьте, - не без ехидства согласился парень.
Степан Емельянович взглянул на паренька и зашагал к шаткой металлической лесенке, ведущей наверх, поднялся на несколько ступенек, обернулся:
- Давай, верхолаз, ползи! Девушки на тебя смотрят!
Парень нерешительно потоптался на месте, но делать нечего - стал подыматься.
- Осторожней, товарищ директор! - предупредил Строганов.
- Не беспокойся, Игорь, - с гордостью сказала Люська, - Степан Емельянович - бывший летчик. Он в небе - как дома.
Все задрали головы, следя за подымающимися.
Степан Емельянович крикнул парню:
- Не оглядывайся! Смотри на меня! Вперед смотри! Орлом будешь!
Они поднялись на самый верх. Степан Емельянович помог парню забраться на рабочую площадку. Помахал стоявшим внизу рукой. Порыв ветра распахнул полы его шинели, и на мгновение показалось, что он взмахнул не видимыми доселе крыльями и вот-вот взлетит.
Оставив парня наверху, Степан Емельянович спустился.
- Ничего, из него еще вырастет такой орел! Все-таки полез, не посрамил чести.
- Это он за вами следом, - сказал одобрительно Строганов.
Степан Емельянович подмигнул.
- Примеры заразительны.
Потом пошли по цехам. И всюду, куда ни заглядывали экскурсанты, кипела работа. И люди, которых они часто встречали по ту сторону прилавка, будто заново открывались им.
В последнем, малярном, цехе, поблескивая, сохли покрашенные станки.
- И все это сделали они, вот эти люди, - в раздумьем и гордостью сказал Алексей Павлович.
И все поняли его…
…И вот наконец родилась идея. Долго спорили, обсуждали, прикидывали. Наконец, решили рассказать все Епишеву. Посоветоваться.
Епишев слушал внимательно. Иногда хмурился, иногда усмехался. Потом неопределенно протянул:
- М-м-да-а… Теперь я знаю, как кадры укомплектовывать. В один магазин - моряка, в другой - радиста, в третий - ракетчика. - И, довольный своей остротой, рассмеялся.
В общем-то уж не такой скучный и неприветливый этот Епишев, как когда-то показался Люське.
И вдруг он неожиданно предложил:
- Вот вы бы, Телегина, и выступили с этими предложениями на заводе. Без заводского комсомола вам плана своего не осуществить.
- Что вы, товарищ Епишев, - испуганно замахала руками Люська. - Да я и говорить-то не умею.
- А вы попроще, вот как сейчас. Я вам один секрет открою. Выберете кого-нибудь одного в зале - ему и рассказывайте, словно беседуете с ним.
…Кругом захлопали, Люська вздрогнула. Она ни слова не слышала из того, что говорил этот долговязый, из модельного цеха, а тот уже спускался вниз, в зал.
- Слово имеет товарищ Телегина, тридцать первый магазин. Приготовиться товарищу Кротову, пятый цех.
Люська встала, боком пробралась к проходу и пошла через зал к сцене, стуча каблучками своих красных туфелек. Все головы повернулись к ней.
- Привет, Телегина Людмила! - крикнул кто-то, когда она проходила мимо.
Люська посмотрела - из дружины. Мишин товарищ.
- Гляди-ка, как на балу! - насмешливо бросил его сосед.
- Фасон давит!
Несколько человек засмеялись.
Люська прикусила нижнюю губу, как всегда это делала, когда сильно волновалась. "Ну, ладно, мальчики. Вы - так, и мы - так!" Она поднялась на сцену, стала перед трибуной, оправила складки белого платья.
Миша, сидевший в президиуме, вытянул шею, чтобы лучше видеть Люську. Такой она казалась ему необыкновенной, праздничной в своем воздушном белом платье и красных туфельках. Точно такая, как тогда, в райкоме… В сердце пробудилась нежность, и Миша вдруг с удивлением понял, что все эти долгие недели не переставал думать о Люське, хоть и есть у нее друг, "самый главный".
Зал рассматривал Люську и шуршал. Кто-то крикнул:
- Тише!
И стало тихо.
Люська смотрела в зал и никак не могла найти чье-нибудь лицо, как советовал Епишев. Она вдохнула глубоко, будто собиралась нырнуть.
- Вот один товарищ сейчас сказал: "Как на балу!", - начала Люська. - Нас тут четверо продавщиц. И все мы принарядились. Потому, что хотим мы затеять с вашей помощью новое дело. А это для нас поволнительней всякого бала. Я продавщица. Когда меня райком комсомола посылал в магазин работать, я попросила послать в магазин подальше от дома, чтобы знакомые меня не увидели за прилавком, как я помидорами торговать буду. Я стыдилась. И на вопрос, где работаю, отвечала многозначительно: "В одном месте". Пусть думают, что это какое-нибудь конструкторское бюро или еще что. Часто спрашивала себя: "Чего я стыжусь?" И все никак не могла найти ответа. А теперь нашла. Нам в каждом продавце жулик мерещится. Все нам кажется, что он норовит покупателя непременно обвесить или обмерить. Верно, есть еще среди торговых работников люди без стыда и совести. Есть! Иногда прочтешь в газете фельетон или судебный отчет - куда деваться от стыда, не знаешь. Будто это не он, а ты жулик… Откуда же так много жуликов в торговле? Почему их, например, в авиации нет? Потому, что авиация наша движется вперед семимильными шагами. А торгуем мы все еще по старинке. Топчемся на месте. Это плохо. Очень плохо! Прикинули мы у себя в магазине, подсчитали. Главные покупатели у нас - рабочие вашего завода. И многие из них проходят мимо нашего магазина. Оно и понятно: когда кончается смена - самый большой наплыв у нас, к прилавкам не пробиться. Все спешат. Кому в школу, кому в театр, кого просто дома ждут. Все устали. А в очереди какой отдых?
Зал задвигался, одобрительно зашептал.
- Есть у нас стол заказов, - продолжала Люська. - Попробовала я дозвониться. Ушло на это три с половиной часа.
Смех.
- И ничего нет смешного, - продолжает Люська. - Грустно все это, товарищи! Вот мы и решили попробовать перенести торговлю прямо в цехи. На первых порах нам нужны общественники - сборщики заказов, что ли. Потом транспорт какой-нибудь. Ну и еще возникнет, вероятно, немало вопросов, которые нам без вас не решить. - Люська повернулась, говоря эти слова, к Мише. Случайно.
А Миша вдруг почувствовал, как жар начинает заливать лицо, достал носовой платок, начал неловко сморкаться.
- Мы начинаем борьбу за ваше время, за каждую минуту вашего дорогого времени! - Люська, видимо, уже освоилась, говорила уверенно и смело. - Мы хотим, чтобы вы, уходя с завода, могли получить все необходимые продукты прямо в цехе, не тратили бы время на стояние в очередях. Один наш пожилой продавец сказал, что у нас очень ответственная работа - мы обслуживаем строителей коммунизма. Так вот, мы, продавцы, не хотим "обслуживать". Мы хотим вместе со всеми активно строить коммунизм!
Люське долго хлопали. Взволнованная, добралась она до своих девчат. Лица обеих Ир и Маруси сияли.
- Очень ты все хорошо сказала, Люся! - Маруся утерла пот со лба. - Я даже о себе поняла по-другому.
После собрания Люська подошла к Мише.
- Здравствуй, Миша!
- Здравствуй!
- Ты что ж не заходишь?
- Работы много. - Он покраснел, обернулся к ребятам. Сказал преувеличенно громко: - Кабальерос, проводим Телегину и ее свиту!
Ребята зашумели.
Из клуба вышли гурьбой. В воздухе покачивались крупные снежинки, роем кружились в свете фонарей, и на тротуаре дрожали их легкие тени.
- Пропустим ребят, - не то вопросительно, не то с просьбой сказала Люська, трогая Мишу за рукав.
Миша покорно остановился. Когда отстали от всех, Люська спросила:
- Ты что ж, больше не хочешь дружить, да?
Миша не знал, как с ней разговаривать. То она взрослый человек, то девчонка. Вот сейчас. Разве можно ее обидеть, такую ласковую, доверчивую? И разве она виновата, что у нее уже есть "главный друг"?..
- Да нет, Люся. Почему не хочу? Хочу, - ответил он нерешительно.
До самой остановки шли молча. Неожиданно Люська вскочила в подошедший трамвай и помахала рукой.
И Мише вдруг показалось, что она насовсем уходит от него. И ощущение это было таким острым, что он крикнул:
- Люся!..
Даже побежал за трамваем. Но остановился, постоял немного и неторопливо пошел по улице, следя, как удлиняется и тает на снегу его тень.
Дядю Васю приняли на работу. Когда-то он уже работал в этом магазине, но его уволили за пьянство. Сейчас, когда его вновь принимали, директор прямо спросил:
- Пить будете?
- Ни за какие коврижки! - бодро ответил дядя Вася. Но, будучи человеком справедливым и честным, добавил: - Разве только самую малость… По праздникам… Или с горя какого… Я ведь так просто не пью, не алкоголик. И на чужие не пью. Только если уж поднесут уважительно… Вы не думайте, товарищ директор, что меня за пьянку… Меня исключительно за самокритику. Потому, как не могу терпеть несправедливости. Особенно если, скажем, человека обижают.
- Что-то вы много говорите. - Степан Емельянович, прищурившись, посмотрел на дядю Васю.
- Так уж больно хорошо слушаете, - простодушно ответил дядя Вася.
- Ладно. Но предупреждаю: правду выслушаю, а выпьете - не выгоню. Не-ет! Привыкли, что вас отовсюду выгоняют, вот и распустились. А ведь приличный вроде человек. Напротив, посажу в подвальную кладовую на двадцать четыре часа. К мышам. И кошки не дам. Справляйтесь сами.
- Слушаюсь! - по-солдатски ответил дядя Вася.
Степан Емельянович написал на его заявлении: "Зачислить подсобным рабочим".
- А вы это, извиняюсь, в самом деле сказали, что приличный? Или для комплименту?
- В самом деле.
Дядя Вася застегнул пуговицу на рубашке.
- Тогда - все! Тогда располагайте! - Он вежливо откашлялся в кулак и ушел.
Несколько дней он работал с веселой удалью, распоряжаясь всем и вся, всюду поспевая. Он с первой минуты заявил:
- Вот что, бабонька, навертелась здесь - будет! Мужское это дело - мешки да ящики. Я лично самим товарищем директором назначен сюда главным!
Оня спорить не стала, махнула рукой.
Удивительная была у него хватка в работе. Вроде бы и не зовут, а он тут как тут. На совесть работал. Уж Алексей Павлович, старший мясник, человек очень самостоятельный, а и то не перечил дяде Васе, если тот совет давал. Видел: человек от сердца говорит.
И вдруг пропал после обеда дядя Вася. Исчез. Машина пришла с молокозавода. Оня с шофером стали разгружать. Степан Емельянович помогать вышел.
Часа через два явился дядя Вася. Пришел, пошатываясь, спотыкаясь о собственные ноги. Глаза красные, слезятся, лицо малиновое. Открыл дверь директорского кабинета, затянул:
Меня выдадут замуж
В деревню чужую…
- Вы в каком виде, Иванов? Ушли самовольно с работы, напились, как… как я не знаю кто!
- Напился… Да… - Дядя Вася ухватился за косяк, чтобы не упасть.
- Та-а-ак… Лучший рабочий магазина!
- Ты меня не заводи. Я и так заведенный.
- Вижу.
- Лучший рабочий, а его - в шею!
- Что это ты мелешь, Иванов? А ну-ка зайди.