Эльвис поднёс руку к глазам и стал считать: большой палец долой - остаётся как раз четыре пальца.
Скоро вернулись грузовики и остановились у ворот. Ребята подбежали к ним и стали помогать продавцу сосисок выгружать из кузова и относить в сад корзинки с едой. Он привёз также картошку и томатный соус и ещё огурцы, так что каждый мог выбрать себе угощение по вкусу.
И в саду устроили небольшой пир. А потом ребята начали обсуждать, как лучше распределить оставшуюся работу. Кто будет вывозить разбитую машину, кто - вставлять стёкла, а кто - строить забор. И ещё обсуждали, как получше убрать дом.
Сам Эльвис больше слушал, чем говорил, он только следил, чтобы ничего не упустили из виду. Например, про забор пришлось напоминать много раз: ребята о нём всё время забывали…
Неужели это те самые хулиганы сидят сейчас рядом с ним? Да они теперь и не хулиганы вовсе.
Та самая девчонка, которая тогда смастерила розги и грозилась убить Эльвиса, если он сболтнёт лишнее, сидит сейчас рядом с ним, намазывает на его сосиску томатный соус вместо горчицы и кормит его огурцами. Потом она дала Эльвису лимонаду. Ну совсем славная девочка! Все они теперь славные.
- Понимаешь, - сказал Петеру один из парней, - мы вообще-то не думали здесь всё ломать… Что мы, бандиты, что ли?
- Ну да, понятно, - отвечал Петер.
Одна из девочек сказала, что у неё дядя - стекольщик, наверно, он согласится за небольшую плату вставить стёкла. В доме придётся сделать ремонт.
- Мы все сложимся и соберём деньги, - сказали ребята.
- Кроме вот этого малыша, - вдруг сказал кто-то. - Он-то ничего не ломал.
- Ясное дело! Конечно! Эльвис здесь ни при чём! - хором подхватили остальные.
Все с уважением глядели на Эльвиса. Никогда ещё на него не смотрело столько пар глаз.
- Молодец, Эльвис! - кричали ребята. - Умница! Потом стали петь песни, кто-то заиграл на гитаре, и все пустились в пляс.
- Замечательный день рождения! Правда? - сказал дедушке Эльвис, когда они шли домой.
- Самый лучший, на каком я когда-либо был! - подтвердил дедушка.
- И я тоже! - радостно воскликнул Эльвис.
Потом они поглядели друг на друга и увидели, что они перепачканы с головы до ног.
- Счастье ещё, что ты не надел парадный костюм, - сказал Эльвис в утешение деду.
- Только этого не хватало! - отозвался дедушка, пытаясь счистить с костюма грязь. - Да, бабушка удивится, где это я так перепачкался.
- Скажи, что мы отпраздновали мой день рождения! - посоветовал Эльвис.
Дедушка остановился и принялся оглядывать Эльвиса со всех сторон, стряхивая с него пыль.
- Тебе-то хуже моего придётся, Эльвис, - огорчённо сказал он. - Давай-ка я лучше пойду с тобой и заступлюсь за тебя.
Но Эльвис покачал головой. Тогда и вовсе разговоров не оберёшься. Будто он не знает, как мама относится к дедушке. Она подумает: это дедушка виноват, что Эльвис так перепачкался. А уж это было бы совсем несправедливо.
- Не надо за меня заступаться, - сказал Эльвис. - Ты успокой бабушку, а уж я успокою маму. Мне не привыкать.
17
Бабушка положила на кухонный диван свёрток с вещами и еле слышно вздохнула.
- Да, вот последние вещи Юхана, - сказала она.
В кухне стало тихо.
Бабушка села на диван и начала перебирать вещи, которые привезла с собой. Она привезла их, конечно, для Эльвиса.
Все молчат. Мама подходит к плите, берёт кофейник, чтобы его ополоснуть, и долго держит его под струёй воды.
Эльвис смотрит на бабушку: она сидит, поглаживая руками вещи Юхана. Эльвис любит бабушку, но скучает всегда больше по деду. Бабушка такая тихая, она почти всё время молчит. Когда вместе с ней приезжает дед, это ничего, что она молчит, но стоит ей приехать одной, как вот сегодня, - в доме сразу становится необычайно тихо. Эль-вису ужасно не хватает дедушки. Когда дедушка приезжает один, Эльвис не скучает по бабушке, он даже не вспоминает о ней. Хотя это несправедливо. И нехорошо.
Мама наконец ополоснула кофейник.
- Надеюсь, вы выпьете чашку кофе? - говорит она.
- Да, спасибо, - еле слышно отвечает бабушка.
Зато очень хорошо слышно, как мама с размаху ставит на плиту кофейник. И как хлопают дверцы буфета, когда она вынимает оттуда чашки и блюдца. И стук противня, на котором лежит пирог. Все звуки, которых обычно не замечаешь, становятся особенно громкими всякий раз, когда приезжает бабушка. А потом, когда стол уже накрыт, а мама спиной ко всем стоит у плиты, дожидаясь, пока вскипит кофе, тогда уже слышно только, как капает вода из крана, который никогда не удаётся завернуть до конца.
Мама тоже всегда смолкает при появлении бабушки. Она угощает её кофе, но почти всё время молчит. Даже про Эльвиса и про то, какие глупости он вытворяет, она не рассказывает.
- Бабушка ничего не понимает в детях, - говорит мама. - Бабушка принимает детей всерьёз.
Мама говорит, что бабушка скучный человек. С другой бабушкой, маминой мамой, куда интересней разговаривать. А другой дедушка, мамин отец, гораздо "приличнее" папиного: он "за галстук не закладывает".
А Эльвис любит и тех и других, хотя больше всего дружит с папиным папой. Они с ним одинаково смотрят на жизнь.
Кофе готов. Мама садится к столу, прямо напротив бабушки.
Эльвис сидит у края стола. Мама разливает кофе. И Эльвису тоже наливает чашечку.
- Неужели ты даёшь мальчику кофе? - спрашивает бабушка.
- Он всегда пьёт с нами кофе, - коротко отвечает мама.
- Да какая от этого польза, - говорит бабушка. - А молока у тебя нет?
Мама со вздохом встаёт, вынимает из холодильника кувшин с молоком и молча ставит на стол. Видно, что она сердится.
Эльвис не знает, что делать. Его чашка доверху полна кофе, а теперь перед самым его носом ещё поставили молоко.
Может, сначала выпить кофе, а потом - молоко?
Эльвису всё равно, что пить: кофе или молоко, какая разница. А вот для мамы и бабушки это почему-то очень важно. Мама раздражённо помешивает ложкой кофе, а бабушка не сводит глаз с молока. Обе молчат.
Эльвис протягивает руку и берёт сдобную булочку. Мама шлёпает его по руке, так что булочка летит назад, в хлебницу.
- Не лезь первым! Подожди, пока возьмёт бабушка!
Взяв хлебницу, она подносит её бабушке.
Бабушка протягивает слегка дрожащую руку. Но так и не берёт булочку. Вместо этого она вдруг приподнимает крышку кофейника, потом берёт у Эльвиса чашку и выливает почти всю в кофейник, оставив лишь немного на дне. Потом она кладёт в чашку два куска сахара и перемешивает их с остатком кофе. Затем бабушка доливает чашку молоком до самого верха, так что получается светло-коричневая бурда. С довольным видом бабушка ставит чашку на место.
- Это кофе в молоке, - говорит она, и щёки её вдруг розовеют. - Кофе в молоке Юхан любил больше всего на свете.
Мама незаметно хмыкает. Она отпивает из своей чашки большой глоток, но ничего не отвечает. Эльвису и раньше случалось пить "кофе в молоке". Он не против. Запах от него правда какой-то особый, юханский, но корки в таком кофе мочить хорошо.
- А теперь мне можно взять булочку? - спрашивает он.
- А вы уже брали булочку? - обращается мама к бабушке.
И бабушка поспешно берёт булочку, а затем придвигает хлебницу Эльвису. Она показывает на самую большую булочку и велит ему взять именно её. Маме, видно, хочется что-то сказать, но она, сжав губы, молчит.
Эльвис берёт самую большую булочку, и бабушка улыбается. У неё опять розовеют щёки: видно, что она довольна. Эльвис тоже улыбается ей.
После кофе мама велит ему примерить вещи Юхана: может быть, придётся что-нибудь поправить. Эльвис послушно делает всё, что ему велят, - не потому, что ему нравится примерять одежду, а потому, что ему жаль бабушку. Он знает: она радуется, когда видит на нём вещи Юхана. Наверно, тогда она вспоминает Юхана и ей это приятно.
И ещё ему жаль бабушку потому, что она должна притворяться, будто Юхан куда-то уехал. Она всегда притворяется. И зачем только она это делает? Эльвис не понимает. Он смотрит на бабушку. Может, сказать ей правду? Сказать, что он всё знает?
Эльвис оглядывается на маму. И решает: нет, он ничего не скажет. Маме это не понравится.
- Да, на тот год вам уже придётся самим покупать мальчику вещи, - тихо произносит бабушка. - После Юхана больше ничего не осталось.
- Понятное дело, - говорит мама.
- Это его последний нарядный костюм, вот тот, что сейчас на Эльвисе, - продолжает бабушка, задумчиво глядя на внука. Она складывает руки на коленях. - Мы купили этот костюм в ту осень, перед самой… - шепчет она.
Потом, уже чуть погромче, она говорит, что Юхан так и не успел дорасти до этого костюма. И что в рукавах и штанинах ещё много можно выпустить. Хотя сейчас он и Эльвису тоже великоват.
Эльвис это заметил. Вещи Юхана всегда были ему велики. И он не успевал до них дорасти, потому что изнашивал их ещё раньше. Что-что, а изнашивать вещи Эльвис умеет.
Мама оглядывает его и качает головой.
- На этом мальчике костюм долго не проживёт! говорит она, кивая на Эльвиса.
Бабушка широко раскрывает глаза.
- Ты береги этот костюм, Эльвис, - серьёзно говорит она. - Твой дядя Юхан очень обрадовался, когда получил его в подарок.
- Сколько лет было Юхану, когда… когда он уехал? спрашивает мама.
Бабушка уже поднялась из-за стола, собираясь уйти. Она отвечает:
- Сейчас скажу. Ему было ровно столько, сколько сейчас Эльвису. Шесть лет, шесть месяцев и восемнадцать дней. Вот почему я сегодня приехала к вам и привезла костюм.
- И когда это было? - спрашивает мама.
- Двенадцать лет назад… Сейчас ему исполнилось бы девятнадцать.
Эльвис недвижно стоит в костюме Юхана. Мама глядит на него. Вот такой взгляд у неё бывает, когда по телевизору показывают что-нибудь грустное. А бабушка глядит на кран, из которого всё капает и капает вода.
Вдруг мама вскакивает со своего стула и так сильно стискивает Эльвиса в объятиях, что, пошатнувшись, он ударяется об мойку.
Но мама тут же отпускает его, потому что Сессан кидается к ней и начинает лаять и скулить.
- Что, приревновала меня? - смеётся мама и берёт собачонку на руки. - Приревновала, да? Вот тебя-то хоть приласкать можно, - продолжает она. - Ты небось не упадёшь, не стукнешься об мойку, как этот увалень.
Она кивает в сторону Эльвиса, но как будто не сердится. Когда она назвала его увальнем, он подумал, что она сердится. Но тут ему вдруг пришло на ум, что она, наверно, ничего плохого не думает, когда говорит злые слова. Может, она просто не умеет сдерживаться и говорит такое. Совсем новая мысль!
Бабушка уходит, а он всё продолжает думать об этом. Хорошо, если так. Может, мама вовсе и не думает всего, что говорит? А он-то думал, что думает…
Может, и сам он тоже не думает всего, что говорит?
Мало всяких злых и глупых слов он говорил, что ли?…
Правда, когда он их говорил, то думал, что он и вправду всё это думает, но только думал ли он? Если так, это ужасно…
Нет, наверно, человек не всегда сам понимает, что говорит. Об этом всегда надо помнить.
Тогда, может, он зря злится и обижается, когда мама его ругает. И может, не стоит так удивляться, что мама сердится, когда он сам ей грубит.
Эльвис не спеша стягивает с себя парадный костюм Юхана, который болтается на нём, как на вешалке. Юхан не мог до него дорасти, потому что был слишком слаб, а Эльвис не дорастёт потому, что он слишком крепкий. Эльвис подносит брюки к глазам и разглядывает их. Раньше они шагали в ногу с Юханом, когда он надевал парадный костюм. Теперь они будут шагать в ногу с Эльвисом…
Он знает, что сегодня ему шесть лет, шесть месяцев и восемнадцать дней. Теперь с каждым днем он будет становиться всё старше и старше Юхана.
Что он знает, то знает.
Подходит мама, берёт брюки и вместе с пиджаком вешает в шкаф.
Потом она включает приёмник, который молчал всё время, пока у них в гостях была бабушка.
- Бабушка устаёт от радио, - говорит мама, - голова-то у неё старая.
- Я тоже устаю от радио, - говорит Эльвис. - Хотя у меня голова совсем новая.
Но мама не слушает его. Ему хочется прокричать ей эти слова прямо в ухо, но он успевает одуматься.
Зачем кричать? Ведь ему за это попадёт.
Эльвис выбегает на улицу и идёт к дому Петера. Хорошо бы его встретить. Но вдруг Эльвис застывает на месте и поднимает руку. Сначала он загибает большой палец, потом - мизинец.
Всего три дня осталось до возвращения Юлии.
18
Папа вдруг решил, что Эльвис должен выучиться кататься на велосипеде.
- На это есть особая причина, - сказал он.
- Какая причина? - спросил Эльвис.
Но папа больше ничего не хотел говорить.
- Узнаешь потом, когда выучишься, - ответил он.
Мама насчёт этого не согласна с папой. Слишком рано, говорит она. Мал ещё Эльвис для велосипеда, можно и подождать.
Сам Эльвис, понятно, хочет кататься. Что может быть лучше: мчаться с Петером на велосипеде по лесным дорогам и тропкам…
Хотя… у велосипеда ведь только два колеса, на вид это небезопасно - того и гляди, - свалишься! А Эльвису страшно свалиться. Он очень боится падать. Не потому, что больно, а просто падать страшно.
Самое плохое - пока падаешь. А когда уже свалился и лежишь на земле, это уже не так страшно.
Когда папа вытащил старый мамин велосипед и позвал Эльвиса, у него от страха внутри все сжалось.
Он ни слова не проронил в ответ, просто пошёл за папой. А сердце так и прыгало. Прыгало в груди, как мячик.
Они свернули к улице, где почти не было движения. Здесь папа будет учить его кататься на велосипеде.
Хоть бы это у него вышло!
Раз уж ничего не получилось с футболом - хоть бы научиться немножко ездить на велосипеде! Ведь и плавать он тоже не выучился, хотя папа два лета подряд бился с ним как мог. Эльвису очень хотелось, чтобы у него хоть что-нибудь получилось!
Папа просто по своей доброте хочет выучить его кататься, это ясно. Другое дело - футбол и вообще спорт: папа всегда злится, говоря, что из Эльвиса спортсмен не выйдет. А сейчас у него вид счастливый и таинственный - он говорит, что Эльвис должен выучиться кататься: "На то особая причина". Эльвис и правда хочет научиться, он будет стараться изо всех сил…
Сначала папа показал ему, как он сам катается - ездил то туда, то сюда, а Эльвис смотрел. Наверно, кататься совсем легко, так же легко, как птицам летать.
Но когда Эльвис сам сел на велосипед и попробовал прокатиться, это оказалось очень трудно. Он тяжело повис на руле, а ноги болтались над педалями. И всё без толку…
Он был неподвижен, как чурбан, и при этом дрожал всем телом. Папа крепко придерживал велосипед, Эльвис мог не бояться, что упадёт, а всё-таки боялся. Обычно он не злился на себя самого, но тут здорово разозлился. И чем больше он злился, тем меньше слушался его велосипед.
Папа старался, мучился, бился с ним. Он показал Эльвису, куда ставить ноги и как вертеть педали. На всякий случай держал и седло и руль. Всё без толку. Эльвис цеплялся за руль и вёл себя как дурачок. Значит, у него и к велосипеду тоже нет способностей, это яснее ясного. Ему искренне жаль папу, который так старался, а всё только зря.
Правда, сейчас папа уже больше не старался. Он стоял, склонившись над велосипедом. А Эльвис, сжавшись в комок, сполз к переднему колесу.
- Что ж, пойдём домой? - спросил папа.
Эльвис сидел не шелохнувшись и мрачно глядел на свои неуклюжие ноги.
- Ничего из меня не выйдет, - сказал он, больше для того, чтобы утешить папу.
- Что, что? - спросил папа. Он посмотрел на Эльвиса. Потом сказал: - Нет… почему же?… Что-нибудь обязательно выйдет…
Правда, было не похоже, что сам папа в это верит.
Они побрели назад, катя старый мамин велосипед. Сердце Эльвиса больше не прыгало в груди, как мячик. Оно было тяжёлое, как отсыревший ком, как сам Эльвис.
Но тут папа начал его утешать. Никому ещё не удавалось научиться ездить на велосипеде с первого раза, сказал он. Даже самому папе. А он ведь такой замечательный спортсмен. Ему тоже пришлось довольно долго учиться. Надо только не сдаваться. И Эльвис, конечно, тоже научится мало-помалу. Нужно только терпение.
Эльвис ничего не ответил. Но в душе дал себе слово, что не сдастся. Он хочет выучиться, и он выучится. Хотя он понимает, что для этого придётся много поработать. Хорошо бы придумали, как переделывать неспособных детей. Тогда они стали бы способными на радость своим родителям. А сам человек при этом не менялся бы. Эльвису, например, неохота меняться. Он хочет остаться таким, какой он есть. Он вовсе не хочет стать другим. А то ещё вдруг станешь мальчиком, у которого нет своей Тайны!