31. Вечерние разговоры…
Задушевные разговоры у Марины с мамой бывали по вечерам, когда Марина ложилась спать.
- Мама, посиди со мной минуточку, - просила она. Елена Ивановна присаживалась на краешек кровати, и они разговаривали.
Елена Ивановна любила эти вечерние разговоры так же, как и Марина. В это время и Елена Ивановна и Марина могли всё рассказать друг другу - и Марина понимала Елену Ивановну гораздо лучше, чем днём, в суматохе разных дел, когда ей казалось иногда, что мама требует от неё чего-то невыполнимого.
В этот день Марина после уроков задержалась в школе. Был школьный концерт старших классов, и на этом концерте играла семиклассница Катя Зейчук - лучшая скрипачка школы.
Катя играла с мастерством взрослого, профессионального музыканта и в то же время так непосредственно и свежо, как играют только в юности.
Марина восторгалась и хлопала больше других.
Но вечером, придя домой, Марина была очень молчалива и грустна.
Её собственные неудачи последних дней и сегодняшний блестящий концерт так не похожи были друг на друга!
Елена Ивановна спросила Марину, где она задержалась, и, узнав, что на концерте, спросила, кто играл.
Больше ни о чём она Марину не спрашивала.
Разговор начался тогда, когда Марина легла и мать подошла к ней, чтобы поцеловать её на ночь.
- Скоро и твой концерт, Мариша, - сказала она.
- Мама, я никогда больше не буду выступать! - вдруг неожиданно горячо прошептала Марина. - И никогда - вообще никогда не буду больше играть! - сказала она и отвернулась к стене.
- Марина, ты неправа, - сказала Елена Ивановна. Она сразу поняла, о чём думала Марина. - Хочешь, поговорим? - Хорошо, - прошептала Марина.
- Понимаешь, девочка, ты ещё много услышишь в жизни хорошего, - сказала Елена Ивановна, присаживаясь на краешек кровати, - и всё, что ты будешь слушать, будет обогащать тебя. Творческого человека всё хорошее обогащает, а нетворческого - отпугивает. Может быть, я непонятно говорю?
- Нет, мама, понятно, понятно, - сказала Марина и уткнулась в мамины руки. - Ну, скажи мне ещё что-нибудь.
- Ещё сказать? Ещё могу сказать, что я вижу, как ты выросла с прошлого года. Стала гораздо лучше понимать музыку и книги, которые читаешь. И ещё скажу, что ты моя хорошая девочка и я в тебя верю.
- Ещё! - потребовала Марина, обнимая мать.
- Ещё? Ещё скажу, что без труда ни ты, ни я не достигнем ничего хорошего. Знаешь, Марина, в одном письме Чайковский писал: "Лень очень сильна в людях. Нет ничего хуже для артиста, как поддаваться ей… Нужно, необходимо побеждать себя!" Лень - очень страшная вещь, Марина, и надо уметь преодолевать себя. Думаешь, мне иногда не хочется полениться?
- Это тебе-то? - засмеялась Марина. - Ой, не верю! Мама, а как твоя работа? Приняли новую модель?
- Не совсем. Надо её переделать. Она мне трудно даётся.
- Вот и у меня трудно! - вздохнула Марина. - Только, мама, мне не удастся добиться. Я так, как Катя, никогда не буду играть.
- А знаешь, Марина, - сказала Елена Ивановна, - когда я была в прошлом месяце у вас на уроке - ещё тогда все родители присутствовали, - ты играла, а Шура мне говорит: "Как хорошо играет ваша Марина!" А Сашенькина мама даже прослезилась: "Заслушаешься, - говорит. - И когда же это мой будет так играть?" Понимаешь, Марина, всё относительно. И надо идти вперёд, всегда вперёд. Ты думаешь, Ойстрах не старается совершенствовать свою игру?
- Да, - сказала Марина, - а если он во мне разуверился?
- Кто разуверился?
- Да Алексей Степаныч.
- Почему ты так думаешь?
- А почему он мне дал такие лёгкие вещи?
- Марина, ты веришь своему учителю? - спросила Елена Ивановна.
- Верю.
- Так почему же ты не веришь тому, что он говорил тебе о лёгких вещах? Ведь ты мне сама рассказывала.
- Мамочка, какая ты у меня хорошая! - неожиданно сказала Марина.
Елена Ивановна засмеялась:
- Значит, легче стало на душе?
- Легче.
- Ну, спи, дочка.
Елена Ивановна поцеловала Марину, погасила лампу и ушла к себе работать.
32. …и утренние дела
Елена Ивановна хорошо знала свою дочь и хорошо знала, что вечерние разговоры далеко не всегда соответствуют утренним делам.
Правда, на следующее после разговора с Еленой Ивановной утро Марина встала весёлая и деловитая - в десять минут прибрала комнаты, вскипятила чай, накрыла на стол.
Домашняя работа так и спорилась сегодня в её руках; и в школу она ушла, напевая какую-то весёлую мелодию.
Что произошло в этот день в школе, Елена Ивановна не знала, но вернулась Марина из школы такая же хмурая, как и накануне.
У Елены Ивановны в эти дни была очень большая и срочная работа - их фабрика выполняла к Октябрю своё сверхплановое обязательство, - и при всём желании мать не могла в эти дни вникать так подробно во все дела дочери, как она это делала обычно.
А Марина, которая за последний год приучилась уже было работать самостоятельно, теперь совсем почти перестала заниматься. О гаммах и упражнениях она забыла совсем, этюды и пьесы проигрывала по разу.
Наизусть она, правда, запомнила свои новые пьесы очень быстро. А дальше что? Марину одолевала скука.
В своих пьесах она не видела ничего такого, над чем бы стоило потрудиться. И вообще в эти дни у неё всё валилось из рук.
А Алексей Степаныч?
Алексей Степаныч как будто ничего не замечал. Он делал ей на уроке два-три замечания и казался Марине рассеянным. Как будто и ему вдруг стало неинтересно с нею заниматься.
Единственное, что ещё занимало Марину, это подготовка к шефскому концерту. Но не подготовка своего выступления, а переписка с Верой. В этой переписке Марина не участвовала, но письма из Берёзовой прочитывала с жадным интересом.
Марине Вера больше не писала - наверно, потому, что Марина не ответила на её последнее письмо.
Когда Оксана спросила своих пионеров, готовы ли они к Октябрьскому концерту, Марина что-то пробурчала в ответ. Русскую песню она разобрала, но Алексей Степаныч был, видимо, так недоволен ею в последнее время, что Марина не рискнула ему показать её. А без Алексея Степаныча играть было неинтересно. Никак нельзя было понять, хорошо ты играешь или плохо.
Кто удивлял Марину в последнее время, так это Люся. Люся уже два раза ездила с Оксаной к Вере на фабрику. Вероятно, она помогала там делать костюмы, а может быть, и ещё в чём-нибудь участвовала, потому что часто шепталась с Оксаной и что-то скрывала от ребят. Люся была всё время весёлая и не ворчала столько, как бывало раньше.
33. Из дневника Марины
15 октября
Вчера разговаривала на перемене с Галей. Она говорит, что всё же играет концерт. Но и вариации, она говорит, очень хорошие, и она ими увлекается. А мне скучно. Ску-чно… Мамы всё нет дома. А. С. со мной почти не разговаривает на уроках.
Только вчера, после того как я сыграла - правда, неважно, - он спросил: "А ты, Марина, слышала о победах наших музыкантов на фестивале демократической молодёжи?" - "Слышала, конечно", - ответила я. "А ты послушай ещё, - сказал он. - По радио передают рассказ о их победе в записи на плёнку".
Я хотела послушать, но, по-моему, это больше не передают.
Скоро концерт, а я совсем не готова. И готовиться не хочется. Вот если б тот наш концерт - я бы так занималась!
А сейчас всё такое неинтересное, как гамма на одной струне. Хрипит, визжит, а музыки нет!
Очень скучно мне
На одной струне.
Ведь я не Паганини. Тот умел и на одной струне давать музыку.
И все учителя на меня сердятся. Александра Георгиевна сегодня говорит: "Что это ты, Марина, такая хмурая стала? И занимаешься спустя рукава. Смотри, скоро четверть кончается - снизишь свои оценки".
Зачем она мне про оценки сказала? Что я, сама не знаю? Если бы она про оценки не сказала, я бы, может, ей и рассказала всё - и про концерт, и что я совсем не готова, и про то, что никто со мной не дружит по-хорошему.
Вот Вере я бы всё сказала. Или Оксане. Но Оксане стыдно про это говорить. Она подумает: "Распустилась". Да и правда, я, наверно, распустилась.
А Оксана хоть и весёлая и смеётся много, а всегда такая подтянутая, всегда так хорошо учится в своём девятом классе. И по всем предметам и по специальности - она ведь очень хорошая пианистка. И голос у неё хороший - она запевает в хоре. А наш хор славится. Лучший из всех школьных хоров!
Оксана зачем-то приходила вчера в класс к Алексею Степанычу. Интересно, зачем?
Ох, как хочется с кем-нибудь поговорить, кроме дневника! Но не со взрослыми. А с Галей мы хотя и разговариваем теперь, но это уже совсем не то, что раньше.
34. Галя
Галя была тоже огорчена решением Алексея Степаныча. Но характер у Гали был не такой, как у Марины. Марина легко увлекалась и легко остывала, а Галя, решив что-нибудь, шла к цели очень твёрдо, "стиснув зубы", как думала о ней Марина.
Галя много работала над своими вариациями, они всё больше нравились ей, и обида понемногу проходила. Захотелось снова видеть Марину, говорить с ней, как раньше, обо всём, вместе проигрывать отрывки из своих пьес.
Окончив уроки, Галя посмотрела на часы - оставался час до прихода родителей с работы - и решила пойти к Марине.
Марина никак её не ожидала. Она побежала на звонок, думая, что мама пришла сегодня раньше обычного.
Васька побежал за Мариной. Марина не пускала его к дверям, а Васька проскакивал.
- Галя! - ахнула она, открыв дверь.
И в этот момент Васька проскочил в открытую дверь.
- Удрал-таки! - закричала Марина и кинулась за Васькой. - Иди, иди сюда, гуляка! - звала она, бегая за котом.
Галя бегала вместе с ней. Поймав кота, Марина повела её в комнаты.
Возня с котом сразу вывела девочек из неловкости. Они почувствовали себя свободно, как будто никогда и не ссорились.
Но когда вошли в комнату и Васька удрал от них на буфет, девочки замолчали и не знали, с чего начать разговор.
Галя подошла к Марининому пюпитру, посмотрела на закрытые ноты, потрогала скрипку.
- Как пьесы? - спросила она.
- Да никак, - ответила Марина. - А твои вариации?
- Какие красивые! - сказала Галя. - Хочешь, сыграю? Галя взяла Маринину скрипку. Марина помогла ей настроить.
- Я ведь свою скрипку лучше знаю, - сказала она. Галя приложила скрипку к подбородку; лицо её стало задумчивым и серьёзным - она начала играть.
Мелодия была певучая и очень красивая. Марина слушала, смотрела на подругу, и ей было и хорошо и немного грустно.
Как хорошо играет Галя! А она, Марина, - ведь она из протеста какого-то не хочет даже слышать музыку в своих пьесах, играет их совсем механически.
- Ну, а теперь ты, Марина, - сказала Галя, кладя скрипку.
- Не хочу. Давай лучше поиграем вместе наш концерт.
- Давай, - охотно согласилась Галя. - А где вторую скрипку возьмём?
- Вот жаль, ты своей не принесла! Ну, давай возьмём мою старую половинку.
Девочки настроили скрипки. Сначала у них ничего не получалось - старая скрипка была мала Гале, - но потом им удалось сыграть вместе несколько фраз.
- Хорошо! Вот это концерт! - сказала Марина.
- Марина, ну сыграй мне всё-таки твои пьесы, - попросила Галя. - Ведь я в последнее время совсем не слышала тебя на уроках.
Марина нехотя взяла скрипку. И вдруг ей так захотелось вот сейчас, для Гали, сыграть по-настоящему!
Она на минуту задумалась и заиграла свою арию. Серьёзное Галино лицо было чем-то сродни этой простой, но красивой песне. Сыграв, она сама удивилась: как красиво!
- Как красиво! - словно повторяя вслух её мысль, сказала Галя. - Сыграй две другие.
Марина сыграла. Эти пьесы были более технические, и невыученные, трудные места давали себя знать. Особенно это чувствовалось в "Прялке".
- Мало учила, - серьёзно сказала Галя. Марина вздохнула:
- Правда, мало. Знаешь, Галя, мне так скучно было играть эти пьесы после нашего концерта!
- А ведь они красивые, - сказала Галя, - и вовсе не такие уж лёгкие. Только надо поработать.
- Я знаю, - сказала Марина. - Я поработаю… Галка, слушай, - сказала она, обнимая подругу, - давай отпразднуем наше примирение!
- А как?
- Давай знаешь как? Давай поиграем в куклы!
35. Девочки играют в куклы
Вероятно, если б Марина была хозяйкой этой книги, она вычеркнула бы эту главу. Это - секрет. Но шила в мешке не утаишь: да, Марина ещё играет в куклы, хотя ей уже двенадцать лет и она с увлечением читает некоторые книги для взрослых. Часто она играет? Нет, не очень часто. Редко? Нет, и не очень редко.
Она играет с маленькой соседской девочкой по воскресеньям, играла в прошлом году с Галей, когда та приходила к ней.
С соседской девочкой Валюшкой игра в куклы бывает очень спокойная, домашняя, с устройством квартир, с хождением; друг к другу в гости.
С Галей игра больше похожа на театр.
Куклы у больших девочек не бывают большими. У больших девочек куклы маленькие, целлулоидные или бумажные. И этих бумажных кукол вместе с их платьями набралось несколько коробок.
Марина решила подарить их. Может быть, устроить для малышей кукольный театр? Или просто отдать их маленьким девочкам?
Но не всех кукол она подарит. Маленькая целлулоидная Верочка, которая почти всегда лежит в Маринином футляре, в отделении для струн и канифоли, там и останется. Марине приятно, доставая канифоль, видеть её там.
Ещё Марина играет в школу. Так же как она играла лет пять назад в школу чтения и письма, так теперь она играет с Галей в музыкальную школу, в комиссию, в концерт.
Может быть, начало этой игре положил Алексей Степаныч, который почти такую же игру в экзамен и в комиссию устроил года два назад в школе.
Неожиданно, среди года, он объявил проверочные испытания по гаммам и этюдам, а когда ученики собрались в классе, он сказал, что экзаменаторами будут они сами.
В экзаменационную комиссию входили все ученики, кроме игравшего в эту минуту.
Алексей Степаныч усадил "комиссию" в ряд на стульях. Сидели там почти одни малыши - самому старшему было десять лет. Потом он роздал им билетики с написанными заранее отметками. После каждой сыгранной экзаменующимся вещи нужно было выбрать билет с нужной отметкой и отдать его Алексею Степанычу.
Это было очень интересно. Все были строги, особенно самые ленивые, - больше тройки они никому не ставили.
И, конечно, игра эта потом начала повторяться дома.
Кто-то из двоих - Марина или Галя - был педагогом. Очень строгим, очень взыскательным. Второй был учениками. Всеми по очереди: ленивыми, прилежными, способными.
Очень интересно было изображать всех и играть разные отрывки из слышанных в классе или на школьном концерте пьес или просто фантазировать.
В последнее время куклы смирно лежали в коробках - Марине было не до них. Может быть, и вообще она стала к ним равнодушной…
Но сейчас кукол извлекли. Строгое Галино лицо оживилось, Марина сияет, и обе они без умолку болтают, разговаривая за своих кукол и одевая их.
За этим занятием девочек застала Елена Ивановна. Ока вошла вместе с Галиным отцом - высоким, худым человеком с седыми висками и таким же строгим и тонким, как у Гали, лицом.
Маринина мама вернулась с работы, а Галин отец, не застав дочку дома и узнав от бабушки, где она, пошёл за ней.
Они молча переглянулись, увидев оживлённую игру своих больших девочек, так же молча сели на стулья и дружно рассмеялись.
- Ну мам, ну что ты, ну мам! - кинулась к матери смущённая Марина, пряча лицо у неё на груди и щекоча матери шею своими волосами.
- Да я ничего, - сказала Елена Ивановна смеясь. - Я очень рада, что вы помирились.
- Папа, ты не сердишься, что я пошла к Марине? - говорила Галя своему отцу.
- Не сержусь, конечно. Только надо собираться, Галочка. Ведь у тебя уроки ещё, наверно, не все сделаны. И бабушка с мамой ждут нас.
- Сделаны, сделаны! - торжествующе сказала Галя. - Я нарочно их пораньше сделала, чтобы пойти к Марине.
- Ну, Марина, как твои дела? Как учишься? - спросил Галин отец.
- Очень хорошо! - не дав Марине ответить, сказала Галя. - Она очень хорошо играет свои новые пьесы.
Марина посмотрела на Галю и ничего не сказала. Хорошая всё-таки подруга Галя! И как это она могла жить без неё столько времени!
36. "Сегодня я тобою доволен"
Алексей Степаныч начал урок так же сдержанно и даже как будто рассеянно, как и в прошлый раз.
Но как только Марина начала играть, он оживился.
- Наконец-то! - перебил он её. - Ну, сознайся, кто тебя поругал? На кого ты рассердилась?
- Нет, я обрадовалась, - сказала Марина смеясь.
- Ну, это ещё лучше. Значит, чему-то хорошему обрадовалась, а на себя рассердилась. Правильно, да? И звук сразу появился, и есть уже над чем работать. Ну, давай ещё раз сначала.
Алексей Степаныч провёл этот урок с Мариной так же интересно, как он раньше работал с ней над концертом.
Когда Марина играла свою вторую пьесу - задорное рондо, - он сказал, что эта пьеса совсем в Маринином характере, что в ней уже стали появляться отдельные музыкальные картинки и что играть её надо ещё смелей и задорней.
Он шутил с Мариной, проигрывал ей отдельные отрывки.
А ведь в прошлый раз, после того как Марина сыграла свою программу, он помолчал, а потом со вздохом сказал:
"Всё правильно. Все ноты, переходы - всё верно. А музыки нет".
Марина молчала насупившись, и Алексей Степаныч, отпуская её домой, так серьёзно и строго на неё посмотрел.
А сегодня он был прежний - весёлый и въедливый Алексей Степаныч, и Марина даже решилась сыграть ему ту русскую песню, которую она выучила для шефского концерта в фабричном клубе. И сегодня песня прозвучала хорошо. Алексей Степаныч сделал несколько замечаний и сам сыграл её Марине.
Вот когда Марина поняла эту песню! Певучую, широкую, как широкая, бескрайная степь.
- Сможешь сыграть на празднике, - сказал Алексей Степаныч, отдавая Марине скрипку. - Ну, иди себе домой и занимайся.
И когда Марина была уже в дверях, он сказал давно уже не слышанное ею:
- Сегодня я тобою доволен.