Мне показалось, что по ее лицу пробежала тень.
- Нет, - сказала она. - Детей нет.
После этого в машине наступило молчание.
Салон быстро прогрелся, и от тепла и гудения мотора меня начало клонить в сон. Я уснула, откинувшись на спинку сиденья, и спала, пока машина не остановилась у дома Франклинов и Рой не выключил мотор.
Проснувшись, я осталась сидеть с закрытыми глазами.
- Разбудить ее или попробуешь отнести ее в дом? - прошептала Руби.
- Что значит "попробую"? - притворно возмутился Рой. - Она же совсем пушинка.
Руби рассмеялась. У нее был хороший смех, звеневший, как музыкальные подвески для ветра, которые мы с Берни как-то сделали из набора, который она заказала по почте.
Я не помню, чтобы меня когда-то носили на руках, хотя, конечно, мама и Берни часто брали меня на руки, когда я была маленькой. Рой поднял меня с заднего сиденья и понес в дом, а я, не дыша, крепко сжимала в руках банку с мармеладом, и конфеты внутри тихонько гремели, стукаясь друг о друга. Кроме этого звука я слышала только "сооф, сооф" шагов Роя, когда он осторожно нес меня вверх по ступенькам, на крыльцо и в дом. Мне было жаль, что он наконец отпустил меня и мне пришлось открыть глаза. Это оказалось очень здорово, когда кто-то несет тебя куда-то и тебе не нужно идти туда самой.
Рой и Руби жили в белом доме с желтыми ставнями и цветами на окнах. Сбоку у дома располагалось крытое крыльцо, а во дворе между двух деревьев висел белый веревочный гамак.
Руби провела меня в маленькую спальню в задней части дома, сказав, что здесь я могу переодеться. Но перед этим я спросила Роя, что ему сказал Трумэн Хилл.
- Ничего. Он сказал, что не будет говорить со мной без адвоката, так что мне придется вернуться туда завтра, чтобы узнать, не изменилось ли что-то, - сообщил он мне. - Переодевайся, а Руби пока накроет на стол.
Я меняла носки и белье каждый день с тех пор, как уехала из Рино, как мне и велела Берни, но все еще была в тех же джинсах и футболке с красным свитером, что и в день, когда вышла из дома. На самом деле мне больше всего хотелось залезть в горячую ванну, но я стеснялась об этом попросить. Кроме того, я очень хотела есть. Я запихнула грязную одежду в угол чемодана и вытащила чистые вещи. Также я попыталась причесаться, но слишком давно не делала этого, и волосы у меня совсем спутались, так что я оставила их в покое.
Когда я вернулась в гостиную, Рой читал газету на диване. Руби вышла из кухни, вытирая руки о фартук.
- Если б я знала, Хайди, что ты приедешь, то приготовила бы что-нибудь вкусненькое. Но сегодня нам придется довольствоваться магазинными пирогами. Обещаю, что завтра наверстаю все за завтраком. Обед через пять минут, ребята, - объявила она и вернулась на кухню.
Рой посмотрел на меня и улыбнулся.
- Она хозяйка что надо, - подмигнул он.
- Вы спросили Трумэна Хилла, откуда Эллиот знает слово моей мамы? - поинтересовалась я.
- Яблочко от яблони недалеко падает, - рассмеялся Рой. - Это Бернадетт тебя научила переходить прямо к делу, да?
Я пожала плечами:
- Так спросили?
- Завтра, Хайди, - сказал он знакомым мне тоном - когда им пользовалась Берни, я знала, что не стоит спрашивать дальше.
Ужинали мы за круглым деревянным столом на кухне. Тарелки стояли на матерчатых салфетках с лошадками, а бумажные салфетки с цветочной каемкой были сложены треугольниками под каждой вилкой. Я сидела между Руби и Роем. Пироги были с индейкой и овощами, и через прорези на их верхушке на нежной корочке выступала густая подливка. Еще на столе стояли салат и домашний сыр, а также маленькие мисочки с яблочным соусом, посыпанным коричным сахаром.
Я так хотела есть, что набила рот до отказа, не в силах произнести ни слова. На десерт Руби разложила по тарелкам ванильное мороженое с клубничным сиропом, но к этому времени я уже так наелась, что осилила только полпорции.
- А ты, похоже, устала, - заметил Рой.
- Еще бы, - сказала Руби, - последние три ночи она спала в автобусе. Хайди, я наберу тебе ванну, а потом можешь идти спать.
- Можно я сначала позвоню Бернадетт? - спросила я. - Она заплатит за звонок.
- Конечно, - кивнула Руби. - Покажи ей, где телефон, Рой.
Руби пошла набирать ванну, а Рой отвел меня к себе в комнату, чтобы позвонить Берни. Мы поговорили всего минуту. Я сказала Берни, что Руби и Рой очень хорошо со мной обошлись и что сейчас я пойду в ванную, а потом сразу спать. Она, казалось, была рада это слышать.
- Сегодня я о тебе не буду волноваться, Хайди-Хо, - сказала она. - Похоже, что ты в хороших руках.
Я услышала, как мама позвала Берни.
- Иду, цветочек, - ответила она. - У твоей бедной мамы весь день раскалывается голова. Как никогда сильно.
- Поцелуй ее за меня, - попросила я и добавила: - И передай ей, что я ее люблю, Берни.
"Любовь" не значилась в списке маминых слов, и поэтому я тоже не очень часто пользовалась этим словом. Но в ту ночь я тосковала по маме - возможно, после того, как Рой принес меня в дом на руках, - и мне хотелось, чтобы мама знала, что я ее люблю.
- Передам, - пообещала Бернадетт.
Когда я вышла из комнаты, Рой ждал меня снаружи.
- У тебя есть в чем спать или одолжить что-нибудь? У меня есть большая фланелевая рубашка, а у Руби, если хочешь, наверняка найдется что-нибудь посимпатичнее.
Я сказала, что у меня в чемодане есть вещи, и направилась назад в маленькую спальню, где до этого переодевалась. Но Рой остановил меня.
- Хайди, тебе о чем-то говорит фамилия Демут? - спросил он.
- Демут? - переспросила я.
- Слышала ты когда-нибудь имя Диан Демут?
- Не думаю. А кто она?
- Неважно, - ответил он. - Руби уже давно набрала воду, лучше беги готовься к ванне.
Я ушла в спальню и открыла свой чемодан. Порывшись в нем, я нашла свою ночную рубашку, потом выудила зубную щетку из кармана рюкзака и направилась по коридору в ванную.
Руби набрала в ванну такой горячей воды, что от нее поднимался пар, и добавила в нее пены, вздымавшейся над водой, словно взбитые сливки. Я видела в журналах картинки с пеной для ванны, но у нас никогда ее не было. Однажды, когда у меня была ветрянка, Берни добавила овсянку в воду для купания, чтобы моя кожа меньше чесалась, но она была комкастая и совсем не похожая на пену для ванн. Я долго сидела в ванне, пока у меня не сморщились кончики пальцев, а пузыри в пене не превратились в тонкую мыльную пленку. Затем я вылезла, вытерлась и почистила зубы.
Я надела ночную рубашку и попыталась причесаться, но мои волосы еще больше запутались. Я сдалась. По крайней мере, теперь они хотя бы были чистыми.
Когда я вышла, Роя и Руби не было поблизости, и я постеснялась позвать их или попытаться найти, так что вернулась в маленькую спальню и достала из рюкзака ручку и блокнот. Взяв их, я легла поверх одеяла на деревянную кровать и пролистала блокнот, пока не нашла список "Что я знаю о маме".
Что такое сооф? -
вопрошала единственная надпись.
Внизу я написала:
Почему Эллиот знает мамино слово?
Я слишком устала, чтобы писать дальше, так что закрыла блокнот и положила его под подушку. Затем я отвернула одеяло и скользнула под него, на прохладную, хрустящую простыню. Я выключила свет и уже почти заснула, когда кто-то тихонько постучал в дверь и темноту прорезала полоса слабого света. В дверях стояла Руби.
- Все в порядке? - спросила она.
- Угу, - сонно ответила я.
- Тебе что-нибудь принести? Водички или еще одно одеяло?
Больше всего я хотела, чтобы она села на край кровати и почитала мне или почесала мне спинку, как Берни, когда я ложилась спать. В автобусе я засыпала, когда придется, будь то днем или ночью. Но здесь, в кровати и в настоящей спальне, я хотела, чтобы со мной кто-нибудь побыл.
- Нет, все в порядке, - ответила я и спросила себя, считать ли это ложью.
- Тогда спокойной ночи, - сказала Руби. - Хороших снов.
- Руби, - позвала я, когда она почти закрыла дверь.
- Да, Хайди?
- Эта простыня не такая, как у меня дома. Она жестче.
- Я вешаю белье сушиться на улице, - пояснила она. - Позади, за домом.
- Она пахнет… небом, - сказала я.
- Никогда бы так не подумала, - тихо произнесла Руби. - Спокойной ночи, Хайди.
Той ночью я заснула с мыслями о людях, которых знала.
Я знала маму, Берни и всех остальных дома в Рино, но теперь я знала еще Джорджию, Роя, Руби и Эллиота. Их лица танцевали у меня в голове, перемешиваясь, как конфеты в стеклянной банке. За секунду до того, как заснуть, я повернулась на другой бок и, когда мои босые ноги скользнули под жесткие простыни, услышала, как голос Эллиота звал меня: "Соооооф".
Рой зашел, чтобы пожелать мне спокойной ночи, - я слышала его, но была слишком далеко, чтобы ответить.
Я плыла вслед за голосом Эллиота в сон, ждавший меня на другой стороне. Это был сон про часы Трумэна Хилла. Зайдя ко мне в комнату, он протянул мне руку, в холодных, белых пальцах которой было что-то, что я не могла разглядеть. Рукав его пиджака задрался, и я увидела у него на запястье золотые часы с голубым циферблатом, но вместо цифр на нем были четыре буквы - СООФ, по букве на месте двенадцати, трех, шести и девяти.
- Покажите, что у вас в руке, - сказала я.
Он улыбнулся и покачал головой.
- Ты никогда этого не узнаешь, - прошептал он в ответ.
Затем он превратился в большую белую птицу с бледными глазами из морского стекла и вылетел в окно.
Глава 17
Чмок
Следующим утром я проснулась поздно, почти в девять утра. Я открыла глаза и сразу же подумала об Эллиоте. Мне хотелось поскорее показать ему фотографии, поэтому я быстро встала и отправилась на кухню, даже не одевшись.
- Где Рой? - спросила я у Руби, которая мыла посуду. - Он не уехал в Хиллтоп без меня?
- Нет, он поехал в Монтичелло рано утром, - сказала она. - У него какие-то дела с секретарем округа. Ты хорошо спала?
- Как котенок, - машинально ответила я.
- Интересное выражение, - улыбнулась Руби. - Где ты его услышала?
Я пожала плечами:
- Не знаю, Берни всегда так говорит.
- Я слышала, что спят как бревно или как младенец, но чтобы как котенок…
- А Рой поедет в Хиллтоп после Монтичелло? - спросила я.
- Он обещал позвонить. Тогда мы его и спросим, - сказала она. - Хочешь оладушек? С черничным сиропом. Я его сама сварила прошлым летом.
Мне снова хотелось есть, и оладьи с черничным сиропом звучали восхитительно, но я совсем не желала отвлекаться от своих планов.
- Вы сегодня поедете в Хиллтоп на работу? Можно мне поехать с вами? Я хочу показать Эллиоту фотографии, - пояснила я. - Может, он вспомнит маму, если увидит.
- Я сегодня взяла выходной, - сообщила мне Руби. - Думала, мы проведем его вместе.
- А Эллиот не будет по вам скучать? - спросила я.
Мне нравилась Руби, но я не хотела провести весь день, сидя дома в ожидании Роя. Мне нужно было поехать в Хиллтоп. Я хотела быть там, чтобы никто не забыл спросить Трумэна Хилла, откуда Эллиот знает мамино слово.
- Я весь этот год не отпрашивалась с работы, - сказала Руби. - В Хиллтопе много других людей, которые нравятся Эллиоту. Салли, например. Она любит петь, и голос у нее намного лучше моего. И еще сегодня у него физиотерапия с Брюсом, это ему тоже нравится.
- Но я хочу показать ему фотографии, - снова сказала я.
- Покажи их лучше мне, - попросила она. - Я вчера их видела, но не все рассмотрела. Удивительно, как в Хиллтопе все изменилось. И я хочу еще раз посмотреть на твоих маму и бабушку.
- Пока неизвестно, бабушка она мне или нет, - уточнила я. - А как вы думаете, Рой может заехать за мной по пути в Хиллтоп-Хоум? Или, может быть, вы меня отвезете, хотя вам и не надо на работу?
- Хайди, к сожалению, тебе сегодня придется остаться дома со мной, как бы тебе это не нравилось. Даже если бы я хотела отвезти тебя в Хиллтоп, то не смогла бы. У нас всего одна машина, и Рой на ней уехал.
- Можно, я тогда пойду пешком?
- Слишком далеко, километров пятнадцать, - сказала Руби. - Лучше сходи за фотографиями, а я испеку тебе тарелку оладий.
Делать было нечего. Разочарованная, я отправилась назад в маленькую спальню одеваться.
Открыв чемодан, я с удивлением увидела, что он пуст. После недолгих поисков я обнаружила, что Руби достала все мои вещи, выстирала их, погладила и аккуратно сложила в верхний ящик комода рядом с дверью. Носки были скатаны в маленькие мячики, напомнившие мне броненосцев, которых мы с Берни как-то видели в библиотечной книге о животных. Футболки и белье были сложены в аккуратные стопки с ровными краями. Между стопками прятался маленький, бугристый, пахнущий специями коричневый мячик. Присмотревшись, я увидела, что это набитый сухими гвоздичными лепестками апельсин.
Банка с мармеладом и мой рюкзак стояли на полке под окном рядом с кроватью.
Я достала из рюкзака конверт с фотографиями и направилась назад на кухню, где Руби хлопотала у плиты, переворачивая оладьи.
- Спасибо, что выстирали мои вещи, - сказала я. - Вы так здорово их сложили, и пахнет от них очень вкусно.
Руби улыбнулась:
- А знаешь, кровать, на которой ты спала этой ночью, была моей, когда я была маленькой. - Она поставила тарелку на стол рядом с моим местом. - Она раньше была синей, а за нижним краем с правой стороны я приклеивала на ночь жвачку.
- И она все еще там? - спросила я, садясь за стол и вытаскивая из-под вилки сложенную треугольником салфетку.
- Если и там, то теперь она превратилась в антиквариат, - рассмеялась Руби.
На столе стояли кувшин с апельсиновым соком и маленькие стаканы с ободками, на которых были нарисованы лошадки. Руби села за стол напротив меня с чашкой кофе.
- Надеюсь, теперь ты простишь мне вчерашние магазинные пироги, - сказала она. - Сироп я сварила прошлым летом, сама собрала ягоды.
Я прижала стопку оладий ребром вилки. Черничный сироп перелился с них на тарелку и побежал к ее кромке синим ручейком. Я откусила большой кусок, закрыла глаза и застонала от удовольствия - так было вкусно.
Руби наблюдала, как я ем, а когда я почти вылизала тарелку, потянулась к желтому конверту с фотографиями и постучала по нему пальцем.
- Покажешь мне? - спросила она.
Я кивнула и вытерла рот салфеткой, а затем в тысячный раз открыла конверт и начала передавать Руби фотографии.
- Эту вы уже видели, где все сидят на крыльце под указателем, - сказала я. - А на этой мама и женщина в красном свитере, которая может быть моей бабушкой.
Руби взяла у меня фотографию.
- А это тощий Санта-Клаус… - Я внезапно осеклась.
Санта-Клаус с рукой на плече у мальчика с растрепанными волосами. Красный костюм без подкладки, мешком болтающийся на его высокой, худой фигуре, с такими короткими рукавами, что из них торчали костлявые запястья. И его часы… Часы. Неудивительно, что я видела их ночью во сне.
Теперь я знала, кем был этот Санта-Клаус.
Глава 18
Плохо
Рой позвонил в десять утра сказать Руби, что возвращается из Монтичелло.
- У нас есть новости, - услышала я голос Руби. - Мистер Хилл есть на тех фотографиях, Рой. И Эллиот тоже. Мистер Хилл сам вчера их видел и все равно "сказал Хайди, что ее мама никогда не жила в Хиллтопе.
Трумэн Хилл знал мою мать. Теперь в этом не было сомнения. Он был на том празднике вместе с мамой и женщиной в красном свитере. Люди лгут, но фотографии говорят правду.
Эллиот тоже там был - тот самый мальчик с растрепанными волосами. Недаром мне показалось, что он мне кого-то напоминает, когда я впервые увидела его спящим в кресле, но не узнала из-за коротко остриженных волос.
Я не могла дождаться, пока Рой вернется домой. Руби объяснила ему, что я очень хочу поехать в Хиллтоп, чтобы поговорить с Эллиотом, и Рой сказал, что мы обсудим это, когда он вернется. В ожидании мы с Руби еще раз просмотрели все фотографии, отбирая те, на которых были Эллиот, Трумэн Хилл или мама. На нескольких из них в кадре были все трое.
- Не понимаю, - то и дело говорила Руби. - Он же хороший человек, Хайди. Почему он тебе солгал?
- Не знаю, но почему-то солгал. Он сказал, что мама никогда там не жила, зная, что это неправда.
- Должна быть какая-то причина, по которой он не говорит правды, - задумчиво произнесла Руби.
Я подумала о своем списке.
Иногда люди лгут, когда им слишком тяжело принять правду.
Вернувшись, Рой первым делом захотел увидеть фотографии. Мы показали ему те, что отобрали.
- Это точно он, - сказала Руби, - и Эллиот тоже. Ты только посмотри, Рой, у него были вьющиеся волосы. Никогда бы не подумала.
У Роя зазвонил телефон, и я ушла в комнату собираться. Я хотела взять с собой блокнот, на случай, если понадобится что-то добавить в список о лжи, и еще я хотела начать список вопросов для Трумэна Хилла. Я решила надеть красный свитер, чтобы Трумэн Хилл не мог соврать, что он не похож на тот, что на фотографиях, и как раз искала его, когда услышала шум мотора перед домом и шорох гравия на дороге. Вбежав в гостиную, я едва успела увидеть в окно удалявшуюся машину с Роем.
- Куда он? - с беспокойством спросила я. - Он просто разворачивает машину, да?
- Нет, он поехал в Хиллтоп, - сказала Руби. - Мистер Хилл позвонил ему и сказал, что ждет его со своим адвокатом.
- Но я ведь хотела поехать с ним! Рой знал, что я собиралась показать Эллиоту фотографии.
- Рой взял их с собой, - попыталась успокоить меня Руби.
Я расстроилась:
- Мои фотографии? Он забрал их?
- Только те, что мы отобрали, - уточнила она. - Остальные все на месте.
- Не нужно было этого делать. Не нужно было брать мои фотографии без разрешения, - еще больше расстроилась я. - И не нужно было уезжать без меня. Он знал, что я хочу поехать. Он мне разрешил.
- Нет, он сказал, что мы об этом поговорим, - напомнила Руби.
- Но мы не поговорили! А теперь он уехал!
- Он решил, что так будет лучше, Хайди. Лучше, если взрослые сами во всем разберутся.
- Взрослые и есть самые большие вруны! - закричала я.
- Мы скоро все узнаем, Хайди. Рой обещал позвонить нам оттуда.
Я не собиралась сидеть и ждать, когда зазвонит телефон. Я имела право быть в Хиллтопе, когда правда о маме наконец выйдет наружу. В тот день на улице было холодно, и ветер гнул деревья во дворе, как гигантские серые ежики для чистки труб. Я вбежала в маленькую спальню за красным свитером. У меня не было ничего теплее, чтобы не замерзнуть по пути в Хиллтоп.
Я была уверена, что Руби не положила свитер вместе с остальными вещами в верхний ящик с гвоздикой, так что выдвинула тот, что пониже. Он был полон крошечных вещей - украшенных лентами распашонок и рубашечек с овечками, котятами и утятами, большинство в магазинной упаковке с необрезанными этикетками. Я не слышала, как Руби вошла в комнату.
- Это вещи детей, которых я потеряла, - тихо произнесла она. - Всего их было трое.