Шея мужчины была склонена набок, а подбородок и щека упирались в плечо, как у птицы, пытающейся спрятать голову под крыло. Его темные волосы были коротко острижены, а кожа была гладкой и такой бледной, что на его лбу были видны пульсирующие голубые вены. Внезапно он заворочался во сне, а затем его шея распрямилась и голова отклонилась назад. Он открыл глаза и уставился прямо на меня. Вначале он смотрел на меня, полураскрыв рот, ничего не выражающим взглядом. На его правой щеке краснел отпечаток ткани кресла. Затем в его взгляде появилось узнавание, и лицо осветилось, расплывшись в широкой ухмылке.
- Соооооооф, - произнес он странным, мягким и гортанным голосом, - соооооооф…
Глава 15
Сейчас
- ЭЛЛИОТ? ТЫ ПРОСНУЛСЯ? ЭЛЛИ? - раздался женский голос, тот самый, что я слышала до этого из-за тяжелой двери.
Сейчас эта женщина повернула дверную ручку и шла к нам по кабинету, цокая каблуками и шурша безупречно белыми брюками. Неожиданно она остановилась как вкопанная и уперлась рукой в бок, растерянно глядя на меня.
- Тебе что-то нужно? - спросила она.
Я молчала, не в силах произнести ни звука, уставившись на мужчину в красном кресле, который знал мамино слово. Его лицо казалось мне странно знакомым.
- Ты кто? - снова задала вопрос женщина.
Эллиот ответил за меня.
- Сооф, - сказал он, беря меня за руку и глядя на женщину с той же широкой улыбкой.
Мама сказала "сооф", увидев фотографию, которую я порвала надвое, и тогда я подумала, что, возможно, "сооф" - женщина в красном свитере или, может, сама мама. А Джорджия заронила в мою голову мысль о том, что "сооф" - мой отец. Когда Эллиот взял меня за руку, ко мне вернулся голос, и я смогла задать вопрос, который пришел мне в голову только сейчас.
- Сооф - это я? - прошептала я.
Эллиот снова мне улыбнулся, а женщина рассмеялась:
- Хорошо бы! Он говорит это слово, наверное, по сто раз на дню. Я бы больше всего на свете хотела знать, кого или что он имел в виду все это время. Кажется, даже мистер Хилл не знает, - добавила она. - Или знает, но не говорит.
- Трумэн Хилл? - встрепенулась я.
Она кивнула.
- Отец Эллиота, - пояснила она.
- Но может, сооф - это я? - снова спросила я.
- А это ты мне скажи, - рассмеялась она.
- Руби? - услышала я мужской голос из коридора.
- Я здесь, мистер Хилл! - крикнула она в ответ, оглянувшись через плечо.
Когда Трумэн Хилл, высокий худой мужчина с копной седых волос, вошел в кабинет, я почувствовала, что снова впервые смотрю на Хиллтоп-Хоум, стоя у подножия холма. Его лицо было совершенно непроницаемо. Особенно глаза странного голубого оттенка - до этого я видела такой цвет только в осколке морского стеклышка, которое Бернадетт всегда хранила в своей шкатулке с украшениями.
- Ты кто такая? - спросил он голосом, который словно тоже был до блеска отполирован бесчисленными песчинками.
- Меня зовут Хайди Я, - ответила я, стараясь, чтобы у меня не дрожал голос, - и мне нужно задать вам несколько вопросов, мистер Хилл.
- Ты, наверное, делаешь статью для школьной газеты? - спросила женщина, которую он назвал Руби. - Мистер Хилл не очень-то любит заниматься такими вещами, но ты можешь взять интервью у меня, хотя я ужасно скучная.
- Я не из газеты. Я только хочу знать, жила ли здесь раньше моя мама, - сказала я.
В лице Трумэна Хилла что-то изменилось.
- Как, ты сказала, тебя зовут? - спросил он.
Когда он наклонился, чтобы получше меня рассмотреть, я заметила золотые часы у него на руке. Тонкие белые стрелки на голубом овальном циферблате показывали четыре часа дня. После моего разговора с Берни прошел уже час.
- Хайди Я, - повторила я.
- "Я"? Это твоя фамилия? - удивился он.
Я кивнула.
- И у твоей матери такая же фамилия?
Я снова кивнула.
- Здесь никогда не жила женщина с такой фамилией, - сказал он, снова выпрямляясь. - Она очень необычная, я бы наверняка запомнил.
- Может, кто-то другой вспомнит, - предположила я.
- Вряд ли. Это учреждение для умственно отсталых. Ты об этом знала? - спросил он довольно доброжелательно.
- Моя мама - умственно отсталая.
- Может быть, но, к сожалению, она здесь не жила, - сказал он. - Я знаю всех, кто жил в Хиллтопе.
- Это точно. У нас тут все как сыр в масле катаются, - подмигнула Руби.
- Остался сыр один, - неожиданно забормотал Эллиот. - Остался сыр один.
Руби рассмеялась:
- Да, Эллиот, остался сыр один. Умничка. - Затем она повернулась ко мне и пояснила: - Это из песенки про фермера в лощине. Они ее обожают. Помнишь слова? Фермер берет жену, жена берет ребенка, и так далее, пока в конце сыр не остается один.
- Почему ты решила, что твоя мать жила в Хиллтопе? - снова обратился ко мне Трумэн Хилл. - Это она тебе рассказала?
- Нет, но у меня есть фотографии. - Я потянулась за рюкзаком.
- Погоди-ка, - подалась ко мне Руби. - Я, кажется, припоминаю. Ты, случайно, не знакома с женщиной по имени Бернадетт?
- Да, - ответила я, - это моя соседка.
- Это та женщина, что звонила из Невады, мистер Хилл. Помните, я вам говорила про нее, а вы сказали, что мне надо…
Теперь в лице Трумэна Хилла явно что-то изменилось, хотя и сложно было сказать, что именно.
- Неважно, что я сказал, Руби. Эта Бернадетт сейчас с тобой? - спросил он меня, и я заметила два красных пятнышка, появившихся у него на щеках под острыми скулами.
Я покачала головой:
- Она не смогла приехать.
- То есть ты приехала сюда одна? Из Невады? - Его голубые глаза сверлили меня холодным и острым взглядом в ожидании ответа.
Я кивнула, сглотнув комок в горле.
- Ты что, убежала из дому?
- Нет, - сказала я.
- Может, я поищу досье на ее мать? - предложила Руби.
Он не ответил, все еще сверля меня взглядом, словно я была загадкой, которую он пытался разгадать.
- Можно взглянуть на твои фотографии? - спросил он тихо.
Я расстегнула рюкзак и протянула ему фотографии. Когда он поднял руку, чтобы взять их, его пальцы коснулись моих. Они оказались такими холодными, что я отдернула руку, и фотографии рассыпались по полу. Руби быстро наклонилась и стала их собирать.
- Смотрите-ка, - сказала она, показывая мистеру Хиллу одну из фотографий - ту, где несколько человек стояли на крыльце под указателем. - Это же наш знак, верно?
- Где ты взяла эти фотографии? - спросил он, и я увидела, что красные пятна на его щеках расползаются все дальше.
- Я распечатала их с пленки, которую нашла в шкафу, - ответила я. - Мы думаем, что их сделали около тринадцати лет назад, потому что Бернадетт говорит, что мама на фотографиях, наверное, беременна мной, а мне сейчас двенадцать.
Трумэн Хилл замер, глядя на фотографию у себя в руке, и я увидела, что кровь отхлынула от его лица так, что оно стало абсолютно белым.
- Это твоя мама? Вы с ней очень похожи, только глаза у вас разные, - заметила Руби, показывая на другую фотографию. - А эта женщина? На ней такой же свитер, как у тебя. Это твоя бабушка?
- Достаточно, - резко произнес мистер Хилл, вырвав фотографии из рук женщины и вернув их мне.
- Да что с вами, мистер Хилл? - Руби явно была сбита с толку.
- Руби, отведи Эллиота к остальным, - велел он.
Эллиот все это время тихо сидел в кресле, глядя в окно на птичку, прыгавшую по двору.
- Пойдем, Элли, - сказала Руби. - Съешь что-нибудь вкусненькое. Повар сегодня делает яблочный соус. Он же тебе так нравится, правда?
Эллиот не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за птицей.
- Эллиот, иди, пожалуйста, с Руби, - обратился к нему мистер Хилл.
- Птичка, - сказал Эллиот.
- Да, сынок, это малиновка, помнишь? - мягко произнес он. - У нее оранжевая грудка. А теперь иди, пожалуйста, с Руби.
Руби подошла к Эллиоту и протянула ему обе руки. Мужчина взял ее за руку и неловко поднялся с кресла. Я удивилась, увидев, что он оказался совсем невысокого роста. Его голова все время клонилась набок, и он как-то странно держал руки вдоль тела. Брюки этого человека были затянуты кожаным ремнем высоко на тонкой талии, а на ногах не было ботинок.
- Молодец, Элли. Иди к Руби, - улыбнулась женщина.
- Погодите, - сказала я, поворачиваясь к Трумэну Хиллу. - Если моя мама здесь не жила, откуда Эллиот знает ее слово? Он назвал меня "сооф".
- Руби, отведи Эллиота в игровую комнату, - уже с раздражением повторил Трумэн Хилл. - И надень на него носки, пожалуйста, пол очень холодный.
Руби ушла, держа Эллиота за руку, словно ребенка.
Как только дверь за ними закрылась, Трумэн Хилл повернулся ко мне, и в этот раз выражение его лица было легко прочесть. Он был рассержен. Его губы были сжаты в узкую темную линию, разрезавшую лицо между подбородком и носом.
Когда он заговорил, его глаза из морского стекла гневно сверкали.
- Ты не имеешь права сюда приходить, - заявил он.
- Не имею права? - удивилась я. - Не понимаю, о чем вы.
- Она послала тебя за деньгами, да? Я ей ни цента больше не дам. Ни единого. Передай ей, что у нас был уговор и за все было заплачено. - Костяшки его сжатых пальцев побелели.
- Я не понимаю, о чем вы, - повторила я. - Бернадетт вам звонила и писала, но вы нам не ответили. Поэтому я и приехала. И я не знаю ничего ни про какие обещания.
- Бернадетт? Значит, ее теперь так зовут? - сказал он со странным смешком. - Ну, пусть называет себя как хочет, но дела это не меняет. Я не просто так порвал ее письма и не отвечал ей. Я не позволю, чтобы она приходила сюда и причиняла нам боль. Ни мне, ни Эллиоту. Не сейчас.
В этот момент в кабинет, распахнув дверь, вбежала маленькая женщина в голубом платье и белых кроссовках.
- Быстрее, мистер Хиллтоп, - выпалила она. - У Эллиота опять припадок. Руби сказала, чтобы я позвала вас.
У нее было круглое, как блин, лицо, а уголки глаз смотрели вниз, что придавало ей печальный вид, даже когда она с улыбкой повернулась ко мне.
- Здравствуй, - сказала она. - Не хочу вас прерывать, но мистеру Хиллу очень нужно идти.
Вдалеке я услышала звук, похожий на звериный вой. Трумэн Хилл положил руку женщине на плечо и мягко произнес:
- Я сейчас приду, Салли. Иди скажи Эллиоту, что я сейчас приду.
- Как бы он себя не поранил, - забеспокоилась женщина.
- Да-да, знаю, сейчас я приду. - Затем он повернулся ко мне, и его голос снова стал жестким. - Я сделал все, что от меня требовалось, - сказал он. - Теперь ваша очередь. Оставьте нас в покое. Ради всего святого, просто оставьте нас в покое.
Трумэн Хилл ушел. Я была совершенно растеряна, пытаясь понять, что он имел в виду, но ничего не понимала. Он думал, что Бернадетт выдавала себя за кого-то другого. Он думал, что я пришла за деньгами. Кем я была, по его мнению? И почему он так рассердился?
Вой становился все громче, теперь к нему прибавился ритмичный стук, словно кто-то изо всех сил колотил чем-то по столу или стене.
- Эллиот! - услышала я крик Трумэна Хилла. - Перестань!
Не знаю, сколько я стояла так, прежде чем Руби вернулась в кабинет. Она ничего не сказала, но, оглянувшись через плечо, вытащила из серого шкафа один из ящиков и быстро просмотрела лежавшие в нем папки. Я затаила дыхание, когда она просмотрела их во второй раз.
- Здесь нет никого по фамилии "Я". Если твоя мама жила здесь тринадцать лет назад, ее папка должна быть здесь - тут все досье за последние пятнадцать лет. Но на "Я" никого нет.
- Вы уверены? - спросила я, подходя к ней.
- Абсолютно. - Она с силой налегла на ящик в безуспешной попытке его закрыть. - Ничего похожего. Я два раза проверила. Прости.
Я видела, что она говорит правду, но не могла поверить, что здесь ничего не было про маму. Это было невозможно. Эллиот знал ее слово. Она была на фотографиях. Она была здесь, я в этом не сомневалась.
- Можно, я сама посмотрю? - спросила я. - Вдруг вы что-то пропустили?
Руби нервно посмотрела в сторону двери.
- Мне кажется, это не лучшая мысль, - замялась она.
- Пожалуйста. - Я шагнула к шкафу.
- Всем добрый вечер, - прогудел глубокий мужской голос из коридора.
Я обернулась и увидела полицейского в серой форме, широкополой шляпе и с золотым полицейским значком на рубашке. На бедре у него висел пистолет в кожаной кобуре.
- Готова? - спросил он.
Похоже, Трумэн Хилл позвонил в полицию и солгал им, что я не та, за кого себя выдаю.
Или сказал, что я убежала из дому, чтобы они пришли и забрали меня. Я не знала, могут ли посадить в тюрьму за то, что ты убежал из дому, но не собиралась этого выяснять. Я выскочила из комнаты и со всех ног бросилась к двери.
Глава 16
Горячо
Я была на полпути вниз, с рюкзаком на плече, чемоданом в одной руке и банкой мармелада - в другой, когда шериф Рой Франклин, муж Руби, наконец догнал меня. Он заехал за женой по пути с работы.
- Пожалуйста, не забирайте меня, - умоляла я. Он вел меня назад в Хиллтоп-Хоум, крепко держа за предплечье.
- Да успокойся ты, - сказал он, - никто никого не забирает. Я просто хочу с тобой поговорить.
Руби, выйдя на крыльцо, наблюдала, как мы поднимаемся назад по холму. Рой нес мой чемодан, а я держала в руках банку мармелада. Я не плакала, но с трудом сдерживала слезы.
- Можно мне позвонить Берни? - спросила я.
- А кто такая Берни?
К тому моменту мы добрались до крыльца, где нас ждала Руби, и она начала рассказывать Рою мою историю.
- Берни - ее соседка, - сказала она ему. - В Неваде. Рой, она одна доехала сюда на автобусе.
- Твоя семья знает, где ты? - спросил Рой.
- Да. Но Берни будет волноваться. Я давно должна была ей перезвонить. Пожалуйста, можно я ей позвоню?
- Думаю, так будет лучше всего, - согласился Рой.
Мы вернулись назад в кабинет, чтобы я позвонила Берни. К моему облегчению, Трумэна Хилла нигде не было видно.
- Ох, Хайди, - сказала Берни, как только взяла трубку. - Куда ты пропала, солнышко? У тебя все хорошо? Ты мне так и не перезвонила.
Я не выдержала и расплакалась.
- Я в Хиллтоп-Хоуме, Берни, и рядом со мной шериф. Трумэн Хилл ужасный, он ничего не хочет мне говорить. Он думает, что я кто-то другой. Что я хочу от него денег.
А мамы нет в их архиве. Берни, я хочу домой! - всхлипывала я в трубку. - Очень хочу домой.
Руби вытащила из рукава своего свитера бумажную салфетку и протянула мне.
Я высморкалась и попыталась отдышаться.
- Дай-ка я с ней поговорю, - произнес Рой, протягивая руку за телефоном.
Я отдала ему трубку и осталась стоять рядом, шмыгая носом и вытирая глаза, а Руби поминутно протягивала мне новые салфетки. Рой отошел в сторону, потянув за собой телефонный провод. Он говорил так тихо, что я не слышала, что он сказал Бернадетт.
Моя одежда насквозь промокла от дождя, и у меня зуб на зуб не попадал.
Руби ушла и вернулась с кухни с чашкой растворимого какао и своим пальто, которое она набросила мне на плечи. Пальто было мягким и теплым, и от него пахло цветами, как от Джорджии, когда она съела "Фиалочку".
Рой говорил с Бернадетт довольно долго, а я пила какао, пытаясь снова не расплакаться.
Наконец он попрощался с ней и вернул мне трубку.
- Мне кажется, я уже знаю ответ, но скажи, солнышко, что говорят его глаза? - услышала я голос Берни. - Это очень важно.
Шериф Рой Франклин был крупным черноволосым мужчиной с сединой на висках и густыми, нависавшими над верхней губой усами. Его большие карие глаза были темными, как молотый кофе в ящичке кофемолки Берни. Когда он улыбался, в уголках его глаз собирались мелкие морщинки.
- Что-то хорошее, - ответила я.
- Я так и думала, - с облегчением сказала она.
Когда я повесила трубку, Рой задумчиво произнес:
- Своеобразная женщина. Но знает, чего хочет.
- Что она вам сказала? - спросила я.
Он сунул руку в карман. Сначала я решила, что он полез за наручниками, и почувствовала комок в горле. Но он только вытащил монетку:
- Орел или решка?
- Что? - не поняла я.
- Орел или решка? Угадай. - Шериф подбросил в воздух монету. Она упала на тыльную сторону его руки, и он прихлопнул ее другой рукой сверху.
- Орел, - сказала я.
Он проверил и кивнул.
- Давай еще раз. Орел или решка?
- Решка.
И снова оказалась права.
Шериф проделал то же самое десять раз подряд, и я каждый раз угадывала.
- Что же это такое, Рой? - спросила Руби.
- Чтоб меня! Все, как она сказала. - Рой пораженно смотрел на меня.
- Как кто сказал? - не поняла Руби.
- Бернадетт, соседка. Она поспорила со мной, что эта вот девочка сможет правильно угадать, какой стороной упадет монета десять раз подряд, и так оно и вышло. Так что мне ничего не остается, кроме как сдержать свое обещание.
- А что ты пообещал?
- Я пообещал Бернадетт, что если Хайди угадает десять раз подряд, то, вместо того чтобы отвести ее в участок, как собирался вначале, я отвезу ее к себе домой, покормлю ужином и оставлю переночевать.
- Рой…
- Что, Руби? Ты же не хочешь, чтобы она спала в участке? Ей двенадцать лет, и она за три с лишним тысячи километров от дома.
- Конечно, не хочу, - тихо сказала Руби. - Просто мы… мы же еще толком не знаем, в чем дело.
- Я знаю достаточно, чтобы понять, что мне делать. И кстати, я бы хотел поговорить с твоим начальником. Куда он делся?
- Он, наверное, в игровой. У Элли сегодня не лучший день, - пояснила Руби. - Он снова бился головой.
- Ты уже знакома с Эллиотом? - спросил меня Рой.
Я кивнула.
- Он у Руби любимчик, если ты вдруг не заметила. Я сейчас вернусь. Хочу немного поговорить с мистером Хиллом.
- Спросите его, почему Эллиот знает мамино слово, - попросила я.
Рой вопросительно посмотрел на Руби.
- "Сооф", - сказала она. - Помнишь, я рассказывала, что Эллиот все время произносит это слово? Хайди говорит, что ее мама тоже его знает.
- Эллиот сказал "сооф", когда меня увидел, - добавила я.
- Эллиот все время говорит "сооф", Хайди. Возможно, это ничего и не значит, - пожала плечами Руби.
- Мне кажется, что значит. Я думаю, что все что-то значит, даже если ты не знаешь что именно, - сказала я.
Рой улыбнулся мне.
- Можешь подождать меня в машине? - спросил он и передал Руби ключи. - Руби, включи обогреватель. Она вся дрожит.
В этот раз Руби несла мой чемодан к припаркованной на холме машине, а я - рюкзак и банку с мармеладом.
Я забралась на заднее сиденье, а Руби села впереди, чтобы включить зажигание и обогреватель.
- Хочешь, я пересяду назад, к тебе? - спросила она, обернувшись.
Я хотела, но помотала головой.
- У тебя есть братья или сестры?
- Нет, - ответила я. - А у вас?
- Сестра, Джилл. Она живет в Норт-Бранче.
- А дети у вас есть?